Пол вестибюля был выложен красно-белой мраморной плиткой, а внутри царил полумрак. Поллард поначалу не разглядел лица человека на пороге, однако сразу узнал в нем Вэнса Китинга. Китинг стоял, засунув большие пальцы рук в карманы пиджака, и его костюм из светло-серой фланели был заметно измазан сажей. Это был худой, жилистый юноша с длинным носом и поджатыми губами. Обычно его лицо не покидало выражение высокомерного презрения, но сейчас оно горело от возбуждения. Волнение в сочетании с подозрительностью – вот что Поллард успел заметить во взгляде мужчины, прежде чем тот отвел глаза. И еще одна деталь делала его облик почти гротескным – он впопыхах надел чужую шляпу. Хомбург[2] из мягкого серого фетра был на пару размеров ему велик и сидел так глубоко, что почти закрывал уши.
– Где эта женщина? – с раздражением спросил он.
– Женщина?
– Да. Женщина, которая… – Китинг остановился на полуслове, но Поллард уже сообразил, что в доме проходит какая-то тайная встреча или нечто вроде конклава, а его приняли за одного из участников. Однако Китинг тоже оказался не лыком шит: он быстро взял себя в руки, и возможность проникнуть в логово заговорщиков для Полларда была потеряна.
– La tasse est vide; la femme attend[3], – четко произнес Китинг.
«Что за любовь к мелодраме?» – сердито подумал Поллард. Очевидно, это был пароль, на который следовало дать правильный ответ. И он его, разумеется, не знал. Сержанта понесло.
– Цыплята моей тетушки в саду, – решительно ответил он. – И что теперь?
– Кто вы, черт возьми, такой? – свистящим шепотом осведомился Китинг. – Что вы хотите?
– Я собираюсь осмотреть дом, с вашего позволения.
– Осмотреть дом?
– Послушайте, – примирительно начал Поллард. – Давайте проясним ситуацию. Я хочу осмотреть дом, чтобы купить его, если цена не окажется чрезмерной. Разве в «Хьюстон и Клейн» вас не предупредили? Я давно ищу что-нибудь в этом роде. Поэтому взял в агентстве разрешение на осмотр, как, полагаю, сделали и вы.
– Но они не могли так со мной поступить! – вскричал его визави дрожащим голосом, в котором недоверие граничило почти с ужасом. Очевидно, такого поворота событий он не ожидал. – Они не могли, они отдали ключи мне…
– Нам ведь ничто не мешает осмотреть дом вместе? – простодушно поинтересовался Поллард, протискиваясь мимо него в холл.
Это был довольно просторный холл, однако очень темный, отделанный тяжелыми дубовыми панелями по моде шестидесятилетней давности, – настоящая ловушка для пыли и мрака. Через круглое окошко на лестничной площадке, с витражом из толстого стекла в тусклых красных и синих тонах, едва пробивался дневной свет, только подчеркивая темноту по углам. Казалось, эти слабые лучи делают окружающую атмосферу еще более тягостной. Стук башмаков по голым мраморным плиткам разносился по дому гулким эхом. С независимым видом Поллард пересек вестибюль и открыл дверь в комнату слева. Мебели в ней не было. Несмотря на закрытые ставни, это ему разглядеть удалось. Неприятно удивленный, он огляделся в поисках какой-нибудь западни, не забывая краем глаза следить за Китингом. Поскольку надвигались какие-то ужасные события, нужно было решить, какую роль в этой истории играет Китинг – хищника или жертвы.
– Простите, старина, – внезапно сказал Китинг совсем другим тоном. Его лицо менялось так же быстро, как у актера на сцене, – теперь оно излучало неподдельное обаяние. – Видите ли, я сегодня немного на взводе. Это все вчерашняя вечеринка. Почему бы, действительно, нам не осмотреть дом вместе? Если на то пошло, я сам могу показать его вам. Э-э, как у вас со временем?
Поллард посмотрел на часы: без двадцати два. До предполагаемого чаепития оставалось еще три часа двадцать минут.
– Боюсь, я пришел слишком рано, – признался он. – Теперь придется как-то убивать время. Понимаете, я договорился встретиться здесь со своей сестрой – она ведет мое хозяйство и, естественно, тоже хочет посмотреть на дом – в половине пятого. Но с нее станется и опоздать, она ведь вечно опаздывает. Так что торопиться мне некуда. Если хотите, я могу сейчас уйти и вернусь в половине пятого или в пять.
Китинг опустил голову. Когда он опять взглянул на Полларда, на его лице застыло высокомерное выражение.
– Не будете ли вы так любезны, – вежливо предложил он, – немного со мной прогуляться?
– Куда прогуляться?
– Туда, – неопределенно махнул рукой Китинг и вышел из дома.
Конечно, Поллард должен был последовать за ним, в этом не было никаких сомнений. Не важно, кем был Китинг – хищником или жертвой, с него нельзя было спускать глаз. Но если у Полларда и возникли подозрения, что его собираются заставить побегать, они быстро рассеялись. Китинг не пошел дальше телефонной будки на углу Бервик-Террас. Придерживая дверь, чтобы телефонный разговор можно было услышать снаружи, он набрал номер.
– Могу я поговорить, – произнес он новым, властным тоном, – с мистером Клейном?.. Алло, Клейн? Венс Китинг у телефона. Я принял решение насчет дома на Бервик-Террас. Сколько вы за него хотите? Да, и безусловное право собственности… Да, меня это устраивает… Я покупаю его, при условии… Один момент… Рядом со мной еще один ваш клиент. Может, вы желаете, друг мой, предложить больше трех тысяч пятисот? Ага, так я и думал… Клейн? Да, я его покупаю. Сделка считается заключенной с момента, когда я принял решение, не так ли? Дом принадлежит мне даже до того, как на руках у меня окажутся все документы, я прав? Вы в этом абсолютно уверены?.. Прекрасно. Всего доброго.
Китинг аккуратно повесил трубку и вышел из телефонной будки.
– Что ж, друг мой, – удовлетворенно объявил он, – не думаю, что этот дом все еще представляет для вас интерес. Я привык получать, что хочу, и теперь он принадлежит мне. Любые визиты в дом номер четыре на Бервик-Террас, светские или еще какие, отныне запрещены. Так что вы весьма обяжете меня, если уберетесь отсюда к чертовой матери.
Серый хомбург, расплющивший уши Китинга, весьма лихо сидел на его затылке. Он зашагал прочь размашистым шагом, очевидно полностью удовлетворившись тем, как уладил дело. Весь его беззаботный вид свидетельствовал, что эта легкая заминка через пару мгновений полностью сотрется из его памяти. Сержант Поллард вскипел от совсем-не-характерной-для-Роберта ярости так, что едва не лопнул. Он уже совсем было решил броситься за Китингом вдогонку, когда услышал знакомое покашливание. Обернувшись, он встретился взглядом с синими глазами старшего инспектора Хамфри Мастерса, высунувшегося из-за будки со стороны Кобург-Плейс. Мастерс покачал головой и поманил его к себе.
Сержант немного помедлил, чтобы убедиться, что Китинг зашел в дом, и присоединился к Мастерсу, который в котелке выглядел весьма угрожающе.
– Учить тебя еще и учить, – проворчал Мастерс. – Не суйся в воду, не зная броду. Бери пример с меня. – Он посмотрел в сторону дома. – Проклятье, выбросить такие деньги! Тридцать пять сотен – коту под хвост! Вот что не укладывается у меня в голове… Ладно, не важно. Докладывай.
Поллард кратко доложил обо всем, что произошло, и Мастерс задумался.
– Кроме Китинга, в доме кто-нибудь был?
– Точно не знаю. Похоже, что нет, судя по тому, как он бросился мне навстречу – за кого бы он там меня ни принял, – когда я постучал в дверь. Он, кажется, ждет женщину, причем с большим нетерпением.
– Все же это громадные деньжищи, – несколько невпопад заметил Мастерс. – Н-да… Стало быть, никакой мебели в гостиной? Тем не менее это ничего не значит. Дом окружен со всех сторон. Говорю тебе, Боб, сюда даже мышь не проскочит. Потому что это невозможно! А теперь слушай: ты должен попасть внутрь. Незаметно прокрасться, разумеется. Ключи у тебя имеются, попытайся проникнуть туда через черный ход. Если он тебя поймает, будешь выкручиваться сам, так что в твоих интересах, чтобы этого не случилось. А я пойду к Холлису, он наблюдает из дома напротив. – Старший инспектор погрузился в раздумья, потирая подбородок. – Проблема в том, что, как ты правильно заметил, нам неизвестно, жертва он или преступник. В любом случае мы не можем раскрывать свои карты кому ни попадя. Если мы начнем ломиться в дом с криками «полиция!», он может не пустить нас на порог. Имеет на это полное право. Есть только один способ. Возможно, это к лучшему, что до пяти часов вечера еще три полноценных часа. Ты проберешься внутрь, выяснишь, в какой он комнате, и будешь сидеть под его дверью как приклеенный.
От Кобург-Плейс за Бервик-Террас тянулся узкий проход. У каждого дома имелся просторный задний двор с садом, огороженный шестифутовой деревянной оградой. Поллард с облегчением убедился, что все окна дома номер четыре, выходящие в сад, закрыты ставнями. Когда он проскользнул через калитку, его окликнул Портер, констебль в штатском, дежуривший в полуразвалившейся беседке.
– Оттуда не слышно ни звука, – объяснил он Полларду. – Видал я такие ставни. Сквозь них и изнутри ничего не разглядишь. Заскакивайте на крыльцо, и он вас не заметит, даже если будет стоять у окна.
Над крыльцом черного хода нависала крыша с чугунными завитушками. Спрятаться под ней от посторонних глаз не составляло труда, и Поллард опасался только одного: что дверь заперли изнутри на засов – тогда от его ключа не будет никакого проку. Но ключ сработал как надо, и дверь, к облегчению сержанта, под нажимом подалась внутрь почти бесшумно.
Он шагнул в полумрак кухни и погрузился в жар от нагретого сухого дерева, как в пыльный холщовый мешок. Хотя старые полы неплохо сохранились, полное отсутствие мебели или простейших предметов обихода, хоть чего-то, напоминающего о людях в этой пустой оболочке человеческого жилья, словно бы съедало звуки его шагов. Он осознал, что ноги дрожат от напряжения, когда попытался ступать бесшумно, и пожалел, что не выкурил сигарету перед всей операцией. Планировка первого этажа не отличалась сложностью: в задней части дома находились кухня и кладовая, к ним вел центральный холл, по обе стороны которого располагались две довольно просторные комнаты. Ни в одном помещении не было никакой мебели, за исключением пустого цветочного горшка, брошенного хозяевами за ненадобностью. И хотя никакими экстрасенсорными способностями Поллард не обладал, в этом доме у него кошки на душе скребли. Однажды Мастерс упомянул, что дом номер восемнадцать на Пендрагон-Гарденс, где убили Дартли, пользовался такой дурной репутацией, что никто не поселился бы в нем ни за какие коврижки. Интересно, подумал Поллард, нет ли у этого места подобной славы? От дома на Бервик-Террас даже в жару мороз, как говорится, пробегал по коже. Кем бы ни был его предыдущий владелец, он страстно любил маленькие картинки: стены в комнатах были испещрены, как сыпью, рядами крошечных крючков, прибитых гвоздиками.
Не успел Поллард проскользнуть в комнату справа, как услышал скрип лестничных ступеней под чьими-то ногами.
Шаги были стремительными и уверенными. Он понял, что спускается Китинг, еще до его появления. Через дверную щель Поллард наблюдал, как тот пересекает холл, насвистывая какой-то мотивчик, выходит через парадный вход и запирает за собой дверь. Затем снова наступила тишина.
Сержант осторожно выглянул из комнаты. Это могла быть ловушка: после всех усилий, которые Китинг приложил, чтобы остаться в доме в одиночестве, покинуть его казалось нелогичным. С другой стороны, он мог отправиться за нужными аксессуарами для намечающегося события – чайными чашками, например. В общем, завершить все приготовления.
Сержант, рассудив, что игра стоит свеч, выскочил из комнаты и бросился вверх по лестнице. Несколько минут он прислушивался, не хлопнет ли входная дверь и не зазвучат ли в вестибюле шаги, потом осмелел и принялся обследовать два верхних этажа. На каждом из них было по пять комнат, подходящих для спален или гостиных, и старомодная ванная. Царящее запустение навевало чувство потерянности и тоски. А ведь когда-то здесь звучали детские голоса: обои в одной из комнат явно указывали на детскую, но невозможно было представить, что дети были здесь счастливы. Однако комнату с мебелью Поллард так и не нашел.
Оставалась только мансарда, если Китинг вообще не водил всех за нос. Поллард вдруг живо вспомнил, как час назад подходил к дому. Первое, что он тогда увидел, была темная фигура (предположительно, Китинга), высунувшаяся из окна мансарды. Ага! На самом верхнем этаже, в конце коридора, он обнаружил дверь, выходящую на узкий лестничный пролет, крутой, как стремянка. Через минуту Поллард поднялся по нему на «полностью благоустроенный чердак», как выразился бы агент по недвижимости. Протиснувшись через нечто похожее на люк, он попал в просторный холл с деревянными перегородками от пола до потолка. Эти перегородки, по-видимому, образовывали четыре отдельные комнаты, поскольку в них имелись четыре двери. В холле стоял полумрак, но жара была еще более удушающая, и Поллард почувствовал, как по спине ручьями течет пот. Похоже, именно здесь должно было состояться чаепитие, подумал сержант, хотя кто в здравом уме потащит мебель под самую крышу, когда все комнаты внизу свободны? Но именно в одной из этих комнат – скорее всего, в той, что слева, если стоять лицом к фасаду, – находилось окно, из которого час назад выглядывала неизвестная личность.
Поллард подошел к двери в комнату и повернул ручку. Дверь была заперта. И это была единственная запертая комната в доме.
Он обошел весь чердак – все двери распахнулись, даже не скрипнув, но внутри ничего интересного не обнаружилось. Значит, предмет их поисков – именно эта мансардная комната, площадью около пятнадцати квадратных футов. Ключа в замке не было, и он заглянул в замочную скважину. Грязная белая штукатурка на стенах, в центре комнаты – стол, покрытый тканью цвета тусклого золота – вот и все, что ему удалось разглядеть. Заметив слабую полоску света под дверью, он опустился на колени, но выяснил лишь то, что ковер в комнате имеет темный густой ворс. Очевидно, в данный момент в комнате никого не было, но и толку от этого для них было не много. Пользоваться отмычками Поллард не умел, а выломанный замок сразу покажет Китингу, что в доме незваные гости.
Он провел два часа, дожидаясь хозяина, и за время тоскливого ожидания его пресловутая флегматичность начала давать трещину. Он успел изучить каждый уголок в доме, включая подвальное помещение, и убедился, что дом абсолютно пуст. Наконец в пятнадцать минут пятого хлопнула входная дверь, и Поллард услышал в холле шаги Китинга. Вернулся тот один.
Сержант на цыпочках пробрался на чердак и спрятался в задней комнате справа. Сквозь дверную щель запертая дверь обозревалась превосходно. Ступени чердачной лестницы заскрипели под чьими-то тяжелыми шагами, потом в люке показалась голова. Лицо Китинга пылало от волнения. Вытащив ключ из кармана пальто, он открыл заветную дверь и так быстро заскочил внутрь, что Поллард толком ничего не разглядел. Однако он успел заметить тусклое золото скатерти и расставленные по кругу чашки – черные чашки. Китинг не запер за собой дверь, оставив ключ в дверном замке снаружи. Молодой авантюрист совершил только одно действие, когда вошел в этот своеобразный храм: он снял шляпу.
Четыре пятнадцать. Четыре тридцать. Полларду казалось, что его мозги плавятся от жары. Из комнаты по-прежнему не доносилось ни звука, и было непохоже, что в комнате, кроме Китинга, есть кто-то еще. Сержант почти не двигался, вытянув шею и не сводя глаз с закрытой двери. Минутная стрелка его наручных часов медленно ползла вверх. Без четверти пять. Его замечательные гипотезы рушились на глазах, и он вспомнил слова Мастерса: «Я не знаю, может ли существовать тайное общество без огласки. Но уверен, что оно не может существовать без собственных членов». Он оказался прав. Вэнс Китинг сидел в одиночестве в запертой комнате, под такой тщательной охраной, какую только могут обеспечить вооруженные до зубов полицейские. Без пяти пять.
Крик Китинга и выстрел Поллард услышал как раз в тот момент, когда минутная стрелка на его часах встала вертикально.
И крик, и выстрел были настолько неожиданными, а сам звук выстрела настолько невнятным (как будто оружейное дуло вдавили в тело), что Поллард с трудом сообразил, что именно это было. Послышался звон бьющегося фарфора и глухой удар. Следом раздался второй выстрел, уже гораздо громче, так что даже ключ вздрогнул в замочной скважине. Получается, за дверью стреляли дважды, и оба раза из тяжелого револьвера. Стало необычайно тихо, и в наступившей тишине Поллард услышал оглушительное тиканье собственных часов.
Запах пороха чувствовался даже в холле. Сержант пинком открыл дверь и оказался в комнате с низким потолком и белыми оштукатуренными стенами. В правой части стены располагалось единственное окно. Предгрозовое небо за окном налилось свинцом, к тому же бархатные шторы были частично задернуты, но в комнате оставалось достаточно света, чтобы разглядеть на круглом столе десять чайных чашек. Две чашки были разбиты вдребезги. Вэнс Китинг лежал у стола, вытянувшись во весь рост, головой к двери. Он лежал на левом боку, уткнувшись лицом в ковер и слегка согнув правую ногу. В него стреляли дважды (позже экспертиза это подтвердила) из револьвера сорок пятого калибра, который валялся рядом, по его левую руку. На затылке Китинга, в том месте, куда вошла пуля, расползлось черное обгорелое пятно. Еще одна пуля прожгла в его сером пальто аккуратную дыру, которая все еще дымилась, и тлеющие края ткани светились алыми угольками. К запаху порохового дыма примешивался запах горелой шерсти и волос. Стреляли в упор, понял Поллард. Кровь продолжала сочиться из ран, но ее еще было очень мало, потому что жертва умерла только что, прямо на глазах у своего стража.
Стоя в дверном проеме, Поллард старался смотреть на комнату не как на скопище отдельных вещей, а как на единое целое. Каким бы способом сюда ни проник убийца, он все еще должен был находиться здесь. Поллард был уверен, что из комнаты через дверь не выходил никто. А единственное окно находилось в сорока футах[4] от земли.
«Спокойно! – приказал себе он. – Успокойся. Немедленно успокойся…»
Вытерев слезящиеся от порохового дыма глаза, он подошел к двери и закрыл комнату изнутри на ключ. Потом медленно обошел ее по кругу, тщательно осматривая все, что попадалось на пути. Он никого не нашел – потому что в комнате никого не было. На густом ворсе черного ковра отпечатались только две цепочки пыльных следов: его собственные и те, которые вели прямо к загнутым носкам туфель Вэнса Китинга. Поллард подошел к окну.
Надвигалась буря. Свежий порыв ветра хлестнул его по лицу. До тротуара отсюда было не меньше сорока футов. Он осознал, как мало времени прошло с тех пор, как прозвучали выстрелы, когда увидел Мастерса в котелке, бегущего через дорогу к дому. Перегнувшись через подоконник, он обвел глазами пустынную улицу, тянущуюся вдоль глухого фасада дома до самого перекрестка, – ни один беглец не ушел бы по ней незамеченным.
– Он выскочил в окно! – огорченно крикнул Поллард.
На другой стороне улицы, в доме напротив, где сидел в засаде сержант Уоллис, с безобразным скрежетом поднялась вверх оконная рама. Уоллис сердито высунулся из окна.
– Ничего подобного, – послышался его протестующий вопль. – Из того окна никто не вылезал!