(ресторан Челюскин, Владивосток)
Ким, Кузьмин и Потоцкий, получив разрешение от командира, сошли на берег до нулей, как холостяки.
– С мамой попрощаться, – сказал Ким.
С мамой прощаться не пошли, попрощались по телефону. Путь холостяков лежал теперь в ресторан «Челюскин», иначе флотские офицеры называли его «Челюсти». Так было принято, что перед длительным походом сходить не к семье, а в ресторан.
– Запах женщин понюхать, – сказал Кузьмин, – хочется немного перед походом забыться, выпить коньячку и обязательно пообщаться с женщинами.
Раньше «Челюсти» считался офицерским рестораном. Но прошло время, наступили сложные годы и в морской форме в ресторане, кроме офицеров с «Яростного», никого не было. Правда, с ними поздоровался при входе охранник, в котором они узнали начальника РТС с «Бдительного» Вадика Зеленухина. Но он был на работе. Подрабатывает после службы.
Поздоровавшись с ним и увидев на его лице завистливый взгляд, ребята поднялись на второй этаж.
Знакомая Лёши Кузьмина официантка Ниночка обрадовалась, увидев старого знакомого, сразу показала на столик у стены, в тёмном уголке.
– Сколько лет, сколько зим, Лёша? Вы что, деньги в лотерею выиграли или кого грабанули у кого они есть?
– В море идём, заплатили нам.
– Так ты же с «Яростного»? Понятно, знаем, что три зарплаты вам дали. У нас вас ждут давно уже. А ваших все нет да нет. Не идут почему-то.
– А ты откуда знаешь? – спросил Алексей, оглядывая зал.
Впрочем, он знал, что слухи о выходе корабля первыми узнает женская часть населения Владивостока. Пресловутый телеграф «одна баба сказала» во Владивостоке работал весьма энергично.
Он оглядел зал и опытным взглядом определил, что за четвертым столиком от оркестра сидят симпатичные три девчонки.
«Надо познакомиться», – подумал он.
– Эти с «Дальзавода» – малярши. Ждут, когда их кто-нибудь снимет побогаче, и заплатит за них, а заодно и им за ночь, – презрительно сказала Ниночка, подавая всем офицерам по меню, – ты бы меня подождал, а я вам официанток подберу, таких, что претензий иметь не будут и вам будет весело и нам. А потом нас проверяют каждый месяц медики. У нас точно не словите ничего плохого.
– Это надо будет помозговать, – протянул Алексей, посмотрев на друзей.
Но те уже на него не обращали внимания. Посреди зала шли танцы, и они с восхищением смотрели на танцующих молодых девушек. На сцене танцевали девочки из варьете. По залу неслась зажигательная мелодия и они в такт ей высоко поднимали ноги, показывая чулки с подвязками.
– Что пить-то будете? – спросила Ниночка.
– Давай бутылочку армянского – пять звёздочек. Для начала.
– А закуски?
– Ну, эту вашу фирменную, как ее, – ответил Алексей, восторженно глядя на варьете.
– Солнечные медузы? – рассеяно спросила Ниночка, понимая, что шансы заполучить на ночь Алексея у неё тают.
– Да, конечно, да ты не расстраивайся, Нинок! У нас сход до нулей. Так только, понюхать девочек, а если получится, то хотя бы руками прикоснуться или лучше губами.
Нина расправила блузку на груди.
– Так и быть, нюхай, охальник! Пожалею.
Никто не обращал на них внимания, и Кузьмин, наклонившись, поцеловал Нину в грудь.
Увидевший это Ким погрозил Кузьмину пальцем и сделал серьёзное лицо.
Кузьмин тяжело вздохнул.
Ниночка оглянулась, отодвинулась, задёрнула блузку и игриво сказала:
– Ну что там с тобой делать? Несерьёзный ты человек, Алёшка.
– Почему? – улыбаясь, спросил Алексей, продолжая коситься на ее грудь, уже прикрытую невесомой блузкой.
– Тебе так побаловаться и сбежать. А мне семью строить надо. У меня маленькая дочка Наталка растёт одна.
– А папаша где? – рассеяно спросил Алексей, переключив свой взгляд на танцы и тот столик.
Там высокий блондин в чёрной рубашке выделывал такие па, что весь зал смотрел на него.
– Папаша, такой же, как и ты, ушёл в море и не вернулся. Вернее, вернулся, но не ко мне. А сейчас уже где-нибудь в Москве растит своих детей.
– Вот, если бы ты от меня родила, я бы никогда тебя не бросил, – сказал Алексей, продолжая смотреть в центр зала, – но извини, Нинок, я сейчас занят, и скорее всего навсегда.
– Все вы так говорите. А потом вас только ветер моряков и сыщет. А у меня Наталка знаешь какая хорошая, умненькая девочка. В первый класс уже ходит. Ладно, пойду заказ выполнять, а то тебе все до потолка, как я вижу, – и с этим словами она побежала на кухню.
Алексей успел заметить на ее глазах слезы. Он подвинул стул и сел за стол.
– Сейчас коньячку Нинок принесёт и закуски.
– Леха, а чего ты на ней не женишься? Зачем тебе Марина? Вы ж вроде так гуляли года три или два назад? – спросил Ким, уплетая яблоко, лежавшее вместе с другими фруктами на столе.
– Гуляли, – рассеяно ответил Алексей, беря в руки тоже яблоко, – только ничего не получилось. Тогда был не готов к семейной жизни, а сейчас после Марины я вообще не знаю, что со мной происходит.
– А вот я тоже свою ещё не нашёл, – ответил Ким.
Самый низкий из них Славик Потоцкий отвлечённо смотрел на девушку небольшого роста, плясавшую с высоким светловолосым парнем.
– Саша, а ты должен жениться на своей кореянке или у вас можно по-другому? – спросил Кузьмин.
– Если найду русскую, полюблю ее, я женюсь. У меня же дедушка по маме русский был. Я тебе говорил. Я в него ростом пошёл. Если русская меня полюбит, то можно и на русской. У нас нет такой привязанности и обязанности, как у кавказцев. Если полюблю, мама и папа любую примут. Но хочется хорошую девушку.
Нина прикатила тележку к их столу и накрыла его.
– Из горячего будете что? – спросила она.
– А что есть? – заинтересовался Славик Потоцкий.
– Ну вот, – замялась она, – в меню все написано. Но я бы советовала вам фирменное жаркое по-челюскински. Правда, оно дорогое и вы навряд ли потянете с вашим зарплатами, – она презрительно скривила лицо.
Алексей увидел это и, распустив хвост, сказал:
– Всем по жаркому! Угощаю!
Нина улыбнулась, взяла меню, показала пальчиком стоимость жаркого Алексею. Но того уже было не остановить:
– Плачу. Все нормально!
Она усмехнулась и укатила свою телегу к следующему столику.
– Один раз живём! Так чего жалеть? Завтра будет море и непонятно что, а сегодня гуляем.
Вечер закончился плохо. В принципе, как и всегда это случается, когда отказывают тормоза. А тормоза отказали, правда не у них, а у того высокого светловолосого парня, который так красиво танцевал с низенькой девушкой, понравившейся Славику.
Славик пригласил ее на танец и тут же посредине зала получил оплеуху от высокого парня, которому это не понравилось.
Надо сказать, что Славик был не робкого десятка, и он злобно ненавидел всех высоких парней, которым он считал девчонки достаются даром, только из-за роста. Он тут же ударил головой в живот этого парня и тот сложился пополам. Через минуту посреди зала шла заруба. Подоспевшие друзья парня и Алексей с Кимом уже отбивались посреди ресторана. У гражданских было численное преимущество, зато Ким владел какой-то корейской борьбой и разбрасывал их в разные стороны.
Потасовку остановила милиция. Не успев выпить коньяк, съесть жаркое, офицеры оказались упакованными в «воронок» и доставлены силой в отделение милиции. Гражданских почему-то милиционеры трогать не стали. Алексей видел, как высокий гражданский что-то злобно говорил задержавшему их лейтенанту и, достав из кошелька большие купюры, совал ему в руки.
В военную комендатуру дежурный лейтенант их передавать категорически отказался:
– Та шо тi кажешь, офiцерська гнида. Вi злочiнцi, побили добрих людей и вас судiти будуть за законом. А покi посiдьте напоумтеся тут. Вранцi ми з вами розберемося, – говорил с сильным украинским акцентом он.
После совещания командир корабля закрылся в только что освобождённой каюте старпома с училищным товарищем и командиром «Уверенного» Толей Левашевским и старпомом.
– Толик, мы тебя ждём. Постарайся. Понимаю, что сложно, но нужно. Надеюсь, тебе вместо Литовченко дадут в поход кого другого. С этим плавать надо всегда помнить, что в любой момент он может ударить в спину, даже если все хорошо. Мне ребята с «Бреста» рассказывали про него. Давай за тех, кто в море по одной. Суевернее моряков на земле нет. Если будет возможность не давай садиться на борт штабам эскадры и бригады. Пользы никакой, только выпьют все корабельное «шило». Мы с тобой знаем, что в море все зависит от царя морского. Сергей Иванович – разливай!
Мещеряков закрыл дверь на ключ и разлил в стаканы армянского коньяка.
– За тех, кто в море!
Они тихо чокнулись и выпили.
Услужливый Мещеряков подал каждому по сушке. Матвеев закусил, а Левашевский понюхал сушку, покрутил на пальце и положил с улыбкой ее в карман.
– Ну могёт! – восхитился Мещеряков.
– Не могёт, а могет, – передразнил его Левашевский словами из фильма «В бой идут одни старики», – я сейчас на корабль, скоро буксир подойдёт и нас в док потянет.
– Вам хорошо. Вы даже в доке постоите. А нас погонят и дай господь, чтобы наша техника выдержала.
– Не всегда хорошо быть передовиком, – усмехнулся Левашевский и встал. – Извини, Саня, мне пора!
Матвеев надел фуражку и пошёл с ним к трапу.
У трапа к командиру подошёл дежурный по кораблю лейтенант Малевский – начальник химслужбы корабля.
– Товарищ командир, позвонила из ресторана «Челюскин» официантка Нина Переверзева, – он сверил по бумажке правильность сказанного, – говорит, что трёх наших офицеров задержала милиция за драку. Сейчас они находятся в милиции. Я звонил в комендатуру, там ничего не знают. Судя по всему, они сидят в третьем отделении на адмирала Фокина. Я звонил туда, но дежурный лейтенант отказался давать какие-либо сведения. Похоже, что это Кузьмин, Ким и Потоцкий.
Внезапно из темноты надстройки выдвинулась коренастая фигура в форме капитан-лейтенанта.
– Товарищ командир, уполномоченный особого отдела ФСБ России капитан-лейтенант Шпагин
Петропалыч. Назначен к вам на корабль на поход, – улыбнулся.
Командир вежливо пожал руку офицеру и скомандовал дежурному:
– Малевский, проводите пожалуйста Петра Павловича в его каюту!
Командир знал, что в поход обязательно с ними пойдёт представитель особого отдела. Но рассчитывал, что это будет знакомый ему капитан-лейтенант Соловьев. А здесь дали совершенно неизвестного ему человека.
Командир выдохнул воздух, когда особиста увели и посмотрел на Левашевского и, виновато улыбнувшись, сказал:
– Толик, иди и успехов тебе. А мне тут срочно надо разобраться. Сам понимаешь! – и виновато развел руки.
Левашевский, пожав протянутую руку, быстро сбежал по трапу на причал.
– Товарищ командир! У нас проблемы? – внезапно услышал он голос особиста, стоявшего сзади них и не ушедшего в каюту.
Он повернулся, посмотрел в лицо офицера и увидел там сочувствие. Но Матвеев знал по долгой службе, что особисты весьма опасные люди и от них можно ждать любого подвоха или удара в спину.
– Да нет, все нормально Петропалыч. Есть проблемы, а как без этого, но с ними разбираемся.
– Если вам понадобится моя помощь во взаимоотношениях с милицией, то я смогу помочь. У нас есть связи, кнопки, на которые мы можем нажать в любой момент.
– Нет, Петропалыч, – подумав, сказал командир, – пока справляемся сами. Но я буду иметь ввиду.
– Хорошо, если будет надобность, то я готов приложить все силы.
Через полчаса Матвеев в сопровождении подполковника Кречета, коменданта Владивостока, подъехал на комендантском УАЗике к отделению милиции.
С подполковником Кречетом они дружили ещё с лейтенантских лет. Когда-то Матвеев спас от бандитов жену Кречета и с тех пор они дружили семьями, вместе ездили на шашлыки и даже отдыхали в санатории в Паратуньке. Поэтому, узнав от Матвеева о произошедшем, Кречет даже не стал расспрашивать, а сразу приехал на своём УАЗике на причал.
Когда подъехали к отделению милиции Кречет, не выходя, сказал:
– Саша, ты сиди здесь, а то от тебя такое коньячное амбре, что хочется закусить. И тебя посадят к твоим же офицерам. А я пойду, разведаю, что там и к чему.
Через пятнадцать минут он вернулся.
– Дело плохо, следователь старший лейтенант Николаев хочет возбудить уголовное дело против твоих парней. Они там кого-то покалечили или ударили одного из уважаемых людей города.
– Бандитов? – скептически спросил Матвеев.
– Их самых, – невозмутимо ответил Кречет, – но есть надежда. Мы с их дежурным старлеем с одних мест с Украины. Веселко фамилия его. Земляки, так сказать, с соседних сел на Ровенщине. И он мне расск а з а л, к а к н а д у х у, ч т о э т о т к т о – то – сам знаменитый «Сибиряк». Это самый авторитетный бандит во Владивостоке. Я понял, что он заплатил Николаеву деньги, чтобы их посадили.
– Просьба бандита, это, наверное, весьма хорошо или плохо? – спросил Матвеев.
– Хорошо-то хорошо, да нехорошо. Но если бы ты знал, сколько людей этот «Сибиряк» отправил уже на тот свет? И твоим парням грозит, что если даже их выпустят, то «Сибиряк» их не простит. «Сибиряк» – это огромнейшая проблема всего Владивостока. И я не завидую ребятам, что попали в такой замес.
– Гриша, мы с тобой дружим уже более пятнадцати лет. Можешь мне поверить. Я сегодня в пять часов снимаюсь и ухожу в море к Малаккскому проливу. Без штурмана, связиста и механика я не выйду. Сорвётся задание на уровне государственного. Не выйти я не могу. Сам понимаешь, что не освободить их мы не можем.
Кречет шумно выдохнул воздух, подумал немного и потом сказал:
– Нужны деньги, большие деньги. Они у тебя есть? Или придётся все же ждать утра и потом эта грязь выйдет на командование флотом.
Матвеев представил, что будет, если о происшествии узнает Литовченко.
– А есть другие варианты? Нет. Значит деньги есть.
– Ну, тогда я попробую переговорить с начальником этого отделения майором Сивохлыстом. Интереснейшая личность, но за деньги, по-моему, сделает все.
– Тогда я на корабль за деньгами. Много надо?
– Не меньше десяти тысяч баксов. Если нет, скажи сразу. И не будем пробовать. Сам понимаешь, времена такие сейчас.
– Есть деньги. Будут! – твёрдо сказал Матвеев.
– Тогда ты на машине давай за деньгами, а я перекурю и подожду тебя.
Матвеев уехал. Кречет перекурил, ожидая его у входа в отделение милиции. Милиционеры выходили из отделения и с недоумением смотрели на коменданта, курившего у входа в отделение.
А Кречет думал, как получше решить проблему. У милиции и комендатуры свои счёты, свои пути решения вопросов, свои разговоры. Иногда руководители милиции обращались к Кречету для решения своих проблем, иногда он, когда требовала обстановка, обращался к ним. Так и жили.
Через минут пятнадцать к отделению милиции подъехал Матвеев и передал Кречету пакет с деньгами.
– Портфель есть? – спросил Кречет.
Матвеев подал ему небольшой дипломат.
Кречет небрежно кинул туда пакет и скрылся за дверями отделения.
Через полчаса он показался в дверях с Кимом, Кузьминым и Потоцким. Подал дипломат Матвееву и сказал:
– Деньги все там. Удалось договориться так. Я решу его проблему, а таковая, Слава Богу есть, а он решил нашу без выхода на командование флота. И убирай, Саша, срочно этих ребят из города. Я за их жизни и благополучие ручаться не могу.
Матвеев пожал ему руку.
– Я должен тебе что-нибудь, Гриша?
– Не говори так! – поморщился Кречет, – я тебе жизнью жены обязан. Какие между нами счеты?
В каюте Матвеева стояли, потупив головы, Ким, Кузьмин и Потоцкий.
– Что можете сказать? – спросил Матвеев, окидывая взглядом вошедших.
Кузьмин выпрямился и тихо сказал:
– Это не мы. Это он ударил Славу первым, а Славик ответил, а дальше понеслось. Потом пришла милиция и забрали нас, а их отпустили. В милиции забрали все наши деньги и не вернули.
– Понятно, – зевнул Матвеев. – Бог вас рассудит, а вот то, что вы подрались с самим «Сибиряком» это уже очень плохо. Ладно, уходим завтра в море, а там посмотрим, – он опять зевнул в кулачок, – давайте спать. Завтрак будет завтра. Утром съемка.
– Мы вас никогда больше не подведём. Мы понимаем свою вину, Александр Иванович. А как вы узнали, что мы в ментуре? Комендант сообщил?
– Нет, все проще. Официантка Ниночка позвонила из ресторана на корабль и попросила меня вам помочь. А дальше дело техники. Я не могу завтра выйти в море без штурмана, связиста и одного из механиков. Сейчас бегом в санчасть и отдыхать. Скажите Андрею Михайловичу, чтобы привёл вас в порядок. Ну ладно там Потоцкий или Ким. Они на мостик навряд ли попадут, а вот ты, Алексей, о чем думаешь с этим фингалом делать? Ведь адмирал Литовченко завтра же начнёт вопросы задавать. А нам это не надо. Так что вперёд в санчасть и никаких разговоров.
Толкая друг друга, офицеры вышли из каюты командира.
За дверью раздался дружный смех. Услышав его, командир тоже усмехнулся.
Через минут пятнадцать в дверь командира раздался острожный стук.
– Да, войдите. Кто там?
Дверь отворилась, и в каюту вошёл давешний особист.
– Разрешите, Александр Иванович?
– Да входите, слушаю вас!
– Александр Иванович, я узнал по своим каналам, что офицеры Ким, Кузьмин и Потоцкий попали из ресторана в отделение милиции и против них возбуждено уголовное дело в связи с дракой с «Сибиряком» и его друзьями и охраной. Я правильно излагаю?
Командир поморщился. Откуда особист, прибывший на корабль всего час назад, мог столько знать о корабле и самых насущных проблемах.
Выдержав паузу, он ответил:
– Правильно. Все правильно. Дела вроде нет, а так это моя головная боль. Я не могу идти в море с людьми, которых не знаю, а связист, штурман и механик – э т о о д н и и з г л а в н ы х л ю д е й. И б е з н и х я в м о р е тоже не пойду, ибо не буду уверен, что смогу выполнить поставленную мне задачу.
– Я это понимаю, Александр Иванович. Вы меня не поняли. Я хочу помочь вам. Поэтому предлагаю дружбу. Считайте, что я тот священник, которому можно доверить на исповеди самые сокровенные проблемы. А я сделаю все, чтобы вам помочь. Я особист – это так. Но для меня главная задача, чтобы вы и корабль выполнили поставленные командованием задачи. Вы не можете противостоять этому мошеннику контр-адмиралу Литовченко, а я могу что-то сделать. Дело по ребятам возбуждаться не будет – это мне обещали. Нашли свидетелей мои друзья и их невиновность установлена. И я буду делать все, чтобы помочь вам выполнять свои задачи. Если правильно понимать, то буду прикрывать вашу спину. Это моя основная задача на поход. Она поставлена мне моим командованием. Я понимаю, что задача сложная. Но я сделаю все, что в силах. А если будет необходимость, то я могу помимо вас и Литовченко самостоятельно выйти на командование флота и лично на контр-адмирала Верещагина – начальника отдела контрразведки флота. Я ознакомился с делом контр-адмирала Литовченко и знаю, что можно ему сказать, чтобы он сделал так, как будет это надо для пользы дела. Можете поверить, что полномочия у нас тоже особые. У меня есть личное оружие и в случае чего, то я встану рядом с вами.
Командир выдохнул, посмотрел в лицо Петру Павловичу и улыбнулся.
– Будем работать вместе, Петропалыч! Давайте только мою исповедь перенесём на более спокойные времена. Сейчас мне надо выспаться. В пять приготовление, а в шесть съёмка. Потом я выспаться уже не смогу.
Особист пожал протянутую командиром руку и вышел из командирской каюты.