Ноябрьский вечер был холодным и сырым. Окна жилого дома тепло светились в пустоте темного двора. Двое мужчин в черных масках и камуфляже сидели в салоне иномарки и ждали сигнала.
— Внимание! Объект направляется к дому. Приступайте! — прозвучала команда в трубке сотового телефона.
Мужчины вышли из машины, направились к тускло освещенному подъезду, поднялись на второй этаж, открыли дверь отмычкой и проникли в квартиру.
В прихожей было темно и тихо. Они отворили дверь в комнату. Через тюлевую занавеску сюда пробивался свет уличного фонаря, слышалось мерное тиканье будильника. Глаза различили мебель: большой книжный шкаф, два кресла, журнальный столик, в углу, возле окна, — телевизор.
Мужчины вернулись в прихожую.
— Хорошо стоим, — сказал один из них юношески-задорным голосом.
— Не до шуток, соберись, — проворчал другой зрелым баритоном.
Наконец на лестнице послышались шаги. Один из мужчин посмотрел в глазок и настороженно прошептал:
— Идет. Готовься!
— Понял.
Они замерли, прижавшись к стене. Щелкнул замок, отворилась дверь. Сначала в проем просунулась рука с авоськой, в которой были пакеты с молоком, потом в прихожую шагнул хозяин. Вторая его рука по привычке потянулась к выключателю, и в это время на него навалились, сбили с ног. Дверь захлопнулась.
В одно мгновение хозяина скрутили, втащили в комнату. Он отчаянно сопротивлялся и выкрикивал:
— Что вам нужно? Подонки! Покажитесь! Включите свет!
Тяжело дыша от напряжения, незнакомцы бросили хозяина в кресло, заломив его руки за спину, и в упор выстрелили ему в висок.
Руки убитого положили на колени, предварительно сунув в правую пистолет Макарова — его собственное табельное оружие. Затем в прихожей включили свет, подняли авоську с пакетами молока и отнесли на кухню. Ничего не тронув в квартире, они вышли, закрыв за собой дверь.
Пока жена готовила ужин, Нинка забралась к отцу на колени и рассматривала с ним картинки в книжке, водила пальчиком по странице, складывая слоги в слова:
— Ру-са-ло-чка…
— Хорошо, молодец! Какая ты у меня грамотная! — похвалил девочку отец.
— Папа, правда, она очень красивая? — спросила Нинка.
— Ты лучше.
— Посмотри, какое у нее платье!
— Я куплю тебе такое же.
— Когда?
— В выходной пойдем на рынок и выберем чудесное платье, ты будешь в нем, как принцесса.
В комнату заглянула жена, улыбнулась, сказала:
— Турецкий, марш к телефону, начальство на проводе.
— Слушаюсь, мой генерал, — ответил он и пошел в прихожую.
Взяв трубку, услышал глуховатый голос Меркулова:
— Саша, ты поужинал?
— Еще нет.
— Прости, но вынужден оторвать тебя от семьи. Убили следователя Геннадия Арбузова. С оперативной группой туда выехал Грязнов, я попросил его. Возьми это дело на себя. Арбузов был мозговым центром следственной бригады…
— Чем он занимался?
— Лопнувшим банком «Ресурс».
— Куда ехать?
Меркулов назвал адрес и пообещал прислать служебную машину. Турецкий постоял в раздумье, заглянул на кухню.
— Опять вызывают? — догадалась жена.
— Увы, надо ехать.
— Надеялась, хоть раз поужинаем вместе, — в ее голосе была обида.
— Не надо, Ира, — попросил Александр.
— У меня все готово, перехвати на дорожку.
Жена положила на тарелку картофель, исторгавший ароматный пар, и две котлеты. Александр принялся есть, но вскоре отодвинул еду. Настроение испортилось. А в голове теперь была только одна мысль — об убитом следователе.
Турецкий любил редкую семейную радость осенних вечеров, когда рядом щебетала дочь, хлопотала по дому жена. Если таковые случались. Но стоило ему настроиться на эту самую «тихую радость», как тут же раздавался телефонный звонок и надо было срочно мчаться к черту на кулички, где обнаружен очередной труп. И хоть считается, не дело «важняка» из Генпрокуратуры выезжать на каждый труп, но куда денешься, когда убитые персоны занимали до своей смерти ведущие посты в государстве.
Ирина волновалась, когда муж уходил вечерами, и лишь молча молилась, чтобы Бог хранил его и посылал удачу.
— Почему ты ничего не съел? — обиделась жена.
— Аппетита что-то нет. Поем, когда вернусь. Сейчас не могу.
— А чайку успеешь?
Но за окном послышался сигнал клаксона, приехала машина из прокуратуры.
— Ириша, я побежал, — сказал Турецкий, выходя в прихожую и на ходу напяливая длинный черный плащ.
В квартире погибшего следователя Геннадия Арбузова было многолюдно. Но разговаривали тихо. Изредка всхлипывала жена убитого, ее горе вырывалось наружу рыданиями еще и потому, что рядом были сотрудники мужа во главе со следователем Московской городской прокуратуры Олегом Величко, живые и здоровые, с сочувствием посматривавшие на согнутую бедой женщину. Старший следователь по особо важным делам при Генеральном прокуроре Российской Федерации Турецкий обменялся рукопожатием с начальником МУРа Грязновым, с Олегом, спросил:
— Что-нибудь накопали?
— Все обставлено как самоубийство. Арбузов сидел в кресле с табельным оружием. Убит выстрелом в висок, — полушепотом ответил Грязнов.
— А что говорят близкие и сотрудники?
— Вон, Олег и его парни утверждают, что Арбузов был весьма уравновешенным и жизнерадостным человеком. И, несмотря на относительную молодость, следователем уже достаточно опытным и въедливым.
— В какой морг его увезли?
— На Большую Пироговскую, к Градусу.
— Что жена говорит?
— Сам расспроси, мне трудно разговаривать с ней, — отмахнулся Грязнов.
Турецкий подошел к жене Арбузова, посмотрел в ее заплаканное лицо, почему-то вспомнил свою Ирину и тихо спросил:
— Скажите, пожалуйста, как вел ваш муж себя сегодня?
— Как всегда. Он никогда не говорил со мной о работе. Все шутил…
— Вы не знаете, ему никто не угрожал?
— Генка никогда и ни на что не жаловался. Все его устраивало. Уходит на работу — шутит, возвращается домой — улыбается. Не могу представить, что его уже нет, — женщина зарыдала, закрыв лицо руками.
— Вы его первой обнаружили? — выждав момент, спросил Турецкий.
В ответ она согласно кивнула.
— Ничего необычного не заметили? Как это было?
— После работы забрала из садика сына, вошла в квартиру и увидела… Сын не понял, бросился к нему… Генка сидел в кресле с пистолетом в руке. Я вызвала милицию и «скорую помощь»… Но он был уже мертв…
— Спасибо, простите, что вынужден задавать вопросы. Мы постараемся найти убийц, — сказал Турецкий, прошел на кухню, увидел мальчика лет четырех, сидевшего на табурете и с испугом и удивлением смотревшего на окружающих.
Грязнов поджидал Турецкого в прихожей, лицо у него было кислое.
— Соседи ничего не заметили? — спросил Турецкий.
— Нет.
— Ни выстрела, ни шума?
— Представь себе — никто и ничего.
— Меркулов говорит, что он вел дело о банке «Ресурс». Теперь, похоже, его взвалят на меня.
— Этот заколдованный банк тянет за собой жертву за жертвой. Крепкий орешек!
— Ну что ж, будем ждать заключения судебно-медицинской экспертизы, а потом и сами возьмемся за дело.
— Меня наглость преступников выводит из себя! Я готов из кожи вылезти, чтоб достать этих тварей!
— Ты имеешь в виду свое кожаное пальто? — мрачно пошутил Турецкий.
— Ах, пальто! — вдруг вспомнил Грязнов, снял с вешалки свою тяжелую, заляпанную понизу грязью хламиду, набросил на плечи. — Ты куда сейчас?
— Поеду домой. Я — на служебной. Могу и тебя подбросить, если хочешь. Олег тут и без нас справится.
Они вышли из квартиры, тихо прикрыв за собой дверь, и стали спускаться по лестнице, которая хранила тайну жизни и смерти старшего следователя по особо важным делам Московской городской прокуратуры Геннадия Арбузова.