– Ублюдок! – Карлотта зарыдала, опустившись на диван. – Джулио, как ты мог?
– Карлотта, пожалуйста, прости! – Джулио смотрел на нее с отчаянием. – Но мы женаты пять лет, и последние четыре года ты не позволяла мне к себе прикоснуться! У мужчин есть потребности – физические потребности.
– И ты удовлетворял их со своей секретаршей? Наверняка вся компания в курсе! Все надо мной смеются!
– Никто не знает, Карлотта. История продлилась несколько недель, а теперь все кончено, клянусь!
– А кто был до этого? Со сколькими женщинами ты успел переспать за моей спиной?
Джулио подошел к Карлотте, опустился на колени и взял ее ладони в свои.
– Cara, прошу! Как ты не понимаешь? Мне нужна – и всегда была нужна – ты, только ты. Но с первого же дня, как мы поженились, я не чувствовал, чтобы ты хотела меня. Ты была, – Джулио поежился, – такой холодной! Карлотта, я думаю, ты вышла за меня только из-за ребенка. Я прав?
Она посмотрела на него, потом выдернула руки, и пять лет сдержанности и несчастья наконец вырвались наружу:
– Да, ты прав. Я никогда не любила тебя и точно не собиралась выходить за тебя замуж. Я могла получить любого! Когда я представляю, как могла бы жить… А сижу здесь, трачу лучшие годы жизни на мужчину, который мне даже не нравится! И знаешь, что самое смешное? – Карлотта встала, дрожа от ярости. – Ребенок даже не от тебя! Даже не твой.
Через мгновение она прижала ладонь ко рту, сожалея о сказанном. Джулио смотрел на нее. Он побелел, как полотно.
– Ты сказала правду, Карлотта? Элла не моя дочь?
– Я…
Карлотта не могла поднять взгляд. Она закрыла лицо руками и зарыдала.
Джулио встал и вышел из квартиры, хлопнув дверью.
Карлотта повалилась обратно на диван.
– Господи, Господи, что я натворила! – закричала она немым стенам. Она так хотела причинить ему боль в отместку за его поступок – за то, что он забрал единственное, что у нее осталось: гордость…
Два мучительных часа спустя Джулио вернулся. Когда он вошел в гостиную, Карлотта со всхлипами бросилась к нему:
– Прости, прости меня, Джулио! Меня обидела твоя измена, и я хотела сделать тебе больно. Это была ложь, клянусь! Разумеется, Элла – твоя дочь.
Джулио с отвращением оттолкнул жену – в его взгляде не осталось эмоций.
– Нет, Карлотта, это была не ложь. Все сходится. Поверить не могу, как я был слеп… Ребенок родился на пять недель раньше, но весил как обычный младенец. Я понял, что ты не была девственницей, когда мы впервые занимались любовью, хоть ничего и не сказал. Твой несчастный вид на нашей свадьбе, то, как ты вздрагивала, стоило мне к тебе прикоснуться… Скажи, ты любила того мужчину?
Осознав, что пути назад уже нет, она медленно покачала головой:
– Нет. Это была ужасная ошибка, мимолетная глупость.
– И ты решила, что я тоже должен за нее заплатить? – Джулио тяжело опустился на диван. – Mamma mia, Карлотта! Я знал, что ты эгоистична, но не догадывался, что у тебя вообще нет сердца! Кто еще знает?
– Никто.
– Говори правду, Карлотта, пожалуйста! Я имею право хотя бы на это.
– Лука знал, – призналась она.
– Вы спланировали все вместе, да? – выдавил он.
– Нет, Джулио. Все было иначе. Я отчаялась. И подумала: раз уж я все равно собираюсь за тебя замуж…
Джулио схватил ее за предплечье:
– А ты собиралась, Карлотта? Ты ведь заявила, что не любишь меня и я тебе даже не нравлюсь!
– Ай! Джулио, мне больно! Я же сказала: я не имела этого в виду, я…
– Нет, Карлотта, ты имела в виду именно это. – Внезапно он отпустил ее руку и тяжело вздохнул. – Я не плохой человек и всегда хотел только лучшего для тебя и Эллы. Я столько лет тяжело трудился, надеясь, что однажды ты полюбишь меня так же, как я любил тебя… А теперь выясняется, что мой брак был обманом с самого начала!
– Пожалуйста, Джулио, прошу! – умоляла она. – Дай мне шанс! Я все исправлю, обещаю! Теперь мы можем начать сначала без всякой лжи. С чистого листа…
– Нет, – горько рассмеялся Джулио. – Карлотта, пути назад нет! Пока я гулял, я размышлял и принял решение. Теперь, когда ты наконец рассказала мне правду, я хочу, чтобы ты собрала вещи и ушла. Можешь сказать всем, что ушла от мужа, потому что он изменил тебе. Правду рассказывать не обязательно. Я готов взять вину на себя ради Эллы. Хоть она и не моя плоть и кровь, я люблю ее, как родную. И я не хочу ее опозорить.
– Нет, Джулио, прошу! Куда мне идти? Что делать? – отчаянно всхлипнула Карлотта.
– Теперь это не моя забота. У моей компании есть отделение в Риме, и я попрошу перевести меня туда как можно скорее.
– Но как же Элла? Она считает тебя отцом. Она тебя любит, Джулио!
– Тебе следовало подумать об этом прежде, чем обманывать нас обоих. – Джулио отвернулся, по-прежнему дрожа от гнева. – А теперь я пойду спать. Я устал. Ты переночуешь здесь, а завтра утром, когда я уйду на работу, соберешь вещи и уедешь до моего возвращения.
Антония нежно прижала дочь к груди:
– Ну конечно, можете пожить у нас! Сама знаешь: тебе даже спрашивать не нужно. О, Карлотта, моя бедная девочка, что такое? Что случилось? – Она с беспокойством оглядела дочь. – На тебе лица нет! Хочешь прилечь? Вы с Эллой можете спать в твоей старой комнате, а Розанна – на диване в гостиной.
Бледная Карлотта устало кивнула.
– О мама… О мама, я…
Антония взглянула на четырехлетнюю Эллу, испуганно смотрящую на мать, и позвала Луку, который вскоре появился в дверях.
– Отведи Эллу на кухню и найди ей что-нибудь поесть, пока я говорю с твоей сестрой, – пробормотала она. – Бог знает, что могло случиться!
Лука посмотрел на Карлотту и по ее смятенному виду понял: вариант лишь один.
Антония достала платок, промокнула бровь и повела дочь в спальню.
– Боже, сегодня слишком жарко для подобных проблем…
– Простите! Я ненадолго. – Карлотта села на кровать, и Антония тяжело опустилась рядом. – Мама, ты в порядке? Выглядишь неважно.
– Да, в порядке. Просто жарко. Карлотта, рассказывай, что случилось. Вы с Джулио сильно поссорились, да?
– Да.
– Не беспокойся, – Антония обняла дочь. – Все мужья и жены ссорятся. Мы с твоим папой постоянно ругались. Теперь у нас просто нет на это сил. – Она печально усмехнулась. – Поспи немного, успокойся. И сможешь вернуться к Джулио и помириться.
– Нет, мама. Я никогда не смогу вернуться. Мы с Джулио расстались. Навсегда.
– Но почему? Что ты натворила?
Карлотта отвернулась от матери и начала рыдать.
Вздохнув, Антония поднялась с кровати.
– Отдохни, Карлотта. Поговорим потом.
Вечером, вернувшись с репетиции хора, Розанна с удивлением обнаружила в своей кровати маленький комочек. Ее племянница Элла крепко спала, поэтому Розанна тихо вышла из спальни и пошла по узкому коридору в гостиную. Дверь была открыта, но она слышала разговор родителей.
– Я не знаю, что случилось, Марко. Она ничего не рассказывает. Сейчас она внизу, говорит с Лукой. Может, он сумеет ее вразумить. Я пыталась дозвониться Джулио домой, но никто не отвечает.
– Разумеется, она должна вернуться к мужу! Там ее место. Так ей и скажу. – Похоже, Марко был в ярости.
– Пожалуйста, не трогай ее сегодня! Она измучена, – попросила Антония.
Розанна открыла дверь.
– Что случилось? – спросила она.
– Твоя сестра ушла от мужа, и они с Эллой поживут здесь несколько дней. Ты пока можешь поспать здесь, на диване. – Антония тяжело, отрывисто дышала. Она медленно встала.
– Ты в порядке, мама? – спросила Розанна, направляясь к ней.
– Я… Я в порядке. – Антония немного пошатнулась, словно потеряв равновесие. – Пойду вниз. Мне душно. – Она вышла из комнаты, обмахиваясь рукой.
– Папа, почему Карлотта ушла от Джулио? Я…
Внезапно на лестнице послышался тяжелый глухой удар.
Марко с Розанной выбежали из гостиной в коридор. Внизу лестницы, ведущей в кафе, лежала Антония.
– Mamma mia! Антония! Антония! – Марко поспешил вниз по ступеням к безжизненному телу жены и опустился рядом с ним на колени. Розанна следовала за ним.
– Беги за врачом, быстро! – крикнул ей отец. – Позови Луку и Карлотту!
Розанна поспешила через пустое кафе на кухню. Лука стоял, обнимая и успокаивая сестру, которая рыдала у него на плече.
– Скорее! Мама упала с лестницы! Я за врачом! – крикнула Розанна, открыла дверь и побежала по мостовой.
Карлотта и Лука обнаружили Антонию лежащей на ступенях, с головой, откинутой на плиточный пол. Из-под густых волос сочилась кровь, кожа посерела, глаза были приоткрыты. Карлотта села рядом с ней и попыталась нащупать пульс.
– Она… – Марко, стоявший над женой, не мог закончить предложение.
– Давайте хотя бы уложим ее поудобнее, – с отчаянием предложил Лука.
Отец и сын смогли перетащить Антонию в кафе, а Карлотта подложила ей под голову подушку.
Розанна вернулась с врачом мучительные пятнадцать минут спустя.
– Прошу, скажите, что она жива! Только не Антония, не моя жена! – стонал Марко. – Доктор, прошу, спасите ее!
Лука, Карлотта и Розанна молча наблюдали, как доктор слушает сердце Антонии через стетоскоп, а потом щупает пульс. Когда он посмотрел на них, все увидели ответ в его глазах.
– Мне ужасно жаль, Марко… – сказал доктор, качая головой. – Думаю, у Антонии случился сердечный приступ. Мы уже ничего не можем для нее сделать. Нужно срочно позвать дона Карло.
– Священника! – Марко с неверием посмотрел на врача, а потом опустился на колени и уткнулся в плечо безжизненной Антонии. – Я ничто, ничто без нее! О amore mio, моя любовь, моя любовь!..
Трое детей смотрели на него в молчаливом шоке, не в силах пошевелиться.
Доктор убрал стетоскоп в сумку и встал.
– Розанна, сходи за доном Карло. А мы останемся здесь и подготовим твою маму.
Розанна всхлипнула, но потом сжала кулаки, чтобы сдержать истерику, встала и вышла из кафе.
– Что случилось? Почему плачет дедушка? – На ступеньках появилась Элла.
– Иди с мамой, Элла, и я объясню тебе, что случилось. – Карлотта поднялась к Элле и осторожно повела малышку наверх.
– Лука, думаю, лучше закрыть вход в кафе, пока не придет дон Карло. Уверен, вам сейчас не до клиентов, – сказал доктор.
– Конечно… – Лука, пошатываясь, доковылял до входной двери и повернул ключ.
Марко держал на коленях руку жены, гладил ее и всхлипывал. Лука вернулся и сел рядом с отцом, обняв Марко за сгорбленные плечи. По его щекам тоже побежали слезы. Он протянул руку и нежно погладил мать по лбу.
Марко посмотрел на Луку: в его глазах плескалось отчаяние.
– Без нее я ничто, ничто…
Два дня спустя дон Карло провел для семьи поминальную мессу. Потом тело Антонии всю ночь находилось в церкви, в которую она ходила всю жизнь. На следующее утро друзья и родственники пришли на ее похороны. Розанна сидела в переднем ряду между Лукой и Эллой, и черная кружевная вуаль на ее лице затеняла гроб с телом матери. Марко держал Карлотту за руку и безутешно рыдал всю службу и погребение. Потом они вернулись в кафе, где Лука и Розанна трудились не покладая рук, чтобы подать достойное угощение на поминках.
Несколько часов спустя, когда гости наконец разошлись, семейство Меничи сидело в кафе, оцепенев от шока. Марко молча пялился в одну точку, пока Карлотта мягко не помогла ему подняться со стула.
– Уберите здесь, – скомандовала она. – А я отведу папу наверх.
– Открываемся завтра, пап? – тихо спросил Лука, пока Марко медленно шел к лестнице.
Он обернулся и обреченно посмотрел на сына:
– Как хотите, – а потом последовал за Карлоттой наверх, словно послушный ребенок.
Когда Лука открыл кафе на следующий день, Марко не спустился ему помочь. Он остался наверху, в гостиной, и молча смотрел на фотографию жены в компании Карлотты.
– Еще две пиццы «Маргарита» и одну особую, – сказала Розанна, приоткрыв дверь на кухню и положив бланк с заказом на стол.
– Минимум через двадцать минут, Розанна. У меня еще восемь заказов, – вздохнул Лука.
Розанна взяла две пиццы и положила на поднос, чтобы отнести в зал.
– Может, папа скоро вернется к работе… И Карлотта сможет нам помочь.
– Надеюсь, очень надеюсь, – пробормотал Лука.
Только после полуночи Розанна с Лукой смогли присесть за стол на кухне и поужинать.
– Вот, выпей вина. Мы оба заслужили. – Лука налил в два бокала кьянти и передал один Розанне.
Они ели и пили в молчании, слишком уставшие, чтобы говорить. Когда они закончили, Лука закурил.
– Можешь открыть дверь? Луиджи говорит, сигаретный дым ужасно вреден для моего голоса, – попросила Розанна.
– Простите, синьорина дива! – Лука поднял бровь и направился открывать заднюю дверь. – Кстати говоря, когда твой вечер у синьора Винченци?
– Через две недели. Но теперь я сомневаюсь, что папа сможет прийти. И в любом случае какой смысл? – сказала она, вновь впадая в отчаяние. – Теперь, когда мама умерла, а папа не может работать, я нужна здесь, в кафе.
– Если он не вернется завтра, я подам объявление о поиске помощников. Сомневаюсь, что Карлотта согласится обслуживать клиентов.
– Ты знаешь, что произошло у них с Джулио? – спросила Розанна. – Когда мама умерла, я подумала, что Джулио хотя бы придет на похороны. Бедная Карлотта! Сначала муж, а теперь мама… На ней лица нет, – вздохнула Розанна.
– Да, ей приходится платить за ошибку, – ответил он.
– Какую ошибку, Лука?
– Ой, не забивай себе голову! – Лука бросил окурок, растоптал его и закрыл дверь кухни.
– Когда все перестанут обращаться со мной как с ребенком? Мне скоро семнадцать! Почему ты не рассказываешь, что случилось?
– Если ты хочешь вести себя по-взрослому, то должна подумать о собственном будущем, Розанна, – заявил Лука. – Мамина смерть ничего не меняет.
– Она меняет все, Лука! Теперь папа никогда, никогда не отпустит меня в Милан.
– Розанна, не все сразу! Сначала давай попробуем убедить его прийти и послушать твое пение? Думаю, ему будет полезно куда-то выбраться и испытать чувство гордости за талантливую дочь.
– Думаешь, правильно строить планы на будущее сразу после смерти мамы? – виновато возразила Розанна. – Мне не хочется петь.
– Понятное дело… Но ты должна, Розанна, – настаивал Лука. – Ты столько лет ездила к Луиджи, и наконец у тебя появился шанс исполнить свою мечту. Карлотта сможет взять на себя кафе на один вечер. Я попрошу Массимо и Марию Россини ей помочь.
– Знаешь, Лука, – тихо призналась Розанна, – думаю, я должна сильнее грустить из-за маминой смерти. Но я чувствую здесь лишь пустоту, – и она показала на грудь.
– Конечно, у тебя шок. Никто из нас не может поверить в ее уход. Но работа помогает отвлечься. И всегда помни, Розанна: мама желала для тебя самого лучшего. А теперь нам пора спать. Завтра нас ждет еще один долгий день. Пошли, piccolina!
Розанна устало вышла с кухни вслед за Лукой.