Франция, в отличие от Великобритании, не отделенная, от континента проливом, находилась в более уязвимом положении по отношению к германской агрессии, оттого была более склонна к соглашению. Именно поэтому в конце апреля французское правительство сообщило в Лондон, что для него не представляется далее возможным поддерживать в Москве английское предложение «об односторонней русской декларации о помощи», не сопровождающейся какими-либо взаимными гарантиями.
25 апреля МИД Франции направил Советскому правительству свой проект соглашения. В проекте говорилось:
«В случае, если бы Франция и Великобритания оказались в состоянии войны с Германией вследствие выполнения обязательств, которые они приняли с целью предупредить всякие насильственные изменения положения, существующего в Центральной или Восточной Европе, СССР оказал бы им немедленно помощь и поддержку.
В случае, если бы вследствие помощи, оказанной Советским Союзом Франции и Великобритании в условиях, предусмотренных предыдущим параграфом, СССР оказался бы в свою очередь в состоянии войны с Германией, Франция и Великобритания предоставили бы ему немедленно помощь и поддержку».
Замысловатые тезисы французского предложения на первый взгляд содержали элементы взаимности, но при внимательном прочтении опять содержали односторонние обязательства СССР. Получалось, что если Англия и Франция решили бы воевать с Германией из-за насильственных действий против стран Центральной или Восточной Европы, то Советский Союз автоматически втягивался в войну на их стороне.
Но если бы он оказался бы в состоянии войны вследствие прямой агрессии или агрессии против стран, по отношению к которым Англия и Франция не имеют никаких обязательств (например, прибалтийских республик), то ни на какую помощь со стороны западных держав СССР не мог рассчитывать. Снова никакого равноправия сторон не было. Пришлось советскому послу в Париже Я.З.Сурице прямо сказать в состоявшейся 29 апреля беседе с министром иностранных дел Франции Ж. Бонне, что во французском проекте нет подлинной взаимности.
Услышав это замечание, Бонне смутился и объяснил это перегруженностью делами, он, мол, поручил редактирование документа генеральному секретарю МИДа А. Леже, а сам «недостаточно вчитался» в документ.
В тот же день в советское посольство был направлен новый вариант французского проекта, который содержал взаимные обязательства трех держав помогать друг другу в случае вовлечения в войну с целью предупредить насильственное изменение существующего положения, но опять обходил вопрос о взаимной помощи в случае прямого нападения на одну из трех держав.
Понимая всю важность возможных трехсторонних договорённостей, посол СССР в Великобритании Майский посетил главу Форин офиса лорда Галифакса и долго и горячо доказывал ему важность скорейшего заключения тройственного пакта взаимопомощи, настойчиво заверяя его в самом искреннем желании Советского правительства сотрудничать с Англией и Францией в борьбе с агрессией.
Лорд Галифакс выслушал все доводы советского посла со скептической улыбкой на лице, а когда Майский спросил, принимает ли британское правительство контрпредложения СССР, весьма неопределенно ответил, что оно еще не закончило своих консультаций с Францией.
Лишь 8 мая посол Великобритании в Москве У.Сидс вручил назначенному вместо Литвинова народному комиссару иностранных дел СССР Вячеславу Михайловичу Молотову ответ английского правительства. В этом ответе позиция Великобритании была изложена следующим образом:
«Правительство Его Величества, … в свете советского контрпредложения и своего обмена мнениями с другими правительствами пересмотрело свое первоначальное предложение, сделанное Советскому правительству, и оно позволяет себе передать его в следующей форме: Предлагается на усмотрение Советского правительства, чтобы оно огласило по собственной инициативе декларацию, в которой, делая ссылку на недавнее заявление Сталина по общеполитическому вопросу и принимая в соображение недавние заявления со стороны правительства Его Величества и французского правительства, которыми приняты новые обязательства по отношению к известным восточноевропейским странам, Советское правительство обязалось бы, в случае вовлечения Великобритании и Франции в военные действия во исполнение принятых ими обязательств, оказать немедленно содействие, если оно будет желательным, причем род и условия, в которых представлялось бы это содействие, служили бы предметом соглашения».
Даже неискушенному в дипломатических тонкостях человеку понятно, что Лондон в слегка отредактированной форме снова добивался предоставления Советским Союзом односторонней гарантии Польше и Румынии, не принимая при этом на себя аналогичных обязательств по отношению к СССР. Было ясно, что Советский союз на таких условиях соглашение не подпишет. Создавалось ощущение, что англичанам важен сам процесс переговоров, а не результат. Фактически так и было, все последующие события это ярко продемонстрируют.