Розанна резко проснулась, открыла глаза и увидела, что уже почти рассвело. Она услышала грохот фургона мусорщика, а потом перевернулась на другой бок и увидела, что на ее кровати сидит Карлотта. Сестра по-прежнему была в лимонном платье, но оно сильно помялось, а волосы растрепа-
лись.
– Который час? – спросила она Карлотту.
– Тс-с, Розанна! Спи. Еще рано: не разбуди маму и папу.
Карлотта сняла туфли и расстегнула платье.
– Где ты была?
– Нигде, – пожала плечами сестра.
– Но где-то ты точно была! Ты ведь только ложишься в постель, хотя уже утро, – возразила Розанна.
– Да замолчи ты! – Разгневанная и напуганная Карлотта бросила платье на стул и натянула ночную рубашку. – Если расскажешь маме и папе, что я вернулась так поздно, я больше никогда не буду с тобой разговаривать. Пообещай не рассказывать!
– Только если признаешься, где была.
– Хорошо! – Карлотта на цыпочках прокралась к кровати Розанны и села. – Я была с Роберто.
– А… – Розанна удивилась. – Что вы делали?
– Мы… гуляли, просто гуляли.
– Почему вы гуляли посреди ночи?
– Поймешь, когда подрастешь, Розанна! – отрезала Карлотта, вернулась в свою кровать и залезла под одеяло. – Все, я рассказала. Молчи и засыпай.
Все семейство Меничи проспало допоздна. Когда Розанна спустилась вниз на завтрак, Марко сидел за кухонным столом, мучаясь от жуткого похмелья, а Антония пыталась прибраться в кафе.
– Иди помоги, Розанна! А то мы никогда не откроемся, – Антония поторопила дочь, которая рассматривала бардак.
– Могу я позавтракать?
– После уборки. Вот, отнеси коробку с мусором на задний двор.
– Да, мама.
Розанна взяла коробку и понесла через кухню, где ее отец с посеревшим лицом раскатывал тесто для пиццы.
– Папа, Роберто говорил с тобой о моих уроках пения? – спросила она. – Он собирался.
– Да, говорил, – устало кивнул Марко. – Но Розанна, он просто проявил любезность! А если он считает, будто у нас есть деньги, чтобы отправлять тебя к учителю на другой конец Неаполя, то он заблуждается.
– Но папа, он думал… в смысле он сказал, что у меня дар!
– Розанна, ты маленькая девочка, которая однажды вырастет и станет кому-нибудь хорошей женой. Ты должна научиться дарам готовки и домоводства, а не тратить время на фантазии.
– Но… – у Розанны задрожала нижняя губа. – Я хочу стать певицей, как Роберто!
– Роберто – мужчина, Розанна. Он должен работать. Однажды твой сладкий голосок поможет тебе убаюкивать малышей. И этого достаточно. А теперь вынеси мусор и возвращайся, чтобы помочь Луке мыть стаканы.
Когда Розанна вынесла коробку к мусорным бакам во дворе за кухней, по ее щеке скатилась маленькая слезинка. Ничего не изменилось. Все по-прежнему. Вчерашнего дня, лучшего в ее жизни – когда она почувствовала себя особенной, – могло вообще не быть.
– Розанна! – прогремел из кухни голос Марко. – Давай скорее!
Она вытерла нос рукой и вернулась в дом, оставив мечты во дворе вместе с мусором.
Позднее в тот день, когда Розанна медленно поднималась в спальню, утомленная долгими часами обслуживания клиентов, на ее плечо опустилась чья-то рука.
– Что такая мрачная, piccolina?
Она обернулась и увидела Луку.
– Может, просто устала, – пожала плечами Розанна.
– Но ты должна быть очень счастлива! Не каждая маленькая девочка может до слез растрогать своим пением целый зал.
– Лука, я…
Розанна вдруг уселась на верхнюю ступеньку узкой лестницы, и брат втиснулся рядом с ней.
– Выкладывай!
– Сегодня утром я спросила у папы про уроки пения, и он сказал, что Роберто лишь проявил любезность, а на самом деле не считает, что я могу стать певицей.
– Ай! – расстроенно вздохнул Лука. – Неправда! Роберто всем твердил, какой у тебя красивый голос. Ты должна пойти к учителю, которого он посоветовал.
– Я не могу, Лука. Папа говорит, у него нет на это денег. Думаю, уроки пения очень дорогие.
– Ох, piccolina… – Лука обнял сестренку за плечи. – Почему папа так слеп, если дело касается тебя? Будь на твоем месте Карлотта… – Лука вздохнул. – Слушай, Розанна: пожалуйста, не теряй надежду! Смотри, – он покопался в кармане брюк и вытащил клочок бумаги, – мне Роберто тоже оставил адрес и имя учителя. Мы отправимся к нему сами, верно?
– Но Лука, у нас нет денег! А значит, ехать нет смысла.
– Об этом пока не беспокойся. Твой старший брат разберется. – Лука поцеловал ее в лоб. – Сладких снов, Розанна!
– Спокойной ночи, Лука!
Спустившись по лестнице и пройдя через кафе, Лука вздохнул, предвкушая очередной долгий вечер на кухне. Он знал: следует радоваться, что у него обеспеченное будущее, в отличие от других молодых людей из Неаполя, но работа не доставляла ему особого удовольствия. Зайдя на кухню, он подошел к столу и принялся нарезать лук – глаза защипало от едких испарений. Вываливая лук на сковородку, он думал об отце, отказавшем его младшей сестре в уроках пения. У Розанны дар, и будь он проклят, если позволит ей махнуть на него рукой.
В следующий выходной Луки они с Розанной сели на автобус до престижного квартала Посиллипо, расположенного на холме с видом на Неаполитанский залив.
– Лука, как здесь красиво! Столько места! Такой свежий воздух! – воскликнула Розанна, когда они вышли из автобуса. Она сделала глубокий вдох и медленно выдохнула.
– Да, здесь очень приятно, – согласился Лука и остановился полюбоваться на залив.
Сверкающую лазурную воду покрывали лодки: некоторые рыбаки трудились, другие же отдыхали рядом с берегом. Далеко впереди виднелся остров Капри – он парил над горизонтом, словно мечта. Слева от залива возвышался на фоне неба вулкан Везувий.
– Неужели синьор Винченци живет здесь? – Розанна повернулась и оглядела элегантные белые виллы на склоне холма над ними. – Господи, должно быть, он очень богат! – добавила она, когда они начали подниматься по петляющей дороге.
– Думаю, он живет в каком-то из этих домов, – сказал Лука, когда они прошли мимо нескольких больших ворот, и наконец остановился перед последними.
– Вот мы и пришли: вилла Торини. Заходи, Розанна!
Лука взял сестру за руку и повел к увитому бугенвиллеями крыльцу главного входа. Взволнованно помялся несколько секунд и наконец позвонил в звонок.
Через некоторое время дверь открылась, и на них уставилась среднего возраста служанка.
– Si? Cosa vuoi?[5]
– Мы пришли к синьору Винченци, синьора. Это Розанна Меничи, а я ее брат Лука.
– Вы записаны?
– Нет, я… но Роберто Россини…
– Синьор Винченци не принимает без записи. До свидания! – Дверь захлопнулась прямо у них перед носом.
– Лука, поедем домой! – Розанна взволнованно потянула брата за руку. – Нам здесь не место.
Откуда-то из глубины виллы послышались звуки фортепиано.
– Нет! Мы проделали долгий путь и не уедем, пока синьор Винченци не послушает твое пение. Пошли! – Лука потащил сестру от главного входа.
– Куда мы идем, Лука? Я хочу домой! – сопротивлялась она.
– Нет, Розанна. Прошу, доверься мне.
Лука твердо взял сестру за руку и пошел на звуки музыки, которые привели их к другой стороне виллы. Они оказались возле элегантной террасы, украшенной большими глиняными горшками с пыльно-розовыми геранями и темно-сиреневыми барвинками.
– Оставайся там, – прошептал Лука. Он присел и тихо подкрался к паре французских окон, открытых навстречу послеполуденному бризу. Осторожно заглянул внутрь и снова опустился вниз. – Он там, – прошептал Лука, вернувшись к Розанне. – А теперь пой, Розанна, пой!
Она непонимающе посмотрела на брата.
– В смысле?
– Пой «Аве Мария» – и быстрее!
– Я…
– Давай! – поторопил он.
Розанна впервые видела своего мягкосердечного брата столь непреклонным. И поэтому она открыла рот и выполнила его просьбу.
Луиджи Винченци взял курительную трубку и уже собирался на послеполуденную прогулку в сад, когда услышал голос. Он закрыл глаза и прислушался. Потом медленно, не в силах перебороть любопытство, вышел на террасу. В углу стояла девочка лет десяти-одиннадцати в выцветшем хлопковом платье.
Девочка перестала петь, как только увидела его: на ее лице проступил страх. Рядом с ней стоял молодой человек – очевидно родственник, судя по внешнему сходству.
Луиджи Винченци медленно похлопал.
– Cara, спасибо за чудесную серенаду! Могу я узнать, что вы делаете на моей террасе?
Розанна медленно спряталась за брата.
– Простите, синьор, но ваша горничная нас не впускала, – объяснил Лука. – Я пытался объяснить, что Роберто Россини посоветовал моей сестре зайти, но та закрыла перед нами дверь.
– Понятно. Могу я узнать ваши имена?
– Это Розанна Меничи, а я ее брат Лука.
– Думаю, вам лучше зайти, – сказал Луиджи.
– Спасибо, синьор!
Лука и Розанна прошли вслед за ним через стеклянные двери. В центре комнаты, на полу из сверкающего серого мрамора, стоял белый рояль. Вдоль стен тянулись книжные шкафы, неаккуратно набитые нотами. На каминной полке теснились многочисленные черно-белые фотографии в рамках: Луиджи в нарядном костюме обнимается с людьми, чьи лица кажутся знакомыми по газетам и журналам.
Луиджи Винченци сел на банкетку перед фортепиано.
– Итак, почему Роберто Россини отправил тебя ко мне, Розанна Меничи?
– Потому что… Потому…
– Потому что он посчитал, что моей сестре следует заниматься с вами пением, – ответил за нее Лука.
– Какие вы еще знаете песни, синьорина Меничи? – спросил Луиджи.
– Я… не так много. В основном гимны, которые мы поем в церкви, – пробормотала Розанна.
– Может, снова попробуем «Аве Мария»? Похоже, ты ее очень хорошо знаешь. – Луиджи улыбнулся, устраиваясь за фортепиано. – Иди сюда, дитя! Я не кусаюсь.
Розанна подошла ближе и увидела, что, несмотря на строгий вид из-за усов и седых кудрявых волос, его глаза под густыми бровями излучают тепло.
– Итак, пой. – Луиджи принялся играть на рояле первые аккорды гимна. Звук настолько отличался от фортепиано, слышанного ею прежде, что Розанна забыла вовремя вступить.
– У тебя проблема, Розанна Меничи?
– Нет, синьор. Я просто заслушалась, как красиво звучит ваш рояль.
– Ясно. На этот раз, пожалуйста, сосредоточься.
И тогда, вдохновленная роялем, Розанна запела так, как не пела никогда прежде. Лука, стоявший рядом, подумал, что его сердце вот-вот разорвется от гордости. Он понял: привести сюда Розанну было правильным решением.
– Хорошо, хорошо, синьорина Меничи! А теперь давайте попробуем гаммы. Я буду играть, а вы следуйте за нотами.
Луиджи вел Розанну вверх и вниз по клавишам, проверяя ее диапазон. Обычно он избегал превосходной степени, но был вынужден признать: у этого ребенка был величайший потенциал из всех, что он встречал за годы наставничества. Выдающийся голос!
– Все! Я услышал достаточно.
– Вы возьметесь учить ее, синьор Винченци? – спросил Лука. – Деньги у меня есть.
– Да, возьмусь. Синьорина Меничи, – Луиджи повернулся к Розанне, – вы будете приходить сюда каждый второй вторник в четыре часа. Занятия стоят четыре тысячи лир в час.
Обычно он брал в два раза больше, но брат казался гордым, хоть и бедным.
Розанна просияла.
– Спасибо, синьор Винченци! Спасибо вам!
– А в другие дни тебе нужно будет заниматься самой – минимум по два часа. Ты будешь упорно трудиться и никогда не станешь пропускать уроки. Поняла?
– Да, синьор Винченци.
– Хорошо. Тогда увидимся во вторник? И пожалуйста: выходите через главный вход! – Луиджи провел Розанну с Лукой через дом к переднему крыльцу. – Ciao, Розанна Меничи!
Они попрощались и спокойно пошли по дорожке, пока не вышли из ворот на улицу. Тогда Лука подхватил Розанну на руки и восторженно закружил:
– Я знал! Знал! Ему достаточно было услышать твой голос. Я так горжусь тобой, piccolina! Ты ведь понимаешь, что это будет нашим секретом? Мама и папа могут это не одобрить, Розанна. Даже Карлотте не рассказывай!
– Не буду, обещаю. Но, Лука, ты сможешь заплатить за уроки?
– Да, конечно, смогу. – Лука подумал о деньгах, которые он два года копил на скутер, – первый шаг к столь желанной им свободе. – Конечно, смогу.
Когда подъехал автобус, Розанна порывисто обняла брата.
– Спасибо, Лука! Я буду стараться изо всех сил, обещаю! И однажды отплачу тебе за эту доброту.
– Знаю, piccolina, знаю.