Неплохо посмотреть реатиновые записи. Купюр в них нет.
Мардопол (достает из кейса пакеты с черными кубиками). Хрононоситель – антрацит трехсотмиллионнолетней давности. Нефть надежней, но её грамм стоит полтора биллиона кавриков. Конечно, появится прошлое Земли, но не того участка гондира, мимо которого она проходит.
Аметист, Да-Плютен (хором). У-час-ток! Разве бывают в космосе у-час-т-ки?
Мардопол. Называйте, как хотите. Опять потчуй вас непространством.
Армагеддон (несколько раздраженно). А не проще ли взять носители в другом музее?
Мардопол. Да не украл я антрацит. Другой музей? Музей культуры? Соседние 6 миллионов лет просканированы! Окажемся в лапах Вечной цивилизации. На десять минут назад – пожалуйста! Можно и на день назад. А зачем? Будущее? У вас есть его носители? Если есть, спрашивайте разрешения у Дельф.
Мардопол расхаживает по комнате, что-то проверяет, оценивает. Помещение ему не нравится. Суматриец поводит ноздрями: станина уловителя времени пахнет краской. Он заставляет охранников еще раз отодвинуть от нее приборы.
Армагеддон бродит с нахмуренным и озабоченным лицом. В руке он держит прозрачный пакет с антрацитовым кубиком.
Аметист и Да-Плютен опасливо косятся на страшное нагромождение агрегатов. В этих трубках, радиаторах, энергоизлучателях, пляшущих огнях экранов и кнопок теоретики мало что соображают. Армагеддон оттесняет их от пульта, а суматриец выставляет вон за прозрачную ободисовую дверь, где толпятся сотрудники Сентра и журналисты.
Охранники разгоняют скопление народа за ней. Теперь там только Да-Плютен и два журналиста.
– Быть жертвами их прямой долг, – указывая на журналистов, бормочет Мардопол, – тем более они те же службисты, а собранная ими информация дойдет до людей через полвека.
На столике уловителя первый антрацитовый кубик. Запущены вспомогательные системы – кубик взмыл в центр сферы, повис в специальном типе макуума. Никакие внешние поля, кроме заданных, не достигнут антрацита: им понадобился бы путь в 900 миллиардов световых лет. Излучения самой сферы проникали в лабораторию почти мгновенно.
Суматриец отпрянул от установки и скомандовал. Журналисты нацелили камеры, Армагеддон снял предохранительный колпак и надавил рычаг. Кусок угля расцветился и слегка задымился. Пространство внутри сферы остеклянилось, по нему пробежали синеватые полупрозрачные волны. Зарябило в глазах, накинулось головокружение… Армагеддон усилил индукцию и утопил кнопку транскриптора психических предпозиций. В сверкающей сфере произошло нечто вроде взрыва. Уголь истратился. Понеслась какофония с доминирующим: "пу-бу-бу, пу-бу-бу, пу-бу-бу…" Ударил смрадный запах. Сфера сделалась илисто-серой, из нее хлынула зловонная жидкость: поверхность сферы детектировала во внешнюю сторону. Могло случиться наводнение.
Мардопол передернул структуроискатель: в зоне видимости открылись тускло освещенные неровности и пятна.
– Ночь. Перед нами озаренная луной растительность, – возгласил ближе всех стоящий к сфере суматриец, стряхивая тину с ботинка. – Сейчас коллега переведет на день.
Вскоре появился сквозняк, ударили незнакомые запахи. С минуту созерцали приятный утренний ландшафт, не похожий на рисунки палеонтологов. Ни озер, ни болот. Да, в предыдущий раз Армагеддону не повезло.
Ландшафт заволокло, он превратился в черную массу, безбольно вспыхнуло ярче солнца, из аппаратуры повалил дым. Чернота быстро чередовалась со вспышками. И суматриец совершил оплошность: разъединил рубильник. Конечно, звенящая в тьме света черная масса не рассеялась, начала угрожающе увеличиваться, но мелькания закончились. Ничтоже сумняшеся Мардопол перевел рубильник в прежнее положение, дым повалил еще сильнее.
Черная масса съела три агрегата. Пульт отключился. Выхода не оставалось – Армагеддон схватил энергорезак и направил его луч на транскриптор. Масса словно бы успокоилась. Армагеддон ударил по ней лучом, но луч отразился, обернулся черной нитью, режущей стены лаборатории впронизь… В зияние с криками "пу-бу-бу", "пу-бу-бу" устремилось откуда-то взявшееся страшное летающее существо, за ним – второе, третье… – целая стая. Это были не насекомые, не птицы, не ящеры! Армагеддон заметил: его пальцы стали одним общим с массой; оторвать было невозможно – перехватив другой рукой резак, он укоротил два из них.
Масса продолжала медленнее, но расти. По расчетам Аметиста, через несколько часов ее рост практически прекратится.