15 апреля состоялась встреча народного комиссара иностранных дел СССР М. М. Литвинова с послом Великобритании в СССР У. Сидсом. Беседа началась с того, что английский посол повторил прежние заявления о решительном и бесповоротном изменении английской политики и отходе от политики умиротворения, о затруднениях, которые возникают из-за позиции некоторых государств, уклоняющихся от любых шагов, связанных с сотрудничеством с Советским Союзом.
После этого вступления Сидс, сославшись на состоявшийся на днях разговор Галифакса с Майским, прочитал написанный на листке бумаги вопрос, с которым английское правительство обращается к Советскому правительству: «Согласно ли Советское правительство сделать публичное заявление, что в случае акта агрессии против какого-либо европейского соседа Советского Союза, который оказал бы сопротивление, можно будет рассчитывать на помощь Советского правительства, если она будет желательна, каковая помощь будет оказана путем, который будет найден наиболее удобным».
Закончив читать, Сидс, посмотрел на округлое непроницаемое лицо Литвинова, пытаясь увидеть его реакцию на услышанное, но натолкнувшись на холодный взгляд наркома, быстро добавил:
– Я считаю, что наибольшая опасность теперь грозит Румынии, а не Польше, ввиду стремления Гитлера к румынской нефти, и вероятно, Англия, включит в число гарантируемых государств также Турцию.
– Я доведу ваше предложение о предоставлении Советским Союзом односторонних гарантий соседним странам до сведения моего правительства, – пообещал Литвинов, а затем, нахмурившись, задумчиво добавил, – но я не нахожу в нем ответа на поставленный нами лорду Галифаксу через нашего посла Майского вопрос о том, как английское правительство мыслит себе помощь, свою собственную и нашу? Видимо, английское правительство предпочитает общие принципиальные декларации более точным обязательствам о заранее согласованных формах помощи.
Сидс, пожав плечами, сдержанным голосом произнёс:
– Я передал то, что поручено передать Вам моим правительством, давать какие-либо разъяснения не в моей компетенции.
Литвинов молча кивнул в знак понимания положения английского посла, встал из-за стола и подчёркнуто вежливо попрощался.
Майский сидел в своем рабочем кабинете и, перебирая бумаги, лежавшие у него на столе, размышлял: «Предложение Чемберлена неприемлемо для Советского Союза по двум главным доводам:
а) это не может предупредить возникновение второй мировой войны, что является нашей основной целью;
б) это ставит СССР в неравное с Англией и Францией положение и сильно повышает опасность нападения Германии на нашу страну.
При этом, только Англия, Франция и СССР, вместе взятые, располагают необходимой мощью для отпора агрессорам, а это обстоятельство требует, чтобы объединение этих трех держав было явным и бесспорным, чтобы в сферу его покровительства входила вся Европа, а не отдельные страны».
Майский встал из-за стола и принялся неспешно ходить по кабинету, продолжая обдумывать создавшуюся ситуацию: «Английское предложение не создаёт никакого общего объединения СССР, Англии и Франции для борьбы с агрессией в Европе, а ограничивает совместные действия трех держав только случаем нападения Германии на Польшу и Румынию. Это означает, что односторонние гарантии не могут вообще предупредить войну, они могут лишь направить агрессию против тех государств, которые не защищены «гарантиями», в частности, в столь важном для СССР направлении, как прибалтийские государства».
Майский остановился у окна, выходящего в посольский сад с ветвистыми деревьями, на которых молодые, ярко-изумрудного цвета листья трепетали от легкого дуновения ветерка, а солнечные лучи, наконец, пробившиеся сквозь пелену облаков, слегка золотили верхушки деревьев. Он любил смотреть в окно и размышлять, и сейчас, наблюдая за игрой света и тени на листьях деревьев, Майский продолжал анализировать инициативу Великобритании: «Однозначно, англичане хитрят, ведь их предложение ставит Советский Союз в неравное положение по сравнению с Англией и Францией. Фактически Англия, Франция и Польша связаны между собой соглашениями о взаимопомощи, и в случае нападения Германии на одну из них две другие державы должны немедленно прийти ей на помощь всеми доступными им средствами (в том числе и вооружёнными силами). Советский Союз, напротив, имеет пакт взаимопомощи только с Францией. Ни Англия, ни Польша не обязаны нам помогать в случае нападения на нас Германии. А между тем предоставление Советским Союзом «гарантий» Польше и Румынии, несомненно, может ухудшить его отношения с Германией и повысит опасность гитлеровской агрессии против Советской страны, в частности через Прибалтику. Получается явное неравноправие СССР с Англией и Францией в столь важном вопросе, как государственная безопасность. Наши это, конечно, понимают, и теперь, скорее всего, постараются сформулировать своё предложение, которое должно обеспечить абсолютное равноправие сторон, что ж, подождём».
Майский оторвал взгляд от деревьев за окном, повернулся, закинул руки за голову, развернул корпус влево, затем вправо, прислушался к приятному хрусту в спине, повторил движение несколько раз, после чего вернулся на своё рабочее место, и, поудобнее устроившись в кресле за своим рабочим столом, углубился в чтение свежих английских газет.
17 апреля 1939 года народный комиссар иностранных дел СССР М. М. Литвинов снова пригласил посла Великобритании в СССР У. Сидса в наркомат и лично вручил ему предложение Советского Союза о трёхстороннем соглашении. Оно было основано на принципе равенства трёх сторон, а предусмотренные в нём обязательства носили взаимный характер, что мог отметить любой непредвзятый человек. Основные тезисы этого предложения гласили:
1. Англия, Франция, СССР заключают между собою соглашение сроком на 5-10 лет о взаимном обязательстве оказывать друг другу немедленно всяческую помощь, включая военную, в случае агрессии в Европе против любого из договаривающихся государств.
2. Англия, Франция, СССР обязуются оказывать всяческую, в том числе и военную, помощь восточноевропейским государствам, расположенным между Балтийским и Черным морями и граничащим с СССР, в случае агрессии против этих государств.
3. Англия, Франция и СССР обязуются в кратчайший срок обсудить и установить размеры и формы военной помощи, оказываемой каждым из этих государств во исполнение § 1 и § 2.
4. Английское правительство разъясняет, что обещанная им Польше помощь имеет в виду агрессию исключительно со стороны Германии.
5. Существующий между Польшей и Румынией союзный договор объявляется действующим при всякой агрессии против Польши и Румынии, либо же вовсе отменяется, как направленный против СССР.
6. Англия, Франция и СССР обязуются, после открытия военных действий, не вступать в какие бы то ни было переговоры и не заключать мира с агрессорами отдельно друг от друга и без общего всех трех держав согласия.
На следующий день, 18 апреля, советский посол в Париже Я.З.Суриц информировал об этих предложениях министерство иностранных дел Франции. А через день советский посол в Великобритании И,М. Майский по пути из Москвы в Лондон залетел в Париж, чтобы лучше ознакомиться с настроениями французского правительства в отношении предложенного Советским Союзом проекта соглашения.
Его коллега, Яков Захарович Суриц, с которым у него были дружеские отношения, невероятно эрудированный человек, обладающий широким политическим кругозором, охотно рассказал ему об обстановке на политическом Олимпе Третьей Французской республики:
– Даладье (премьер-министр Франции) при всех своих недостатках, а их у него очень много, все-таки лучше, чем Чемберлен, он пошел бы навстречу нашим контрпредложениям. К тому же Франция уже имеет пакт взаимопомощи с СССР, по крайней мере, на бумаге. Вот сейчас, например, французское правительство настаивает перед британским, чтобы оно приняло за основу наши предложения о тройственном пакте взаимопомощи, сделанные 17 апреля. Леже (генеральный секретарь французского министерства иностранных дел) даже составил контрпроект тройственного пакта для предъявления Советскому правительству, он более узок, чем наш, но построен на той же базе. Однако Лондон не хочет его принять и продолжает поддерживать своё предложение об односторонних гарантиях Советского Союза Польше и Румынии. Не знаю, чем закончится англо-французский спор, однако настроен я пессимистически.
Суриц вздохнул, демонстративно махнул рукой ту сторону, где расположен Елисейский дворец, показывая тем самым меру своего разочарования, затем продолжил:
– Вся беда в том, что Франция в наши дни не имеет самостоятельной внешней политики, всё зависит от Лондона. Франция наших дней – это великая держава второго ранга, считающаяся великой державой больше по традиции. И что странно – французы с этим как-то примирились, плетутся за Англией. В англо-французском блоке они рассматривают себя как державу № 2 и не возмущаются.
– Ну, а как ведут себя здесь американцы? – поинтересовался Майский, по привычке вышагивая по гостиной посольства, заложив руки за спину.
– Американцы? – задумчиво переспросил Суриц. – Об этом ясно говорит имя их здешнего посла: Уильям Буллит (участник советско-американских переговоров 1933 года в Вашингтоне, первый американский посол в Москве). Он очень интересуется ходом переговоров, дает советы, иногда поучает, ссылается на свое знание СССР и его правительства… Конечно, его мнение значит очень много для Даладье и Бонне… Ведь Буллит энергично поддерживал их в дни Мюнхена.
Слова Сурицы соответствовали действительности, Величие Франции осталось в прошлом, в тот период это была слабеющая европейская держава, теряющая своё былое влияние на мировой политической арене.