В случайный день в одном из январей,
Я перестал бояться умереть;
Тогда, зимы какой-то посреди,
Окинул взглядом, что писал один
И в одиночке, чем была мне ночь.
Из всех проклятий, собранных в одно —
На то письмо, посланье долгих лет,
Была бы масса, равная Земле.
Так соберу?
И на планете той
Я поселю владельцев грязных ртов,
Что так привыкли лгать и проклинать.
Пусть там стоят ночные времена.
Создам водопроводы городов,
Где злоба для квартир течёт водой
Телеканалов пенистых в трубу —
Продукцией амвонов и трибун.
Заветы положу:
«Да запрети
Траве шальной не по́ ветру расти»,
«Да лжесвидетельствуй, творя поклон
Кумиру.
Убивай, кради, как он».
Там будут шить такие пиджаки,
Чтоб надевать, сжимая кулаки,
Огромные, как молот кузнеца,
Ковать проклятья Первого Лица.
И в эту ночь в стихе очередном,
Инопланетны, мысли об одном —
Нас разделяет вовсе не парсек,
А образ утра русского в росе.