Каждую свободную минуту Турецкий изучал документы банка «Ресурс», хотя было множество других дел, но то, что можно было пока отложить, он откладывал и углублялся в чтение нудных бухгалтерских документов.
Этим же он был занят и в то утро, когда поджидал Евгения Матвеевича Крохина, бухгалтера фирмы «Спектр», которую возглавлял депутат Госдумы Долгалев. Главбух опаздывал, а непунктуальность всегда возмущала следователя.
Неожиданно позвонил Грязнов, спросил:
— Один, что ли, сидишь?
— Здравствуй, Слава. С чем связан твой вопрос?
— Прости, здравствуй, — заторопился Грязнов. — Сейчас к тебе подъедет мой Саватеев.
— Зачем?
— Дело в том, что твоего бухгалтера укокошили.
— Крохина? — изумился Турецкий.
— Да.
— С чего ты взял?
— Видишь ли, каждое утро, в десять, ответственный дежурный кладет мне на стол обзорную справку о происшедших за сутки происшествиях в столице и ее окрестностях. И вот сегодня узнаю, что на сорок первом километре Волоколамского шоссе нынче ночью была перестрелка, а под утро водитель КрАЗа обнаружил на обочине труп нашего бухгалтера.
— Где он теперь?
— В морге. Где же ему еще быть?
— Что ж, если гора не идет к Магомету, то Магомет…
— Вот именно, — вздохнул Грязнов. — Прямо руки опускаются! Сколько этих подонков на свете живет, жаждущих крови!.. Когда ж мы с тобой их переловим! Честное слово, я согласился бы на воде и хлебе сидеть ради того, чтоб остаться без работы! И чтоб всю эту мразь, наконец…
— Ладно, я спускаюсь.
— Давай, Коля подвезет сводку и сгоняет с тобой в морг.
Крохин был мал ростом; тонкие и длинные пальцы выдавали в нем потомственного интеллигента, об этом же говорил и высокий лоб с коротким ежиком светлых волос. Автоматная очередь прошила бухгалтера вдоль тела сверху вниз.
Турецкий болезненно сморщил лицо и сказал:
— Какие мерзавцы!
— Довольно наглое убийство, — солидно согласился Саватеев. — Представляете, они оставили его на шоссе со всеми документами! Ничего же не боятся!
— Ну… хоть помогли своевременно опознать человека… А то валялся бы в морге неопознанный труп. Придется теперь и это дело брать на себя, соединив с делом по банку «Ресурс».
— Слишком это ваше дело разветвляется, — высказал сомнение Николай.
— Ничего, создадим следственную бригаду, подключим других следователей, ваших оперативников. Похоже, этот банк «Ресурс» требует постоянных жертвоприношений.
— Крохин, видно, знал что-то важное, коль его убрали так оперативно.
— Но теперь он уже ничего не расскажет, — с сожалением произнес Турецкий. И подумал, что надо срочно встречаться с родственниками покойного. Возможно, они что-то знают. Может, остались документы в архиве покойного… — Позвони, Николай, своему шефу и попроси его навести справки о родственниках Крохина. И скажи, что хорошо бы и с Долгалевым пообщаться.
— Но у него же, говорил Вячеслав Иванович, депутатский иммунитет.
— Лично я почему-то уверен, что сегодня его и в Москве-то нет, — убежденно сказал Турецкий. — Готов поспорить.
Они вышли в другую комнату и увидели санитара, сидевшего отрешенно за столом в грязном халате и курившего едкую папиросу. Нос у него был иссиня-красный, поскольку слишком часто приходилось ему перебивать спиртом запах бренной человеческой плоти и формалина. Известное дело: люди, которые ходят близко со смертью, долго не живут. Небытие затягивает всех, как в черную дыру.
— Разрешите позвонить? — спросил Саватеев.
Санитар молча кивнул.
Николай быстро связался с Грязновым, передал просьбу Турецкого, а затем передал Александру трубку.
— Слава, готов спорить, что Долгалева нет в Москве.
— Давай на бутылку. Сейчас выясню, не клади трубку, — и заговорил по другому аппарату: — Добрый день, смогу ли я поговорить с господином Долгалевым?
— Нет, он в отъезде, — ответили ему.
— Когда он уехал?
— Вчера.
— А куда?
— В Петербург.
— Надолго?
— Неизвестно. Поездка деловая, и все будет зависеть от того, как сложатся обстоятельства.
Грязнову не пришлось пересказывать разговор Турецкому, так как тот практически все слышал.
— Александр Борисович, ты, как всегда, прав, а с меня бутылка! — бодро заявил Грязнов. — Откладывать доброе дело не будем?
— Только съездим на сорок первый километр, посмотрим на месте, что к чему, — предложил Турецкий.
— Что остается проигравшему? Заезжай. Я жду, так и быть, составлю тебе компанию.