Публичная библиотека имени Чехова расположена на Театральной площади Лихтинска. Своеобразное совпадение и очень уместное. Я обожаю книги и театр. Хоть по мне и не скажешь. Все думают я избалованная девчонка, знающая имена всех дизайнеров и названия всех брендов косметики.
Так и есть. Но!
Я много читаю, пишу заметки в онлайн–журнал об интересных модных показах. И схожу с ума по Дамиано Давиду. Просто страшно вообразить, насколько сильно я им одержима. У меня даже есть футболка, подписанная им лично. Получилось пройти за сцену после его концерта в Милане.
Мерседес тормозит прямо у парадного входа библиотеки. Я беру сумку, дергаю ручку. Не поддается.
С очевидным вопросом в глазах смотрю на водителя.
– Я ненавижу подобные места. Чувствую себя дьяволом, пытающимся переступить порог церкви. Если вас не затруднит, скажите своему отцу, что я вас сопровождал, а я здесь побуду.
– Окей.
Быстренько пожимаю плечами и выгибаю одну бровь, намекая на дверной блокиратор.
Система приглушенно щелкает с легкой руки Люцифера. Я вылезаю, и осенний ветерок подхватывает мои янтарно–золотистые волосы, которые при ином освещением, кажутся на пару тонов светлее. Они путаются, скручиваются, играют в догонялки.
Выпрямляю спину, слышу похрустывание затекших позвонков. Пару шагов борюсь с небольшим давлением меж лопаток, а потом порхаю по ступеням и толкаю тяжелую деревянную дверь советских времен.
Запах застарелой бумаги, необыкновенного зеленого сукна коим обтянуты столешницы дубовых столов будоражит мое чуткое обоняние и вызывает объяснимые мурашки.
Я в храме вечности. Стены, потолок, бесконечное количество стеллажей с книгами хранят дух великих людей.
Уверенно иду к посту библиотекаря на небольшом подиуме с правой стороны. Николай Генрихович, бессменный контролер, встречает меня радушной улыбкой.
– Агата, здравствуй.
– Здравствуйте, – прилипаю к лакированному бортику глубокого кофейного оттенка, – вы когда–нибудь отдыхаете?
– Я только–только закончил изучать Бродского. Впереди столько интересного.
Как я его понимаю. И совершенно не представляю, откуда у меня эта сильнейшая тяга к чтению. К познанию прошлого, настоящего и будущего. Моя мама увлекается растениеводством и занимается благотворительным фондом. Папа целыми днями трудится на благо города.
А я? Каким образом скромная, поправочка, но свободолюбивая девушка, нашла себя в страницах, пропитанных пылью?
– Расскажете, что вы узнали о Бродском?
– С удовольствием!
Около получаса Николай Генрихович рассказывает мне о замечательном поэте. А потом я искренне извиняюсь, сую беспроводные наушники в уши и поднимаюсь на второй этаж в секцию античной литературы. Естественно, за тридцать минут ничего толком нельзя понять, но мне необходимо отвлечься и забыть этот день.
Стать собой. Стереть из памяти мнимую беременность.
– Всё, что тебе светит, только лампочка. Сколько ж ты натерпелась, моя лапочка. Однажды развеются тучи над головой, но а пока что на своём стой…
Тихонько подпеваю Асие, вытаскиваю с полки толстую книжку с творениями Софокла и резко вздрагиваю. Талмуд в потертой кожаной обложке летит мне под ноги.
Кто–то проплывает мимо высоких стеллажей. Улавливаю едва заметную тень.
Говорю себе, просто показалось. Поднимаю выбранную книгу, ставлю на полку и двигаюсь к другому ряду. Туда, где «сладко спит» Гомер.
Уже изрядно изучив ассортимент, не глядя подцепляю корешок «Трои» и снова тень проносится неподалеку. Мороз по коже. Бесшумно сглатываю, на секундочку зажмуриваюсь.
Сердечко бьется так, будто зависает на гребне волны и вот–вот сиганет с нее, закрутится в «трубе», совершая бэкдор. Зачем–то поглядываю на изящные наручные часы с мелкими бриллиантиками на ремешке и нога подворачивается. Буквально на ровном месте!
Черт!
Голень мгновенно отекает. Хочу наступить на полную стопу, но ужасно больно. Проклиная эту заколдованную секцию, и сунув Гомера под мышку, собираюсь уйти.
Амбал, ростом с взрослого медведя и медвежьим оскалом заряжает мне кулаком в лицо. От сумасшедшей боли заваливаюсь на металлический стеллаж и сползаю на мраморный пол.
Соленая кровь заполняет весь рот. В голове глухой шум. Не могу пошевелиться.
– Ты сдохнешь, сучка. И я получу свои денежки.
Выплевывает с большим предвкушением победы, этот чертов козел. Почти не слышу его, да и не вижу тоже. В глаза кислоту залили, а в уши раскаленный свинец.
Книжки с верхних полок сыплются на мои плечи, колени. Не двигаюсь, потому что тело не поддается. Я в странной надломленной позе, со склоненной набок головой и никак не в силах сдвинуться.
Козел впечатывается мордой в мрамор. Парочка передних зубов вылетает, и с цокотом разбегается кто–куда.
Меня сгребают сильные мускулистые руки и мягко встряхивают на весу.
– Ты ешь в день по зернышку, Елена Прекрасная?
Такой знакомый тягучий голос…
Я хочу взглянуть на его обладателя, но вместо этого, обхватываю его за шею и закрываю невидящие глаза.
Перестаю что–либо воспринимать. Лишь редкие потрясывания и толчки, когда мой спаситель преодолевает преграды, покидая библиотеку. Видимо пересек просторный зал, спустился по ступеням и вышел на улицу.
– Дверь открой. – Его приказной тон звенит долгим эхом. Некто выполняет команду.
Не понимаю, что со мной происходит, куда меня везут, но приятный свежий аромат сейчас единственный маяк в моем спутанном сознании.
Время останавливается. Я скручиваюсь, плотнее прижимаюсь к твердой груди под мягкой тканью и вроде бы отключаюсь. Всё перестает существовать и иметь смысл. Я в уютном коконе и мне тут хорошо.
Словно маленькая девочка обнимаю плюшевого мишку, мну его пухлую лапку и вижу чудесный сон…
Я впервые выхожу в свет. На мне красивое белое платьице и белые туфельки с бусинками жемчуга на «носочках». Вокруг много незнакомых людей. Но Аврора старше на одиннадцать лет и ведет себя бесстрашно, всем приветливо улыбается. Мы идем не спеша, она держит меня за руку, иногда, шепчет подбадривающие слова.
– Агата, проснись. – Говорит мне Аврора, взяв мое крошечное личико в свои теплые ладони посреди шумного зала. – Слышишь меня?
– Да, Ава, я тебя слышу…
Шепчу в ответ на одном дыхании.
– Ава?
Электрический ток пронзает меня насквозь. Открываю глаза и вижу перед собой нахмуренного Джабара. Неосторожно подрываюсь и сразу ложусь обратно. Невыносимая боль сковывает каждый миллиметр тела. Лицо особенно.
– Где я? Почему ты…
– Ты в моей квартире. В библиотеке на тебя напал один моих солдат, который переметнулся на грязную сторону за очень большие бабки.
– Боже…
Кое–как отрываю руку от шелковистого матраса и кладу на горячий лоб.
– Тебя осмотрел мой врач. Все в порядке.
– Врач?! – глаза выскакиваю из орбит, но я не в состоянии отнять голову от восхитительно–удобной подушки.
– Не волнуйся. Я предупредил его о твоей беременности и о том, что ты моя будущая жена. При осмотре присутствовала моя помощница Марта.
– Ох,…ничуть не легче…
И правда. У мега–супер–крутого Джабара Бажаева есть миленькая помощница? Ха!
– Она здесь. И она присмотрит за тобой, пока я отъеду. – Кивает через плечо.
Фокусирую туманный взгляд на крупной полноватой фигуре женщины с толстой рыжей косой, лежащей поверх груди.
Теперь мне всё ясно.
– Я не могу остаться у тебя. Это…это неприемлемо…
Джабар снова касается моей неестественно красной щеки своими длинными пальцами с парой красивых золотых печаток и уклончиво улыбается. Мое внезапное смятение понятно. Вот я брожу по библиотеке, а следом прихожу в себя в царстве тьмы и порока.
– Мы трахались, отбросим все формальности и приличия.
Умудряется сказать одними губами, ярко очерченными, равномерно объемными. А этот четкий надгубный желобок? Вместит небольшую горошинку.
– Хватит. – Тихо отвечаю я.
– Отдыхай. Я не хочу, чтоб мой будущий сын как–то пострадал из–за уёбка, решившего тебя прикончить. Вернусь, поговорим, как быть дальше.
– В каком смысле? Я поеду домой.
– Это вряд ли.
Бажаев и я начинаем мериться неуступчивыми взглядами. Даже присутствие Марты нам не мешает. И никак не напрягает.