Кабинет встретил Турецкого долгими телефонными трелями: Олег Величко сообщал, что через два часа жена Геранина, Наталья Максимовна, готова встретиться с представителем Генеральной прокуратуры у себя дома.
— Отлично, Олег. Я непременно подъеду. Каково состояние Геранина?
— Очень плох. Не приходит в себя.
— Ты сам успел поговорить с его женой?
— Нет, только условился о встрече: она спешила, нужны какие-то дефицитные лекарства. Возвращалась домой, чтобы взять побольше денег, и опять уехала в больницу.
— Какие-либо новости еще есть?
— Одна старушка утверждает, что выводила своего песика утром на прогулку и видела во дворе незнакомого человека. Он что-то высматривал, потом скрылся за гаражами. Между прочим, как она заявила, мужчина был похож на кавказца.
— Но ведь это мог быть и совершенно посторонний человек, не имеющий отношения к данному преступлению?
— Конечно, Александр Борисович, не исключено.
— Спасибо, Олег, за информацию.
Турецкий положил телефонную трубку, взглянув на часы, прикинул, что до встречи с Натальей Гераниной было еще более полутора часов. Позвонил секретарше Меркулова, и та сообщила, что зам генерального свободен. Редкий случай.
Меркулов поднял на Турецкого усталые глаза, пригладил ладонью отечные щеки и пригласил садиться.
— Что, Костя, скверно себя чувствуешь?
— Да все погода, перемена, давление подскочило. Вообще иногда так тянет уйти на пенсию, сбросить с себя весь груз и пожить, ни о чем не думая.
— А вот Моисеев, напротив, тоскует по работе, по коллегам…
— Давно его видел?
— Да только что. Забегал проконсультироваться по поводу взрывчатки, которой подорвали машину банкира Геранина.
— Ну и к чему вы с ним пришли? — заинтересованно взглянул Меркулов.
— Взрывчатка, которую использовали террористы, имеется, как утверждают наши эксперты, только в армии. Причем в горячих точках, таких, как Чечня. Поэтому нужны сведения, каким образом она могла попасть к гражданским лицам. Этот пластит в коробках навешивали на танки в Чечне, чтобы они, взрываясь, отбрасывали снаряды.
— Хорошо, Саша, я свяжусь с главным военным прокурором, попробую узнать, не было ли, по их сведениям, хищений со складов. Как учитывался пластит, использовавшийся в Чечне? Кто им мог располагать? Где хранится? И так далее. Ладно, с этим решили.
— Надо, Костя, разговаривать с ним осторожно, чтобы он не стал от нас ничего скрывать, а тем более заметать следы — в борьбе за чистоту своего мундира.
— Это и без слов понятно. У меня хорошие отношения с Юдиным. Я недавно был одним из немногих, кто поддержал его на коллегии.
— Спасибо, Костя, тут вся надежда на тебя.
У Меркулова в нужную минуту всегда находились необходимые связи. Чем, собственно, тот же Турецкий всегда и пользовался.
— Как твои дела в остальном?
— Прямо от тебя поеду к Наталье Гераниной. Поскольку сам банкир в бессознательном состоянии, его сейчас не допросишь, а в остальном пока без успеха, сплошные «висяки».
— Ничего, вода и камень точит, копай, глядишь, что-нибудь со временем накопаешь, — утешил Меркулов. — Кофе не хочешь? Я скажу Клаве.
— Нет, спасибо. Я у Семена хороший чай пил. А тебе, Костя, по-моему, нельзя этим напитком злоупотреблять: давление зашкалит.
— Ты прав, старость — не радость. Откуда бы, казалось, этому давлению взяться? А вот лезет же!
— Так ведь сам его нагнетаешь, а потом прикидываешься, откуда, мол.
— Не хотел я тебе, Саша, говорить, но признаюсь: одолели меня владельцы недвижимости, приобретенной у банка «Ресурс», купили по блату за бесценок, а теперь трясутся, как бы у них не отняли хоромы с четырехметровыми потолками. Вот сегодня опять генерал Васильев был на приеме, даже угрожал, понимаешь, и требовал справедливости.
— За Васильева меня Казанский уже просил. Что-то этот генерал слишком озабочен своей недвижимостью. Уж не он ли покровительствовал банку и дал ему возможность полтора года после банкротства работать, чтобы окончательно украсть и зарыть деньги рядовых вкладчиков?
— Все может быть. Генерала только два месяца тому назад отправили в отставку.
— Я кое-что интересное нашел в банковских документах, думаю, когда обнаружатся Долгалев и Козлов, они мне много интересного расскажут.
— Дай Бог тебе распутать это дело. Что-то вокруг него уж слишком много трупов. Может, тебе охрана нужна?
— Ну, Костя, это смешно! Мне — охрану! Лишнее…
— Но, прошу тебя, будь осторожен. Заметишь что-нибудь подозрительное, немедленно сообщи. И не стесняйся. Гена Арбузов тоже, поди, ничего не боялся… Видишь, чем кончилось!
Турецкий взглянул на часы — пора было уходить. В это время у Меркулова зазвонил телефон. Хозяин кабинета поднял трубку, а «важняк», чтобы не мешать ему, тихо удалился.
Наталья Геранина была молода и хороша собой. Черная юбка и тонкий свитерок того же цвета только подчеркивали ее стройную фигуру, тонкие правильные черты свежего лица и красивые выразительные глаза. Турецкий невольно залюбовался ею.
— Слушаю вас, — строго взглянув, сказала Наталья.
— Как чувствует себя ваш муж?
— Плохо. В сознание пока так и не пришел. После разговора с вами опять поеду к нему.
— Сочувствую вашему горю. Вы знаете, я как раз сегодня должен был… — Турецкий запнулся, не решаясь произнести слово допросить, но понял, что с этой женщиной лучше не лукавить. — Словом, провести допрос. Но случилось это несчастье. Очень сожалею, что не смог встретиться с ним раньше. Поэтому вынужден теперь, не откладывая дела до будущих времен, обратиться к вам, возможно, вы хотя бы частично ответите на мои вопросы. Наш разговор я должен официально зафиксировать. Надеюсь, вы не будете возражать?
— Ни в коем случае. Делайте свое дело.
— Хорошо, — ответил Турецкий, доставая чистые бланки протокола допроса свидетеля. — Начнем. Прежде всего меня интересуют обстоятельства теракта. Скажите, пожалуйста, не было ли перед этим каких-либо угроз вашему мужу?
— Думаю, что если ему кто-то и угрожал, он вряд ли сказал бы мне об этом. Андрей всячески ограждал меня от внешней жизни, он считал себя достаточно сильным человеком и, конечно, представить не мог, что с ним так обойдутся.
— И вы ничего не замечали в его поведении? К примеру, раздражительности, беспокойства, суеты, неуверенности?…
— Нет. Приходя домой, он никогда не говорил о работе, был нежен со мной, ласков. Мы жили друг для друга.
— Вы давно женаты?
— Всего три месяца. Познакомились на показе мод, я работала у Славы Зайцева. Потом девушек и кутюрье пригласили в ресторан, там за мной и стал ухаживать Геранин. Когда я дала согласие выйти за него замуж, он поставил условие: становясь его женой, я до его смерти ни на какую иную должность претендовать не могу. Я согласилась на это сладкое рабство. И пока еще ни разу не пожалела об этом. Но, конечно, если с ним случится непоправимое, не знаю, как буду жить дальше…
— Скажите, пожалуйста, знакомил ли муж вас со своими друзьями?
— Да. Но мне кажется, что у него не было друзей, были деловые партнеры, которые то появлялись, то исчезали из его жизни. В общем, Геранин — человек деловой и занятой, у него время, как и деньги, было на строгом учете. Даже когда мы ходили в театр, а спектакль оказывался пустым и неинтересным, Андрей всегда говорил с сожалением, что потерял время.
— Знакомил ли вас муж с такими предпринимателями, как Долгалев и Казаков?
— Не помню. Может, и знакомил, у меня плохая память на лица и фамилии.
— А знали ли вы Аллу Бережкову?
— Почему знала? Она очень милая женщина, — улыбнулась Наталья, от этой улыбки ее лицо стало еще прекраснее.
— О Бережковой уже надо говорить в прошедшем времени, — заметил Турецкий.
— А что с ней? — искренне изумилась женщина.
— Умерла. В тюрьме. От передозировки наркотика.
— Боже мой! Никогда бы не подумала, что она может это… Совершенно на нее не похоже. Странно…
— Вы ее знали достаточно хорошо?
— Да. Мы ведь раньше жили с ней в одном доме, она была старше меня лет на десять, естественно, дела и интересы другие, но тем не менее мы часто виделись во дворе.
— А ее мужа вы тоже знали?
— Нет. Она вышла замуж и стала жить в другом районе Москвы. А потом она ведь не один раз была замужем. Вы о каком муже спрашиваете?
— О банкире. Акчурине.
— Нет. Этого я не знала, слышала только фамилию. И что он отравился или перепил, словом, у него что-то случилось с сердцем.
Турецкий чувствовал, что Наталья была слишком удалена мужем от банковских дел, узнать у нее ничего конкретного не удастся, однако не торопился уходить. Иногда бывает, что совершенно случайно оброненное слово может стать ключом к тому или иному событию.
— А вам муж никогда не рассказывал о деловом сотрудничестве с чеченцами?
— Нет, не помню, — Наталья напряглась, будто что-то вспоминая. — Хотя был такой случай, приходил к нам домой человек. Явный такой кавказец. Но муж предложил ему встретиться на работе, так как он не привык решать производственные вопросы дома.
— Что он хотел от вашего мужа?
— Уточнял про какие-то суммы по перечислению и обналичиванию денег. Я не вникала.
— А на кого он был больше похож? На грузина, азербайджанца, армянина? Или, может, на чеченца?
— Вы знаете, я видела того человека мельком, сейчас даже лица не могу вспомнить. Среднего роста, темноволосый. Скорее, чеченец. Жесткое такое лицо было. Впрочем, мне все кавказцы на одно лицо.
— Это далеко не так, — улыбнулся Турецкий. — Лица у них разные. Что сказал вам муж после того, как этот… ну, скажем, чеченец ушел?
— Он был очень недоволен. Что-то ворчал себе под нос, но мне ничего объяснять не стал.
— Скажите, пожалуйста, Наталья Максимовна, вы не боитесь здесь оставаться одна?
— Боюсь. Но вечером мне обещали прислать охрану из банка.
— Это хорошо. Я хочу вас попросить сообщить мне, если будет что-то неладное, звонки, слежка, какие-то подозрительные люди. Вот моя визитка. Весьма буду признателен и рад. Теперь посмотрите, так ли я записал ваши ответы, и распишитесь на каждой странице.
— Все так, — сказала женщина. — А я уж и сама напугана. За Андрея, естественно. Что им всем от него нужно?
— Наталья Максимовна, что им нужно, ясно как день. Деньги, и только деньги, сегодня интересуют всех. Мне же необходимо знать, кто они, почему так нагло действуют? Это особенно важно, чтобы рассчитать наперед их следующий удар. Не исключено, что здесь действует не один человек, а преступная группа. И наша задача — выйти на них и изобличить.
— К сожалению, о какой бы то ни было конкретике можно говорить только с Андреем. Я всегда была в стороне от его дел. Сейчас сожалею…
— Я вижу, вы уже торопитесь. У меня к вам последняя просьба: как только ваш муж почувствует себя немного лучше и сможет говорить, предупредите меня. Это очень важно. Чем раньше мы получим какую-либо информацию о преступниках, тем быстрее сможем их выловить.
— Я все поняла, спасибо вам за участие и внимание.
Турецкий простился, но чувствовал, что уходить ему не хочется. Наталья обладала таким обаянием, что смотреть на нее — уже большая радость, а слушать — просто удовольствие.
«У этого Геранина прекрасный вкус, коль он смог выбрать себе такую жену, — с завистью подумал Турецкий. — Женщины бывают красивы от природы и от того макияжа, который они накладывают на себя. С иной смой краску и помаду, и будет стоять перед тобой бесцветное существо. Наталья же хороша от природы. Все в ней благородно и красиво: тоненькая стройная фигурка, удивительное живое и теплое лицо. И красота ее греет, притягивает к себе. Она умна, но не старается подчеркивать это, уступая мужчине, принимая его первенство во всем. Чисто славянская черта женщины, которая на Западе уже, пожалуй, уничтожена. Там женщины воспитываются иначе. Они уверены в себе, в своей ценности и неповторимости, поэтому много требуют от спутника жизни, да и сами стараются достигнуть высокой карьеры и достойного положения в обществе. Наверно, это тоже неплохо. Но мужчинам, конечно, больше по вкусу вот такие славянки, способные терпеть и прощать».
Главный военный прокурор Юдин сообщил Меркулову, что примерно месяц назад на одном из военных складов Ставрополя был похищен пластит. Бандитское нападение произошло ночью, у склада были убиты часовые. Дело приостановлено, поскольку преступники до сих пор не установлены.
Предположение Моисеева и Турецкого о том, что пластит с военного склада попал в руки гражданских лиц, могло бы подтвердиться, если бы данное преступление было раскрыто и установлены преступники. Однако уже и за эти сведения Меркулов мог сказать спасибо своему знакомому. А потом он вызвал к себе Турецкого.
— Вот такая петрушка, Саня, получается. Пластит украли господа икс, использовали господа игрек, а взорвали банкира, возможно, какие-нибудь зет. Уравнение со многими неизвестными. А главное, нет доказательств в том, что этот пластит взят со ставропольского склада. А ну как другой?
— Придется ехать на Ставрополье и разбираться там, чтобы определить хоть одно неизвестное, тогда проще будет справиться с остальными.
— В твоих математических способностях, Саня, я нисколько не сомневаюсь, но в Ставрополь не отпущу, ты мне нужен здесь, — категорично заявил Константин Дмитриевич.
— Не могу же я разорваться надвое!
— И не надо. Пошлем… ну, скажем, Олега Величко.
— Нет, его нельзя. Он парень способный, но маловато опыта. И военные, а это все, как один, пройдохи, я имею в виду наши тыловые службы, перед ним не расколются. Тут требуется мой опыт общения с этими типами, — скромно заметил Турецкий. — Между прочим, на эту тему у меня уже состоялся разговор с Семеном. Знаешь, кого он порекомендовал? Славку Грязнова… Если бы только у нас была возможность отправить его туда. Он же не нам с тобой подчиняется. У него своего начальства предостаточно, да и занят по горло. А что постоянно помогает и бегает как рядовой опер, так я за это сам ему в ножки кланяюсь.
— Вячеслав — это хорошая идея, — подумав, согласился Меркулов. — Мы же все вместе там были [2]. Ты разве не помнишь? Когда брали того американского шпиона! И у Вячеслава там есть свои контакты. Наверняка остались. А причину для командировки я ему придумаю. И с начальником главка договорюсь. Сам-то Вячеслав не будет против? А то мы уж больно быстро за него решаем!
— С ним я еще не говорил. Вообще-то лучше тебе, я его и так эксплуатирую в хвост и гриву. Надо бы и честь знать. Мне бы, конечно, самому поехать, но здесь в любую минуту все может к черту измениться.
— Вопрос о тебе отпадает. И не мечтай, — категорически возразил Меркулов. — В самом крайнем случае ты можешь рассчитывать лишь на это, — он подал Турецкому коробочку с леденцами. — Возьми конфетку, она долгоиграющая, под нее хорошо думается. А тебе это полезно.
— Собственно, Костя, я с тобой согласен, что мы не можем решать за Грязнова, но, думаю, он тебе не откажет. Да, в общем, это дело он знает неплохо. Что может там оказаться весьма немаловажным фактором. А сыщик он — ты и сам знаешь — от Бога. Значит, ему и карты в руки.
— Договорились, я поговорю с Грязновым, после чего он сам примет решение, — подвел итог Меркулов.
— Хорошо, Костя, спасибо за помощь. А теперь, на прощание, одно сомнение. Заметил я, когда занялся делом банка «Ресурс», что все у меня обрывается. Только приглашу человека на допрос, как его убирают — отравят или застрелят. Словно происходит постоянная утечка информации…
— Я готов разделить твое беспокойство, но подозревать наших сотрудников нет оснований. Возможно, это преступники торопятся делить добычу и потому убирают лишних людей. Паутина, которую ты задел, слишком широко раскинута, и опутаны ею сотни, если не тысячи, людей. Вот суешься ты по разным направления, паутина и рвется.