Глава 5
Ричард в последний раз придирчиво оглядел себя в зеркале. Просто, чтобы удостовериться, что перед ним Вильгельм.
Тёмно-синие брюки оказались слегка свободны, но это не бросалось в глаза. Под изумрудный дублет, расшитый золотой канителью, пришлось надеть дополнительную сорочку. И всё же весь наряд отлично сел на Шенборна.
Непривычной оказалась мантия: она была довольно тяжёлой и скроенной из добротной золотой парчи без каких-либо узоров, а ворот украшал мягкий белоснежный мех, который сбегал спереди до пояса. Широкие проймы мантии не стесняли движений, а цепочки поперёк груди надёжно удерживали наряд на плечах. Но самым лучшим в этой части королевского гардероба оказалось то, что мантия скрывала фигуру Ричарда и прочую одежду.
Последней он водрузил на голову корону. Рубины и бриллианты в искусном обрамлении из чистого золота. Шенборн помнил эту корону на голове короля Карла. Помнил её и на коронации Вильгельма. Вот только никогда не мог представить, что тоже наденет её на себя.
Его мысли невольно возвратились к Джовании. Королева имела право, помимо фамильной коронационной короны, которая очень походила на уменьшенную копию короны короля, носить любую иную диадему или тиару. Монарху же это было запрещено. Равно как и сидеть на троне чужой страны, даже в шутку. Только один венец на челе и один трон под задницей. На всю жизнь.
На троне Вильгельма он ещё не сидел. Пока не довелось.
Ричард подавил вздох, а вместе с ним и желание ещё раз посмотреть на себя в зеркало.
Вместо этого он глянул на часы на каминной полке. Стрелки показывали десять утра. Совет уже должен был собраться в полном составе.
Решив не опаздывать слишком сильно, «король» в сопровождении своей охраны направился в зал для заседаний.
На сей раз народу там скопилось намного больше. Помимо членов «малого совета» пришли и другие дворяне – представители правящих родов всех шестнадцати земель, а также наиболее важные их вассалы.
На особых местах сидели и двое епископов в кипенно-белых одеяниях: епископ Рейнсхафена, глава церкви в столице, и епископ всея Атенлау, которого по праву можно было бы величать архиепископом королевства, но эта священная должность веками передавалась именно королю. Король являлся главой церкви и избранником Господа Избавителя в Атенлау. В иных королевствах, где ключевой религией оставалась вера в Избавителя, эту роль исполняли их короли. Но оставались ещё и ничейные Церковные земли между Атенлау и Империей Квирет, где в величественных и древних храмах Ал-Валоа хранились все ключевые религиозные догматы. Эта территория не подчинялась никаким королям, не вмешивалась ни в какие политические дрязги, оставалась лишь центром духовности, но равно уважала власть всех избранников Избавителя на бренной земле. Именно в Ал-Валоа проходили обучение все епископы и оттуда приезжали духовники, которые обучали религиозным мудростям наследника короны.
Наследника, над появлением которого на свет предстояло поработать Ричарду и королеве.
– Милорды, всем доброго утра, – возвестил вошедший «король». – Благодарю, что нашли время прийти.
Как будто у них был иной выбор.
Ричард величественно прошёл мимо вставших со своих мест людей, которые покорно склонились пред ним. Король занял кресло во главе стола и лишь потом позволил:
– Присаживайтесь, – он встретился глазами с Альбертом, а после обвёл неторопливым взглядом всех собравшихся: – Господь Избавитель решил испытать нас всех, милорды. И в первую очередь он решил проверить меня. Избавитель послал мне череду испытаний. И я хочу заверить каждого, что готов к ним. Случившееся недавно открыло мою душу для мудрости самого Избавителя. И миг этот наступил когда я чуть не лишился семьи. Избавитель пожелал таким способом раскрыть мне глаза на происходящее в королевстве. И я с покорностью сделал это.
– Ваше Величество, будьте спокойны, что мы найдём и покараем тех, кто стоит за этим, – герцог Тивальский Фердинанд Хальбург прищурил горящие гневом очи. – Это и моя семья. И я не допущу, чтобы она подвергалась опасности.
– Благодарю, кузен, – ответил король. – Но дело не только в покушении. Нападение на королевскую семью – это измена Атенлау. А наше королевство сейчас переживает сложные времена. Прошу поднять руки тех, в чьих землях были недавно подавлены восстания.
Вверх поднялись руки многих дворян, в том числе Фердинанда.
– Не опускайте ваши руки, милорды, – «Вильгельм» медленно кивнул. – А теперь пусть поднимут руки те, в чьих землях случались вспышки болезней. И теперь те, где люди страдали от голода. И те, кто своими ушами слышал жалобы на власть в Атенлау.
Подняли руки все, включая епископов. Последние переглянулись между собой.
– Прекрасно, милорды. Нет. Прошу вас, не опускайте рук, пока я не закончу, – король поднял и свою длань ради справедливости. – Итак. Наше королевство страдает. Наша земля больна и требует исцеления. Но нельзя просто рубить немощную конечность, если её можно спасти. Для начала нужно прибегнуть к помощи…
Он выдержал паузу и кивнул обер-камергеру.
– К помощи лекаря, Ваше Величество, – на лице герцога Анселя Болдера появилась льстивая улыбка. – Для начала нужно определить характер недуга и его причины. И тогда, быть может, удастся исцелить заразу, не отсекая конечности.
– Именно, Ваша Светлость. Благодарю, – Ричард вновь обвёл взглядом дворян. Они держали руки поднятыми, но явно не всем это давалось легко. Шенборн же под слоями монарших одеяний скрывал вполне тренированные мускулы, поэтому неприятных ощущений он не испытывал. – Итак, милорды. Мы должны стать теми лекарями, которые исцелят Атенлау от хвори. И, чтобы подавить беспорядки, мы начнём с того, что выясним их причины. Все. До последней.
Король говорил медленно, жёстко и внятно. А дворяне слушали, несмотря на неудобство поднятых рук.
– Приказываю каждому в этой комнате собрать информацию обо всех проблемах внутри ваших земель и предоставить её моему малому совету, – продолжал Ричард. – Ответственным лицом за расследование причин беспорядков назначаю графа Пфаллена.
– Благодарю за оказанную честь, Ваше Величество, – Эдмон Пфаллен склонил седую голову, а потом с улыбкой спросил: – Можно уже опустить руку?
– Нет, Эдмон, – на лице короля не дрогнул ни один мускул. – Я ещё не закончил. В связи с гибелью верного мне виконта Вайнера двор остался без маршала. Покуда я не найду нового, его обязанности остаются в руках герцога Зоммерштерна. Кроме того, в благодарность за отважное спасение моей семьи я объявляю о повышении герцога Альберта Зоммерштерна.
Ричард на мгновение задумался. Он должен был просто назначить брата королевы главой малого совета, но вместо этого вспомнил о том, как велись дела в Солверине, и как король организовывал своих подданных. И решил немного отойти от сценария, который написала для него Джования.
– С сегодняшнего дня я ввожу должность гоффмейстера, – решительно заявил он. – Должность официального главы королевского двора Атенлау. И назначаю на неё герцога Альберта Зоммерштерна, – затем король обратился к изумлённому Пфаллену: – Граф, подготовьте все соответствующие документы. Я подпишу их сегодня же.
– Да,мой король, – старик снова склонил голову, и Ричард заметил, как дрожит его рука.
– Это ещё не всё, – продолжал король. – Герцог Зоммерштерн назначается ответственным лицом за расследование нападения на мою семью. Альберт, вы вольны привлекать к расследованию любых людей и действовать от моего имени. Найдите виновников. Это уже не привилегия, а мой приказ.
– Да,мой король, – Альберт с почтением медленно кивнул, но после бросил на Ричарда полный одобрения взгляд. Видимо, это отклонение от плана его вполне устроило. – Как прикажете.
– Ваше Величество, позвольте выразить мнение большинства в этой комнате, – это был граф фон Лоренц, адмирал. Похоже, с испытанием поднятой руки он справлялся весьма неплохо, поскольку не был стар и оставался хоть сколько-то атлетически сложен.
– Позволяю, – Ричард окинул его сердитым, изучающим взглядом.
– Не лучше ли начать с усиления давления на народ, дабы избежать новых кровопролитий, а уже после выяснять причины? – дворянин говорил уверенно. Даже самоуверенно.
– Нет, Вилберт, не лучше, – покачал головой король. – Давление лишь породит новое насилие. И новую волну недовольства.
Альберт коротко кашлянул, напоминая Ричарду о том, что он всё же «Вильгельм» и правитель Атенлау, а не один из высокородных аристократов.
– Поэтому я приказываю начать с выяснения всех причин, – твёрже произнёс он. После чего вымолвил: – Мои верные подданые, вижу, что вам нелегко держать поднятые руки столь долго. Вижу как на одних давит груз прожитых лет. А на других их здоровье. Вижу, как вы устали и не понимаете, считая всё глупой шуткой, которая вот-вот завершится. Вижу, как подпираете локти другой рукой. Вижу, как даже наши мудрые епископы утомились и наверняка видят в этом недостойную нелепость. Но на деле вы все ошибаетесь, милорды.
Улыбка на устах короля сделалась искренней, а выражения лиц дворян в зале для заседаний совсем уж растерянным.
– Вы… все мы, включая меня самого, ошибались всё это время и не замечали главного, – говорил «Вильгельм». – Избавитель открыл мне глаза. И теперь я открою их вам. Правда в том, что подняли руки мы не по приказу вашего государя, а потому, что признались в тяготах народа. Вы признались в бремени, что несёте на своих плечах. В ваших поднятых руках лежит Атенлау.
Тишина. Она сделалась такой пронзительной, что Ричарду показалось – люди боятся даже излишне громко сглотнуть, чтобы только не привлечь к себе его внимание.
Голос короля властно пошёл вверх, а улыбку сменило мрачное выражение лица:
– Сначала – это просто игра. Забава поднятых рук. Но после мышцы наливаются тяжестью, к которой мы не готовы. О которой мы не помним, пока в руке не оказывается иная тяжесть. Меч. Оружие, которое нужно держать за своё королевство. И меч гораздо тяжелее просто поднятой руки. Во всех смыслах. Вы нужны королевству и вашему королю, которому все вы присягали. Сегодня и впредь.
Он поджал губы так, как научил его герцог Зоммерштерн, следуя привычке короля.
– Опустите ваши руки, милорды. И ни на миг не забывайте о том, что вы держите в них Атенлау со всеми его радостями и бедами.
Дворяне подчинились. Они мельком переглядывались между собой. И на лицах Ричард видел всё: от смущения до благоговения.
Рука короля опустилась на стол перед ним последней.
Всё это было планом Джовании. Шенборн был вынужден признать: королева действительно знала своих подданных отменно. Вот только не была уверена в том, кто из них подло предал её мужа. Оставался последний штрих:
– Я, Вильгельм III Хальбург, перед лицом Господа Избавителя нашего обязуюсь разобраться во всём, что происходит на доверенной мне земле. Я покараю всех истинно виновных. И клянусь, что не опущу своей руки, пока не сделаю этого.
Ответом на его пламенную речь стали ожидаемые аплодисменты. А когда они, наконец, стихли, король произнёс:
– А теперь я готов выслушать всех, у кого уже сейчас есть, что мне рассказать касательно сложившейся ситуации в королевстве.
Заседание затянулось на четыре часа. Выступить пожелали почти все дворяне. У некоторых из них нашлась информация, которая показалась «Вильгельму» действительно полезной. Прочие же либо жаловались, либо выражали подобострастную радость, что королевская семья в добром здравии.
Ричард стоически выдержал всё. После он отпустил всех, кроме герцога Зоммерштерна и епископов. Король приказал накрыть обед для них четверых прямо в зале для заседаний. За трапезой они обсудили несколько вопросов, в решении которых королю требовалась поддержка духовенства. А ещё он с интересом расспросил о тех бедах и жалобах, с которыми простой народ обращался за помощью к вере. Некоторые откровения удивили Ричарда, но виду он не подал.
Обед затянулся. И в его завершении король попросил епископа Атенлау написать письма всем остальным епископам королевства и официально от имени короля пригласить их в столицу. Для проведения закрытого совещания в начале следующего месяца только с главами духовенства. Монарх пояснил, что это крайне необходимая мера, поскольку подданные Атенлау нуждаются в слаженной, централизованной помощи, в том числе в лице церкви. Такое решение поддержали как епископы, так и герцог Зоммерштерн.
После трапезы последовала ещё одна аудиенция. На сей раз с послом Ровенбада. Вместе с ним явились и Вилберт фон Лоренц в компании Эдмона Пфаллена. Обсуждали продление некоторых торговых соглашений, а также проблему пиратства в Агенском море. Нападения на крупные суда участились за минувший год. Пираты выходили на дело маленькой флотилией в три—четыре корабля. Их наглость сделалась опасной настолько, что крупные торговые кампании попросту отказывались посылать суда в Агенское и Тихое моря. Для решения этой проблемы посол предложил объединить усилия Ровенбада и Атенлау, а ещё привлечь Брейсхейм и заключить официальный союз, направленный на борьбу с пиратами.
Эта идея очень понравилась Ричарду. Кроме того, она не требовала от него немедленного принятия решений. Он мог обсудить её с Альбертом и королевой за закрытыми дверями. Кроме того, герцог Зоммерштерн одобрительно кивнул ему в процессе обсуждения. Вряд ли Джования высказалась бы против. Поэтому «король» велел канцлеру составить договор в письменном виде, а Вилберту фон Лоренцу наказал привлечь к обсуждению этого вопроса посла Брейсхейма.
Когда же представитель Ровенбада, наконец, раскланялся и удалился, канцлер хотел подробнее поговорить о будущем договоре, но Ричард отказал ему в этом. Он сослался на вполне реальную головную боль. А после сказал, что на сегодня достаточно, ему нужно отдохнуть. И приказал послать за лекарем. После чего ушёл из зала для заседаний в сопровождении вереницы стражников.
Ричард не солгал. Его голова действительно болела. Вероятно, из-за недосыпа, стресса и напряжения. Подспудного страха быть узнанным и разоблачённым в любую секунду. А, быть может, виной служила лишь непривычная корона на его челе. Шенборну хотелось тишины и воздуха. Пустого пространства вокруг без толпы народа. А ещё снять корону и давящую на плечи тяжёлую мантию.
Он даже не дошёл до своих покоев. По пути «король» свернул в королевскую библиотеку, которая располагалась намного ближе. И на памяти Ричарда там никогда никого не бывало, поскольку дозволено было посещать её лишь членам королевской семьи и людям, имевший королевский приказ. Поэтому они с Вильгельмом проводили там довольно много времени, прячась от взрослых и замышляя очередную шалость.
– Ждите здесь. Не впускать никого, кроме лекаря королевы, – велел Ричард стражникам.
Он вошёл внутрь библиотеки, и дверь за ним закрыли, оставив правителя в одиночестве.
Тишина здесь и вправду осталась точной такой, как Шенборн запомнил. Впрочем, как и всё остальное.
Мозаичный пол из кусочков белого и чёрного мрамора. Резные колонны. Громадный глобус посередине зала. Тяжёлые столы. Кресла и диваны. Приставные лестницы. Начищенные до блеска канделябры. Расписной потолок с ангелами над головой. И, конечно, книги. Два этажа книжных полок.
На балконах второго яруса за вон теми сундуками они с Вильгельмом однажды прятались от учителя истории. А вон там на постаменте раньше стояла ваза, которую они случайно разбили, играя в мяч. Теперь на этом месте красовалась скульптура нимфы с обнажённой грудью. Ричард невольно усмехнулся, когда заметил, что её соски позолочены.
Он прошёл дальше. Воспоминания медленно вытесняли мысли о головной боли. Возможно, Шенборн бы даже почувствовал себя хорошо, если бы не наткнулся на зеркало в полный рост, которое висело между двумя стеллажами.
Ричард остановился напротив него, потому что уловил движение. Ему даже почудилось, что это действительно прошёл кто-то из Хальбургов. Король Карл.
Но из зеркальной поверхности на него глядел Вильгельм. Хмурый и с кругами под глазами.
Он подошёл ближе. Остановился в шаге от отражения. И придирчиво вгляделся в свои черты. Даже головой из стороны в сторону покрутил, чтобы лучше рассмотреть.
Это был он. И не он одновременно.
Человек, оказавшийся в ловушке чужой жизни, а не просто в чужой одежде.
Ричард с усилием расправил нахмуренные брови, чтобы придать лицу более дружелюбное выражение. Пригладил бороду, которая казалась ему неуютно короткой. А потом коснулся короны в остром желании снять её прямо сейчас.
Краем глаза он уловил шевеление за колонной.
Шенборн отдёрнул руку и резко обернулся.
Там в алькове скрывалось витражное окно, маленький столик на одной ножке и пара кресел для чтения. Уютный тихий уголок.
В правом кресле сидела принцесса Маргарита с раскрытой на коленях книгой. Девушка молча наблюдала за ним.
Ричард ощутил облегчение, которое немедля смешалось с тревогой. Он огляделся по сторонам, но больше никого не увидел.
– Добрый день, сестра, – на всякий случай сказал Шенборн, подходя к ней ближе. – Тоже искали уединения?
Он улыбнулся ей.
Но лицо Маргариты оставалось непроницаемым.
– Мы одни, – она отложила книгу на столик. – Брат почти не ходил сюда в последние годы. И вам следует быть осторожнее. Это может вызвать подозрения.
– Альберт мне постоянно про это твердит. Следует быть осторожнее.
Ричард устало опустился в соседнее кресло, не спрашивая её позволения. Не потому что хотел быть невоспитанным по отношению к благородной даме, а потому что пытался привыкнуть к своей роли поскорее. Но Марго, кажется, и вовсе этого не заметила.
Она всё рассматривала мужчину возле себя. С какой-то смутной тревогой во взгляде.
И всё же она напоминала Ричарду не высокомерную особу королевского происхождения, а маленькую, тонконогую лань, которая готова в страхе сорваться прочь тотчас, если он сделает неосторожное движение.
На Маргарите было прелестное платье из голубого и белого атласа с узкими рукавами и золотыми лентами на плечах и тонкой талии. Её шоколадные волосы были красиво собраны на затылке так, что у лица свободными оставались лишь несколько коротких прядей. Голову принцессы украшал золотой венок из лавровых листьев, а на шее красовалась нить крупного жемчуга. Но прекраснее всего Шенборну показались её глаза: дивные и голубые. Не такие синие, как у Джовании, но преисполненные трепетной нежности. И уже совсем не красные от слёз.
– Как прошёл совет? – осведомилась принцесса, чтобы хоть как-то сгладить нарастающую неловкость.
– Вполне гладко, но работы ещё много, – заметил он. – А вы почему одна? Где ваши фрейлины, Ваше Высочество?
– Марго, – тихо поправила она. – Прошу, называйте мне так, как звал меня Вильгельм. Чтобы привыкли.
– Да, я помню, – Ричард невольно улыбнулся. – Марго. Я тоже звал… тебя так. Всё детство. Ты помнишь?
Девушка рассеянно моргнула. Будто только теперь осознала, что перед ней не просто кукла, похожая на брата, а живой человек.
– Да, – она смущённо улыбнулась. – Я тогда всё время бегала за вами двумя, как собачонка. Не могла оторваться. И как вы только меня терпели?
– Ты была очаровательна, – Ричард хотел было сказать, что она сделалась ещё очаровательнее с возрастом, но вовремя прикусил язык. Вместо этого он вспомнил: – Особенно, когда заявила, что выйдешь за меня замуж, когда вырастешь.
Маргарита густо покраснела.
– Ох, да, – она облизала губы, чтобы не улыбаться детским воспоминаниям, как дурочка. – Сколько же мне было тогда?
– Двенадцать, – Шенборн откинулся на спинку кресла, неотрывно наблюдая за тем, как прелестно розовеют её щёки. – Твоя матушка пришла в ярость.
– Зато батюшка обрадовался, – улыбка Маргариты стала отчётливее. – Сказал, что поженит нас, если мы с годами не передумаем.
Она вдруг отвела взгляд.
– И это заявление Карла тогда успокоило твою матушку, – заметил Ричард, чтобы сгладить неловкость.
– Почему? – не поняла девушка.
– Потому что его согласие на наш брак убедило её в том, что я не бастард твоего отца, а мы с тобой не кровные родственники, – шёпотом ответил Шенборн.
Голубые глаза принцессы снова обратились к нему. Меж ними пролегла сердитая морщинка.
– Я никогда в том не сомневалась. Я всегда видела, что вы с братом разные люди. И не понимала, как другие могут находить в вас нечто общее.
– А теперь?
Вопрос повис в воздухе, потому что Маргарита не могла понять, как следует на него ответить. Наконец, её уста приоткрылись, и принцесса прошептала с толикой сомнения:
– А теперь я обязана видеть в тебе Вильгельма.
В её интонации Ричард уловил некий сакральный страх. И от этого на языке вдруг появилось отчётливый привкус горечи. Марго боялась его. Именно из-за этого искусственно усиленного сходства с покойным братом. Это убивало.
– Так где фрейлины? – вдруг вспомнил он. – Как они посмели оставить принцессу одну, когда я велел следить неусыпно?
– Они все развлекают Джо, – Маргарита снова позволила себе смущённую улыбку. – Играют в какую-то глупую карточную игру и хохочут, как умалишённые, когда кто-то проигрывает и на спор выполняет чужое желание. Я сказалась уставшей и ушла к себе, но по пути решила почитать в тишине. А мои стражники дежурят у второго входа в библиотеку.
– Марго, – Ричард подался вперёд, но девушка едва заметно вздрогнула, поэтому он замер. – Если что-то будет нужно, ты всегда можешь прийти ко мне. Я всегда помогу и защищу тебя. И как король, но и как… я сам. Не нужно страшиться меня. Понимаю, тебе сложно смотреть и видеть то… что ты видишь сейчас перед собой. Понимаю твою боль. Потому что тоже испытываю её, – он шептал быстро и тихо, чтобы никто не мог услышать, но Маргарита слушала так внимательно, что не упустила бы ни слова из его речи. – Я потерял друга, который был мне, как брат. И теперь я в его шкуре. И это… странно. Не только для тебя. Для меня тоже.
Девушка медленно кивнула. Выражение её лица несколько смягчилось.
Ричарду ужасно сильно захотелось коснуться её руки. Но он не шевелился.
– Джо тоже очень больно, – прошептала принцесса с грустью. – Она не показывает виду, но я знаю, как тяжело ей это даётся. Она любила брата. А теперь даже лишена права его оплакать. Бедная Джо.
В памяти Шенборна невольно возник образ королевы. И те ядовитые взгляды, которыми она его щедро награждала при каждой возможности.
– Наша королева какая угодно, только не бедная, – сорвалось само собой.
– Не будь к ней суров, – Маргарита упрямо покачала головой. – Ты её совсем не знаешь. Отец её вырастил такой умышленно.
– Пожилой герцог Зоммерштерн? – Ричард припомнил его резкое лицо и добрые синие глаза.
Марго кивнула.
– Он воспитывал её будущей королевой, – принцесса задумчиво провела тонким пальчиком по краю столика между ними, и Шенборн с тоской проследил глазами за этим жестом. – Именно настоящей королевой. Герцог с её рождения сговорился с папой об их с братом обручении. Он учил Джо править. Учил принимать взвешенные, мудрые решения, разбираться в политике и культуре. Обучал языкам и поистине королевским манерам. И умению быть поддержкой королю в горе и радости. И брат в ней это очень ценил. Джования обучена стойкости. Но даже это не умаляет той боли, которую она пытается скрыть.
– А сам герцог? Он ведь ещё жив, кажется?
– Да, благослови его Избавитель, – принцесса набожно осенила себя благим знамением, и этот жест показался Ричарду крайне милым в её исполнении. – Но, увы, он страдает подагрой и почти не покидает Варден. Он уже давно передал титул Альберту, чтобы тот имел право находиться при дворе рядом с Джо и во всём ей помогать, а сам управляет Дрейгеном, но уже от его имени.
Она хотела рассказать что-то ещё о том, насколько хороша и добра королева, но осеклась, поскольку дверь в дальнем конце библиотеки вдруг отворилась. Вошёл лекарь – высокий, худощавый мужчина в чёрном одеянии. В руке он нёс сумку из жёсткой кожи. Лекарь оглядел библиотеку и тоже не сразу отыскал короля.
– Вот вы где, Ваше Величество, – он направился к ним с принцессой. – Прошу простить, что нарушил вашу семейную идиллию, но мне сказали, что я вам срочно нужен.
Лекарь остановился перед королём и принцессой, чтобы низко и с почтением поклониться.
– Да, я, – Ричард нахмурился. Жаловаться на головную боль в присутствии девушки ему не хотелось. Пусть она и прикидывалась его сестрой. – У меня разболелась голова. Подумал, что вы наверняка можете дать мне лекарство и облегчить неприятные ощущения.
– Да, мой король, – лекарь поставил сумку на ближайший свободный столик.
Он извлёк из нагрудного кармашка пенсне и с важным видом устроил его на правом глазу, смешно зажав бровью. Око за выпуклым стеклом визуально увеличилось.
Марго пришлось отвернуться, чтобы спрятать едва сдерживаемую улыбку.
Целитель подошёл к королю и наклонился, внимательно разглядывая его лицо. Он нащупал пульс, осмотрел глаза и попросил показать горло. Задал несколько странных вопросов, после чего принялся рыться в сумке.
– Я дам вам капли, Ваше Величество, – сказал лекарь. – Но главным лекарством я назначаю сон. И отдых. Не менее двенадцати часов полного покоя.
– Не смею спорить с учёным мужем, – охотно ответил Шенборн.
А сам подумал, что этот человек ему явно нравится. Пусть и служит он королеве.
Ричард искренне рассчитывал на спокойный вечер и не менее тихую ночь.