Накануне мне удалось убедить Тёмку поспать на свободной койке и отложить разборки до утра. Но если вечером Тёмка был не в настроении бороться за свое место, то с утра меня встречает его звенящий голос, когда захожу в комнату после завтрака.
– …это закон! Кто первый койку занял, тот на ней и спит.
Пока я пытаюсь вникнуть в происходящее, с верхней кровати доносится презрительный смешок.
– Еще что расскажешь, Пудель?
Лицо Тёмки краснеет так, что даже на смуглой коже видно. Он подлетает к койке, встает на ступеньки лестницы и хватает Руслана за воротник.
– Эй-эй! – вмешиваюсь я. – Решайте все на улице.
Тёмка с досадой отпускает Руслана, а я оборачиваюсь на Лёньку, но того уже нет в комнате.
– Слезай, – требует Тёмка.
– А ты заставь, – парирует Руслан, подложив руки под голову и закинув ногу на ногу.
Скрипят дверные петли. Мы с Тёмкой поворачиваем головы.
– Мальчики, – в комнату заглядывает бабушка. – Заправляйте кровати и идите умываться. Если хотите попасть на море до пекла, лучше сделать это сейчас.
– Хорошо, бабуль, – отвечаю я, стараясь перетянуть внимание на себя, чтобы она не заметила разлада между парнями.
– Уже сдружились? – мы с Тёмкой обмениваемся напряженными взглядами. – Руслан, как тебе здесь спалось?
Плечи сводит от напряжения. Сейчас он наплетет про нас какую-нибудь гадость и моря мы точно не увидим…
– Все нормально, хорошие ребята. Пуд… Артем вот мне свою койку отдал, – Руслан приподнимается на локтях.
– О, это замечательно. Артем, щедрость вознаграждается, – ба улыбается. Тут же улыбается и Руслан, словно зеркалит ее эмоции.
– Э-э, наверное, – бормочет Тёмка, опустив голову.
Его глаза темнеют, когда он в ярости. Пальцы подергиваются – пытается не сжать кулаки.
– Вот и славно, – ба уходит.
Едва дверь за ней закрывается, Тёмка поворачивается к Руслану и подходит к койке. Берется за деревянный край и сжимает до белеющих костяшек.
– Я тебе это припомню, – тихо, но отчетливо произносит он.
– Плохой мальчик, фу, – отвечает Руслан.
Тёмка стискивает зубы, хватает полотенце со щеткой и вылетает из комнаты.
– Ух-х, чтоб его! – Тёмка злобно сплевывает зубную пасту в раковину и полощет рот.
Поскольку ванная небольшая, а времени терять не хочется, мы все умываемся на улице, пользуясь ручным умывальником и чистой водой из бочки.
– Опять что-то не поделили? – тихо спрашивает у меня Лёнька.
– Руслан при бабушке сказал, что Тёмка ему койку уступил, – поясняю я.
– Беда, – Лёнька качает головой.
Мы заканчиваем умываться в тишине, пока на улице вдруг не поднимается галдение. По дороге идут девчонки примерно нашего возраста. Смеются, болтают будто чирикают, как птички. Выискиваю глазами кого-нибудь, кто станет моей музой, но в груди ничего не замирает. Столько книг, песен и фильмов посвящено любви, а мне до сих пор никто не нравился.
– Че, все музу ищешь? – цепляется Тёмка. – Кто-нибудь светится на твоем радаре?
Качаю головой. Вот вроде девчонки развиваются быстрее нас, становятся симпатичнее, а все равно воспринимаются как сестры.
– О, это же Лёня с Артемом и Сеней! – восклицает кто-то из девочек.
Мы пристраиваемся друг к другу. Стайку девчонок возглавляет Наталья Алексеевна, наша классная руководительница и учительница русского языка. Рядом с ней ее дочка, Юна, которую я иногда вижу в школе. Сати – темноволосая, сероглазая, с маленьким лицом и темными усиками над губой. За глаза ее иногда называют Гусаром. И еще несколько девочек из класса. Мама как-то говорила, что мама Сати и Наталья Алексеевна дружат. Видимо, ее отпустили отдыхать с подругой.
– Привет, девчонки! – Тёмка вскидывает ладонь и машет ею, широко улыбаясь и распространяя свое обаяние.
– Привет, – мы с Лёней тоже машем, но скромнее.
– О, мальчики, – замечает нас учительница. – Тоже отдыхать приехали?
– Ага, – отзываемся хором.
– Мы, если что, остановимся в домике в конце улицы. Приходите в гости!
– Как скажете, Ната Алесевна, – улыбка Тёмки становится лукавой. – Я уж точно к девчонкам приду, уже соскучился без их очаровательной компании!
Под их заливистые хохотки мы с Лёней переглядываемся. Почему-то от слов Тёмы становится стыдно, даже щекам жарко.
– Присмотрись к дочке Натальи Алексеевны, – предлагает Лёнька, когда одноклассницы отходят подальше.
– Кстати, да. Она ведь с нами не учится. Считай, новое лицо, – подхватывает идею Тёмка.
И ведь им не объяснишь, что сердцу не прикажешь. Нахожу Юну взглядом. Она выделяется на фоне остальных девочек слишком светлой кожей.
– У меня чувство, будто я смотрю на твоего двойника, – говорю Лёньке.
– Что-о?
– Она выглядит прямо как ты: голубоглазая блондинка.
– На что это ты намекаешь?
– Вы с ней в паре получше будете смотреться, – смеюсь я, пока Лёнька недовольно выдыхает сквозь зубы.
– Забей, Лёнич, – Тёмка похлопывает его по плечу.
– Пойдемте уже, – закидываю полотенце на плечо. – Давайте дедушке и бабушке поможем по хозяйству, а на море позже сходим?
– Да без проблем, – говорит Тёмка.
– Мне пока больше хочется в ритм этого места влиться, понимаете?
Переглядываемся с Тёмкой и качаем головами. Лёня вздыхает и шутливо отмахивается.
После короткого марафона благородства сажусь на кровать и мучаю блокнот. Вспоминаю, как вели себя одноклассницы и Тёмка, но описывать это не хочется. Будто чего-то не хватает.
Чи-рик!
Поднимаю голову. На подоконнике сидит птичка с рыжей грудкой. Смотрит на меня, вертит головой и вовсю поет. Вспоминаю, как она помогла нам с Тёмкой найти дорогу к колодцу. От моего неосторожного движения она улетает. Сую блокнот в карман шорт и выскакиваю на улицу, тщетно осматриваясь. Замечаю у калитки бабушку с ведром, полным клубники.
– Бабуль! – подхожу к ней. На улице так жарко, что я сменил кеды на шлепанцы. – Бабуль, ты куда?
Она оборачивается.
– Хочу к Любе сходить, передать угощение..
– Давай понесу, – протягиваю руку и забираю у нее ведро. Оно довольно тяжелое.
– Спасибо, Сенечка. Так приятно, когда ты рядом!
Бабушка поправляет светлую косынку, надевает солнцезащитные очки, и мы выходим к проселочной дороге.
– Вы с мальчиками все утро по дому и в огороде помогали. Разве не хочешь сразу бежать купаться?
– Море подождет! Я по вам с дедушкой соскучился, потому что мы всего три месяца в году видимся.
Бабушка и дедушка будут рядом вечно, так мне казалось до этого лета. А теперь страшно осознавать, что с каждым годом они не просто становятся старше, а стареют. И вместе с возрастом у них прибавляется хлопот, а сил все меньше.
– Оставайся всегда молодой, а? – поддаюсь внезапному порыву и, поставив ведро на землю, обнимаю бабушку.
Она растерянно приподнимает руки, останавливается и обнимает меня. Ее ладони большие и теплые.
– Ох, мой мальчик, какая же я молодая? – смеется она. – Никто не может вечно быть молодым.
– Никто не может, а у тебя получится! – убеждаю ее.
Бабушка треплет меня по волосам, целует в темечко и, поприжимав немного к себе, отпускает.
– Ладно, пойдем, а то застрянем тут. Дома еще пообнимаемся.
Мне становится легко и спокойно. Бабушка рядом, а у меня впереди еще целое лето с ней и дедом. Когда снова поднимаю ведро, оно уже не кажется таким тяжелым.
Вскоре мы доходим до дома тети Любы. Перед нами лежит большой садовый участок. Сначала узнаю колодец с зеленым навесом, потом забор, выкрашенный в голубой. У меня не было времени рассмотреть дом, поэтому только сейчас обнаруживаю, что у него, оказывается, два этажа и даже есть балкон. Окна пластиковые, сам дом небесно-голубого цвета.
Из открытого окна тянет свежей выпечкой. Бабушка открывает калитку и пропускает меня вперед. Дверь в дом открыта, от назойливой мошкары защищает москитная сетка, приделанная к тонкой дверце.
– Оставим обувь снаружи, – бабушка показывает на пару резиновых тапок, стоящих сбоку от входа.
На улицу из кухни доносятся голоса: мужской и женский. Фоном бубнит радио, а потом включается ретро песня.
– О, здравствуйте, Зинаида Семеновна! И Арсений! Проходите-проходите, – тетя Люба приглашает нас из окна жестом.
Мы проходим в кухню, где здороваемся, и я передаю ведро с клубникой. За столом сидит мужчина в рубашке-гавайке с коротким рукавом и бирюзовых шортах. Лицо молодое, из волос только густая черная борода.
Заметив мое замешательство, незнакомец улыбается, прогоняя зловещий образ, и протягивает мне руку.
– Меня звать Макар Александрович, по профессии я орнитолог. Будут вопросы о птицах, задавай.
– О, спасибо, – выставляю руку и ощущаю крепкое рукопожатие. Моя ладонь – вялая рыба по сравнению с его крепкими пальцами.
– Присаживайтесь, сейчас пирожки с повидлом достану, – говорит тетя Люба и хлопочет по кухне.
– Я тебе помогу, – бабушка помогает накрывать на стол.
– Что вы, что вы! Сидите!
Пока тетя Люба и бабушка обмениваются любезностями, мы с орнитологом переглядываемся.
– Так что, тебя интересуют какие-нибудь птицы? – спрашивает Макар Александрович, постукивая коротко стриженными ногтями по клеенке.
– Эм… Вчера я видел птицу с рыжей грудкой. Бабуля сказала, что это малиновка. Мне… – потираю шею, подбирая слова. – Кажется, она мне помогла. Привела сюда, к колодцу тети Любы. Словно знала, что мне так сильно хочется пить.
– Забавно, – улыбается орнитолог. – Да, в наших краях обитают такие птицы. Они строят гнезда под укрытием, даже если гнездо на земле. Их яйца зелено-голубого цвета. Они отлично выращивают чужих птенцов, чем пользуются кукушки. А еще малиновки – весьма доверчивые существа. Попробуй как-нибудь покормить такую ягодами с руки, подлетит, не испугается.
– Вы знаете, где они обычно обитают?
– Чтобы найти их гнезда, надо уйти глубже в лес, к водоемам… – Макар Александрович раскрывает рот, чтобы сказать что-то еще, но его прерывает звонок телефона. Он всматривается в экран и поднимает взгляд на меня. – Извини, Арсений, мне нужно идти. Но ты можешь зайти ко мне в гости. Дом со множеством кормушек через две улицы. Был рад знакомству, – он кивает на прощание. – Люба, я пошел, у меня вызов.
– Хорошо. Приходи еще.
За столом плывет женская беседа: о детях, внуках, выпечке, домашних заботах. Поблагодарив за гостеприимство, я отпрашиваюсь в туалет. Чая в меня влили кружки три, и я просто не дойду до дома. Вернувшись, останавливаюсь в коридоре и заглядываю в гостиную. Никаких дверей и перекрытий, свободный проем. На стенах висят рамки с фотографиями, вышивкой из бисера и ленточек, и картины, нарисованные от руки. В середине – прямоугольник выцветших обоев. Разворачиваюсь, чтобы вернуться в кухню, и упираюсь взглядом в рамку, стоящую на сервизе рядом с телевизором.
На снимке – цветущая раскидистая яблоня, а перед ней, улыбаясь и придерживая ветки с цветами, стоит девочка с рыжими косичками. Ее волосы переливаются, как мед, на который попало солнце. Глаза прищурены, лицо в веснушках, а улыбка заряжает светом и радостью.
В груди трепещет. Прикладываю руку к сердцу. Вот она, моя муза!