Андрей вернулся. Плюхнулся за столик. Он дышал как-то странно, да и не только дышал – выглядел странно. Смотрел одновременно на нас и себе за спину. Как ему это удавалось, я не понимал. И пробовал разглядеть за его плечом – что именно там он выглядывает.
– Ну, за нас! – сказал Никита, и мы сдвинули стаканы.
Виски с яблочным соком. Я предлагал без сока, но они меня уговорили.
Я допил до дна и разгрыз подтаявший кубик льда, чтобы хоть чуточку остыть. В клубе было душно, вентиляция не справлялась с запахом десятка сигарет. Мне казалось, что я сам уже закурил, хотя это было не так. «В душ, а одежду в стирку. И не просто в душ, а еще и волосы обязательно вымыть», – думал я. Но уходить пока не собирался. Так, строил планы на ближайшую перспективу.
Было около часа ночи. Малолетки толпились у барной стойки; те, кто постарше, сидели за столиками. Нас было трое, и девушек, сидящих через пару столиков, тоже было трое. Андрей смотрел на них, не отрываясь. И мы вслед за ним тоже.
– Это ведь она? – спросил он.
Я без очков видел приблизительно. Никита был более глазаст, но не знал о ком идет речь. Поэтому мы сидели и гадали. Она или не она? Не то чтобы бывшая. Не успевшая стать бывшей, но уже бывшая.
Эта конструкция была такой сложной, что я потянулся за бутылкой и снова налил по пятьдесят.
– Правильно, что взяли бутылку, – сказал Никита. – Люся сама говорит, что порциями в клубах брать рискованно.
Люся была управляющей. Люсю мы знали еще со школы, в отличие от официанток. Мы подняли стаканы, салютуя друг другу – нашей дружбе, этой ночи, будущему.
– Я ей позвоню и тогда точно узнаю: она это или нет, – сказал Андрей и быстро выпил. Вытащил из кармана телефон.
– Прекрати, – сказал я.
– Час ночи, – запротестовал Никита. – А если это не она?
– Наоборот, – перебил его я. – А если это она?
Они уставились на меня. Виски – мой лучший учебник по психологии.
– Если это не она, не проблема. «Прости, но я безумно скучаю, не могу спать» и бла-бла-бла, как пойдет. Но если она? Ты что, будешь, сидя в пяти метрах, орать ей сквозь музыку «Привет, как дела?!» и не слышать, что она отвечает?
– Да, – сказал Никита. – В первом случае ты придурок, а во втором жалкий придурок.
Андрей сидел, раздавленный логикой. Он её почти уже любил, а она прогнала его, после того, как он её проводил домой из театра и поцеловал в лифте.
– А что ты хотел? – сказал я. – Может, она не хотела в театр? Или не хотела целоваться в лифте? Или, может, хотела, чтобы ты не уходил, а ты ушел.
– У нее мама дома была, – объяснил он. – Не могу же я в тридцать пять целоваться при маме.
– Да хоть при папе, – насмешливо кинул Никита.
И налил. Бутылка заканчивалась. Надо было брать еще одну. Или не брать. Всё зависело от обстоятельств.
– Значит, так, – сказал Никита. – Я иду к диджею и говорю ему, какую песню поставить. И ты сразу, как только я окажусь у его пульта, вставай и иди к ней. А то кто-нибудь её под эту песню пригласит.
Мы посмотрели на девок за столиком. Девки были видные. На них посматривали не только мы, план мог рухнуть из-за промедления.
– А что за песня-то? – спросил Андрей, осмысливая и робея.
– Безотказная, – объяснил Никита.
Он встал и пошел.
Даже я заволновался. Мы смотрели то на столик девушек, то на Никиту. Он сказал что-то диджею и махнул нам.
Я толкнул Андрея. Он покорно встал и пошел. Под звуки лучшей из романтических песен.
– Ночь по улицам прошла… – сказал одобряюще всем нам Григорий Лепс.
Андрей навис над девушкой сбоку, что-то сказал ей на ухо. Взял за руку и повел в центр зала.
«Лепс, – думал я. – Не подвел, красавец».
– Ну как? – самодовольно спросил Никита. – А-а?
– Ни хрена без нас не может, – согласился я.
Мы чокнулись. Потом обнялись. От избытка чувств.
– Может даже не узнать среди тысяч женских лиц!
– Лепс в теме, братик, – сказал мне Никита. – Андрюха точно может не узнать.
– Ты как хочешь, а я пойду, – сказал я и встал. – Сейчас приглашу кого-нибудь.
Две девушки за тем столиком остались сидеть. Пили шампанское. Или просекко.
– Блондинку или другую? – спросил я и пошел.
– Блондинку! – крикнул Никита.
Мы кружились. Надо было что-то сказать. А может, и не надо.
– Как тебя зовут?! – крикнула она, но Лепса перекричать всё равно не смогла.
Я подумал и крикнул в ответ:
– Никита!
– Здóрово! – крикнула она.
Я смотрел на Андрея. Он тоже что-то кричал. А его почти бывшая нет.
Лепс замолчал. Музыка тоже.
Мы отвели барышень к их столику. Он поклонился, я подмигнул.
– Ну что? – спросил Никита. – Она?
– Похожа! – ответил я.
– Я не знаю, – растерянно сказал Андрей.
Мы посмотрели на него. С бесконечным интересом.
– Я её спросил: как вас зовут? – сказал он. – А она говорит: Таня. И смотрит на меня как-то странно. Я думаю: «Вот дебил, точно она».
– И что? – спросил Никита. – Дальше-то что ей сказал?
– Я спросил: а как ваша фамилия?
Я заржал. Высокомерно и взахлеб.
Андрей пожал плечами:
– А что мне было делать? Я и сейчас сомневаюсь.
– Почему? – удивился Никита. – Фамилия совпала?
– Не знаю, – сказал Андрей невесело. – Первый слог точно, а дальше я не расслышал. Лепс так орет…
Я встал и пошел. За столиком была только она. Почти бывшая. Подруги или ушли в туалет, или танцевали.
– Привет, – сказал я и сел рядом.
– Привет, – кивнула она весело.
– Мой друг сошел с ума, – продолжил я. – Его надо или убить, или спасти.
Она засмеялась.
– Ты такой смешной.
Я её видел только раз. Вообще не помнил, какой у нее голос.
– Он тебе нравится? – спросил я.
– Кто?
Я показал на него. Андрей тянул шею, я махнул, подзывая. Она пожала плечами. Он пришел, сел рядом.
– Сейчас важный момент, – сказал я. – Готова?
Ей было смешно. Шампанское, в принципе, веселит.
– Я считаю до трех, ты называешь свою фамилию, и мы отпускаем его на волю, либо он будет мучиться всю оставшуюся жизнь.
Она хохотала.
– Это такой прикол?! – кричала она сквозь музыку. – Это очень смешно.
– Раз, два, три! – выкрикнул я сквозь музыку. – Ёлочка гори!
– Медведева! – хохотала она, и я засмеялся в ответ.
И друг засмеялся вместе с нами.
– Ты – это не ты! – хохотал он. – Не ты!
Коньяк на него действовал успокоительно. А вот виски нет.
– На дальний берег моря белого… – Это снова был Лепс.
Я встал, взял её за руку. Даже не сказал «Пошли», а просто повел.
– Эй, – сказал Андрей. – А я?
– Звони, – сказал я. – Вот теперь звони.
– Кому? – не понимал он.
– Бывшей, – бросил я ему, отдаляясь от столика и беря ее за талию. Потом – ниже талии.
– Как тебя зовут?! – крикнула она, прижимаясь.
– Да какая разница, – сказал я в ее горячее ухо. – Это просто танец.
Под Лепса было танцевать замечательно. Больше мне нравилось танцевать только под «Scorpions» или Иглесиаса.