В этот зимний день о послеобеденной прогулке нечего было и думать. Во-первых, было холодно, а во-вторых, ветер нагнал черные тучи и полил промозглый дождь.
Элиза, Джон и Джорджиана Рид, перед которыми, надо сказать, я всегда была физически беспомощной, в данный момент не ссорились и не ревели, сидели в гостиной перед камином возле своей мамы, дамы средних лет.
Мне же миссис Рид сказала, чтобы я села подальше от них. Она заявила, что вынуждена отделить меня от своих детей, пока Бесси, наша няня, не сообщит ей или она сама не убедится, что я стараюсь быть приветливой и ласковой девочкой, а пока она должна лишить меня всех радостей, которыми награждают скромных, послушных и воспитанных деток.
Я спряталась в небольшой столовой рядом с гостиной, где обычно завтракали. Там стоял книжный шкаф. Выбрав себе книжку с картинками, я взобралась на широкий подоконник, уселась поудобнее, задернула почти вплотную занавесы и оказалась отгороженной с двух сторон от всего мира.
И вот, сидя с книгой на коленях, я была по-своему счастлива и боялась только, чтобы мне не помешали. К со жалению, мое уединение вскоре прервали.
Дверь в маленькую столовую отворилась.
– Эй, ты, плакса! – крикнул Джон Рид. Затем он замолчал: видимо, решил, что в комнате никого нет.
– Куда к чертям она подевалась? – продолжил он. – Лиззи! Джорджи! – позвал он сестер. – Джоаны здесь нет. Скажите мамочке, что она выбежала из дома под дождь… Какая дрянь!
Однако Элиза, только просунув голову в дверь, сразу же сказала:
– Она точно на подоконнике, Джон.
Я тут же соскочила с подоконника, потому что испугалась, что Джон сам меня оттуда стащит.
– Что тебе нужно? – спросила я.
– Скажи: «Что вам угодно, мистер Рид?» – поправил он. – Мне угодно, чтобы ты подошла ко мне, – сказал он, усевшись в кресло.
Джон Рид был на четыре года старше меня, ему исполнилось четырнадцать, мне – десять. Это был очень рослый для своих лет подросток с прыща вой кожей и желтым цветом лица как у его матери.
Джон не был привязан ни к матери, ни к сестрам, меня же он просто ненавидел. Он постоянно запугивал и мучил меня. Я дрожала как осиновый лист, когда он подходил: ведь за меня никто не заступался. Слуги не хотели сердить молодого господина, вставая на мою защиту, а миссис Рид делала вид, что ничего не замечает.
Привыкшая подчиняться Джону, я сразу же подошла к креслу. Несколько минут он развлекался тем, что показывал мне язык. Я была уверена, что он меня сейчас ударит, и думала о том, какой он мерзкий. Наверное, Джон понял, о чём я думаю, потому что вдруг, не говоря ни слова, размахнулся и очень больно ударил меня. Я пошатнулась, но на ногах устояла, отступив шага на два от него.
– Вот тебе за то, что ты нагрубила маме, – сказал он, – и за то, что спряталась за шторы, и за то, что так на меня смотрела сейчас, ты, мышь серая!
Я привыкла к грубости Джона Рида, и мне в голову не приходило ему сопротивляться; я думала только о том, как бы устоять на ногах от второго удара, который обязательно должен был последовать за первым.
– Что ты делала за шторой? – спросил он.
– Я читала.
– Покажи книжку.
Я взяла с окна книгу и отдала ему.
– Не смей брать наши книги! Мама говорит, что ты живешь у нас из жалости; ты нищенка, твой отец тебе ничего не оставил; тебе надо милостыню просить, а не жить с нами, детьми Джейнтльмена, есть то, что мы едим, и носить одежду, за которую платит наша мама. Я сейчас покажу тебе, как рыться в книгах. Это мои книги! Я здесь хозяин! Или буду им скоро! Иди и встань у дверей, подальше от окон и зеркала.
Я послушно выполнила его приказание, не догадываясь о его намерениях. Когда же увидела, что он встал и замахнулся на меня книгой, я испуганно вскрикнула и отскочила в сторону, однако, не так быстро: толстая книга задела меня на лету, я упала и, ударившись о косяк двери, ушибла голову. Из раны потекла кровь, я почувствовала острую боль, и тут страх внезапно пропал, дав волю другим чувствам.
– Гадкий, злой мальчишка! – крикнула я. – Ты похож на убийцу, на надсмотрщика над рабами, ты хуже римского императора!
– Что?! Что ты сказала?! – закричал он. – Кого ты так обзываешь?… Вы слышали, девочки? Я всё маме расскажу! Но сначала…
Джон кинулся ко мне и схватил меня за плечо и за волосы. Однако перед ним было доведенное до крайности существо. Для меня он действительно был деспотом. По моей шее текла кровь, мне было очень больно, но это уже было неважно, – передо мной был враг. Страх исчез. Я не совсем понимала, что делают мои руки, но Джон вдруг крикнул:
– Дрянь! Дрянь! – и завопил. Помощь быстро подоспела. Элиза и Джорджиана побежали за миссис Рид, которая ушла наверх; она вернулась вместе с Бесси и горничной Эббот. Нас разняли, и я услышала слова:
– Ай-ай! Вот паршивка, как она набросилась на мистера Джона!
– Какая злоба у девочки!
– Уведите ее в красную комнату и заприте там, – грозно приказала мисс Рид.
Меня подхватили в четыре руки и потащили наверх.