Лу с таким остервенением терла раковину, как будто это могло как-то помочь ей избавиться от мерзкого осадка, оставшегося после встречи с сестрой. Весь вчерашний вечер она была сама не своя и игнорировала все попытки Ника поговорить об этом. Во-первых, она терпеть не могла, когда он включал психолога, а во-вторых, разговорам предпочитала действия.
Конечно, уборка никак не могла решить ситуацию с Роксой, зато помогала отвлечься. Плюс именно Лу придумала, что каждая первая суббота месяца – день «великой уборки». А сегодня была именно та самая «Черная суббота», как именовал ее Яр. Для музыкантов это был тяжелый день, потому что каждому находилось какое-нибудь дело. Единственным, кто мог увернуться от этого мероприятия, всякий раз оказывался Ник, у которого то горло болит, то муза пришла. Однажды Макс пообещал из него ту самую музу выбить, на что капризный и взбалмошный солист заперся в комнате и объявил бойкот и два дня тишины, после чего к уборке не привлекался.
Лу частенько ловила себя на мысли, что за год у нее так и не сложился воедино образ Ника, который то был ласковым, как котенок, и заботливым, как старший брат, то капризничал, как малое дитя, требуя восхищения, понимания и пива. Добродушный, плюшевый барабанщик Дюша беззлобно называл это «зазвездением» и пожимал плечами, когда Ник в очередной раз закатывал скандал на тему бездарности всех членов группы, кроме него самого, конечно же. Дюша, он же Андрей, был парнем терпеливым и сговорчивым, поэтому участвовал в субботнем мероприятии активнее всех.
Макс, деливший с ним комнату, отмазывался от уборки, время от времени соглашаясь вынести мусор, но сопровождал это такими охами и причитаниями, что проще было не связываться. Ярик занимал должность главного по пылесосу, к которому прикасался только после разгневанных воплей Лу, а тихий и молчаливый гений гитарных соло Саша покорно протирал пыль. Иногда школьнице казалось, что ему проще сделать то, что просят, чем лишний раз разговаривать. Единственный из группы, он почти никогда не принимал участия в каких-либо перепалках и разборках. Просто делал то, что считал нужным и правильным. И все почему-то соглашались с ним гораздо легче, чем с бесконечно возмущающимся Яром.
Вот и сейчас: Саша елозил влажной тряпкой по кухонному столу, и это зрелище отчего-то успокаивало. Приезд Роксаны ничего не менял, все осталось на своих местах. Теперь у каждой своя жизнь.
– Вечером репетируете? – поинтересовалась Лу, особо не рассчитывая на ответ.
– Угу, – буркнул Саша, не отвлекаясь от своего занятия.
– Полы очищены, пыль уничтожена. – На кухню вплыл Ярик, только что расправившийся со своей непростой задачей. – Могу быть свободен?
– Вали на все четыре, – Лу шутливо брызнула в него водой. – Вы, как обычно, до утра сидеть будете?
– Фиг его знает, – пробормотал парень, заглядывая в холодильник. – А где котлетки?
– Съели, – объявил Ник, только что появившийся на кухне. Открыв окно, он высунулся и закурил. – Я съел. Еще вчера.
– Ясно-понятно, – фыркнул Ярик, выуживая палку колбасы. – Саш?
Парень, только что закончивший со столом, швырнул в приятеля тряпкой и вышел вон, намекая, что бутерброды стругать не собирается.
– Не смотри на меня, – поймав умоляющий взгляд карих глаз, помотала головой Лу. – Мне еще собираться. И ногти перекрасить. – Она расстроенно посмотрела на облезший после воды и моющих средств кроваво-красный лак.
– А ты не с нами? – удивился Ник.
– Ну уж нет, я, пожалуй, пропущу. Опять пересретесь все, а потом крайним окажется Дюша, потому что в Макса палочкой кинул. Я тоже заслужила отдых.
– И где отдыхать собралась? – Ярик тоже закурил и с интересом посмотрел на нее.
Лу пожала плечами, потому что программа вечера была на Аньке. Лу лично было без разницы, что делать, лишь бы не думать о сестре.
– Не знаю, с Анькой пойдем куда-нибудь. Она придумает.
– Ну-ну, знаю я твою Аньку.
– Яр, давно по носу не получал?
– Ник, а тебе норм, что кроха шляется не пойми где, а?
– Завались, – ласково попросил солист. – Лу может делать все, что хочет. Тем более мой нос мне дороже.
Мимолетно клюнув губами макушку девушки, он вышел из кухни, оставив Ярика недовольно бухтеть.
– Что же вы за пара такая чудная? – все не унимался он. – Лу, ты как этого придурка терпишь?
– После тебя мне уже ничего не страшно, – подмигнула девушка, выключая воду.
Анька опаздывала уже минут на двадцать и, как всегда, не отвечала на звонки. Лу топталась в паре метров от входа в бар и злилась. Не так она представляла себе этот вечер. Она хотела выпить, потанцевать и повеселиться. Вытравить из головы Роксану, утопив мысли о ней в текиле. И вот нá тебе.
Лу решила дать Аньке последний шанс, в очередной раз нажала на вызов и выслушала партию гудков. Чертыхнувшись, она вытащила из кармана куртки пачку и сунула в рот сигарету, но, как назло, зажечь ее не удалось. То ли газ кончился, то ли просто зажигалка дерьмовая.
– Ну, зашибись, – Лу со злостью швырнула зажигалку в урну.
Она была уже готова сдаться и пойти домой, как вдруг услышала приятный мужской голос:
– Помочь?
Обернувшись, она увидела парня, который пару минут назад вылез из такси. В руке у него дымилась сигарета.
– Было бы очень кстати.
Парень чиркнул зажигалкой, и Лу склонилась к подрагивающему пламени. Она осторожно накрыла руку парня своими пальцами, чтобы не дать огоньку потухнуть раньше времени.
– Спасибо.
Лу отпрянула назад, восстанавливая дистанцию между ними. Парень почему-то казался смутно знакомым, хотя она могла поклясться, что они никогда не встречались. Она бы точно запомнила такого симпатягу.
– Может, внутрь зайдем? – предложил он, лукаво прищурившись.
Лу с недоверием покосилась на него, избегая смотреть в глаза, пытаясь понять, чего он от нее хочет. Такие, как он, обычно предпочитали кого-то… кого-то, кто не она.
– Не, я подругу жду.
– Какое совпадение, а я друга. Опять опаздывает.
– Сочувствую.
Лу буквально кожей ощущала его взгляд. Он прошелся по ее ярким волосам, рассыпавшимся по кожанке, мазнул по профилю и замер на бедрах, которые были почти не прикрыты коротеньким платьем.
Оценивал и изучал. Ну-ну.
– Может, зайдем? – снова предложил парень, сделав небольшой шаг к ней.
– Не, я с незнакомцами не тусуюсь.
– Роман.
Парень протянул руку в официальном жесте. Лу не смогла сдержать улыбку и легко коснулась его ладони кончиками пальцев.
– Лу, – перехватив удивленный взгляд, она закатила глаза. – Просто Лу.
– Как скажешь. – Рома сжал ее ладонь в своей и повел к входу.
Время было к полуночи, и людей в баре хватало. Свободных столиков не нашлось, поэтому они прошли мимо небольшого танцпола к барной стойке и заняли очередь в толпе жаждущих. Лу решила не строить из себя невесть что и заказала любимую текилу. Когда ее рука потянулась к карману, Рома мягко остановил ее и оплатил оба напитка. Себе он взял виски. Жидкость в стакане по цвету напоминала оттенок его глаз.
Девушка насыпала соль на руку между большим и указательным пальцем и приготовила дольку лимона. Она нарочито медленно слизнула белые крупинки, чувствуя, что Рома наблюдает за ней. Быстро опрокинув рюмку, куснула лимон и поморщилась.
– Крепко? – насмешливо спросил Рома.
– Кисло, – улыбнулась Лу, решив, что он из тех парней, про которых Анька мечтательно мурлыкает «дьявольски красив».
И почему он все еще стоит с ней, а не танцует с какой-нибудь миловидной блондинкой? Ему бы подошел кто-то типа Роксы, а не такая, как она. Разозлившись на саму себя за то, что снова думает о сестре, хотя пришла сюда именно для того, чтобы выкинуть ее из головы, Лу улыбнулась Роме и пошла к танцполу, вынуждая его следовать за ней.
Оказавшись в толпе, она прикрыла глаза, растворяясь в песне, и позволила чужим ладоням скользнуть на талию. Рома притянул ее к себе, близко, но так чтобы они не касались друг друга. Он был выше, несмотря на то что Лу надела туфли на высоком каблуке. Руки у него были теплыми и большими, да и танцевал он на удивление хорошо для парня, чем не мог похвастаться никто из ее знакомых. А еще он пах какими-то совершенно потрясающими духами. Она не сдержалась и сама шагнула вперед, прижимаясь к нему всем телом.
Его запах дразнил ее, щекоча ноздри чем-то неуловимым, но очень приятным. Все мысли вылетели из головы, оставив только ощущение его рук, плавно переместившихся на бедра, и легкость в ногах, вызванную текилой, что теплой волной разбегалась по телу. Закинув руки на крепкие плечи, Лу прикрыла глаза, забываясь в музыке, растворяясь в танце. Песня за песней, они танцевали, не говоря друг другу ни слова, изредка прерываясь на то, чтобы выпить.
Кидая взгляды из-под ресниц, Лу собирала образ Ромы по крупицам, не желая открыто рассматривать его лицо. Его запах, которым, казалось, она пропиталась уже насквозь, был для нее крепче выпитой текилы. Ей хотелось касаться, хотелось прижиматься к нему, а в животе словно затянули тугой узел.
– Покурим? – предложила она, чтобы хоть как-то разорвать пелену охватившего ее наваждения.
Парень кивнул, и они, с трудом прокладывая себе дорогу, выбрались с танцпола. В баре была курилка, но Лу хотелось выйти, чтобы прохладный ветер выбил из нее всю дурь и развеял запах Ромы. Она толкнула тяжелую дверь и выскочила на улицу, зная, что он пойдет за ней. Сделав пару шагов в сторону, она свернула в проулок, где не было людей, и, привалившись к стене, вытащила сигарету из помятой пачки. Рома остановился напротив нее, глядя сверху вниз, и протянул зажигалку.
– Не замерзнешь в таком коротком платье?
Лу промолчала, проигнорировав его насмешку, хотя было действительно холодно. Она застегнула куртку, которая обтянула ее, словно вторая кожа, но теплее, конечно же, не стало. Зато дышалось легче. Она хмуро посмотрела на него, впервые за вечер позволяя их глазам встретиться.
Парень продолжал улыбаться, глядя в дымчато-серые глаза, густо подведенные черной подводкой. Густые, длинные ресницы слегка подрагивали, но сами глаза, казалось, видят его насквозь. Неожиданно уверенный и прямой взгляд, совершенно не затуманенный выпитым алкоголем. Удивление мимолетно пробежало по его лицу, но думать совершенно не хотелось. Он сделал шаг вперед, приближаясь к девушке вплотную, и обхватил рукой ее талию. Прежде чем она успела что-то понять, он накрыл ее губы своими.
Это было так не похоже на ее теплые, легкие поцелуи с Ником, к которым она привыкла. Да и вообще ни на что не похоже. Словно обрушившаяся лавина, стихия, от которой было не убежать и не скрыться. Только подчиниться и сдаться, помахав над головой белым флагом.
Рома целовал ее властно, не позволяя перехватить инициативу, то углубляя поцелуй, то соскальзывая на подбородок, а оттуда вниз к шее. Воздуха катастрофически не хватало, а его запах снова опутал ее, словно паутина. Внутри все переворачивалось, а забытая сигарета выпала из вмиг ослабевших пальцев. Забыв обо всем на свете, Лу сама прильнула к Роме, стараясь вжаться в него еще теснее, если это вообще было возможно.
Вопреки злым языкам, Лу вовсе не была шлюхой, но сейчас была готова сделать все что угодно, лишь бы это никогда не заканчивалось. Ей хотелось еще ближе, еще больше. Низ живота сводило от желания, а сердце колотилось где-то в желудке. Когда парень слегка прикусил тонкую кожу шеи, с раскрасневшихся губ сорвался тихий полувздох-полустон.
– Поехали ко мне.
Не вопрос, а утверждение. Рома сжал ее ягодицы и притянул к себе так, чтобы она смогла почувствовать, как он возбужден.
Эти слова вернули Лу в реальность. Ее тискали в проулке, словно какую-то потаскушку, а теперь еще и вполне прозрачно зовут на продолжение банкета. И, самое страшное, ей все это нравилось.
– Пошел ты, – выпалила она, быстрым движением ударив парня под дых.
Рома отшатнулся и посмотрел на нее, как на сумасшедшую, не понимая, что пошло не так. Минуту назад она сама льнула к нему, а теперь смотрит так зло, словно не понимала с самого начала, к чему все идет. Прежде чем он успел что-то сказать, она резко развернулась и ушла прочь, прихватив с собой его любимую зажигалку, которой прикуривала чуть ранее.
– Вот черт!
Лусине яростно намыливала волосы, пытаясь избавиться от запаха, преследовавшего ее. Она радовалась, что ребята не вернулись с репетиции и никто не видел, как она буквально влетела домой. Хлопнув дверью, Лу закрылась в ванной и сразу залезла под холодную воду, чтобы избавиться от липкого возбуждения, все еще ворочавшегося внутри.
– Придурок, – прошипела девушка, хотя прекрасно понимала, что сама во всем виновата.
Не надо было пить за его счет. Не надо было позволять себя целовать. С самого начала нужно было послать его и пойти домой, раз Анька ее продинамила. Все что угодно, только не вести себя как дешевая шлюшка, оправдываясь тем, что он красивый и вкусно пахнет. Сейчас, когда она стояла в душе, все это казалось просто смешным и нелепым. Она никогда не была такой.
Ей не нужны были красавцы с обложки, от одного взгляда на которых подгибаются ноги. Никаких романтичных слюней, никаких отношений. Пусть даже на ночь. Слишком часто и слишком у многих это плохо заканчивается. Лу вполне хватало эпизодических знакомств на вечер, пары поцелуев и стопки текилы в подарок. Ей нравилось самой все решать, самой целовать, самой уходить. Все держать в своих тонких, но сильных руках.
Она даже не напивалась по-настоящему ни разу в жизни, предпочитая держать себя под контролем. Она презирала себя за то, что растаяла, стоило Роме поцеловать ее. Она и ударила его не потому, что он сделал ей недвусмысленное предложение, а потому что уже почти была готова согласиться. Потому что ей захотелось отбросить в сторону все свои принципы и пойти на поводу у эмоций, чтобы утолить сжигавшее ее желание.
– Молодец, Лу, – бормотала она, до красноты натирая кожу мочалкой. – Ты почти была готова отдаться первому встречному-поперечному, умница.
Но самым отвратительным было даже не это, а то, что перед глазами стоял образ сестры. Красивое, но недовольное лицо, между бровей едва уловимая складочка, а глаза чуть сощурены. Прошло полтора года, а она все никак не могла перестать постоянно оглядываться назад и думать, а что бы сказала Роксана. Детская жажда одобрения, которую она усердно убивала в себе столько времени, все равно вылезла, стоило сестре вернуться.
– Что я совсем охренела – вот что бы она сказала, – прошептала Лусине, проводя пальцем по татуировке на запястье, которую обычно прятала под широким кожаным браслетом. Жаль, ее нельзя было смыть водой. Вечное напоминание о том, как Лу была привязана к сестре. И тем сокрушительней оказалось предательство.