Глава 1. Риск
Абсолютная тьма, который мы не доверяем. Она пугает, за ее пеленой может скрываться что угодно. И уж точно ничего хорошего. Так привыкли думать мы на Земле. На Сафире же понятие солнечного света такое же далекое, как и реликтовое излучение – они что-то слышали, но не имеют понятия, что это такое. Кромешная тьма на темной планете – это ясный день, бодрое утро, глубокая ночь или усталый вечер. И там никто не боится сидеть в полной темноте. Как, например, эти двое в огромном роботе где-то глубоко в недрах планеты:
– Слышал новости? Бесогоны продвинулись к полюсу.
– Я не знаю. По-моему, нам всем пудрят мозги. Ну, объясни мне, Крок, откуда у этих мутантов столько оружия? Это точно все наше. На моей памяти не было ни одной новости, чтобы бесы напали на склад боеприпасов. Но каким-то образом они сбивают гравитоны, взрывают поезда, они даже уничтожают субмарины. Вот как?
– Думаешь, земляне мутят воду?
– Да кто их разберет. Одно знаю точно – хочу жену землянку.
– Фу, Грок, ты их видел? Маленькие узкие глаза, вот эта их темная кожа, говорят, у них волосы растут там, ниже живота.
– А еще говорят, что они в постели ого-го!
– Ты готов ставить на кон судьбу, чтобы проверить байки о землянках?
– Знаешь что, Крок, я бы рискнул!
Глухой хлопок вдалеке донесся легким раскатом. Кромешная тьма и гробовая тишина ждала чего-то, но голоса молчали. Собеседники вслушивались в пустоту. И хлопок повторился.
– Готово. Включай, авантюрист.
Звонкий щелчок тумблера – и синхронно, со звуком разгоняющейся центрифуги плавно загорелись белоснежные неоновые полоски, повторяющие очертания рубки сафхантера.
Двое близнецов в серо-коричневых костюмах сидели перед проекциями. Изображения сверкали сложными схемами, зелеными и красными линиями на овальном стекле-иллюминаторе, занимая место целой передней стенки от пола до потолка главного отсека гигантского робота-добытчика.
Оба человека были с лысыми, как яйцо, головами, бело-бледной, как у альбиносов, кожей и большими глазами. Их ярко-зеленые глаза были настолько огромными, словно именно с них рисовали персонажей аниме. Вполне человеческий нос и рот прикрывала прозрачная маска-респиратор с ведущим в обнимающее тело кресло гофрированным шлангом.
– Начинаю плазма-бурение.
– Принял. Жидкий азот заряжен, показатели в норме, правый насос – давление сто.
– Начинаю обратный отсчет до запуска плазма-турбины. Десять, девять, восемь, семь, – пятидесятиметровый робот с «впившейся» механической рукой в скалу начал трястись и дребезжать, как старая фермерская машина, прыгающая по кочкам с загруженным кузовом, – шесть, пять, четыре, три, два, один.
– Зажигание. Пуск.
– Поехали!
Взрыв зажег внутри «руки» огненный комок, который по прозрачной трубке, закручиваясь в направленный густой вихрь, плавно направился к камню. Словно кровь, немного втянутая в шприц, окрашивает физраствор перед вводом инъекции в вену.
– Давление.
– Сто двадцать. Включаю второй насос.
– Шипы.
Крок жестом будто бросил перед собой щепотку песка. А проекция побежала по длинному и извилистому тоннелю перед ним, втыкая шипы в стены. Внутри скалы послышалась пулеметная очередь вперемешку с ударами металлической секиры о гранитный булыжник.
– Давление.
– Сто пятьдесят.
– Нужно двести.
– Правый насос семьдесят процентов мощности, левый насос пятьдесят шесть процентов мощности. Поднимаю.
Вращающийся огонь в капсуле начал приобретать концентрацию текучести, вихрь стал закручиваться гораздо медленнее, а само стекло порозовело от перегрева.
– Грок, температура сорок тысяч.
– Предел шестьдесят. Продолжаем. Давление?
– Сто восемьдесят, правый насос девяносто четыре процента, левый насос девяносто один процент. Достаточно. Делаем первый залп, потом доберем.
– Я хочу попасть домой к шестому сектору и с новостным сюжетом о нашем новом рекорде.
– А я хочу попасть домой живым!
С края проекции с указаниями датчиков состояния робота появилось лицо девушки с «дулькой» на темечке из волос и такими же огромными глазами. Вот только явно выпученными в гневе на пилотов:
– Немедленно осуществить залп!
– Мара, скройся с дисплея, ты отвлекаешь. – Грок хладнокровно смотрел на показания датчиков. Жестом махнул левой рукой вниз, и проекция головы девушки стала в три раза меньше. Как и громкость ее голоса стала в три раза тише.
Крок неуверенно заерзал в кресле и поправил маску:
– Температура шестьдесят одна тысяча, давление сто девяносто.
– Нужно двести.
– Брат, ты нас угробишь!
– Только не в мою смену.
На фоне уверенного диалога братьев-пилотов с приглушенным звуком в углу лобового стекла надрывалась большеглазая проекция Мары с требованием стрелять. Она кричала о том, что они нарушают устав и кодекс безопасности проведения глубинной добычи, что они не успеют подключить гофр-приемник и огромное множество остальной невнятной белиберды, вылетающее скороговоркой испуганной женщины на другом конце линии. Ее голова, видимо наклоненная к камере и микрофону, неестественно вытянулась, словно отражение в наполированном чайнике.
– Крок, как ее выключить? – Грок был абсолютно безэмоционален. Мара орала истерично и не своим голосом что-то о критическом взрыве и миллиардах смертей.
– Протокол безопасности не позволит отключить диспетчера… Грок, ты превышаешь полномочия. Делай залп, плазма-капсула может взорваться в любой момент.
Защитное стекло в капсуле с перегретой плазмой треснуло, в кабине завизжала сирена, а женский роботоголос отрапортовал из колонок: «Внимание. Плазма-капсула – критическая нагрузка».
Грок сдавил левую руку в кулак, вокруг нее образовалась проекция механической руки робота.
– Грок, не играй с огнем! Неизвестно, как поведет себя плазма от искусственного переохлаждения внутри капсулы при разгоне частиц. Стреляй! Сейчас же!
Грок увлеченно всматривался в проекции клешней робота и уверенно подносил «руку» к раскаленной добела стеклянной капсуле, по которой плавно ползла трещина.
– Крок, ты – лучший пилот сафхантера на Сафире. Я – лучший оператор сафхантера во Вселенной. Я же не сомневаюсь, что ты успеешь установить линию до прожига азото-капсулы.
– Я польщен твоим доверием, но я не вызывался на соревнование с самим собой. А тем более с риском для жизни.
Грок немного вытащил изо рта кончик языка и прикусил его. Он прищурил свои большие глаза и надавил на проекцию курка, выросшую перед его пальцем. Механическая рука выдала струю жидкого азота под давлением. Стекло, сдерживающее плазменный вихрь, снова начало отдавать голубоватым оттенком.
– Давление двести! Нагрузка на насосы сто двадцать и сто восемнадцать процентов, у нас критический перегруз! Температура семьдесят пять тысяч.
– Но все же хорошо?! Давай, признавай, что я молодец, и я начну операцию извлечения сафита…
– О чем ты говоришь?! Плазма-капсула разрушается! Она же вот-вот взорвется! Грок, да что ты творишь?! Что с тобой?!
Сквозь дымку испаряющегося азота стало видно, как по охлажденному стеклу с вращающимся огненным вихрем внутри побежали мелкие трещины. Грок напрягся, вытянул пальцы вперед и нажал на невидимую кнопку.
– Ввожу электрод. – Уголки его огромных зеленых глаз опустились от неожиданности, он громко чавкнул дважды.
– Вводи электрод! Залп! Залп! – верещал вдалеке голос Мары, трясущей камеру и микрофон, потому что ее голова принимала абсолютно нереальные формы. – Он что, заел? Что случилось? Плазма сейчас вырвется и сожжет все и вся!
Грок не спеша наклонился к проекции Мары.
– Мара… Прости меня за все.
– Не-ет! – Огромные глаза девушки были налиты слезами, а рот несчастной скривился так, что ее симпатичное лицо стало безобразно несчастным.
– Пообещай мне, Мара… – прощальным тоном шептал Грок.
– Прекрати, Грок! – Мара ревела навзрыд. – Крок! Крок!
– Температура девяносто тысяч, давление в насосах по двести пятьдесят, – хладнокровно сказал Крок, внимательно и напряженно изучая проекции десятков разноцветных датчиков перед ним.
– Мара, пообещай мне, что ребенок, которого ты носишь, ты назовешь Грок.
– Если выживем… – Мара поцеловала два пальца и приложила их к камере. – Крок, я…
– Вот и хорошо! – бодро и самодовольно вскрикнул Грок, перебив Мару на полуслове, и механической рукой принудительно толкнул спиральный электрод внутрь капсулы.
Плазма пушечным выстрелом вырвалась из стеклянного баллона, вращаясь по заданной траектории, как по спирали, входя в скважину, пробитую в черной скале. Как дирижер, Грок вскинул руки вверх и начал давить на невидимые кнопки и рычаги с тумблерами, проекции которых на мгновение появлялись перед его пальцами и снова улетучивались, рассыпаясь на разноцветные пиксели. Механическая рука, вплеснувшая в скважину плазменное пламя, будто выстрелами из винчестера дала три залпа обледенелыми снарядами с жидким азотом внутрь скалы.
Механическая рука с жужжанием открутилась от вбитого штифта в стену каменной скалы. Огромный робот вытянул металлический гофр из пробитого им отверстия, прижался «ногами» к стене и, словно пловец, оттолкнулся от нее, делая сальто со свистом работающей на пределе гидравлики.
В рубке все летающие в воздухе проекции хаотичным кубарем перекатились и образовали виртуальный каркас сафхантера уже вокруг Крока. Его кресло трансформировалось в столб, лишь придерживающий пилота.
Крок побежал, синхронно с ним побежал робот-добытчик. Освещая себе путь направленными прожекторами, пятидесятиметровая махина, словно заправский паркурщик, проскальзывала, цепляя и кроша торчащие острые скалы. Робот в одной «руке» тянул огромный трос, а второй разбивал препятствия, от которых не успевал уворачиваться. Крок скомандовал:
– Компрессорный сброс, толчок от скальника на сорок пять градусов с опустошением до нуля!
– Так точно!
Робот вытянулся, как супермен, вытянув «руку» вперед (правда левую). Из правой вытягивался трос, по которому к сафхантеру приближалось ярко-зеленое свечение. Громкий и мощный хлопок, и нижние части «ног» робота зазвенели по камням болтами, гайками и прочими раскуроченными железяками, но махина сорвалась вперед на огромной скорости.
– Крок, мы ноги ему оторвали.
– Премии можем не ждать.
Робот летел вперед, а зеленое свечение плавно догоняло его в гофре.
– Сафит догоняет!
– Осуществить залп плазмаганом из левой стрелы. Мне нужно немного времени, я выведу правую стрелу вперед. Залп сделаешь по моей команде.
– Мы же оторвем и руку!
– Оператор отдает приказы при бурении. Во время управления роботом руководит пилот! Без вопросов, плазмаган, на десятую долю мощности! – протараторил Крок.
– Мать моя сафирианка…
В стеклянной капсуле левой «руки» робота завертелся вихрь бурлящей плазмы. В то время как оставшаяся передняя часть робота переводила правую «руку» вперед, а левую заводила назад наискось.
– Крок, пятипроцентная мощность.
– Дай мне знать, когда будет десять. Завожу руку на угол шестьдесят пять градусов, мы останемся без питания, будем закрывать замок механически.
– Если мы с расстояния пятнадцати сафирских миль попадем в замок гофр-приемника платформы без управления, это будет!.. Брат, я не знаю, что это будет!
– Чудо? – Крок отвел заряженную «руку» робота немного вперед. А правую вытянул вверх.
– Скорее гениальность…
Грок не отводил взгляд от проекции процентов, плавно ползущих к десяти. За окном рубки к правой стреле, вытянутой вперед, подбиралось зеленое свечение. А скорость полета по шахте была такой, что освещаемый фонарями участок просто превратился во что-то смазанное. Из чего состояли стены, понять было уже невозможно.
– Это же водородная бомба… Десять! – Грок провел рукой перед собой, образовалась проекция красной кнопки, он замахнулся и ждал команды напряженно глядящего вперед Крока. Он беззвучно шевелил губами и слегка водил глазами. И вдруг крикнул:
– Огонь!
Грок с размаху надавил на виртуальную красную кнопку. Рука выстрелила и разнесла нижнюю часть гигантского робота в щепки, как и разлетелась сама.
С визгом надрывающейся центрифуги гофр разматывался из правой и теперь уже единственной «руки», зеленое свечение стало отставать. Верхняя часть робота вращалась вокруг своей оси, как колесо мотоцикла на скорости сто пятьдесят километров в час. В рубке потухли все лампы и проекции, замолчала даже сирена. Скорчившиеся братья кривились без сознания от перегрузок, их слегка освещал тусклый свет красной дежурной лампы.
Как гигантский снаряд, свистящий и трещащий, вращающийся робот приближался к платформе. В которой, к слову, была красная тревога уровня опасности. Большеглазые люди бегали из отсека в отсек и закрывались мощными сейфовыми металлическими дверями.
А Мара просто сидела с заплаканным лицом и смотрела вперед. В проекции перед ней мигало «САФХАНТЕР 4 – связь с объектом прервана». Она протянула свою тонкую руку и выключила тумблер сирены ЧП.
Тишина.
Большеглазые люди в каютах в серо-коричневых комбинезонах сидели и ждали, вслушиваясь в тишину. Слегка только гудела вытяжка вентиляции, и электрическим гулом еле слышно звенели большие и длинные лампы.
Сафхантер братьев Ториных, будто снаряд, выпущенный из нарезного дула, вращался и разваливался, приближаясь к бетонной стене платформы с мигающей ярко-синим фонарем розеткой для вкручивания гофра.
С артиллерийской точностью робот ввинтил в замок приемника «руку». Все случилось в мгновение ока: щелчок, замкнулся засов, отстрелилась «рука», трубка наполнилась зеленым свечением – газ стал подаваться внутрь платформы. А робот-добытчик, точнее, только его небольшая уцелевшая стотонная часть, с сидящей в рубке парочкой пилотов на полной скорости врезалась в бетонную стену платформы.
Зловещую тишину внутри платформы разорвало настоящим взрывом. Одни попадали на пол, другие стали прятаться во внутристенных шкафчиках для вещей. Мощное землетрясение скосило с ног всех, кто в этот момент еще стоял. Металлическая махина крушила стену за стеной с грохотом и скрежетом, ломая опоры, металлические балки, разрывала плетеные тросы и цепи. Остатки сафхантера прошли сквозь машинный отсек, спровоцировав цепной реакцией десятки взрывов. Следом пришел и конец складам: сорокаметровые стеллажи с аккуратно уставленными на них паллетами сложились как карточные домики. Дальше оставалась лишь рубка управления с сидящей в кресле диспетчера Марой, ждущей развязки.
Потресканное бронестекло рубки пилотов сафхантера, как воздушный шар, из-под воды не спеша выдавило последнюю стену – крайний рубеж, сохраняющий ее жизнь. Бронестекло осыпалось вместе с кирпичами из разрушенной перегородки. Большеглазая девушка молча смотрела на медленно приближающуюся к ней сверкающую искрами махину. Из которой валил дым и вырывались языки желтого пламени.
Братья Торины были все же живы и даже постепенно приходили в себя. Разбитый робот-добытчик остановился прямо перед разбитым окном Мары, по которому местами бегали проекции, докладывающие о критических разрушениях в платформе. Плавным движением руки девушка надавила на зеленую кнопку, на дисплее побежали надписи: «Подача сафита 100%, предварительный анализ энергетической наполненности скважины 1.8, приемник – нагрузка 32%».
Она горько выдохнула и в слезах попыталась встать.
Девушка оказалась беременной. Ее большой живот мешал ей протиснуться к рубке робота, в которой разгоралось пламя.
– Крок! Грок! Очнитесь! Спасателей сюда! Медика! – девушка облокотилась на спинку стула и посмотрела на пол – отошли воды.
Тяжело села обратно в свое большое белоснежное кресло. Мара зажмурила свои прекрасные большие зеленые глаза и начала тяжело глотать горячий воздух. Спазмы ее лица выдавали адскую боль, которую она испытывала.
Кашляя от угарного дыма, первым очнулся Грок, по его лицу ползла тонкая струйка крови и капала с подбородка. Он отщелкнул ремни безопасности, протянул руку, проверил пульс брата – живой. Тяжело шевеля чугунной головой, он посмотрел перед собой, там, прямо напротив, в кабинете корчилась от боли и истошно кричала Мара, держась за большой живот.
– Вот черт. Не-не-не-не… – прошептал Грок и наклонился над братом. Тяжело подняв руку, он отвесил пощечину Кроку.
Крок открыл глаза и, прожигая ненавистью, уставился на брата:
– Торин-младший, ты совсем обнаглел?
– Крок, тут экстренно, женушка твоя, видимо, рожать надумала…
– Что? Где Мара?
Грок отошел, Крок с трудом сфокусировал на ней взгляд и услышал ее пронзительный крик.
– Мара! Родная! Я здесь, все хорошо! Милая, держись, – вырвалось у Крока на надрыве.
Грок оторвал кусок металлической обшивки робота и разбил стекло, разделявшее их рубку и кабинет Мары. Крок живо перебрался в белое помещение, пока Грок боролся с огнем огнетушителем и куском какой-то тряпки, содранной с кресла пилота.
– Любимая, дыши глубже, смотри на меня.
– Крок… Как же ты меня напугал…
– Все хорошо, мы живы, только не надо мне сейчас мстить и пугать меня.
– Крок, мне очень больно, Крок, у меня же только восьмая декада срока…
Крок обронил слезу, но собрался. Он смотрел прямо в глаза жены. Он чувствовал ее горячее дыхание, всю боль, которую она испытывала. Он прикоснулся к животу и ощутил шевеление плода. Малыш явно собирался выбираться.
– Я за медиком! – Грок выскочил в дверь, топая тяжелыми шагами, удаляясь по коридору.
Мара истошно закричала, она крепко держала за руку мужа, который готов был отдать все на свете, лишь бы облегчить страдания любимой жены. Грока и врачей не было от силы минуту, которая показалась Кроку вечной пыткой. Быть главой семьи, кормильцем и опорой, но оказаться абсолютно бессильным в невыносимых страданиях любимого человека на твоих руках – страшно тяжело. Когда его супругу увозили в парящей медкапсуле, Крок хоть и шел следом, но ему немного становилось легче. Легче в неведении ждать новости, чем наблюдать в бессилии или, что еще хуже, быть участником, даже косвенным. Главное, что его женщина перестала мучиться, она уснула, а датчики показывали, что все в норме.
Да, это они своей выходкой заставили Мару перенервничать настолько, что организм прикинул и решил выпустить малыша на свет белый, пока еще чего хуже не приключилось.
Крок еще не совсем отошел от произошедшего. Они с братом-близнецом чуть не убили треть населения Сафира. После чуть не разрушили центральную газовую платформу. А теперь он подверг риску свое будущее чадо, как и любимую супругу. Он знал, что будут проблемы, и сделал все, что мог. Он выровнял ситуацию максимально безболезненно, учитывая, что Грок нарушил все параграфы безопасности глубинной добычи сафита в газообразном состоянии.
Крок плыл на огромной высоте в карете скорой. Белый гравитон двигался напрямую, невзирая на исполосованные линии направлений других летающих машин. Они подстраивались и пропускали – летит неотложка, а значит, кому-то плохо. Воспитанные сафириане это хорошо понимали и покорно ждали.
Нарушал правила полетов над населенными пунктами только один гравитон. Он летел следом. Им в ручном управлении управлял Грок. Он чувствовал вину и должен был быть рядом. Несмотря на то, что Крок не хотел его видеть сейчас, для него было важно присутствие самого близкого человека, хоть и в другой машине, хоть и виноватого, но родного, Грок это прекрасно понимал.
Гравитоны летели на двухкилометровой высоте. Горящие желтоватыми гирляндами полоски осветительных уличных фонарей паутиной исполосовывали темную планету под ними. Населенные пункты горели и переливались, вырисовывая причудливые узоры искусственного света. Планета с цивилизованной жизнью все-таки прекрасна. Да, красоту природы не переплюнуть ни при помощи никакого компьютерного расчета. Но есть и что-то великолепное в этих горящих и слегка мерцающих линиях света, созданных разумными существами. Очертания их городов, все трассы, любая отдаленная точка, горящая ночью, восхитительна в темноте с высоты птичьего полета. А на Сафире ночь всегда.