На трассе М-11 они оказались полчаса спустя. Здесь, наряду с брошенными машинами им стала встречаться военная техника: танки, бронетранспортеры, грузовики и еще множество разной техники, некогда участвующей в войне с иноземными захватчиками.
Пассажиры Титана прильнули к иллюминатором когда с северной стороны показались очертания Санкт-Петербурга с едва виднеющимися зданиями и высокими линиями электропередач, несколько уцелевших проводов которой тянулись прямиком к городу. Удалось разглядеть гигантские, но отсюда выглядевшие совсем крохотными, многоэтажные дома; чуть западнее находилась магистральная дорога выглядевшая как гигантская чешуя змеи, где каждой чешуйкой был брошенный автомобиль.
– А мне вот так и не довелось побывать там, в Питере, до Вторжения, – прошептал в мертвую тишину Вадим Георгиевич. – Я сам то из Ярославля, но вот до Питера так и не доехал, то возможности не было, то желания. А ведь там Спас на Крови, площадь Дворцовая, Эрмитаж… – Он с сожалением вздохнул. – Наверное там от всего этого уже ничего и не осталось.
– Еще там Раскольников старуху-процентщицу убил, – добавила Арина.
Вадим Георгиевич хмыкнул и согласился:
– Точно.
Вид отдаленного города с многочисленными зданиями вдруг заставил припомнить Матвея один вопрос, который он все намеревался задать еще во время морского путешествия.
– Меня вот что беспокоит, – начал он, обращаясь к Вадиму Георгиевичу. – Как мы будем искать вашу дочь в таком огромном городе, как Москва?
Услышав вопрос, старик улыбнулся и щелкнул языком.
– О, мы все предусмотрели, – ответил он и указал в сторону кабины водителя. – На крыше Титана установлен портативный комплекс радиосвязи с диапазоном УКВ, который ловит ближайший сигнал в радиусе до тридцати километров.
– УКВ? – уточнил Матвей.
Не успел Вадим Георгиевич и рта открыть для разъяснения, как его опередила Арина, расшифровав аббревиатуру:
– Ультракороткие волны.
Она отвлекалась от вида из иллюминатора и, поймав на себе удивленный и одновременно озадаченный взгляд старика, объяснилась:
– Мой отец разбирался в радиотехнике, вот как-то и запомнилось.
– Верно, ультракороткие волны, – подтвердил старик с добродушной улыбкой.
Еще с месяц назад Арина вся засияла бы от похвалы в ее сторону, но на этот раз лишь едва заметно кивнула и снова стала смотреть в иллюминатор.
– Короче говоря, – продолжил прогрессист, обращаясь к Матвею, – у моей дочери имеется точно такой же комплекс и поэтому мы надеемся поймать сигнал и связаться с ними как только достигнем Москвы.
«Если, конечно, будет с кем связываться» подумал про себя собиратель, но оставил эти мысли при себе.
– Мы включили комплекс еще две недели назад, после встречи с тем кораблем, атакованный мерзляками. Подумали, может… – Старик замялся, не решаясь вслух произнести самые неприятные опасения.
Лицо Лейгура осклабилось в издевательской улыбке.
– Что веселого? – злобно спросил исландца Вадим Георгиевич.
Лейгур поскреб пальцами по грубой щетине и ответил:
– Говоришь, на тридцать километров эта штука работает? Если так, то не понимаю на что ты рассчитывал, включая ее на корабле. Искать их сигнал по всему экватору в Атлантике равносильно поиску иголки в сотни стогах сена.
– Твоего мнения тут явно никто не спрашивал, – вмешался в разговор Ясир.
– Я и без тебя знаю, что это бестолковая затея, – ответил Вадим Георгиевич, приблизившись к исландцу на шаг. – Но это всяко лучше, чем ничего, ясно?
Лейгур чересчур спокойно смотрел на раскрасневшееся от злости лицо прогрессиста, затем тихо спросил:
– Капитан, что переправлял их, как его звать? – поинтересовался исландец.
– Это еще что за допрос? – вмешался Ясир, подойдя к начальнику. – Вадим Георгиевич, не позволяйте этому мерзавцу общаться с вами таким тоном.
Исландец блеснул своими яркими глазами в сторону араба.
– Это не допрос, парень. Просто хочу узнать каковы шансы, что те, кого вы собираетесь спасать, хотя бы доплыли до захваченных земель.
– Юдичев, – послышался твердый ответ Вадима Георгиевича. – Капитан Юдичев Максим Викторович.
– А, Юдичев…
– Ты знаешь его?
– Знаю. Хороший моряк, выпивали с ним в Берлоге не раз после успешного рейда. Опрокинуть стопку-другую он любитель похлеще меня.
– И что ты скажешь? – с нетерпением спросил Вадим Георгиевич. – Он переправил бы их до сюда?
Тут и сержант встал с места, отложив карту в сторону.
– Начальник, это уже совсем. Нашли кого спрашивать! Мы этого Юдичева тщательно отбирали среди десятка капитанов. Конечно он их переправил.
– Я и не отрицал этого, – произнес Лейгур и посмотрел на старика. – Через пояс он наверняка их провел, моряк он и правда хороший, да только вот как человек он… сложный.
– Минуточку, я не ослышался? – Ясир приподнялся с места и пальцем указал на исландца. – Ты, шайтан проклятый, вообще не имеешь права осуждать других, ясно тебе?
– Так, все, хватит! – рявкнул Вадим Георгиевич. – Устроили здесь ток-шоу…
– Чего устроили? – спросил Тихон.
Старик отмахнулся, отказываясь от разъяснений и заново обратился к Лейгуру:
– Вот что я тебе скажу. Для меня главное, что он переправил мою дочь с остальными ребятами до этих мест. Сложный этот Юдичев, простой или круглый – это последнее, что меня беспокоит, особенно в этих местах.
Лейгур поднял руки, как бы сдаваясь, и произнес:
– Как знаете.
Вадим Георгиевич отвернулся и направился в сторону кабины. Казалось разговор исчерпан, но все же обернулся и добавил:
– К тому же… какая к черту разница? Возможно этот Юдичев уже мертв. – Он ударил ногой по сиденью. Лицо старика раскраснелось, его вновь обуяло раздражение и ярость. – Вашу мать, эта махина может ехать быстрее?
Матвей осознавал, что уверенность старика в выживании экспедиции под руководством его дочери теперь угасала не просто с каждым днем, но и с каждой проходящей минутой.
Чем ближе они подходили к цели, тем сильнее становилось отчаяние прогрессиста. Но вот силы Матвея наоборот крепчали с каждым пройденным километром, ведь там, где-то в Москве лежит шанс на спасение, возможность начать все сначала не только для себя, но и для Арины, Йована, братьев и сестер с Востока… Да для всего человечества!
Господи, ну почему это дорога кажется такой длинной?
Матвей велел остановить вездеход как только заметил высокий террикон* в паре сотни метров от трассы, отличное место для сбора данных с метеодатчика.
_______
*Террикон – отвал, искусственная насыпь из пустых пород.
Домкрат свернул на разбитый в дребезги времени асфальт, и следующие несколько минут всю команду как следует трясло от нескончаемых кочек с выбоинами. Тихон умудрился прикусить язык и стал страшно материться, сплевывая кровавую слюну. Утихомирил его Вадим Георгиевич, дав легкого подзатыльника. Мальчишка по привычке сжал кулаки, нахмурился, но промолчал.
На этот раз Матвей пошел один.
Взбираясь по крутому склону, он быстро почувствовал нарастающую усталость в ногах.
М-да, Матвей, совсем ты размяк, мысленно упрекал он себя, раньше такой подъем в три прыжка преодолел бы, а сейчас еле дополз, да еще и отдышаться не в силах.
Добравшись до вершины, он установил датчик и, в ожидании сбора данных, сел на сырую землю и прижался к холодному деревцу, желая перевести дух.
Глаза стало щипать от усталости. Он вдруг понял, что не спал уже вторые сутки, разве что дремал на ходу. Не мог себе позволить поспать полноценно, да и не получалось: перед взором то и дело стояли данные о температуре, линии дорог на картах, скорость ветра…
Да, нужно следить за ветром. Он может принести нехорошее…
…линии фронта. За ними глаз да глаз…
…Они полагаются на тебя, Матвей. Она полагается…
…Не забывай оставаться начеку, сынок. Иначе здесь не выжить, тебе понятно?
– Да пап, – едва слышно прошептал Матвей.
– Ты – пастух, Матвей, – вновь раздался голос отца. – Только от тебя зависят их жизни. Ты направляешь стадо, указываешь ему путь и оберегаешь их жизни от волков. Запомни это, сынок. Запомнил?
– Запомнил.
– Как в том отрывке из стиха, помнишь? «Стадо знает: опасности нет…»
– «Ибо с ним его четкий пастух…» – закончил за отца Матвей.
Сзади раздался шорох травы, выведший собирателя из дремы. По телу собирателя пробежали мурашки. Он перестал дышать, зажав рот и потянулся к револьверу.
Шум не затихал.
Он вынул оружие и выглянул из под дерева. Увиденное, заставило его с облегчением выдохнуть.
Грациозная лань пощипывала островки травы, выглядывающие из под тонкого снега.
На короткий срок животное полностью приковало его внимание своим красивым пятнистым окрасом и черными и большими черными глазами. Поедая траву лань шевелила маленькими ушами и, порой, отрываясь от трапезы, осматривалась по сторонам.
Зашипела рация.
– Где ты? – раздался голос сержанта.
Лань среагировала незамедлительно и бросилась наутек.
Матвей взял рацию и заметил, что метеодатчик закончил сбор данных еще десять минут назад.
– Иду, – ответил он и стал собирать оборудование.
За иллюминатором вездехода тянулась длинная, нескончаемая вереница лесополосы. Иногда она сменялась одинокими домами, будь то деревенские, с перекошенными заборами и обвалившимися крышами, или более современным на момент Вторжения, выглядевшие целехонькими снаружи, но давно заброшенными внутри.
Один раз им пришлось остановиться из-за загородившего проезжую часть стада зубров. Лохматые и грозные с виду звери по-хозяйски, никуда не торопясь, переходили дорогу; один из них, самый крупный, встал посередине и несколько минут высматривал диковинного железного зверя, из нутра которого за ним подсматривали любопытные лица. Зубр дождался когда все стадо перешло дорогу, фыркнул, отряхнулся от снега и вальяжно последовал за остальными.
– Теплая шуба вышла бы, – заключил Йован после своей первой встречи с зубром.
Они проезжали крохотные поселения, скрытые за лесной чащей; порой о том, что за очередным лесным массивом скрывается давно брошенный город подсказывала либо уцелевший указательный знак, либо линия электропередач, провода которых уходили в сторону леса.
Но самое удивительно и одновременно пугающее зрелище поджидало их неподалеку от озера, именуемого на карте как Вышневолоцкое. Там, на небольшом поле, в полусотни шагов от дороги покоился фюзеляж пассажирского самолета. Среди обломков покоились, ряды сидений и множество багажа: сумки, рюкзаки, чемоданы, и это лишь то немного, что удалось разглядеть, проезжая мимо.
Различимая полоса молодых клёнов и ветвей кустарников позади хвоста самолета подсказывали, что рухнувший с неба гигант проскользнул по земле еще метров двести вырывая с корнем деревья, прежде чем превратиться в огромную могилу для сотни пассажиров.
Ясир принялся шептать молитву. Остальные, не спуская с самолета взгляда, смотрели на него до тех пор пока он не исчез из виду.
– Эй, дашь еще глоточек этой дряни? – спросил Йован у Лейгура.
– Нет, – твердо ответил исландец.
В течении дня они сделали еще три остановки для проверки погоды метеодатчиком. К счастью, кардинально ничего не поменялось с момента начала их поездки: ветер оставался умеренным, а температура не поднималась выше восьми градусов Цельсия. Да и отсутствие облаков, осадков и не снижающиеся показатели атмосферного давления указывали на отсутствие приближения теплого фронта.
Не уж то чайка соврала? Ее предупредительный крик, раздавшийся еще на палубе траулера, не давал Матвею покоя. Слишком уж все гладко проходит.
Сосем скоро над дорогой стали сгущаться сумерки и Домкрат щелкнул переключателем, включив дальний свет фар.
Тихон молча перебирал карты, поглядывая в иллюминатор. Рядом с мальчиком сидел опустивший голову Йован. Здоровяк не то дремал, не то крепко о чем-то размышлял, пялясь в пол.
Надя со скучающим видом посматривала в иллюминатор, опираясь ногой о перекладину. Рядом лежала готовая к бою винтовка.
Арина по просьбе Матвея проверяла собранный ей метеодатчик, который они намеревались проверить на следующей остановке.
Ясир, положив под голову шапку, пытался заснуть, ворочая голову. Порой он с неприязнью посматривал на Лейгура, который крепко спал. Исландец имел удивительно свойство засыпать в считанные секунды, Матвей заметил это еще на корабле.
– Где мы, Миш? – протерев усталое лицо, спросил у сержанта Вадим Георгиевич.
– Недалеко от… – Он прищурился, вглядываясь в мелкий шрифт карты. – От Твери.
– Недалеко это сколько?
– Километров пятьдесят. – Миша широко зевнул и добавил: – А оттуда до Москвы еще километров сто с лишнем. Правда, пойди разберись, где начинается эта Москва, слишком уж она огромная.
– Для нас она начнется там, где мы больше не сможем проехать, – вмешался в разговор Матвей. Он поймал на себе вопросительные взгляды Миши и Вадима Георгиевича, после чего успел пояснить: – Я мало чего помню в первые дни Вторжения, но вот что точно запомнил – это гигантские пробки на выезд из города в сторону севера.
– Хочешь сказать, там будет как в этом самом Санкт-Петербурге? Столько машин, что не проехать? – предположил сержант.
– Нет, точно не как там, а гораздо хуже, учитывая, что мерзляки были в городе во время эвакуации. – Матвей взглядом указал на дорогу. – Совсем скоро машин и военной техники на дороге будет встречаться куда больше, пока их не станет столько, что всем нам придется идти пешком.
– А, я вспомнил, – задумчиво прошептал Вадим Георгиевич, почесав щетину. – Ведь там несколько дней велись бои с мерзляками. Наша армия там камня на камне не оставила, весь город забросали ракетами, лишь бы вытеснить пришельцев, да только бестолку все это оказалось. – Он щелкнул пальцами. – Точно! Тогда всю Сеть заполонили эти видео с разрухой… Красную площадь по кирпичам разложили, храм Василия Блаженного… Жуть.
– Насколько это опасно, идти пешком по городу? – прервал сержант начальника, обращаясь к Матвею.
– Настолько же, насколько и на вездеходе, только дольше. Кстати об этом. – Матвей обратился к Вадиму Георгиевичу. – Если мы не поймаем сигнал с этого самого портативного комплекса вашей дочери, где именно мы будем ее искать?
– В восточной части города, – ответил за старика сержант.
– А конкретнее?
– В восточной части города, – твердо повторил сержант, словно намекая, чтобы он не лез не в свое дело.
Вадим Георгиевич замешкался не секунду, а затем ответил:
– Научно-исследовательский институт имени Борисова. – Затем он посмотрел на слегка изумленного Мишу и добавил: – Я все ему рассказал.
Миша тяжело выдохнул носом, положил на торпеду прежде лежавшую на коленях карту и поднялся с места. Он взялся за поручень и с осуждением в голосе обратился к начальнику:
– Разве еще на Прогрессе ваш брат не дал четко понять…
– Матвей все равно узнал бы, Миш, – прервал его Вадим Георгиевич. – Как и все они. Что толку оттягивать?
– Узнали бы что? – спросила Арина, ненароком подслушавшая разговор. Она отложила метеодатчик в сторону и вопросительно посмотрела на Матвея.
– Не твое дело, – ответил сержант девушке.
– А я не тебя спросила, понял? – возразила Арина.
– Ну все, все, этого еще не хватало, – произнес громким шепотом Вадим Георгиевич и обратился к сержанту: – Я знаю, что делаю. В конце концов не забывай, кто здесь главный, ясно?
Сержант только хмыкнул в ответ.
– Как знаете, начальник.
Внезапно внимание Матвея приковал затылок Домкрата, и как его голова стала медленно опускаться на руль.
Он задремал!
– Руль! Руль! – крикнул Матвей, указывая на водителя.
В эту самую минуту вездеход стало резко клонить в сторону глубокого кювета.
Сержант вцепился в руль и стал быстро выворачивать его направо; все схватились за поручни, пытаясь удержаться на ногах. Чашки и посуда звякнули об пол. Арина успела прижать к себе метеодатчик и свободной рукой схватиться за спинку кресла.
Домкрат очнулся, спешно взялся за руль и, подгадав момент, нажал на тормоз, заставив Титан резко остановиться.
Несколько секунд внутри стояла мертвецкая тишина, пока не раздался шлепок. Сержант как следует двинул водителю по лысому затылку.
– Ты нас чуть всех не прикончил, кретин!
Домкрат и не пытался сопротивлялся, послушно принимая наказание.
– Я чуть в штаны не наложил, – выдохнул Йован.
Сержант за шкирку вытащил Домкрата с водительского места, толкнул его в середину салона и сел за руль.
– Никчемный ублюдок, – продолжал ругаться сержант.
– Неудивительно, он сутки за рулем, как тут не вырубишься? – заступился за Домкрата Матвей. – Вот что, нам всем нужно отдохнуть перед завтрашним днем. Сделаем привал.
– Здесь? – спросил Ясир.
– Нет, отъедем подальше еще километров на тридцать, чтобы я смог запустить датчик и заодно радиозонд, как и планировал. – Собиратель щелкнул пальцами, припомнив минувший разговор Миши с начальником. – Кажется, ты упомянул город в пятидесяти километрах отсюда?
– Да, Тверь, – произнес прогрессист.
– Сойдет, остановимся неподалеку от него.
– Мы можем потерять время… – выразил свое мнение Вадим Георгиевич. – Если б мы продолжили ехать сейчас, то к ночи были бы у Москвы…
– Восстанавливать силы – это не трата времени. Да и пускай будет по вашему, доедем мы до Москвы, что дальше? В потемках блуждать по городу, еще и уставшие как собаки? Гиблое дело.
– Я согласна с Матвеем, начальник, – ответила Надя, – нам всем не помешает отдохнуть перед завтрашним днем.
Вадим Георгиевич выдохнул.
– Так и быть. Делаем привал в Твери. Сержант?
Миша понял приказ, нажал на кнопку зажигания и вездеход тронулся.
Опустивший плечи Домкрат стоял в середине салона, опустив голову. Прогрессист выглядел жалко, да и чувствовал себя наверняка так же. Тем не менее Матвей не испытывал к нему ненависти за случившееся, особенно зная, что еще совсем недавно он чудом спас их от падения в расщелину ледника Бёрд.
Собиратель подошел к нему, подбадривающе хлопнул по плечу и указал на собственное место рядом с кабиной водителя.
– Иди, вздремни немного, – ответил ему Матвей, надеясь, что тот сможет прочесть просьбу по губам.
Через минуту Домкрат свесил голову и крепко заснул.