Вот и закончилась долгая и нудная зима. И хотя она в этот году выдалась на редкость теплой, но вымотала Альку слякотью, непредсказуемостью и долготой. Осенью похолодало рано, ещё не все листья опали с деревьев, а с неба уже посыпался мокрый противный снег. Думали, что зима будет холодной, но осенняя слякоть протянулась до Нового года, затем недели две продержался легкий морозец, который без боя сдался слякоти уже в середине января. Казалось, что при такой зиме весна должна быть ранней. Так нет же! Подходит к концу апрель, а ещё не везде сошёл снег.
Аля работала в детском саду воспитателем, училась заочно в педагогическом институте и воспитывала сына. А ещё она ждала Кирилла. Он так и не успел стать её мужем, хотя и развелся с женой. Алькино счастье длилось ровно пять недель, Кирилл был рядом, они даже съездили на море. Но она чувствовала разлуку. Однажды рано утром раздался телефонный звонок, от звука которого у Альки ёкнуло сердце. Кирилл снял трубку.
– Хорошо, когда машина подойдёт? – спросил он.
Аля не слышала, что ему ответили, но почувствовала, что разлука не просто близка, она уже стоит на пороге.
– Мне пора, – тихо сказал Кирилл, подходя к ней.
– Это надолго? – спросила она, уже зная ответ.
– Да, Аленький, надолго. Помни, я тебя люблю, береги себя и сына.
Он подошел к шкафу и вытащил свой походный рюкзак, Алька даже не заметила, когда он его собрал, зашёл в детскую, погладил по голове Василька, крепко обнял и поцеловал Алю и вышел из дома. У калитки его уже ждала машина, Кирилл сел и уехал. Даже ни разу не оглянулся.
Тревога появилась в начале декабря. Однажды Аля проснулась от непонятного волнения и не смогла больше уснуть, утром встала с головной болью и тревожным сердцебиением. День прошёл как в тумане, Аля плохо понимала, что делает и совсем не понимала, что ей надо делать. Она рано легла спать, быстро уснула, и приснился ей сон: стоит она на берегу большой реки, на противоположном берегу на утесе стоит Кирилл. Расстояние между ними большое, но она хорошо видит его зелёные глаза, которые виновато смотрят на неё. Она протянула к нему руки, но Кирилл остался стоять на одном месте и не сделал попытку соединиться с ней. Он ещё раз виновато посмотрел на неё, развернулся и медленно стал удаляться, даже ни разу не оглянулся. Проснулась Аля с таким чувством, что теряет Кирилла. Несмотря на ранний час, она кое-как оделась и бросилась на остановку автобуса, но общественный транспорт ещё не ходил, вызвать такси она не догадалась, поэтому быстро пошла в сторону центра города пешком. Через сорок минут Аля стояла в доме генерала Иволгина перед молодым человеком, который охранял покой сотрудников конторы, которую возглавлял Василий Иванович. Молодой человек не желал пропускать её к генералу, ему не нравился внешний вид женщины: вязаная шапка сбилась на бок, из-под неё торчали растрёпанные волосы, пальто застёгнуто не на все пуговицы, лицо бледное, в глазах нездоровый блеск, под глазами синяки.
– Мне надо срочно поговорить с генералом! – твердила Алька.
– Приходите утром в управление, там и поговорите, – стоял на своем молодой человек.
– Позвоните ему, скажите, что я пришла! – требовала Аля, про себя окрестив молодого человека Ослом.
Сколько бы они препирались – неизвестно, но неожиданно заработал лифт, дверцы его распахнулись, и в вестибюль выпорхнула девушка. Аля не стала больше уделять внимание молодому человеку, а в два прыжка достигла лифта, и прежде чем парень опомнился, нажала на кнопку второго этажа. Алька нажала на кнопку звонка и долго ждала, когда генерал соизволит открыть дверь. Она знала, что Иволгин сейчас связывается с постом и пытается выяснить, кто это посмел нарушить его утренний сон. Открывать дверь генерал не спешил, зато рядом с Алей непонятно откуда оказался старый её знакомый Илья Бархатов.
– Аля? Ты что здесь делаешь? – удивлённо спросил он.
– Илья, мне срочно надо поговорить с генералом! А он не открывает! – она уткнулась ему в грудь и разрыдалась.
Илья вытащил рацию и коротко доложил:
– Это Алька, она плачет.
Дверь сразу же открылась, и теперь уже Алька рыдала в рубашку генерала.
– Да что случилось? Аля, успокойся! Что-то с Васильком? Да говори же ты! – волновался Иволгин.
– Дядя Вася, что с Кириллом? – сквозь слёзы спросила Аля.
– Он на задании, – недовольно ответил Иволгин.
– Он уехал в августе, а уже декабрь! И от него нет никаких вестей!
– Аля, что это на тебя нашло вдруг? Раз он не дает о себе знать, значит, не может. Успокойся и объясни, что произошло? Чем вызвана эта истерика?
– Мне сон плохой приснился, – тихо и виновато ответила Аля.
– Аля, если с ним что-нибудь случится, мы будем знать, у него всё нормально. Нельзя же из-за плохого сна устраивать истерики.
– Дядя Вася, ты же знаешь, что мои сны часто вещими бывают. С ним случилась беда, вы от меня скрываете!
– Хватит истерики! Поезжай домой и выкинь дурь из головы, – рассердился Иволгин. – Илья, отвези её, эта дурочка, небось, сына одного дома бросила.
День прошёл как обычно: работа, дом, стирка, готовка, уборка. А ночью ей снова приснился Кирилл, и опять он смотрел виноватыми глазами и не захотел с ней встретиться, а ушёл в неизвестном направлении. Хотя, почему в неизвестном? Он ушёл от неё. Алька проснулась в холодном поту от своей догадки: Кирилл полюбил другую женщину. А это значит, что она так останется одна с сыном. Кирилл снился ей почти месяц, она боялась ложиться спать, потому что каждую ночь ждала, что он заговорит и скажет то, что уже говорил не раз: «Тебя для меня больше не существует!» Потом развернётся и уйдёт, а его место займёт темнота и пустота. Но однажды, перед Новым Годом, Алька уснула и проспала ночь без всяких сновидений. Со временем тревога прошла, сниться Кирилл перестал, и Аля успокоилась.
За заботами время пролетело быстро и незаметно, наступила весна, но долгожданного тепла всё не было и не было. Вот и май скоро, а в овраге рядом с её домом ещё лежит снег. Хорошо хоть в саду снег растаял, ещё неделька такой погоды, как сегодня, и можно будет заняться садово-огородными работами. А пока можно будет просто посидеть в саду на скамейке и насладиться хорошей весенней погодой.
Однако вместо наслаждения и покоя, появилась тоска и грусть. Аля закрыла глаза и подставила лицо весеннему солнцу. Стук калитки вывел её из задумчивости. Аля скосила глаза и увидела Алёну Борисовну Кунину, подругу мамы, которая помогала и опекала молодую женщину. Сказать по правде, эта опека последнее время не нравилась Альке и тяготила её, уж слишком часто Алёна забирала Василька, даже тогда, когда Алька была свободна и мечтала провести время с сыном. И Алёна относилась к ней как к неразумной девчонке, которая не в состоянии сама позаботиться о собственном сыне. Аля нехотя встала со скамейки и пошла навстречу Алёне Борисовне.
– Здравствуй, тётя Алёна, – поздоровалась Аля.
– Здравствуй, Аля. Что, наслаждаешься первым теплом? – улыбнулась Кунина.
– Да, так надоела слякоть, туман и промозглость. Вроде и не холодно, но на улицу выходить не хочется. Пойдём в дом, сейчас чайку сообразим, – Аля пошла в дом. Алёна Борисовна последовала за ней.
– Руслан приехал, – сообщила Алёна Борисовна.
– Хорошо, – вздохнула Аля, – а от моего Кирилла нет никаких известий.
Руслан Русаков появился на горизонте безоблачной, но одинокой жизни Алёны Борисовны несколько лет назад, когда её непутёвая, как она считала, Алька только готовилась стать матерью. Мать Кирилла, Анна Власовна, не желала видеть рядом со своим сыном обыкновенную продавщицу, поэтому наговорила сыну, что у Альки ребёнок не его, что и подтвердила лечащий врач девушки. В благодарность за то, что она открыла ему глаза на вероломство его несостоявшейся невесты, Кирилл, не откладывая в долгий ящик, женился на Валентине, так звали этого врача, и сразу же пожалел об этом. На свадьбе Валентины и Кирилла и познакомились Алёна и Руслан.
– Никогда не думала, что ждать так трудно и томительно. Я его и раньше всё время ждала, но там было другое – я ждала, что он вспомнит обо мне и поймёт, что я его судьба. Его командировки я воспринимала как передышку своих ожиданий, он далеко, не рядом с Валентиной и меня это устраивало. Я волновалась только, чтобы его там не убили, но внутри себя была уверена, что его не убьют. А сейчас я боюсь всего, боюсь, что его убьют, боюсь, что он меня разлюбит, боюсь, потому что если с нами что-то случится, он не придёт на помощь, потому что находится неизвестно где и, мне кажется, что далеко-далеко от меня. Понимаешь, как-то так случалось, что как только я попадала в беду, он оказывался рядом. Я тоже хочу быть рядом с ним, когда ему плохо. А он держит меня на расстоянии от своих проблем, – обиженно рассуждала Аля.
– Судьба у нас, Аленька, такая, беспокоиться и ждать, – погладила её по голове Алёна Борисовна. – А ты, судя по всему, ещё и ревнуешь его. Слушай, а если он загуляет, что будешь делать?
– Честно?
– Конечно.
– Я его прощу, если он ко мне вернётся…
– А если не вернётся?
– Не знаю, но любить его не перестану. И ревновать буду. Только внутри себя, вслух ему я ничего высказать не могу, потому что как только он посмотрит на меня своими зелёными глазами, я теряюсь, и у меня пропадает дар речи. А если глаза у него злые, то мне совсем хочется распасться на маленькие атомы и стать невидимой.
– Никуда твой Кирилл от тебя не денется, так что успокойся. Если любишь его, то должна верить ему.
– Я верю! – заверила Алёну Аля.
– Я отпуск взяла, послезавтра мы с Русланом уезжаем в Черноморск, Васю заберём с собой.
– У меня сейчас время свободное, затишье перед штормом, так сказать, – улыбнулась Аля. – Через полтора месяца госэкзамены, вот тогда времени не будет совсем. А сейчас не надо увозить Василька, а то мне без него совсем одиноко будет. Я и так мало с ним общаюсь из-за учёбы.
– Вот и подготовишься хорошенько к экзаменам, – парировала Алёна.
– Но Василёк мне не мешает! – воскликнула Аля.
– Я что-то не пойму, ты не хочешь отпускать Василька с нами? – дошло, наконец, до Алёны Борисовны.
– Не хочу, – призналась Аля. – Теть Алён, он и так с тобой проводит времени больше, чем со мной. Так он скоро тебя будет мамой звать, а не меня. Сразу после экзаменов у меня отпуск, вот тогда мы с Васильком и поедем на море, а сейчас там ещё всё равно купаться рано.
– Но я ему уже сказала, что мы завтра уезжаем.
– Почему ты сказала ему, не посоветовавшись со мной? Ты ещё не забыла, что он мой сын?
– Нет, Аля, не забыла. Но у меня даже в мыслях не было, что ты можешь быть против поездки мальчика на море. Ладно, нельзя так нельзя. Но скажешь ему об этом сама, – Алёна недовольно посмотрела на Алю, встала, и, не сказав больше ни слова, ушла.
Аля посмотрела на часы – пора идти за сыном в садик. Она накинула на плечи плащ и вышла на крыльцо. Солнце подбиралось к верхушкам деревьев, собираясь спрятаться за ними на ночь, с собой оно забирало тепло, и Аля передёрнула плечами, поняв, что выходить на улицу в лёгком плаще ещё рано, но возвращаться и переодеваться не стала. До садика недалеко, всего минут десять ходьбы, она закрыла дверь, сбежала с крыльца и быстрым шагом направилась в сторону детского сада. Василёк уже ждал её, он бегал по площадке кругами и не забывал поглядывать на ворота. Увидев маму, мальчик подбежал к воспитательнице Алле Аркадьевне, и радостно сообщил, что за ним пришли. Алла Аркадьевна встала и пошла навстречу Але.
– Здравствуйте, Алевтина Липатовна, – поздоровалась Алла, в ироничной улыбке растягивая губы. Они были подругами и обращались друг к другу по имени отчеству только в присутствии детских ушей. Как-то так получилось, что ни одну, ни другую дети не называли правильно. Аллу почему-то звали Крокодиловна, а Альку – Лопатовна. Остальные работники детского сада посмеивались над ними.
– Привет! Как сегодня себя вел мой разбойник? – улыбаясь, спросила Аля.
– Я не разбойник! – возмутился Василек. – Я русский богатырь!
– Конечно богатырь, только пока маленький и непослушный, поэтому больше похожий на маленького разбойника, – улыбнулась Аля. – Беги за вещами, богатырь!
Василёк убежал.
– Алёна что, увозит его на юг? – спросила Алла.
– Нет, – коротко ответила Аля.
– Да? А Василёк сегодня целый день твердил, что в пятницу уезжает, он что, сам придумал?
– Да нет, это Алёна хотела его с собой забрать, а я не дала.
– Почему?
– Не хочу.
– Понятно.
Из дверей выбежал радостный Василёк.
– Ладно, Алла, мы пошли. До завтра!
– Пока! – Алла Аркадьевна вернулась к детям.
Василёк весело прыгал на одной ноге, Аля шла сзади него и молчала. Она думала, как сказать сыну, что он в пятницу никуда не поедет. Разговор начал сам мальчик.
– Мама, а ты мои вещи уже собрала? А водный пистолет и надувной круг положить не забыла? – спросил он, подпрыгнув к ней на одной ноге.
– Василёк, твои вещи я не собрала, – ответила Аля, отводя свои глаза от лица сына.
– Почему? – потребовал ответ мальчик.
– Потому что ты никуда не поедешь, – ответила Аля.
– Почему?
– Потому что я хочу, чтобы ты остался дома. И давай прекратим с тобой этот разговор, на юг мы поедем в июле, когда у меня будет отпуск.
– Но я хочу ехать с Русланом и Алёной! – со слезами на глазах воскликнул Василёк.
Аля промолчала, Василёк тоже замолчал и тихо поплелся за ней, глотая слёзы. В дом он не пошёл, а сел на скамейку и съёжился. Альке было жалко сына, но она решила настоять на своём, всё-таки он должен понять, что она его мама и ей решать с кем и куда он может поехать. Аля зашла в дом и принялась за приготовление ужина. Она пожарила котлеты, сварила макароны, и, открыв окно, выглянула в сад, чтобы позвать сына. На скамейке его не было.
– Василёк! Иди ужинать! – крикнула она, подумав, что мальчик играет где-то в саду, не в зоне её видимости. Однако, на зов мальчик не откликнулся. – Обиделся, – вздохнула Аля, сняла фартук и пошла в сад за сыном. В саду его не было. Аля заволновалась, она громко звала сына, но он не откликался. Алька выбежала за калитку и стала спрашивать у соседей, видел ли кто мальчика, но его никто не видел. Искала она сына до половины десятого, потом подошла к телефону и позвонила своей ближайшей подруге Наташке. Наташа была дома, она позвонила на работу мужу, потом о пропаже ребёнка сообщила подругам – Асе и Ларисе.
Узнав о пропаже мальчика, Виктор, нарушая все субординации, влетел в кабинет Иволгина. Василий Иванович был не один, напротив него сидел Руслан, и мужчины пили коньяк за встречу.
– Тебе чего? – недовольно и удивлённо спросил Иволгин.
– Васька пропал! – переводя дух, сообщил Виктор.
– Какой Васька? – не понял генерал.
– Алькин сын.
– Что?! – одновременно воскликнули в один голос Василий Иванович и Руслан.
– Мне сейчас Наташка позвонила, а ей Алька, она в панике и не знает, что делать.
Руслан позвонил Алёне, вдруг она забрала парня? Генерал никак не мог дозвониться до Альки, у той всё время был занят телефон. Наконец, махнув рукой, генерал быстро двинулся к выходу, Руслан и Виктор последовали за ним. На генеральском столе остался стоять недопитый коньяк.
Когда генерал с сотоварищами прибыли на улицу Лесную, там уже командовал майор Гришаков, Стас опрашивал соседей, Сергей Ермаков сидел на телефоне и вызывал проводника с собакой. Алька в невменяемом состоянии бегала из угла в угол и причитала что-то никому не понятное, даже ей самой. Руслан перехватил её и силой усадил на диван.
– Успокойся! – приказал он.
– Не могу! Руслан, он никогда один из сада не уходил. Я уже обежала всю округу, его нигде нет. Что мне делать?
– Выпить валерьянки и успокоиться, – Алёна Борисовна протянула ей стакан с лекарством.
– Не хочу, – отодвинула её руку Аля.
– Пей, я сказала! – рассердилась Кунина. – Сколько можно голосить?! Или ты думаешь, что он услышит твой вой и прибежит? Надо лучше за ребёнком смотреть, а не истерики закатывать!
Алька ещё раз оттолкнула её руку и выбежала из комнаты.
– Зачем ты так? – неодобрительно спросил Руслан. – Она и так переживает, зачем подливаешь масла в огонь?
– Истеричка, – пробурчала Кунина и подошла к окну.
Наконец прибыл проводник с собакой. Мальчик нашёлся в сарае, он спал за детской кроваткой, которую в сарай вынесла Аля из-за ненадобности. Василёк проснулся, увидел Алёну и обхватил её за шею.
– Я хочу с тобой к дяде Коле, – сообщил он.
– Конечно, Васенька, мы поедем к дяде Коле, – пообещала ему Алёна Борисовна.
Аля бросилась к сыну, но Вася только крепче прижался к Куниной и отвернулся от матери. Его поступок отозвался ноющей болью в Алькином сердце. Алёна на руках вынесла мальчика из сарая и, не заходя в дом, села в машину Руслана, и они уехали. Постепенно уехали и остальные. Прежде чем сесть в машину, Иволгин подошёл к Але:
– Надо следить за ребёнком, а не в облаках витать, а потом слёзы лить. Не ожидал я от тебя такого, – жестко сказал он.
– Да что я такого сделала? – спросила Аля и посмотрела в глаза генералу.
– Тебе лучше знать, но твой сын почему-то не хочет с тобой оставаться, а тянется к Алёне. К чему бы это? Подумай, может, ты мало уделяешь ему внимания?
Алька вспыхнула, но ответа от неё генерал ждать не стал. Он сел в машину и уехал. Аля осталась одна. Она зашла в спальню, легла на кровать, уткнулась лицом в подушку и горько заплакала. От обиды, несправедливости и бессилия. Выплакав все слёзы из своих карих глаз, Алька уснула. Спала крепко без всяких сновидений, и звонка телефона не слышала. Звонила ей Лариса, которая хотела её пожалеть и успокоить.
В пятницу Руслан и Алёна уехали в Черноморск, увозя с собой Василька. Алёна была так недовольна Алькой, что даже не стала заходить к ней за вещами мальчика, а обошлась тем, что было у неё дома, недостающие вещи купила в «Детском мире».
Майские праздники Аля провела в одиночестве. Она ничего не делала по дому, не занималась огородно-садовыми работами, не смотрела телевизор, а просто лежала в кровати и смотрела в потолок. Её ничто не радовало: ни тёплая солнечная погода, ни зацветающие в саду нарциссы, ни праздничное оживление на улицах города, ни уйма свободного времени, о котором она часто мечтала и которого ей почти всегда не хватало. Она никого не поздравляла с праздником, никто не поздравлял её. Нет, друзья и подруги пытались до неё дозвониться, но не могли. Алькин телефон покоился под подушкой. После праздников не вышла на работу Нина Петровна – взяла больничный лист. Аля весь день проводила на работе и забывала о своих переживаниях, к тому же она зарабатывала себе отгулы, которые, возможно, когда-нибудь сможет отгулять. Однако вечерами грусть возвращалась к ней. И снова стал сниться Кирилл. Но теперь любимый мужчина не уходил от неё, а стремился к ней, и она стремилась к нему, но какая-то сила не давала им встретиться. И эта сила ассоциировалась у Али с генералом Иволгиным.
Одиночество стало тяготить Алю, и она набрала номер телефона Наташи, чтобы поплакаться ей в жилетку.
– Привет, Наташ! Как дела? – стараясь как можно беззаботнее, спросила Аля, однако у неё получился обратный эффект. Голос был такой, как будто дела у подруги шли из рук вон плохо и с каждой минутой становились все хуже и хуже.
– У тебя опять что-то случилось? – в свою очередь спросила Наташа, и Але показалось, что она недовольна её звонком.
– Почему сразу случилось? Просто звоню узнать, как у тебя дела…
– Аля, ты на часы смотришь? Стрелки к двенадцати подходят, я уже засыпала. Неужели нельзя узнать о моих делах днём? Это ты у нас сейчас девушка свободная – ни детей рядом, ни мужа. Да и на работу тебе завтра к двум часам дня, выспишься. А мне вставать в семь надо, чтобы успеть Аньку в садик отвезти и к восьми быть на работе, чтобы начальство не ругалась. А Витька мой опять уехал в командировку, и помочь мне некому. Так что дела у меня идут хорошо, а если меня не будут будить по ночам, чтобы узнать, как у меня идут дела, то будут ещё лучше.
– Ладно, Наташ, успокойся, нечего мне лекции читать. Не буду я больше тебе звонить, можешь спокойно ложиться спать, – сказала Аля, еле сдерживая слёзы, и положила трубку.
Наташка права – уже действительно поздно и большинство честных граждан видят не первый сон, но Аля знала, что раньше часа ночи подруга спать не ложилась. Не потому, что у неё было много работы и не хватало дня, у Наташи был такой ритм жизни – поздно ложиться и рано вставать. Ритм самой Альки зависел от солнца, то есть летом ложилась поздно и вставала рано, а вот зимой возникали трудности. Ложиться рано и вставать поздно ей не позволяли дела, поэтому она, так же как и летом, ложилась поздно, а вставала рано. Но просыпалась против своей воли и с большими трудностями. Ей казалось, что если бы не Василёк и работа, то осенью она впадала бы в спячку как сурок, и просыпалась бы только поздней весной.
Слёзы текли по Алькиному лицу крупными каплями, и она, как в юности, вытирала их ладошкой. Наплакавшись вдоволь, Аля вытащила из ящика письменного стола фотографию Кирилла и долго-долго смотрела на неё.
– Кирилл, где ты сейчас? Если бы ты знал, как одиноко и плохо без тебя. Я создаю окружающим меня людям только одни проблемы, даже Василёк предпочитает Алёну, которая, в общем-то, ему чужая тётка. Раньше я думала, что Василёк тянется к ней потому, что у Алёны конфеты шоколадные, а я даже не всегда могла позволить карамель, она балует его, а я стараюсь быть с ним строгой. Но сейчас и сладости покупаю ему, да и ругаю его мало. Он хороший мальчик и ругать его не за что. А он все равно предпочитает не меня – родную мать, а Алёну. Может я и в самом деле плохая мать? Но как стать хорошей? Что для этого надо делать? Кирилл, миленький мой, я стараюсь, но почему у меня ничего не получается? Приезжай скорее, мне так плохо без тебя!
Аля погладила фотографию любимого и положила под подушку, залезла под одеяло и закрыла глаза. Кирилл приснился сразу. Сумерки. Он шёл по лесной дороге, быстро и уверенно. Рядом с ним шагал парень, Алька была уверена, что знает его, но вспомнить не могла. Мужчины переговаривались. Вот они вышли из леса, вдали показались огни какого-то населенного пункта, которые быстро приближались. Но что это? В высокой траве притаились тени. Аля почувствовала опасность и попыталась закричать: «Кирилл стой! Туда нельзя, там засада!» Но голос пропал и только её душа устремилась туда, чтобы заслонить собой любимого от смертельной опасности. Кирилл остановился и придержал товарища за руку. Он прошептал её имя и удивлённо посмотрел по сторонам, а потом он с товарищем шагнул в кусты и растворился в сумерках. Аля облегчённо вздохнула и перевернувшись на другой бок спокойно, уже без всяких сновидений, проспала до утра.