Без Границ - читать онлайн

Старушка медленно бредет по аллее, в умеренном темпе постукивая выточенной из какого-то дерева палкой. Она что-то бормочет себе под нос, с кем-то разговаривает, кого-то просит. Старушка поднимает взгляд и видит тоскующую девушку. Змеиные, быстрые и проворные движения и, казалось бы едва стоящая на ногах бабушка, стоит уже около скорбящей девушки. Костлявой, но жилистой рукой женщина прикасается к ладони девушки. Она мокрая от слез…

– Ты….

Виктория открыла глаза. Прямо перед ее лицом нависало лицо Харона с очевидной загадкой на нем.

– Интересный сон, – прошептал он. – Мне кажется ты приходишь в себя.

Девушка осторожно пошевелила пальцами и какова же была ее радость, когда конечности откликнулись на призыв мозга. Она не смогла не улыбнуться.

– Харон, – скрипучим голосом произнесла она, поняв, что организм постепенно начинает функционировать. – Как же страшно мне было.

– Шшш, – он положил палец поперек ее шепчущих губ – не надо сейчас разговаривать, тратить силы на то, чтобы описать то, что я и так весь день наблюдаю.

Виктория удивленно посмотрела на него. Что значит весь день? Ей казалось, что она спала всего минут десять. Виктория перевела взгляд на часы и удивилась: время было семь вечера. Об этом шептал и вид за окном.

– Семь вечера? – Вика решила все-таки удостовериться в увиденном.

– Нет. Шесть часов пятьдесят восемь минут тридцать три секунды. Тебе надо отдыхать. Не разговаривай и не шевелись.

– В туалет.

– В туалет? – удивлено переспросил Харон. – Ну, конечно же! Туалет!

Он подхватил девушку на руки и отправился с ней в ванную комнату.

– Мне надо одеться.

– Зачем? Ты и так прекрасно выглядишь. Закончишь свои дела, скажешь. Я отнесу тебя назад.

По миллиметрам Виктория передвигалась вперед, держась за стенку. Разобравшись с туалетом, Вика также по миллиметрам полезла в душевую кабину. Прошлая ночь была слишком приятной, чтобы не оставить следов, которые как бы не хотелось хранить вечно, надо смывать.

Вода тихо зажурчала, обдавая тело прохладной свежестью. Вике пришлось сидеть на полу под душем, сил стоять у нее не было, а еще надо было как-то помыться.

Харон, услышав звуки воды, подошел к двери ванной комнаты и закрыл глаза. Как же ему хотелось услышать женские мысли, понять и принять их к сведению. Но он ничего не слышал. Неосознанной инстинкт ведьмы работал и демон понимал это. Вика, сама того не понимая, прятала и закрывала от него все, что происходило у нее в голове. Ведьмы вообще сильные и властные существа. Конечно, произвести какое-либо воздействие на инкуба – у нее вряд ли хватит сил, но она попытается. Наверняка. Харон этого не хотел. Не хотел он и, чтобы Виктория скрывала от него свои мысли. Но если он скажет ей, что это она сама закрывается от него, потянется слишком много вопросов, на которые ему совсем не хотелось бы отвечать.

От переживаний демона оторвал громкий грохот. Он тут же заскочил в ванную. Под напором душа, облокотившись на стеклянную стену, сидела улыбающаяся девушка. Вокруг нее валялись флаконы, которые с грохотом упали вниз.

Демон молча, с задумчивым выражением лица, смотрел на гладкие ноги, сведенные вместе, крепко поджатые под собой. Улыбка на лице. Глупая. Стесненный взгляд. Жаждущий, чтобы увидели ее наготу и смертельно стесняющийся этого. Пальцы, нервно теребящие близлежащий флакон. Мокрые волосы, ставшие совсем другого цвета, закрученные от воды, прятали под собой верхнюю часть тела.

Харон был серьезен. Задумчив. Молчалив. Слегка прищурив глаза, он неотрывно смотрел на улыбку девушки. Сколько же сил ей нужно было, чтобы улыбаться? Чтобы сохранять эту улыбку? Зачем она это делает, если ей тяжела, почти невыносима эта улыбка? У нее нет энергии, ее забрали. В глазах все еще потухшее пепелище от того жизненного костра, пальцы дрожат, сердце тихо бьется, в груди едва хватает сил, чтобы сделать вдох и выдох… А она тратит едва накопившиеся силы на улыбку.

– Почему ты так… – Виктория закрыла глаза, сделала паузу, выдохнула и снова зашептала, – так смотришь…на меня?

Ее вопрос даже не прозвучал как вопрос. Если бы не «почему», Харон вряд ли бы когда догадался, что это вопрос.

– Странные вы, люди. Все больше и больше мне становится интересно – почему? Почему ты улыбаешься, когда твое сердце плачет?

Харон опустился на корточки рядом с девушкой. Она закрыла глаза и совсем уже обмякла, расслабляя тело, потому что силы ее покидали очень быстро. Но улыбку она не убирала.

– Потому что всегда приятнее смотреть на улыбку, – зашептала она, запрокидывая голову, хватая воздух.

Харон молчал. Ему было непонятно. Какая разница, кому что приятно? Почему об это вообще надо думать?

– Ты должна думать о восстановлении энергии и сил, а не об улыбке. Так правильнее…логичнее.

– Я не думаю… – глубокий вдох. – Я просто хочу улыбаться…тебе. Помой меня, пожалуйста. Сил нет.

Девушка перестала шевелить пальцами и замерла. Вот и улыбка сошла с ее лица. Казалось, что она вообще не дышит, совсем на труп походила. Харон снял душ и направил нежные водяные струйки на ослабшее тело девушки. По телу тут же выскочили мурашки, но сама Виктория даже не вздрогнула.

Мужчина аккуратно приподнял ее голову, поцеловал мокрые губы. Совсем безжизненные. Намочил еще раз рыжие померкшие волосы.

– Каждый раз, когда я дотрагиваюсь до твоей головы, усилием воли я слышу, как струятся твои мысли… Я слышу, что ты снова хочешь улыбнуться, что ты безумно рада тому, что происходит…Но у тебя нет никакой энергии, чтобы делать то, что ты хочешь. Я чувствую, как невольно и нагло твои мысли говорят, умоляют меня придать твое тело ласке…сейчас. Скажи мне, Виктория, ты…сумасшедшая?

Услышав последний вопрос, Вика попыталась открыть глаза, как-то пошевелиться, опровергнуть ложное обвинение. Но все напрасно.

– Нет. Не надо. Молчи. – Харон гладил ее посредствам воды, затем положил руку на лоб. – Нет, детка, я не хотел тебя обидеть. Не принимай близко к сердцу. Я всего лишь пытаюсь понять тебя.

Демон не убирал руки от головы, считывая всю необходимую информацию, словно слепой, касающийся пальцами шрифта Брайля в беззвучной книге. И как же ему были приятны ее мысли! Как сильно ему нравилось, как хорошо она думала о нем, как сильно она любила его. Ему просто нравилось…но Харон даже не пытался понять это неоднородное чувство любви. Никогда в жизни он не испытывал такого и, в общем-то, не понимал, зачем это надо.

Харон перенес ослабшую девушку в комнату, уложил ее спать. Долгое время он сидел молча рядом с ней, рассматривал опускающуюся ночь, погружающей в раздумья.

Он окинул спящую девчонку взглядом и, усмехнувшись, вышел на улицу. Интерес ко всему происходящему не давал ему покоя. Ему хотелось изучать людей…

04 октября 2013 (пятница)

Спустя неделю, после ночи проведенной с почти-что дьяволом, наконец, Виктория почувствовала себя в нужном тонусе, с нужным количеством сил и легкостью в теле. То была пятница. Виктория была на работе, пытаясь спроектировать обновленный дизайн продукции компании.

Она рисовала и рисовала, неотрывно всматриваясь в мелкие детали и штрихи, стараясь ни о чем не думать. У нее уже получался неплохой готовый эскиз, когда в углу монитора выскочил конвертик.

Вика на секунду остановилась, оторвавшись от рисунка, и уставилась на мерцающий конверт.

«Это еще что?», единственная мысль, с которой она, не хотя отложила ручку в сторону и полезла читать детали письма.

Виктория, добрый день.

Сообщаю Вам о том, что на сегодня на 15:00 Вам назначена встреча от лица генерального директора Григория Догманова. Бизнес-обед будет на третьем этаже, в кафе «La Esperanza». Прошу Вас взять с собой ноутбук

Ассистент отдела

Лидия Свиридова.

Девушка нахмурилась, перечитала еще несколько раз письмо. Она не очень понимала, кто такой Григорий Догманов, что за бизнес-обед и почему ее участие необходимо.

Выяснив у коллеги и подтвердив свои догадки, Вика узнала, что Григорий – никто иной как генеральный директор российского филиала, где она работала. Доля испуга и сомнения тут же закралась к ней в душу. Вдруг речь пойдет об увольнении? С другой стороны, гендиректору заняться что ли больше нечем, как приглашать всех потенциально уволенных сотрудников на обеды?

Девушка плюнула на все мысли и принялась дальше рисовать. Она склонилась низко-низко над рисунком, усердно чирикая пластмассовой ручкой детали, которые тут же передавались на экран.

Неожиданно все замерло. Никаких движений. Тишина. Виктории это не понравилось. Уже не понаслышке она знала, что внезапное обездвиживание мира – совсем хреновый знак.

Веки тяжелили….Виктория сопротивлялась, но в итоге все-таки закрыла глаза и оказалась в каком-то блеклом коридоре. Пролетая сквозь него на огромной скорости, пытаясь разглядеть мельтешащие предметы. Стены словно сотканы из мерцающих лиц незнакомых людей, интерьеров, разноцветных освещений, букв. Разных букв, не только кириллицы. Все окружающее пролетает сквозь нее в бешеном темпе. Виктория не успевала ни за что зацепиться глазами, растворяясь в нескончаемом потоке видений.

А потом все замерло. Опять. Остановилось. Интимная атмосфера. Мягкий полумрак, слабое освещение, мягкие кресла с подушкой на седалище. Вика ощутила себя сидящей в одном из таких кресел. Перед ней стол со стеклянной столешницей. Непрозрачной. Салфетки, столовые приборы, солонки и перечницы, все аккуратно расставлено на столе.

Расслабляющая музыка. Согревающая и наполняющая романтичными образами. Женский тембр. Сахарный. Так приятно его слушать и ничего не понимать. Язык – французский. Оно и к лучшему.

Напротив сидит молодой человек. Нет. Это мужчина. Солидный, уверенный в себе мужчина.

Пиджак, запонки на рукавах, идеально выбритое лицо, ровный пробор на голове. Казалось, что он весь идеальный и вычурный. Ни одного изъяна и брака.

Виктория склонила голову набок, нахмурившись, разглядывая ухоженного мужчину.

– Виктория – он поднялся и протянул руку. – Рад личному знакомству. Григорий.

Девушка встала, пожала протянутую руку и улыбнулась, не зная, что ответить.

– Взаимно.

Они оба уселись по своим местам: Григорий рассматривал сидящую напротив девушку; она рассматривала, как аккуратно и профессионально обработаны его ногти.

– Мне бы хотелось обсудить с Вами текущую ситуацию по обновлению дизайна главной упаковки. – Мужчина протянул девушке упитанную папку. – Но для начала, давайте, все-таки закажем обед. Прошу Вас.

Григорий передал меню девушке, неотрывно следя за ее глазами.

– Хорошо.

Виктория была немногословна. Вообще вся обстановка немного смущала ее. Спустя мимолетного копошения по листам меню, Вика заказала лишь облепиховый чай.

– Григорий, – девушка закрыла папку и посмотрела мужчине в глаза. – По данному продукту у меня уже разработан план нового дизайна. Только сегодня я собиралась выслать его на утверждение. Но раз Вы заговорили о нем, то позвольте я покажу Вам эскизы и шаблоны.

Вика достала ноутбук, передвинулась ближе к Григорию и открыла крышку компьютера.

– Так, смотрите, – начала она, открыв первый слайд презентации.

Виктория говорила много, членораздельно, пытаясь донести всю информацию до собеседника. Внезапно она почувствовала, как его нога дотронулась до ее под столом.

Это случайность, промелькнула мысль. Виктория бросила удивленный взгляд на Григория и на секунду замолчала.

– Простите, – мужчина улыбнулся. – Продолжайте Вашу презентацию. Очень интересно.

–…На этом слайде я показала созданную новую форму, более усовершенствованную, которая, на мой взгляд, подходит к продукту лучше, чем предыдущая.

Григорий внимательно смотрел презентацию нового проекта. На столе остывал ланч, но они оба были погружены в яркий монитор ноутбука.

– Вот это да! – выдохнул мужчина, поправив галстук, как только Виктория закончила презентацию. – Я рад, что наши кадровики взяли Вас. Этот проект завтра к полудню должен лежать на моем столе. Я полностью его одобряю и даю Вам зеленый свет на реализацию каждого слайда.

Девушка не могла сдерживать улыбку, слушая льстящую, пьянящую хвальбу в свой адрес. Григорий же не стеснялся в словах, осыпая труд девушки благодарственными и воодушевленными возгласами. И лишь очередное прикосновение его ноги вернуло Викторию в реальность.

– Простите, – Вика решила, что это ее вина. – Мне следует отсесть.

Девушка поспешила встать, как почувствовала теплые сильные пальцы, сжимающие ее запястье.

– Виктория, прошу Вас, – Григорий встал, томно рассматривая глаза собеседницы.

Виктория не верила ни своим глазам, ни своим ушам. Что это такое? Генеральный директор просит ее остаться с ним рядом… Не может быть.

– Я бы хотел, – поправил себя мужчина, – посмотреть еще один проект. Людмила сообщила мне о Ваших начинаниях в области графического изображения лозунга продукта. Мне было бы интересно взглянуть. У Вас с собой он?

– Да, – заворожено ответила девушка, смотря в глаза мужчине.

И Григорию безумно понравился этот взгляд, полный интереса, непонимания, зачарованный и жаждущий знать. Какому мужчине не понравится? Одна лишь была проблема, о которой мужчина и не догадывался. Виктория смотрела на женщину, стоящую за его спиной. И только Вике было известно, что женщину никто не видит.

Призрак гладил плечи, стряхивая невидимые пылинки, по-матерински поглаживал спину. У нее на лице застыла улыбка боли, а на щеках – стеклянные слезы. Кончено, ведь перед ней стоял ее сын!

Вика ясно видела мельчайшие сходства: одинаковые носы, контуры губ и припухлость, цвет и разрез глаз, больше смахивающий на европейский, нежели на российский. Полностью осознав, что перед ней никто иной, как призрак матери Григория, который оберегает любимого сына даже с того света, стряхивает пылинки с него, Вика, наконец, отвела взгляд, села и снова открыла крышку ноутбука.

– В этом проекте у меня только наброски, они еще не до конца доработаны.

– Хорошо, я готов их рассмотреть. – Улыбнулся Григорий, сам садясь к девушке поближе.

Прошло еще около получаса, прежде чем они закончили обсуждать эскизы второго проекта. Григорий внес свои незначительные поправки, скорее для вида, чем по существу. Виктория внимательно выслушала замечания начальства, допивая свой чай с облепихой.

– Что ж, коллега, – Григорий неожиданно даже для себя, взял девушку за руку и улыбнулся.

Вика смотрела на улыбку и все больше и больше понимала, что она уже не имеет никакого отношения к работе. Она вроде бы дружеская, но в ней есть нотки, едва заметные нотки в умеренном темпе, длительностью тридцать вторыми…едва уловимые нотки симпатии.

Его рука, нежно держащая холодные, бледные пальцы рук уставшей девушки, лишь аккомпанировала к тем ноткам в улыбке, подтверждая их существование.

Призрак старушки, беспокоящийся о судьбе своего живого сына, был хмур. Вика ясно поняла, что женщина смотрит именно на нее, прямо в глаза. И ее взгляд был невозможно тяжел, болезненный и внушающий страх.

– Невеста Дьявола… – Вика услышала явный шепот.

Девушка закрутила головой: везде люди в деловых костюмах, заняты поглощением своих обедов, изредка бросая друг другу фразы о делах; женщина-призрак, изучающая холодным взглядом отдающую тепло руку сына ненавистной девчонке; песни на французском.

Но кто сказал это? Чей был шепот? Женский? Призрак? Нет, не может, ее губы безмолвно сжаты в строгую линию.

– Невеста Дьявола… – снова прозвучал тот же шепот.

Виктория нахмурилась еще сильнее. Она смотрела на дух старушки и видела, как ее белесая бестелесная рука взмывает вверх и пытается разжать пальцы сына, которые все еще крепко держат руку Виктории.

– Нет… – прошептала едва слышно девушка, уловив на себе осуждающий взгляд встревоженного духа.

– Что Вы сказали? – Григорий вопросительно посмотрел на взволнованную девушку.

– Ничего. – Старушка вновь ушла за спину сына. – Ничего, – повторила Виктория.

– Я очень рад, что теперь у нас работает такой специалист. К середине следующей недели мой ассистент организует нам обед вне офиса. Прошу Вас подготовить пилотный проект по этим продуктам с Вашими набросками, смонтировать непосредственно эскизы в проектные оригиналы и представить мне. Дедлайн Вам по силам, Вика?

– Да, Григорий, я справлюсь. – Виктория поправила волосы, стараясь не смотреть в глаза духу. – Без проблем.

– Пойдемте, вернемся на рабочие места и да, мне было очень приятно общаться с Вами лично.

Виктория нехотя улыбнулась и поспешила к выходу, поскорее отвернуться от призрака.

Время вновь затикало, снова заторопилось. Виктория открыла глаза. Она за своим рабочим столом. В руках пластмассовая ручка. На экране почти законченный эскиз. Время пятнадцать минут третьего.

Очередное непонимание. Что это было? Как к этому относиться? Виктория откинулась на стуле и закрыла глаза, пытаясь понять, что происходит с ее головой. Будет ли этому конец? Внезапно ее осенило: время же! Ей срочно надо бежать на встречу…опять…

Девушка схватила ноутбук и бегом помчалась в назначенное место, благо там она уже была. Появившись в ресторане, Вика увидела все те же столы, лица, интерьеры и официантов, все, что она видела в своем внезапном видении. Даже музыка была такая же! Вопрос «какого черта» так и не покидал ее разум.

Тот же стол, идеально ухоженного мужичину она уже видела и с ужасом ожидала, сбудется ли все то, что было в видении.

К ее страху сбылась каждая секунда того, что выдало подсознание…даже уже предсказуемое появление духа старушки, следящего за вычурным Григорием, который, несмотря на свой высокий статус в компании, совершенно не нравился Вике.

Единственное, что не прозвучало, так это пугающее клеймо «невеста Дьявола». Что немного успокоило девушку, видимо ее подсознание решило подбросить изюминки в видение.

После, как встреча была закончена, Виктория пыталась унять дрожь в ногах и руках, радуясь, что ее видение и происходящее просто совпадение, да и только.

Стоя уже в коридоре, Григорий с улыбкой смотрел на Викторию, она, теряясь в закоулках собственного разума, не знала, как себя вести.

– Хорошего Вам дня. – Пожелал он.

– Вам тоже…спасибо… – Виктория развернулась и пошла в сторону своего рабочего места.

– Невеста Дьявола…

Девушка остановилась как вкопанная. Обернувшись назад, она увидела в лобби всю ту же старуху. Женщина стояла, пристально смотря на перепуганную Викторию.

– Что Вы сказали? – сдуру спросила Вика.

Старуха молча приподняла руку вверх и погрозила пальцем, после чего исчезла.

Вика стояла парализованная. За все время общения с демоном, она почти смирилась, что видит кого-то, кого другие не видят. Она не знала, что именно она видит – духов, призраков или еще что-то неизвестное. Но то, что эти товарищи еще диалоги начали вести, да и не просто разговоры говорить, а вешать увесистые ярлыки. С этим девушка смириться пока не могла.

– Харон. – шепнула она в трубку, услышав мужской голос. – Встреть меня в 18:30 у метро Баррикадная.

– Странный у тебя голос, детка. – Загадочно произнес демон.

– Наверное, мне надо серьезно поговорить с тобой.

– О как. У меня еще не было серьезных разговоров. Какая должна быть реакция? Подожди, молчи. Серьезный разговор… Так. Логически, слово серьезный не вызывает позитивных мыслей. Эй, Вик, что я сделал?

Несмотря на свое паническое состояние, Виктория улыбалась. Гадающий Харон немного отвлек ее от мыслей о злосчастной старухе.

– Нет. Не все так плохо. Просто встреть меня, хорошо?

– Как скажешь. Как твое самочувствие, красотка?

– Красотка? – снова улыбнулась Вика.

– Вот ты, как я прям, к каждому слову. – Харон тоже улыбнулся. – Я понял тебя. В 18:30 на Баррикадной. Спорим я угадаю поезд и вагон, в котором ты будешь ехать?

– Попробуй. – Виктория уже совсем забыла об инциденте на работе.

Воспоминание было разбито в дребезги картинами с лицом Харона. Его милая улыбка и нежный взгляд способствовали наискорейшей реабилитаций для девушки.

Виктория услышала гудки в трубке, усмехнулась, уже будучи в предвкушении встречи.

Тем временем Харон блуждал по городу, упиваясь видом улиц и красивыми женщинами, упорно коллекционируя всю информацию о поведении людей. Он заигрывал с девушками, применяя всякие мыслимые и немыслимые уловки, чисто из-за любопытства, посмотреть что будет. Ему было интересно читать их мысли и слушать, что они говорят в ответ. Его это веселило.

Одной юной девушке он «случайно» наступил на ногу, споткнулся и едва не упал. Она тут же хотелось напасть словесно на неуклюжего мужчину, высыпать кучу нецензурных слов. Но Харон тут же защебетал на испанском, как ему жаль, что он такой неловкий, не заметил девушку, пока разглядывал достопримечательные своды Большого Театра.

Девушка уже улыбалась, совсем забыв про истоптанный замшевый ботинок. А Харон, уже на ломанном русском, продолжал раскаиваться в содеянном. Ну и, конечно, бесподобно умилительный акцент, невинные глаза, красота и иностранец делали свое дело.

Очередной вывод был сделан: русские женщины не так уж и сердиты, коими они хотят выглядеть. Их недовольные лица довольно быстро превращаются в святящуюся искренностью улыбку и готовность помочь. Харон это видел лучше любого другого мужчины. Сексуальная энергетика, который он обладал, очаровывала женщин не только во сне.

Другой паре, которая привлекла его своими страстными поцелуями посреди Александровского Сада, Харон рассказал все, что видит. Он ловко прикинулся слепым старцем, взял за руку девушку и зашептал хриплым голосом:

– Десятого октября – свадьба. – Глядя в некуда, крепко держа девушку за руку, он читал ее мысли. – Ты ждешь эту свадьбу. Все уже куплено. Это твой будущий муж. Но у него уже есть любовница.

Парень побледнел и запротестовал, прогоняя старика, чтобы он чушь не нес. Но демон коварно улыбнулся, блеснув глазами, в которых не было ни намека на старость, продолжил рассказывать то, что не мог знать никто другой, кроме самой пары.

В итоге, зареванная девушка залепила парню шипастыми розами по лицу, вышвырнула кольцо и вся в слезах умчалась в метро.

– Ах ты мерзкий старый хрыщ…. – зашипел парень, сжимая руки в кулаки.

– А ты через полгода станешь импотентом, молодой человек, – замогильным голосом пророчил демон.

Вдоволь навеселившись с прохожими, Харон зашел в метро, забитое людьми как консервная банка кильками. Люди ехали домой, пытались улыбаться, прикинуться что им весело и они рады концу рабочего дня. Но между делом они не забывают гаркать на окружающих людей, смотреть волком, ненавидеть себе подобных.

На Кузнецком мосту в вагон ворвалась бурная толпа уставших людей и Харон оказался почти в углу. Перед ним стояла миловидная девушка и она так понимающе смотрела на все, что творилось вокруг. Ей наступали на ноги, толкали, но она лишь думала, что бог с ним, все случайно и не специально.

Демон стоял совсем близко к ней, без стеснения разглядывал ее лицо. В нем было немного печали и грусти, какая-то безысходность. Харон смотрел как неподвижно застыли ресницы, глаза смотрели вперед на его грудь.

Двери открылись и еще больше народу забилось в вагон, всех пиная и толкая. Демон лишь успел поставить руку, уперевшись в стенку, но так и не позволил себе придавить девушку.

– Форменное безобразие…. – Тихо сказал он, смотря в ее перепуганные глаза.

По ее лицу было видно, что девушка ожидала, что мужчина вот-вот навалится на нее всем своим огромным весом, отдавит ногу или сделает еще какую-нибудь гадость. У нее испугались глаза, в то время как глаза Харона улыбались.

Вагон тронулся, народ волной пошел по инерции от противного, но демон крепко держался рукой за стену, не давая многотонной волне опуститься на девушку. Он едва заметно улыбался, наблюдая понятное смущение.

Девушка старалась не смотреть на мужчину, так бесстрашно прикрывающего ее своим телом. В тусклом свечении вагона Харон наблюдал, как щеки покрываются румянцем, а глаза опускаются все ниже.

Пользуясь своим положением и потенциальным сближением, демон еще чуть придвинулся к ней. На сей раз так близко, что уже ощутил тепло юности. Девушка тоже почувствовала атмосферу и подняла глаза на мужчину.

– Простите, – тихо сказал он, слегка склонившись к ней.

Вагон начал останавливаться и стена пассажиров наваливалась на спину демону. Такой напор он, естественно, удержать не мог и толпа почти впечатала его в девушку.

Вместо того, чтобы поднимать крики и впадать в истерику, девушка улыбнулась и отвернулась к двери, в стекле которой отражался профиль нависшего над ней демона.

Дарья… Демон закрыл глаза и позволил потоку мыслей так неинтересно ворваться к себе в голову… Вечно бы так ехала… Мой на такое не способен….Наушники в ушах… Телефон в руке. А тут незнакомец… Защита от всего на свете. Не хочу, чтобы ты выходил…

«Выходил» – слово вернуло Харону реальность, выпуская чужие мысли из головы. Он поднял взгляд, посмотреть что за станция.

– Станция Баррикадная, переход на кольцевую линию..

Харон еще раз улыбнулся, окинул девушку заинтересованным взглядом и вышел из вагона.

Он стоял посреди станции, с закрытыми глазами и слушал. Нет. Он не слушал людей, несмолкающий шум и гам вокруг, механизированные голоса… Он пытался услышать ее.

И вот видения понеслись одно за другим: интимная атмосфера, бар, кафе, ресторан. Что-то непонятное, но точно место, где едят. Виктория. Удивление. Непонимание мужчины. Амбициозный педант. Г…Георгий…Григорий… что-то на Г…Серый, лоснящийся костюм. Аккуратно причесанные волосы… Ужин. Обед. Какая-то еда. Что-то блеклое. Непонятное. Вроде движется. Вроде нет. Это не человек. Нет сердца, бестелесность. Дух. Женская энергетика. Страх. Виктория и ее страх. Почему?

Демон считывал видения девушки, которая ехала к нему на встречу. И чем ближе она была, тем сильнее и лучше он видел все то, что видела она.

Харон развернулся в другую сторону и направился к головному вагону, следующего из центра поезда. Да. Чем ближе он подходил, тем больше и яснее понимал, что Виктория едет в этом вагоне. Ее бешеная энергетика… энергетика ведьмы выдавала себя и Харон чувствовал ее, подходя к средним дверям.

Мужчина остановился у воображаемого вагона и уставился на стену, в которой словно в телевизоре видел, как в туннеле мчится вагон метро. А через несколько секунд из туннеля показался яркий свет. Харон улыбнулся.

Поезд медленно подъезжал к перрону, мужчина сделал шаг назад, немного теряясь в толпе.

Виктория рассматривала многолюдную публику, не видя там желанного мужчины. Поезд остановился, двери, около которых стояла Виктория, открылись и перед ней появилась рука.

– Как ты это делаешь, а? – спросила Вика, не скрывая приятной улыбки и восторга.

– Ты, детка, струишься по всему моему телу. Я чувствую каждый твой атом и нейрон. Кстати, я рад, что твое настроение улучшилось при видя меня и в голосе появилась приятная слуху интонация. Хотел бы я, чтобы ты забыла об обеде с мужчиной…но ты же именно об этом хотела поговорить?

– Это просто невозможно, Харон. Ну нельзя же так беспардонно копаться в моей голове. Нам вовсе не о чем будет говорить, если ты все мои мысли читаешь. Пойдем на улицу?

– Вообще-то, я не читал. – Харон поволок девушку сквозь толпу. – Я практически перестал тебя слышать. Но пока все еще довольно четко вижу твое прошлое, яркими картинками, живописными так сказать. Все еще чувствую твои переживания. Почему тебя смутило приглашение того мужчины?

Они ехали по длинному эскалатору. Харон стоял на ступеньку ниже, обнимая девушку. Лишь только в его объятиях она могла полностью расслабиться, позволить всему течь своим чередом, никуда не вмешиваться, ни о чем не думать. Лишь его руки могли отвлечь ее от всего на свете, и заставить думать только о нем. О том, чтобы эти руки, теплые, нежные, гладящие спину под джинсовой курткой, никогда не останавливались.

– Он напугал меня. – Вика обняла Харона, положила голову ему на плечо и закрыла глаза.

– Напугал? Ты не любишь внезапности? – он подхватил девушку и аккуратно перенес с экскаватора.

– Не люблю. – Честно ответила Вика, проходя вперед на улицу, пока Харон держал ей дверь.

– Хотя для него это было не совсем внезапно. – Демон вышел следом за ней и тут же тоненький, как иголочка, дождик закапал ему на лицо.

Виктория уже стояла, разглядывая печальное небо, ощущая его слезы на лице.

– Дождь… – прошептала она и что-то понесло ее в волшебную страну иллюзий и мечтаний.

Все потому, что демон уже крепко обнимал ее, пытаясь укрыть от дождя. Под его рукой она чувствовала себя, как птенец сапсана, под крылом матери.

– Я слышал, что в человеческом мире, дождь – довольно романтичное мероприятие для влюбленных. Романтика, детка!

– Возможно. Но не для всех. Для нас с тобой существует дух романтизма, а тем, кто нас сейчас толкает и матерится, дух романтизма вряд ли известен. Я хотела прогуляться до дома…дождь. Настолько ли ты романтичный, Харон, чтобы гулять со мной под дождем? Конечно, он уже не такой теплый и ласковый, как летний, но он все равно хороший, когда ты рядом.

– Можем узнать сейчас романтичность моей…души, – Харон смотрел на нее.

– Ну чего ж мы тогда ждем? Пойдем скорее! – Вика схватила его за руку и поспешно пошла к Садовому кольцу.

Они шли в обнимку, перебирая ногами затоптанное временем Садовое кольцо. Дождь еще капал, но уже готовился покинуть не прошибаемую парочку. Люди бегали с зонтами, постоянно натыкаясь друг на друга спицами. Вике было на все наплевать! Дождь. Снег. Люди. Мир. Планета. Да и был ли смысл на все это обращать внимание? Все это жило в своем круговороте. Жило оно и до Виктории, будет жить и после. Единственное, чего у нее не было и вряд ли будет после – это мужчина. И он шел рядом…пока.

– Неужели тебе не захотелось присмотреться к человеку, с которым у тебя был обед? – спросил Харон, которого мучало любопытство.

– Спрашивать – откуда ты знаешь – глупо… Наверное, потому что человек мне не понравился, я ничего к нему не чувствую и единственный мужчина в моей голове – ты.

– Это я знаю, детка. Но, как бы тебе сказать… Он же человек… С ним у тебя больше шансов жить как человек.

Вика остановилась, подошла к Харону и с неописуемым страхом и отчаянием посмотрела ему в глаза.

– Скажи мне честно, Харон. – Тихо попросила она. – А будет ли у меня возможность после той ночи с 26 на 27 сентября, жить нормально хоть с кем-то? Смогу ли я когда-нибудь полюбить человека так, как я люблю тебя? И сможет ли он дать мне то, что даешь ты? Харон, скажи мне, не молчи!

– Ты ставишь на себе крест? 16 сентября 2015 года тебе будет всего двадцать три года, а ты говоришь о будущем и о своих способностях любить?

– Я не хочу ставить крест, но я реалист. Ты – самое прекрасное, что случилось со мной за всю мою жизнь. Я ни о чем не жалею и уж тем более, я не собираюсь жалеть о твоем появлении.

– Знаешь, детка, мне еще придется немного пожить среди людей, прежде чем ответить тебе сейчас…. Я, честно, не знаю, что сказать, что я должен сказать…

– Не надо говорить то, что ты должен. Что тут? – Виктория дотронулась до его груди. – Что тебе говорят тут?

Харон молчал. Слезы. На глаза наворачивались слезы. Вика ждала ответа, как манну небесную.

– Я…

– Только правду, Харон. Скажи мне правду, что ты чувствуешь здесь? – первая слеза упала на щеку и поспешила убежать вниз, слиться с дождем.

– Правду? – уточнил демон. – Ничего. Я ничего не чувствую здесь.

Демон убрал ее руки. Вика поджала нижнюю губу, борясь с подступающими слезами. Она взяла его за руку и поцеловала пальцы, прижимая теплую ладонь к своей щеке.

– Ничего…Но я сделаю все, чтобы то, что сейчас внутри твоей груди наполнилось человеческой жизнью, чтобы ты услышал, с каким трепетом бьется сердце, когда видишь глаза человека, испытывая к нему неподдельные чувства. Я научу тебя чувствовать, Харон, научу. Только не сопротивляйся.

– Я понял тебя. Я не против. Пытайся. Только не позволяй им капать, ладно?

– Ты не хочешь, чтобы я плакала? – сквозь слезы улыбнулась Виктория, все еще сжимая его руку. – Я не буду.

– Ты продолжаешь? – улыбнулся он.

– Нет. Это остатки. Пойдем гулять дальше? Я должна тебе еще кое-что сказать.

– Ты о встречи?

– Да. Была женщина.

– Обозвавшая тебя Невестой Дьявола?

– Ты… – Вика хотела было удивиться, но всего лишь усмехнулась . – Да, именно. Харон, почему она так сказала?

– Ты снова слушаешь всех подряд и записываешь на свой счет? Сегодня, когда мы поднимались из метро, тебя обозвала какая-то девчонка, сейчас я вспомню как…подожди. Что-то вроде падлы что ли. Почему ты не обратила на это внимания? Может, не стоит тогда обращать внимание и на то, что несут с того света?

– Ты хочешь сказать, что оскорбление было не о чем? – Девушка вздохнула.

Харон остановился, стоя около опечаленной девушки и со словами «иди сюда», затащил в ближайшую арку. Он зажал ничего не понимающую девчонку в углу, положив ей руки на голову.

– Прости, Виктория, но я совершенно не понимаю, о чем ты сейчас говоришь… Мне нужно знать… Сейчас! – Демон сжал руки чуть посильнее, со скрипом проникая в сознание девушки.

– Нет, нет. Харон, так не честно…

– Все безболезненно…Я хочу твою честность, Виктория, а как я еще могу получить ее, не побывав в твоей голове?

Она закрыла глаза, стиснув зубы от натиска мужчины, запрокинула голову и едва слышно пискнула. Тем временем демон бороздил запутанные коридоры сознания и подсознания, ища ответы на свои вопросы.

– Вот они, – прошептал он, еще сильнее сжимая девушку. – Еще чуть-чуть терпения…я выужу их.

Прошло чуть больше минуты, прежде чем Харон слегка отпустил измученную девушку. Он расслабил руки, нежно поцеловал губы и сделал несколько шагов назад, отвернувшись от Вики.

– Я не убийца, детка. – Тихо сказал он, стоя к ней спиной.

– О чем ты?

– Не убийца, но ты вынуждаешь меня. – Харон развернулся. – Мне искренне жаль, что именно я должен это сделать, но я знаю, что никто другой не сможет.

– Что такое ты говоришь, Харон? Ты меня пугаешь…

– Скажи мне, Виктория, как ты могла до этого додуматься, а? – он скрестил руки на груди. – Что у тебя за логика?

Вика нахмурилась и нервно захлопала глазами, ожидающе таращась на мужчину.

– Теперь ты не понимаешь, о чем я говорю? – Мужчина вновь приблизился к ней, хватая нежно за плечи. – Ты вынуждаешь меня убивать твою надежду.

– Надежду? – У Виктории стоял комок в горле, она начала понимать о каком убийстве надежды говорил демон. – Нет, Харон, не надо. Не руби с плеча…

– Я видел ее в твоих мыслях. Это та старуха подала тебе ее, да? Почему ты так безрассудно поверила ей?

Кто-то откашлялся, в арке послышались шаги. Харон отпустил девушку и сделал шаг назад. Впервые в жизни он почувствовал странное чувство. Он смотрел на прохожего, на его удаляющуюся фигуру и не понимал того чувства, которое появилось вместе с незнакомцем. То была первая ступень стыда.

– Невеста дьявола, детка, вовсе не означает, что ты – невеста дьявола. В моем мире не существует свадеб.

– Да, но в моем – существуют! – Перебила его Вика, хватая за руки. – В моем мире существуют свадьбы. Невесты. Женихи… Любовь. В моем мире все это существует. И у меня есть право мечтать об этом. Ты не можешь лишить меня этого. Не можешь. В моем мире есть много чего, что в твоем вряд ли когда будет и тебе это чуждо, но разве это что-то значит? Господи, Харон… – Виктория схватилась за голову, поражаясь разговору. – Я в шоке, на самом деле! Даже не думала что и в вашем мире вся жизнь изорвана и изранена стереотипами и предубеждениями, от которых вы не в состоянии избавиться!

То было первое разочарование, которое испытала девушка. Нет, ни в коем случае она не разочаровалась в мужчине. Нет. Ее расстроило то, что настолько сильно некоторые вещи не зависят ни от того, кто ты есть, ни от того, что окружает тебя.

– Что это, Вика? – спросил демон, поглаживая левую часть груди. – Я чувствую твои чувства. Как это называется? Я хочу знать…

– Я сейчас чувствую боль и отчаяние от твоих слов. Мне ужасно неприятно и больно. Все это я бы охарактеризовала как…разочарование. Да… Харон, это называется разочарование… Пойдем. Мы уже вымокли насквозь. Этот разговор случился слишком рано и я расплачиваюсь за столь ранний срок его начала. Ни в коем случае не перенимай это удручающее чувство на себя. К тебе мои чувства сможет изменить разве что только смерть.

Разочарование. Какая это степень его? Оно сильное? Что следует после? Одна маленькая капля человеческого чувства в бесчувственные дебри демона и вот он уже озадаченный и пытается понять, что, зачем и почему. Больше всего он пытался понять, зачем. Зачем люди чувствую такие ужасные эмоции? Почему бы им просто не отказаться от них, внемля другим эмоциям? Почему люди так любят разочаровываться во всем? Харон за месяц пребывания с людьми успел узнать, что такое радость. Почему бы не воспользоваться этим бесподобным умением радоваться… Что за глупые существа эти двуногие создания? У них имеется такой широкий спектр позитивных эмоций, а они не останавливаясь поедают грязь и отбросы.

– Хорошо, Виктория. На данном этапе, твои мысли мне ясны. Спасибо. Я приму к сведению сегодняшний урок. И я хотел тебе кое-что сказать о мужчине, с которым ты сегодня обедала: в его сердце закрадывается то, что вы называете симпатией. Нет, конечно, это не любовь. Я не чувствую от него того, что я чувствую от тебя. Но я так понимаю, люди совершенно не застрахованы от влюбленности. Но, выражаясь твоим языком, показать на что способна его кровать и он сам – он уже готов.

Виктория слушала «увлекательный» рассказ о своем начальнике и вместо того, чтобы что-то понять из сказанного, она пыталась понять, есть ли хоть доля ревность в словах Харона, чью любовь она жаждала пробудить. Хоть чуть-чуть ревности…. Но либо она была глуха, либо ревности все-таки не было. Харон просто говорил, как утреннее «привет» или «как дела».

Они свернули с Садового кольца на Тверскую улицу на станции Маяковская и пошли в сторону Красной площади, к дому Харона. Впервые они молчали довольно продолжительное время. У каждого были свои мысли, над которыми хотелось подумать. И в тот момент им все равно было хорошо. Харон не мог и не желал вторгаться в голову Виктории; а в его голову вряд ли бы кто смог залезть, кроме Люцифера. Они дали себе чуть-чуть времени переосмыслить что-то, поработать над недоразумениями.

На Пушкинской площади демон остановился и уставился на огромное здание, величественно возвышающиеся за памятником.

– Почему ты никогда мне не говорила, что это за здание? – спросил он Викторию

– Это? – девушки кивнула. – Кинотеатр. Ты никогда не интересовался.

– Что за звук? – Тихо спросил Харон сам себя, поворачиваясь лицом к Вике. – У тебя что…это твои зубы так стучат? Почему они это делают?

– Харон, – усмехнулась она, потирая рассопливившийся нос, – зубы стучат у людей обычно в двух случаях: либо когда нам страшно, либо когда мы замерзли.

– Страха у тебя никого нет, значит ты замерзла… Замерзла…. – Загадочно повторил Харон. – Ага, однажды я видел, как молодой человек прохладным вечером надевал свою куртку на девушку…Я дам тебе свое пальто.

Виктория с доброй улыбкой уставилась на Харона, наблюдая как он строит логическую цепочку в голове и ей очень хотелось дождаться ее завершения. Харон поспешно расстегивал пальто, сбавляя скорость на последних пуговицах.

– Но оно тоже мокрое…насквозь. Очевидно, как и твое и именно поэтому ты стучишь зубами… О, люди… Что происходит в кинотеатре? Пойдем, зайдем туда погреться.

– Пойдем. Более того, мы можем посмотреть какой-нибудь фильм. В кинотеатрах показывают фильмы.

– Да? – удивился Харон. – Пойдем, конечно. Зачем, кстати, люди ходят смотреть фильмы в кинотеатры, если у них дома есть телевизоры и интернет, где можно все то же самое посмотреть?

– О, Харон, это такой многозначный вопрос, на него можно долго отвечать и разнообразно, попробую вкратце объяснить. Кино – это не только место, где можно посмотреть новый фильм, отдохнуть от реальности, не ложась спать. Получить новые эмоции, сопереживать героям или порадоваться за них. Немного расстроиться от мысли, почему то, что показывают в кино, никогда не происходит в жизни. Или вздохнуть с облегчением от того, что увиденное – всего лишь фильм и не более. В общем, кино это ничто иное, как место, где можно получить эмоции. Сюда часто ходят парочки. Они здесь, чтобы насладиться обществом друг друга, а не происходящим на экране. Как правило, спрашивая их, о чем был фильм, они едва вспоминают его называние.

– Хм… – мужчина бросил на девушку улыбчивый взгляд. – В таком случае, у нас есть несколько поводов, чтобы зайти туда.

На экране шла мировая драма, которую знают все и уже ни одним поколением. Титаник.

Первые двадцать минут фильма Харон занимался своей девушкой. Он целовал ее пальцы, согревая их своим дыханием, нежно растирал кожу, согревая прозябшие руки. Он обнимал Викторию, едва заметно растирая ей плечи, разогревая свою нескончаемую страсть. Мужчина неотрывно смотрел на рядом сидящую девушку. То, что показывалось на экране его не очень интересовало. Виктория вызывала в нем намного больше интереса.

Но спустя двадцать минут, демон взглянул на огромных размеров экран и… Виктория потеряла его, как собеседника. Демон сладострастия был полностью погребен невероятно красивыми и бесподобными кадрами.

– Кто это? – спросил он Викторию, увидев рыжеволосую девушку на экране, стоящую а палубе.

– Главная героиня фильма. Ты не смотрел начало? – улыбнулась Вика, поглаживая его руку.

– Нет, честно говоря, я был занят твоими оледеневшими руками и жалел лишь об одном, что мы не дома, в кровати. Там бы я согрел тебя намного быстрее. Ты бы изнемогала от внезапной жары… А сейчас я наткнулся взглядом на эту красивую женщину. Почему она так выглядит?

– В смысле одежды? Это начало двадцатого века, Харон. Тогда все так выглядели. Я думаю ты общался с женщинами и в то время, не так ли? Но, видимо, без одежды. Кино может показывать очерки как прошлого, так и будущего. Так что ничего удивительного.

– Я понял.

Харон снова уставился на экран, где один из главных героев пытался поговорить с рыжеволосой девушкой. Все, мужчина был поглощен съемками.

Виктория даже не пыталась отрывать его от просмотра этого великолепного фильма о любви. Ее удивляло и даже немного веселило то, что довольно драматичный фильм, можно сказать, девчачий, так сильно заинтересовал демона, которому тысячи лет. Конечно, всю свою жизнь Харон занимался лишь дамами их причинными местами. Он ничего не знал о том, что существует в мире людей и для чего это надо. Демону в тот момент было лучше всего: для него не существовало понятия кино для мальчиков и кино для девочек. Он ничего не знал о разделение между полами. Не знал, что надо придуриваться, что «фи, это сопливая драма для глупых первокурсниц, а вот это фильм – для настоящих мужиков!». В его голове не было ни грамма навязанных человеческим обществом стереотипов. Ему не надо было казаться крутым на работе утром среди заводчан-сослуживцев. Он был совершенно независим от общества и его продажного мнения. Он даже не знал, что обозревал откровенно «девчачий» фильм. И лучше всего было то, что Харон даже не представлял и не думал, что после фильма ему придется говорить «фу, какая мерзость», в душе вручая сто пятый Оскар режиссеру и актерам. Демон просто смотрел, зарождая в себе ни кем не испорченное мнение.

А на экране завязывалась любовь. Настоящая, искренняя любовь, которая может быть только между мужчиной и женщиной. За этой любовью Харон следил особо внимательно. Он следил за действиями молодого человека, за его переживаниями и чувствами, за движениями его рук, губ и громкостью его слов.

Следил он и за девушкой, и за ее эмоциями, переживаниями и чувствами. И такую нежность он почувствовал, блуждающую между двумя героями. Никогда в жизни он не испытывал ничего подобного с женщинами. Не потому что не верил или призирал, скорее потому, что не знал, что это возможно, что он имеет права на такие чувства.

Сцену кораблекрушения он вообще смотрел с открытым ртом и с замирающим сердцем. Такая громадина во всех планах, и историческом, и плане совершенства, уничтоженная природой… Демон не мог поверить своим глазам: как люди смогли выстроить такое необыкновенное чудо, покрытое живой роскошью. Почему же так нелепо произошло? Одним легким движением природа сравняла эту громадину с пылью, показывая людям, с кем они тягаются, напоминая им, что не стоит мнить себя богами. Ничто не вечно, у всего есть конец.

Сцена, где легкая, едва закрутившаяся любовь, едва начавшаяся жизнь, пытается выжить с помощью их рук: они вдвоем хотят спастись, сохранить любовь. Харону было очень интересно наблюдать за этими двумя. Он волновался за них, тихонько шептал, куда им следует бежать, где, возможно, она найдут спасение. Он с любопытством наблюдал и за вторым влюбленным мужчиной, за его обидой и унижениями. Ведь он тоже любил главную героиню.

Здесь демон узрел, что любовь все-таки такая бестолковая и глупая. Ну зачем она сделала то, что сделала? Ну ведь все же было хорошо, любил рыжую девчонку этот богач, расписались бы и все хорошо! Вдруг Харон понял, что девушка-то не любила его! Чертова взаимность. Демон уже успел провести некоторые параллели и в своих телесных отношениях с влюбленным в него человеком.

Виктория смотрела в глаза Харона, как порой совсем жуткие кадры отражались в них. Он вообще моргал? Вика знала фильм наизусть, ей не к чему было смотреть на экран. А вот зарождающиеся эмоции, которые, возможно, впервые искажали лицо демона, были намного интереснее для просмотра. Сдерживала она улыбку тогда, когда Харон инстинктивно сжимал ее пальцы, видя какой ужас творится на экране. Пытался ли демон хотя бы на секунду представить, почувствовать то, что чувствовали те люди, которые переживали катастрофу. Насколько на самом деле все было страшно и ужасно?

– Это было лучшее, что я видел на земле…– восторженно прошептал Харон, когда экран покрылся печальной черной вуалью пустоты. Свет плавно набирал силу, освещая зал. Стояла тишина, лишь редкие шепоты разрезали пост-эйфорийную тишь.

– Рада, что тебе понравилось, рада, что мы зашли сюда, но моя куртка все еще сырая внутри… Опять под дождь.

– Нам не придется никуда идти. Сегодня я в буквальном смысле понял, что такое героизм и чего ждут девчонки от мужчин. Я читал мысли дам, сидящих в зале. Там не было ни одной, которой не хотелось бы такой же сумасшедшей любви.

– Я даже не удивлена. К сожалению, в жизни очень редко случается двум людям влюбиться друг в друга. Чаще, по настоящему любит лишь один… И наши с тобой отношения далеки от исключения.

– Жаль.

– А мне-то как жаль! Но я рада хотя бы тому, что ты все равно рядом со мной, учишься чувствовать, а не мечешь в меня молнии, ненавидя за то, что вынужден жить среди нас.

– Иди ко мне. – Харон протянул руку. – Пойдем, найдем укромный уголок. Вот, например, укромно? По-моему вполне. Подойди ко мне. Ближе, детка.

– Что мы делаем?

– Еще ближе. Нотки недоверия или ты мне веришь?

– Верю, только тебе.

– Закрой глаза и считай. Вслух.

– Раз, – прошептал девушка, крепко обнимая мужчину, – два.

– Три, Виктория, открывай глаза. – Харон ослабил объятия. – Мы дома. Тепло и сухо.

– Я тоже хочу такую способность. Постоянно забываю, что ты способен на такое.

– Главное, не забывай о моих других способностях.

И вот, сильные, казалось бы, неуклюжие руки, освобождают горячее тело от одежды и так проворно.

Виктория снова в объятиях ада и снова она этому безумно рада. Она в предвкушении и сейчас уже знает, что именно предвкушать. Она уже знает ради чего отдала душу и для чего этот мужчина с ней, на что он способен. Ей безумно, неистово, неудержимо хочется этого. Она снова жаждет ощутить божественную энергию, прикосновения и шарм. С ума сводящие поцелуи, от которых кружится голова, дыхание учащается и не знаешь, хватит ли сил дышать дальше. Сердце теряет рассудок, колотится в бешеном темпе, словно последние минуты стучит и хочет успеть зацепить больше жизни. Тепло, ласкающее кожу, прожигающее пламя, от которого горит пожар, так нравится и плевать на ожоги. Главное лишь то, какую эйфорию оно несет на своих обнажающих языках.

Ей снова хочется ощутить его язык, не знающий стеснения и скромности, услышать безнравственные слова, от которых волосы встают дыбом, заражая тело сексуальной энергией. Она готова к пост-параличу, к расплате за свое сладострастие за то, что упивается им не с земным мужчиной, а отдает себя демону. Ей снова на все плевать. Она ждет лишь его в своих объятиях, ждет лишь его поцелуев.

И Харон, как никто другой, прекрасно знал о чувствах девушки, о ее строптивых желаниях и в этом случае он был безотказен. Более того, в постели он умел и мог проявлять инициативу, здесь она никогда не будет наказуемой…

Одежда. Влажная, местами не просохшая, никому не нужная, лежала на полу. Ее никто больше не хотел. Руки обхватили талию и Виктория не открывая глаз, почувствовала, как пол, земля, остается внизу; как тело в объятиях демона, сильного демона, поднимается ввысь, прямо к высоким потолкам. Его ласки, невозможные, умопомрачительные ласки, хочется во что-то упереться, а под ней ничего нет. Пропасть.

– Мы упадем. – Прошептала девушка, полностью расслабившись в руках демона.

– Мы давно уже пали, детка, – ответил он, проводя рукой по бедру, – нам некуда больше падать…одно твое слово и я остановлюсь. Мы ляжем спать, прикинемся, что нам ничего не надо. Давай, детка, откажи мне, как прежде…Расскажи мне о романтике…

– Никогда. – Сквозь легкое, наркотическое безумие, прошептала Виктория.

– Тогда верь мне и не задавай вопросов.

Забытье. Реальность мертва. Окружающий мир нем. Снова тень огромных крыльев на столь безликом потолке. Его дыхание у ее уха. Глаза закрыты. Они не хотят ничего видеть, ничто не должно помешать ей насладиться физически тесным моментом. Уши глухи. Они слышат лишь их звуки, больше они не желают ничего слышать. Им не интересно. Они молчат в такт стучащему сердцу.

Эта небывалая невесомость, обескураживающая, пытающая раскаленным молотком надпочечники, требуя выпустить томящийся адреналин . Эндорфины уже ублажают сошедший с ума гипофиз. Энергия. Как взбесившийся вулкан, прорвавший целостностный покров земли, уничтожающий жизнь, погружает ее во взрослую метафору, предлагая пройти гиперболический путь к персонификации, не стесняясь и не стыдясь себя, наплевав на всемирное время, на его гадкие, глумливые стрелки, которые безжалостно перебирают собой космическую материю, пододвигая ближе к неизбежному вакууму, черной, прожорливой дыре.

Нет конца. Его никто не ждет. И они оба, как наивные, ничего не знающие дети, верят в его отсутствие, притворяясь, что все будет хорошо, жизнь не такая жестокая, как им казалось ранее. Как прекрасно, если есть всеми желанная способность обдурить себя и хоть ненадолго поверить в иллюзию. Нет желания отказываться от нее и девушка всецело отдавалась ей…ему.

Демон же поглощал выплеснувшуюся энергию. Он не мог не забирать ее. Ему нужно питаться, чтобы давать себя снова. У него и в мыслях не было отказаться от энергии.

Пространство все также неустойчиво, все также смущает своим пространственным гамаком, в котором они оба лежат. Оно балакает, качает, как младенца в колыбели. Виктория не здесь. Она не на земле. Она осваивает пространство, изучая внутреннюю структуру, устройство молекул и атомов, того, что без прикосновения Харона не существует. Он – маг, волшебник. Злой или добрый. Ответа не было. Да и неважно это было. Харон бесподобно создавал иллюзию востребованной сказки.

Чем приятнее становилось девушке, тем сильнее она чувствовала, как из нее уходит энергия. Чем больше из нее выходило энергии, тем сильнее становился Харон, что умопомрачительно сказывалось на его любовных действиях. Чем сильнее становился демон, тем больше энергии он заставлял девушку выделять. Замкнутый круг, переполненный порочностью, цикличностью. Его совсем не хотелось прерывать, из него не хотелось выходить ни демону, ни уж тем более Виктории.

А свет…он рядом. Вот он. Ласкает пару, зависшую в невесомости, ласкающую друг друга под потолочным сводом.

– Прости, детка, – тихо сказал демон, – но я чувствую, как ты вот-вот выплеснешь весь свой потенциал, – он сжал ее в своих объятиях, – и мне придется его забрать.

И все снова…

На следующее утро, Виктория смогла открыть только глаза и больше ничего. Но на этот раз она совершенно не боялась и не переживала. Она знала, что с ней происходит и примерно, когда это закончится. Просто наслаждение и ощущение, что от жизни было взято все, и жить, в принципе, больше не зачем. Плевать, если наступит внезапная смерть, к ней готовы. Все, и тело, и душа, преисполнены неописуемым восторгом и счастьем.

Виктория просто лежала, обнаженная в собственной немоте, с закрытыми глазами и чувствовала нежные прикосновения Харона. Ей хотелось улыбаться, но сил не было. Улыбалась ее душа и демон видел эту баснословную улыбку и радовался, осознавая, что причина этой радости и готовности последовать в другой мир – именно он.

10 октября 2013 (Четверг)

Неделя промчалась словно одна бешенная секунда, не оставив о себе ни следа, ни мгновения воспоминания. Мир крутился, бежал, вселенная крутила свою забористую пластинку, устанавливая ей удобный темп. Она веселилась, глядя как спотыкаются неуспевающие люди, как они пытаются догнать, а кто-то и перегнать. В этом хаотичном, вихреобразном потоке, кружилась Виктория, поглощенная любовью вселенского масштаба к демоническому существу.

Веселый темп сильно вымотал девушку. Она чувствовала усталость, хотела закрыть глаза, чтобы отдохнуть…хотя бы чуть-чуть передышки. Но нет. Разве можно вырваться из воронки, если ты в самом эпицентре? А снаружи безумный смерч силой F5 по шкале Фудзиты. Нет, никогда оттуда не вырваться. Так и придется как белка в колесе, стремительно бежать по кругу.

И вот Виктория снова сидела в кабинете директора и ожидала встречи с ним, мысленно думая, что он ей уже надоел.

Каждое утро Григорий заходил к девушке, поинтересоваться как у нее дела. Он сидел с ней по пятнадцать минут, расспрашивая всякие вопросы, на которые девушке не сильно хотелось отвечать. Но она не могла просто прогнать его.

Стояла тишина. Гробовая. Стрелки часов разрывали своим секундным темпом. Навязчивость молчания. Неумолимый круг висел на стене и тикал, тикал, тикал. Печально-хмурым видом, исподлобья, Вика смотрела на секундную стрелку, как она прочесывает круг за кругом, подавленная и безотказная.

– Виктория, – в кабинет ворвался Григорий и быстрыми шагами подошел к девушке. – Рад снова встретиться с Вами… Жаль, что опять в формальной обстановке.

Вика встала, дотронулась до протянутой ей руки. Мужчина тут же слегка сжал ее и что-то начал поспешно бормотать, но Вика его уже не слушала.

Внезапное прикосновение спровоцировало шквал несвязанных между собой картин. В начале Вика видела все сквозь глаза ребенка. Все так весело, беззаботно, маленькие проблемки, не стоящие яйца выеденного, сводили с ума детскую психику. Слово «хочу» постоянно мерцало перед глазами. Потом мир явно поменялся. Он «повзрослел», потерял немного красок, отбросил детали. Но слово «хочу» вовсе не поменялось. Напротив, к нему добавилось еще кое-что – «получу». Взгляд подростка такой гордый, напыщенный и вовсе бестолковый, совершенно ничего не понимающий, а если и что-то воспринимающий, то с точностью да наоборот. И последнее мировоззрение было уже наполнено лозунгом «не существует того, чего я бы не получил, если захотел». Все это время разнообразные лица сменяли друг друга, словно кто-то накладывал слои в фотошопе с непрозрачностью в 30%. Улыбки покрывались слезами, слезы уходили в морщинистую радость, глаза пустели, другие наполнялись смыслом жизни, третьи отрешено смотрели сквозь пустоту. Голоса, настойчиво шепчущие что-то, на непонятном языке. Нежные, страждущие, печальные и отчаянные. Они перемежались между собой, как четко сформированные нити ДНК, украшенные молекулами. Тянущиеся руки, с желанием обнять и обогреть, приласкать, но потом все чаще и чаще с желанием отнять, забрать, вырвать…

Вика открыла глаза и увидела прямо перед собой лицо Григория, с долей удивления, разглядывающее ее лицо.

– О чем Вы думали? – с улыбкой спросил он, отпуская ее руку. – Я не мог дозваться Вас. Что-то случилось?

– Нет, – быстро зашептала девушка, поправляя волосы, – нет, все нормально. Легкое головокружение. А… Я готова показать проект.

Григорий улыбнулся и сложил руки за спину. Виктория стояла около стола под натиском пронзительного взгляда, пряча свой. Она хмурилась, поджимала губы и явно нервничала. Мужчина же был расслаблен и продолжал улыбаться. Не выдержав эмоциональной атаки, девушка развернула ноутбук экраном к Григорию и затараторила свою презентацию проекта.

Пока она рассказывала, руководитель не произнес ни слова. Он внимательно смотрел в монитор, разглядывал в нем графики, столбцы и кучу немыслимо прекрасных эскизов.

– Хорошая задумка, хорошая. – Григорий отвел взгляд от черного экрана. – Но мне кажется чего-то не хватает. Как Вы считаете, Вика?

– Что по Вашему? – приподняв брови, спросила она.

– Вика – Вы дизайнер, вот и скажите, чего не хватает. – Григорий незаметно пододвинулся ближе к ней.

– И как дизайнер, я говорю, что все нормально. Я не вижу никакой незаполненной ниши. Если Вы ее нашли, то скажите, тогда я смогу ее исправить. – Виктория бросила быструю улыбку на мужчину.

– Единственная незаполненная ниша – нам просто необходимо встретиться в неформальной обстановке. – Заявил мужчина.

Его тон был серьезен как никогда. Ни грамма усмешки или каких-либо других намеков не прозвучало. Он молча смотрел на девушку, полностью развернувшись к ней лицом, откинувшись на спинку кресла. Наступил тот самый мерзкий момент, когда слово «нет» застревает в горле и не может вырваться. Оно очень хочет, но не может. Безотказность. А как можно отказать генеральному директору?

– Хорошо. – Виктория опустила глаза.

– Прекрасно. – Григорий поднялся с кресла. – Лидия назначит Вам встречу. Я думаю, не раньше следующей недели. Подойдет по Вашему расписанию?

– Да, вполне. Спасибо, я могу идти?

– Конечно, Виктория! – Григорий пожал ее руку и проводил до дверей своего офиса.

Харон сидел в центре Москвы, безустанно наблюдая за людьми, которые ранее его не интересовали. Да и вообще он призирал их, насмехался. Потешал свое самолюбие. Но не сейчас. Потехи закончились.

– Как же сложно было тебя найти! – около него появился еще один мужчина. – Совсем уже людьми провонял, собственного запаха не осталось. Дальше мы тебя совсем потеряем.

Харон скрестил руки на груди и притворно состроил недовольную рожу, уставившись на гостя.

– Люцифер знает, что ты здесь, Актон?

– Нет. Я не отпрашивался. Но думаю, он не заметит моего отсутствия. Я ведь на чуть-чуть, на пару часиков. В печенках уже сидят чужие ребра и поясницы!

Харон молча улыбался. Нельзя было сказать, что он был безумно рад видеть соотечественника, но и совсем плохо ему от этого не было.

– Мне, к тому же, интересно… Это правда, о чем шепчутся за стенами дворца Люцифера? – таинственно прошептал Актон.

– А о чем шепчутся? – Харон демонстративно приподнял объемную кружку с кофе.

– Ну…о твоем изгнании на землю. Чем ты так разгневал Люцифера?

– Это слухи. – Смутился Харон. – Нельзя же так всему верить. Я устал за столько лет непрерывной работы… решил взять… отпуск.

– Отпуск? – Актон подозрительно посмотрел на демона.

– Время, когда ты можешь отдохнуть. – Пояснил Харон, – этому я научился здесь. У людей. Они всегда берут отпуска, когда устают. А мы даже не знали, что такое возможно.

– И Люцифер тебя просто отпустил?

– Не просто, но отпустил. – Харон снова улыбнулся. – Как тебе люди снаружи?

Актон огляделся. Что он мог сказать о людях, бросив на них беглый взгляд? Люди –красивые. Они пропорциональные, выразительные. Они много говорят и мало слушают. Они много думают, в основном о себе. Они не улыбаются, да и, в принципе, не очень приветливы. На первый взгляд. Женщины. Хотят быть красивее, чем они есть на самом деле. Быстро ходят. Идут даже не глядя на дорогу. Они много смеются и плачут в своих мыслях, которые плотно закрыты от других людей. Мысли – это что-то личное, что не должно быть показано обществу. Они злятся, когда их кто-то толкает или медленно идет перед ними.

Это все, что мог сказать Актон, прибывая среди людей около часа.

– У меня было примерно такое же мнение о людях… Но пожив с ними, я начал воспринимать их по-другому. Я понял, что они очень чувствительные. Умеют переживать настоящие эмоции, на которые мы вряд ли будем способны. Так что, если надумаешь отдохнуть где-нибудь, без раздумий отравляйся в человеческий мир. Не пожалеешь. Нет ничего общего с сидением у них в ребрах. Да, детка! – Харон перебил свой рассказ звонком. – Где? Сейчас скажу… Кафе не далеко от Патриарших прудов. Здесь подождать? Ты уверена? Хорошо. Я понял тебя.

– И-и-и…кто это был? – Актон не упустил ни слова.

– Это? Телефон, – демон протянул свой мобильник.

– Эту штуковину ты покажешь мне потом. Я хочу знать, с кем ты разговаривал. Не с Люцифером же!

– А почему он не может поговорить со мной по телефону?

Неожиданно за столом появился еще один мужчина. Он казался таким воздушным, легким, но с таким тяжелым голосом, басом. И еще более тяжелым взглядом. С бордовым оттенком в зрачках. Едва заметным. Чарующим, манящим…грозным. Оба демона замолчали и посмотрели на повелителя. И если Харон чувствовал себя расслабленно, то Актон заметно нервничал.

– Почему ты здесь, Актон? – разглядывая взволнованные глаза своего подчиненного, поинтересовался Люцифер.

– Я…я хотел навестить Харона.

– Почему я узнаю об этом, когда ты его уже навещаешь?

– Люцифер… – Харон попытался что-то сказать.

Легкий, изящный, но властный жест, превращающийся в очевидное «стоп», лишил его возможности говорить. Люцифер не сводил глаз с Актона. На губах застыла улыбка с явной издевкой и вычурной надменностью.

– Актон, – продолжил повелитель, поняв, что никто ему отвечать не собирается. – Я почему еще должен вот за этим следить, дружок мой дорогой? Ты же лучше меня знаешь, что тебе запрещено появляться в мире людей. Почему ты нарушил мой указ?

Улыбка сошла с лица Люцифера. Раскинувшись на удобном кресле, рассерженный мужчина грозным видом лазил по лицу перепуганного демона. Прошло больше, чем несколько минут, прежде чем Люцифер снова заговорил.

– Эх, Актон… молчаливый мой друг, ты отправишься со мной в мои покои, будем серьезно разговаривать. А то у меня ощущение, что ты совсем перестал понимать меня и мой язык. А пока…

Люцифер щелкнул пальцем и для Актона мир стал глух. Он не слышал ни звука, ни шороха, просто вакуумная пустота в ушах.

– Что он сделал, что с ним не так? – Харон, наконец, почувствовал возможность поговорить.

– Ничего. Актон – хороший демон, но глупый и доверчивый. А еще с его приходом на землю, он в буквальном смысле влюбится в человеческую жизнь. Потом мне надо будет уничтожать больные воспоминания земной жизни. Оно мне надо, Харон? Я переживаю, что потеряю такого демона в любви к человеку. Не хотелось бы. Зная твою нелюдимость, моя совесть чиста, когда я отправлял тебя сюда.

Актон неподвижно сидел и смотрел, как беззвучно открывается рот Люцифера и пытался только догадаться, о чем мог говорить повелитель. У Харона была легкая улыбка на лице, по-доброму он смотрел на Актона.

– Я понял тебя, Люцифер. Ты всегда считался беспокоящимся о своих подданных правителем.

– Рад это слышать. Как твои дела, Харон? Я давно не приходил к тебе, прости, пожалуйста. Куча внезапных дел заставила меня откладывать нашу встречу.

– Тебе необязательно отчитываться…

– Нет, Харон. В первую очередь – ты мой друг. Я хочу, чтобы ты, как мой друг, знал, что я не забыл о тебе, нет. Я был занят, но мысленно я всегда с тобой. Я прекрасно осведомлен о твоей «брачной» ночи в человеческой кровати… с Викторией. Я все это знаю, от меня невозможно ничего скрыть.. Но, к сожалению, я совсем не вижу твоих эмоций, которые ты переживал в ту ночь. Расскажи мне, Харон. – Люцифер окинул быстрым взглядом Актона, улыбнулся едва живому демону.

– Это был необычный опыт. – сознался Харон, – чувства вовсе не те, что я ощущал во снах. Ее отдача сводила меня с ума. Все, что было раньше во сне – всего лишь сон. Теперь я знаю, на что способен на самом деле. Я убрал самоуверенность еще более могучей самоуверенностью. Меня распирает гордость… И я впервые остался с женщиной в постели после. Я спал с ней, Люцифер. Она лежала рядом, без жизни, без движения, потому что всю ее энергию я забрал. И я чувствовал умиротворение от нее… Пока я еще ни разу не пожалел о твоем решении отправить меня на землю.

– Я надеюсь, твоя работоспособность в благолепной реальности, после человеческого тела в твоих руках, не ухудшится?

– Ни в коем случае, можешь не переживать. Мне нравится в Москве, нравятся люди, но я скучаю по родному дому. Да и по работе. После каждого соития, Виктория потом неделю в себя приходит. Она отдает мене себя до последнего и я, конечно же, беру всю ее до последней частички.

– Я бы сделал то же самое…я делал то же самое. – Люцифер все еще посматривал на Актона загадочным взглядом.

– Делал? – Удивился Харон.

– Друг мой, – повелитель улыбнулся. – Я же мужчина. Мне нравятся женщины. Это нормальная природная закономерность. И я хочу дотрагиваться до них, ощущать нежные тела в своих руках, слушать изнемогающие вздохи и чувствовать, как острые коготки раздирают мою спину… И я понимаю все то, что ты испытал в ту ночь.

– О, Люцифер… – Харон потер лоб, загадочно рассматривая столешницу. – Представляешь, я даже подумать не мог, что ты тоже связан с женщинами…с человеческими в реальности.

– Ну Харон, что с тобой? – Люцифер посмотрел на официантку. – Любое существо мужского пола из наших мест ищет связи с женщинами. Это не удивительно и не ново. Не только инкубы спускаются в мир людей, да, Актон?

Демон сидел, «наслаждаясь» невозможной, пугающей тишиной и немотой, которыми наградил его Люцифер.

– Знаешь что плохо, мои избранницы на последней секунде превращаются в прах. В черный, рыхлый прах. Моя энергия, внезапный свет, который я не могу в себе более сдерживать, вырывается из меня и сам знаешь – это не для человеческих глаз. Так что, все мы связаны одним женским пороком на земле. Но таким как Актон нельзя давать вольностей в этом. Вижу, ты еще что-то хочешь спросить. Давай, друг мой, не стесняйся.

– Я…с того самого дня практически не слышу, о чем она думает. Я вижу пустые коридоры и вереницу из них. Но не мысли. Я пока еще могу считывать с нее поток, если дотронусь до ее головы. И с каждым разом мне становится все труднее и труднее читать даже так. Мне тяжело с ней.

Люцифер склонил голову набок, нагло разглядывая сидящую за соседним столом девушку. Казалось он вовсе не слушал Харона, полностью отдавшись прекрасному виду одинокой особи.

– Это ведьма, Харон. – Ответил он внезапно. – И это нормально, что она не хочет, чтобы кто-то рылся у нее в голове. Даже ты. Она становится сильнее, сама того не понимая. Она неосознанно перекрывает тебе доступ к своим мыслям. Не переживай, ты справишься. Стоит, наверное, тебя сразу предупредить, что могущество ведьмы в ней пока еще дремлет. Это все так, шалости. Интересен будет тот момент, когда она осознает, кто она есть.

– К ней ходят духи, она не дает мне читать мысли, ее энергетика просто колоссальна, и это все шалости? Она совсем необычная…Почему, кстати я не могу видеть призраков?

– Тебя наделить этой опцией? – Люцифер улыбнулся той самой даме, чем немного смутил ее. – Зачем тебе духи, когда тебя окружают живые люди, Харон? Ты совсем сегодня не рациональный. Мне это не нравится. Я не советую тебе видеть призраков. Толку в этом нет никакого, а людей в глазах мельтешит еще больше. Забудь об этом. Кстати, я чувствую часть себя у девушки дома…Никак не могу понять, как это происходит?

– О, Люцифер, стоило тебе сказать сразу, но я забыл. То самое перо, которое последний раз привело тебя ко мне, находится у Виктории.

– Интересно. – Повелитель улыбнулся и наклонил голову. – Ну ладно, пусть остается. Я не против. Почему она не ослепла…

Люцифер задрал голову к потолку. Затем его взгляд, не моргая словно черная тень вновь полез к той самой девушке, на которую он смотрел до этого. Нравилась она ему. Очень.

– Виктория через десять минут будет здесь. Ты соскучился?

– Я, что? – удивился демон.

– Ничего, друг мой, ничего. Еще думаю, тебе следует знать, что бедный мальчик Григорий, решил приударить за твоей рыжей ведьмой. Что ты об этом думаешь?

Харон умиротворенно допивал свой кофе, искоса посматривая в строну. Люцифер во всю улыбался и стрелял глазами с девушкой.

– Григорий? – уточнил он. – Мужчина, с которым она обедает?

– О, да! – Падший Ангел, блеснув бордовыми глазами, наконец, уставился на своего друга. – Как же он хотел, чтобы прикосновения под столом не заканчивались. Так глупо, он касался ее колена и смотрел за реакцией. Нравится ей или нет. С бахвальством он изучал ее пустой безымянный палец, разворачивая в голове картины скучного, удручающего человеческого секса. Он уже всю ее забрызгал слюнями…а ты сидишь Актона развлекаешь.

Люцифер аккуратно поставил чашку на стол и улыбнулся, что было сил. Он забавлялся. Да, Харон был его другом, но не веселиться он не мог. Даже Люцифер поражался, насколько его подданные могут быть бесчувственными. И в то же время он слегка, совсем слегка завидовал им.

– Знаешь, насколько ты на самом деле счастлив, друг мой? Ты не испорчен человеческими чувствами так, как испорчен я, благодаря своему отцу. Тебя ничто не сможет выбить из колеи, тебе не надо ни к чему готовиться морально. Такое ужасное смешенное разделение на два совершенно разных пути. Одни хотят стать бесчувственными железяками, другие хотят научиться чувствовать. Не подавайся этому соблазну, Харон, не поддавайся. И тогда, ты никогда не узнаешь, что такое потеря… Сейчас. Еще две секунды и дверь откроется.

Харон тут же перевел взгляд на входную дверь и в одну секунду увидел, как входит Виктория. Ее заинтересованный взгляд шарит по столам в поисках любимого лица. Девушка очень хорошо знала, что такое соскучиться и тяжкие переживания.

– Милый мой, – прошептала она, едва заметив демона за столом.

Она тут же бросилась к нему в объятия, но наткнулась на внезапную преграду. В считанную секунду Вика едва не столкнулась с появившемся на ее пути Люцифером.

– Господи… – Виктория тут же отпрянула назад.

Конечно, она узнала владыку ада и ей стало не по себе от незапланированной встречи. Девушка сделала шаг назад, завороженно смотря в центр романтичных глаз, где разгорался дьявольский пожар темного бордового цвета.

– Добрый вечер, Солнышко! – Люцифер улыбнулся, преграждая собой путь.

Виктория и не спешила прорываться. Впервые за все время, девушка вспомнила о знаке на своей лопатке. Она почувствовал его, словно свежий порез, стянувшейся новой кожей. Но боли не было. Вика стояла словно парализованная. Она не видела Харона, ни его ухмылку, отдающую скорее добром, ни Актона, жадно разглядывающего ее, словно голодная собака, бредущая о кости с кусками мяса сверху. Появление Люцифера знаменовалось посмертным затишьем. Все в округе перестало существовать, двигаться, дышать, все замерло.

– Здравствуйте… – заикаясь прошептала она.

Сзади послышался скрип стула: Харон встал и хотел подойти к девушке. Он почувствовал ее звериный страх, непонимание и услышал, как судорожно, безмолвно, где-то в голове, язык шептал одну единственную молитву, безустанно крестясь в бурном воображении. В реальности же девушка все еще не могла пошевелиться.

Не успел Харон сделать шаг, как увидел руку повелителя, жестом показывающую ему остановиться. Демон замер на месте. Люцифер даже не смотрел на своего друга. Он держал невидимую нить между собой и перепуганной девушкой. Люцифер приблизился к лицу Виктории, с самодовольной улыбкой прошептал:

– Что, Солнышко? Я не слышу тебя… Скажи громче!

Словно загипнотизированная, Виктория открыла рот и начал говорить. То, что она говорила, повергло в шок и без того удивленного Харона. Актон, к своему счастью, все еще находился в искусственно созданной Люцифером глухоте и кроме едва заметно открывающегося рта, он ничего не видел и не слышал.

Виктория говорила на латыни. С каждым словом шепот звучал все увереннее и сильнее. Язык ни на секунду не запнулся, как будто она вылезла из эпохи Цезаря, из сената, заполненная бесподобным красноречием и метафорами. И если Харон просто слышал потрясающую красивую латинскую речь, все понимая, так как во времена Цезаря он все так же прекрасно жил, но он не мог уловить смысл. То Люцифер, застывший с прекраснейшей улыбкой на губах, осознавал, что против него клепают одно из мощнейших, древнейших заклинаний-защиты. И то, как Виктория это делала, завораживало его больше всего: ее глаза, не моргают и не шевелятся, смотрели прямо в глаза самому Люциферу; они не знали страха, в отличие от остального организма; губы шептали бесконечный текст; голос, соловьиный, женственный и магнетический.

– Люцифер… – тихо позвал Харон.

В ответ Падший Ангел помахал рукой, неотрывно следя за шепчущими губами. Затем он поднял руку и протянул ладонь Виктории. На открытой руке зарождался огненный шар, со стреляющими внутри молниями. Люцифер с восторгом и воодушевлением смотрел на шаровую молнию и на читающие губы. Но никто в округе, казалось, вообще не замечает ничего не обычного. Все заняты своими делами. Или Люцифер не хотел, чтобы их замечали…

Внезапно Виктория замолчала, сделала глубокий вздох, хлопая глазами, пытаясь разглядеть что-нибудь сквозь внезапную пелену перед глазами.

– Не могу больше… – едва слышно сказала она.

– Хорошая попытка, Солнышко! – Люцифер задул огненный шар на руке и стряхнул пепел. – Я должен был весь покрыться огнем, да? В другой раз, в другой раз.

Виктория тяжело дышала, все еще переживая тревогу и страх перед властителем ада. Но у нее не осталось никаких сил, чтобы полностью поддаться панике.

– Рад был видеть тебя, Харон. – Люцифер помахал остолбеневшему демону. – А ты, Солнышко, – он снова подошел к ней совсем близко. – Ты ничего не видела. Мы с тобой не встречались. Ты только что вошла и увидела Харона. До встречи.

Он еще раз окинул девушку глумливым взглядом, щелкнул пальцем у нее перед носом, и, прихватив с собой Актона, исчез.

– Харон! – воскликнула Виктория, увидев мужчину.

Демон стоял у стола в полной прострации. То, что он видел, лишило его слов. Откровенно говоря, он занервничал. Глядя на Викторию, серьезности его предела не было. Перед ним стояла самая настоящая ведьма и буквально минуту назад она пыталась спалить Люцифера.

Вечер был задумчивый. Девушка долго пыталась узнать, что не так с мужчиной, но он всячески находил отговорки и вполне умело ими пользовался.

Виктория ничего не рассказывала Харону о своей работе, о Григории и его слишком частом появлении в ее жизни. Она все еще наивно полагала, что Харон начнет нервничать из-за появления другого мужчины в жизни девушки. Частично, его упадническое настроение она связала именно с этим. Ей было невдомек, что демоны не чувствуют любви, у них нет чувств, они не знают, что такое ревность. Эти эмоции для них чужды по отношению к человеку. Между собой они еще могли погрязнуть в разборках, чья та или иная жертва. Но разбираться с людьми по таким вопросам – нет. Низшие, примитивные, ничего не знающие и не замечающие существа – вот что думает большинство демонов. Но как это можно было объяснить влюбленной девушке? Она хочет ответных чувств. И она их не получала. Ей пришлось компенсировать недостающее своей фантазией о том, что демон разозлится, узнав о приближении соперника.

Харон же в свою очередь старался понять всю эту солянку чувств человека. Но в тот вечер он изучал читающую заклинание девушку. После этого у него появилась небольшая кучка вопросов. Харон терпеливо ждал, когда уснет Виктория и она не заставила его долго ждать. Девушка довольно быстро погрузилась к Морфею, поскольку чувствовала невозможную усталость, словно месяц проработала без выходных , ежедневно поднимаясь в пять утра. Конечно, тягаться с самим Люцифером было глупо с ее стороны. Но то было желание отчаянного духа ведьмы, о котором Виктория все еще ничего не знала. Даже не догадывалась. А благодаря прозорливому Люциферу, еще ничего и не помнила.

– Что это было? – Харон бесцеремонно ворвался в покои повелителя.

Несущий Свет сидел у окна и с таинственной улыбкой разглядывал безмолвные дали за горизонтом. Стояла ночь. На черном небе светилась необъятных размеров Луна кровавого цвета. Не было ни одной звездочки, лишь одна вдали, в стороне от Луны. То было Солнце со своей планетарной системой. С Землей. Оно было так далеко, что тусклый свет едва был виден на черном полотне неба.

На горизонте виднелись высочайшие горы с серыми верхушками. Они казались такими блеклыми из-за опустившейся ночи. Харон точно помнил, что в дневное время вид из апартаментов Люцифера всегда был удивителен.

– Я ждал тебя, друг мой. – Повелитель все также неотрывно смотрел в окно. – Я чувствовал, как весь вечер, пока твое Солнце мечтало не спровоцировать в тебе чувство ревности, ты думал и грезил о встречи со мной. Ну что ж, ты здесь и я тебя слушаю. – Люцифер отошел от окна и уставился на Харона.

– Я хочу знать, что это было в кафе?

– Да тут все просто. Кофе будешь? – он налил себе и Харону ароматный кофе. – Смотри. Есть девушка и есть дар, полученный ею от ведьмы. Так как девушка и дар пока сосуществует отдельно, случается то, что случилось. Виктория, как человек, испытывает настоящий страх к нашему миру. Ко мне, в частности. Конечно, это нормально! Я бы удивился, если бы было по-другому. Ее дар включил защитную реакцию. Инстинктивно. Он же без мозгов и не понимает, что все магические воздействия на меня…ну просто смешно.

– Люцифер, у тебя огонь был на руках. Это тоже смешно? – Харон забрал свою кружку.

– Это защитное заклинание. Я должен был весь покрыться огнем. Как в куполе. За это время, ведьма бы успела сбежать, а огонь и запах дыма закрыли бы ее след. Тут уже ничего не поделаешь, я не смог бы ее отследить.

Люцифер пожал плечами и улыбнулся. Его явно забавляла эта игра с ведьмами, чего нельзя было сказать о Хароне. Он был настороженным, так как с колдуньями встречался только в постели. А с влюбленными колдуньями – вообще никогда.

– Ты считаешь, что это безопасно провоцировать так ведьму?

– В принципе, да. Но это еще и очень увлекательно. Тебе так вообще переживать не стоит: эта девушка любит тебя сильнее своей жизни.

– А тебе в чем интерес?

– А мне всегда интересно поразвлечься с людьми. Они такие доверчивые и смешные. Им можно говорить все, что угодно и добавив «волшебный» пункт – это выгодно, то мы получаем душу. А влюбленные люди – это вообще неописуемое чудо. Виктории даже не надо было говорить о выгоде. Ей наплевать на это. Она хотела тебя. Получила. Ты для нее что-то вроде радуги.

Харон внимательно слушал Люцифера, пил кофе, выращенный в родных краях, с совсем другим вкусом.

– Я, честно говоря, не помню, чтобы в тебя влюблялись ведьмы. – Сказал демон. – Откуда у тебя уверенность на счет Виктории?

– Ты прав, друг мой. В моей жизни не было по настоящему влюбленной ведьмочки, но женщины были. А ведьмы и женщина это почти одно и тоже. Я нашел к ним подход, думаю ты тоже справишься. Но если тебе нужна помощь, ты помнишь, что я всегда в твоем распоряжении?

– Конечно, Люцифер. Как Актон переживает увиденное?

– Он ничего не помнит, кроме одной из моих прекраснейших лекций, на тему почему ему запрещается покидать наш мир.

– Если он снова ослушается?

– Снова? – Люцифер бросил на Харона серьезный взгляд. – Мне придется лишить его крыльев. А ты знаешь, что это значит, в общем-то, он тоже знает. Конечно, он знает о санкциях, если посмеет еще раз пренебречь моим приказом. Не переживай, Харон, я – не тиран. Я всего лишь требую, чтобы мои указы выполнялись. Я обязательно отпущу Актона в мир людей, как только он будет готов к этому. Но сейчас – нет.

– Люцифер, – отрешенно спросил демон, – могу я задать вопрос, отвлеченный от темы?

– Я слушаю.

Люцифер сидел за живым деревянным столом, ножки которого выросли прямо из земли, от корня многовекового дуба. Столешницей служила идеально обточенная мраморная плита наваристого черного цвета. Харон сидел напротив, на таком же стуле, как и стол.

– Я могу влюбиться?

Улыбка Люцифера моментально исчезла с лица. Он нахмурился, встал из-за стола и пошел бродить по своей огромной комнате.

– Я смутил тебя, прости! –Харон тоже встал.

– Не стоит, друг мой, но вопрос действительно, огорчил меня. Прости, но мне бы хотелось знать причину этого вопроса. Ты в состоянии ответить мне?

– Да. Я живу среди людей и большинство из них находится в состоянии влюбленности. Мне интересно это чувство…смогу ли я испытать его самостоятельно, а не через Викторию, прочувствовав ее влюбленность?

– Вообще я никогда сам лично не встречал влюбленных инкубов. И никогда не слышал…

Ответ Люцифера немного удивил Харона: он был слишком прост. Так повелитель никогда не отвечает.

– Никогда?

– Никогда. Но это ничего не значит. Не значит, что их не было никогда. Я же не могу встречать и знать все, что было! В нашем мире есть понятие любви, это я точно знаю, но я не уверен, что все обитатели на нее способны. По крайней мере, я точно раздавал любовь не всем. То же самое и с людьми. Они не все способны любить и суждения с их колокольни будут сильно разниться с убеждениями тех, кто познал любовь.

– Ты сам когда-нибудь был влюблен? – спросил Харон.

– Что лукавить, друг мой! – усмехнулся повелитель. – Однажды я напрямую встретился с любовью. Она была очень красивой девушкой. Она умерла. Долгое время я не мог смириться с ее исчезновением, приставая ко всем колдунам и ведьмам, прося их помочь мне. Но увы, в игры против самой смерти, победителей нет ни у нас, ни у моего отца. Она всех ровняет.

– Как ты понял, что влюбился? – Харону было чертовски интересно, как зарождается это убогое чувство.

– Харон, – Падший Ангел улыбнулся и подошел к демону. – Если вдруг ты влюбишься, ты это поймешь. В мире людей скоро рассвет. Тебе следует вернуться к своему Солнцу.

– Ты прав.

Харон встал, поблагодарил своего друга за гостеприимство и уже у дверей Люцифер окликнул его:

– Ты был в кино. Как тебе?

– Лучшее, что я видел. – Улыбнулся демон и исчез.

Виктория спала младенческим сном, даже не пошевелилась ни разу за ночь. Харон успел улечься в кровать ровно за секунду, как прозвенел будильник.

– О, господи… – сквозь остывающий сон прошептала Виктория. – Это последний день…

Харон лежал с закрытыми глазами, ловко прикидываясь, что спит. Девушка пошла собираться на работу, оставив спящего мужчину в баюкающем уюте утреннего обелиска.

Демон долго думал над словами Люцифера, анализировал всех влюбленных, которых встречал. Ему было очень интересно, как работает любовь. Под свои рассуждения он не заметил, как уснул. Сквозь сон Харон почувствовал теплые губы, нежно целующие его в щеку, в плечо и приятный шепот, рассказывающий о любви. Все еще прибывая в своих неподвластных человеку сновидениях, Харон принял утренний поцелуй Виктории.

25 октября 2013 (пятница)

Вот подходил к концу второй месяц малообещающей любви девушки и демона. Виктория влюблялась все больше и больше и была только рада тому, что мужчина позволяет себя любить, а местами даже очень неплохо подыгрывал.

Ежедневно Вика бегала на работу, стараясь избежать настойчивого директора, теша память и воображение недавними картинами, где они с Хароном вдвоем.

Демон же вовсю общался с девушками. Москву он изучил довольно быстро и хорошо. У него появились любимые места, где он часто проводил время. У него появились места, которые он ненавидел и никакой силой его туда не затащить. Порой ему становилось скучно: Виктория работала целыми днями.

Харон решил познакомится с какой-нибудь девушкой и восполнить энергетические запасы. Он любил Вику…в постели. Безумно любил. В эту любовь он верил. Но беда в том, что Виктории нужно было много времени, чтобы восстановить силы. По этой причине неспящими в постели они оказывались всего раза три в месяц. Для Харона, который ранее получал от женщин все, что хотел и не один раз, прелюбодействовать в постели три раза в месяц – не просто слишком мало, а практически ничего. И если первый месяц пребывания в Москве от голодных мыслей его что-то отвлекало, то к концу второго месяца, природа взяла свое. Он все чаще заглядывался на других девушек.

Ближе к полудню демон открыл глаза. Светило солнце сквозь окно, мир казался таким теплым, что даже демон улыбнулся, глядя на улицу.

Распивая горячий ароматный кофе, мужчина стоял у окна, разглядывая как Москва готовится к ланчу. Он залез в свой телефон, в ожидании увидеть какую-нибудь красивую фотографию и приятную подпись от Виктории. Каждое утро, по пути на работу, девушка фотографировала что-то интересное и отсылала ММС Харону, с очередным признанием внизу. Вот и в тот день демон изучал смартфон, но там ничего не было. Отсутствии фотографии слегка смутило, но не настолько, чтобы поддаваться панике.

Харон неспешно застегивал рубашку, рассматривая свое небритое лицо в зеркале. Как же ему не нравилось бриться! Он считал это серьезным наказанием для человека и не мог понять, за что оно? Два дня без бритвы – не так много! А все опять в щетине.

От разглядывания, ощупывания и переосмысления жизни его оторвала музыка, о существовании которой, демон ничего не знал. Харон нахмурившись изучал телефон Виктории и входящий на нем вызов.

– Телефон Виктории! – сообщил он в трубку, слушая ответ.

– Господи, слава богу! – раздался радостный вздох и глупое хихиканье. – Я думала, что потеряла его. Харон, какое счастье, что я просто забыла его дома.

– Привет, детка. – Харон был серьезен.

Его как всегда смущали формулировки Вики. Ну что за набор фраз «Господи, слава богу» по отношению к демону? Его это злило и он не мог и не хотел успокаиваться.

– Что у тебя с голосом? – Вика моментально поняла лишь по одной интонации, что что-то не то.

– Вика, честно, я до сих пор не понимаю, почему я должен это слушать.

– Что «это»? – девушка смутилась, капаясь в голове, вспоминая, что такого оскорбительного успела сказать.

– Эх, детка, ты неисправима. – Сквозь печаль улыбнулся мужчина.

– Ты о «слава богу»? – Виктория прыснула от смеха. – Ну это же всего лишь вводное словосочетание. Вовсе не несущее никакой смысловой нагрузки. Все люди говорят это, независимо от их статуса глубоковерующего христианина или атеиста. Не стоит обращать на это внимания. Но если тебе так неприятно, то я, конечно, исключу из своего лексикона это словосочетание. Не переживай…

– Где тебя встретить? – Харон проигнорировал все рассуждения и оправдания девушки.

– Хм… в семь часов на Кузнецком мосту. Если у меня что-то изменится, я тебе наберу… Только вот если у тебя что-то изменится, я даже не узнаю… О, господи! Запиши мой рабочий мобильный.

– Не переживай, у меня ничего не изменится. Буду ждать тебя на Кузнецком мосту в семь вечера. Я знаю твой рабочий мобильный.

– Я люблю тебя… – Виктория улыбнулась.

В ответ стояла тишина. Харон как всегда не знал, что ответить.

– Ладно, – усмехнулась девушка, – я не буду тебя мучить. Не надо выдумать, что бы такое мне ответить. Я просто люблю тебя.

Виктория повесила трубку и с улыбкой посмотрела в окно.

– Виктория!

Девушка вздрогнула и обернулась. Около нее стоял Григорий.

– Вы напугали меня. – Вика опустила взгляд и встала из-за стола.

– Пойдемте в мой кабинет. Возьмите ноутбук.

Григорий распорядился и пошел вперед. Вика за ним, уже ненавидя ближайшие два часа…

Харон вертел в руках телефон девушки, разглядывая фотографии. Весь телефон был забит его фотографиями: как он спит, ресницы, глаза, он улыбается, загадочно смотрит в окно, мокрый после дождя на улице, с чаем на кухне. В большинстве случаев, Харон даже не видел, как Виктория его фотографировала. Палец устал листать тома с фотографиями.

Дисплей снова зажегся яркими цветами, на экране выскочило фото Василисы. Демон улыбнулся и нажал «принять вызов».

– Телефон Виктории.

В ответ тишина и едва слышное дыхание. Удивленное.

– Харон? – Василиса, наконец, заговорила.

– Добрый день, Василиса.

– Привет. А… Вика?

– Она на работе, телефон дома забыла. Чем могу быть полезен? – Харон закрыл глаза и ему тут же пришел образ девушки

Неопрятный пучок или хвост темно-русых волос, огромная майка, свалившаяся с плеча лямка, которая лежала на запястье; легенсы, обрезанные под шорты… Глаза полные счастья и довольства.

– Да… я хотела погулять с ней вечерком, давно не виделись.

– Пойдем, погуляем.

– С тобой? – удивилась она.

– Да. Я не гожусь? – обиженно спросил он.

– Почему…годишься. Хорошо. Где встретимся? – воодушевись Васька.

– Ты же тоже на 1905 живешь? Рядом с Викторией?

– Да, почти. Я между 1905 и Баррикадной.

– Я понял. Я буду ждать тебя у фонтана у Зоопарка. Ты помнишь, как я выгляжу?

– Еще бы! Через сколько ты будешь там? – Васька уже надевала носок.

– Полчаса.

– Окей, договорились.

Девушка повесила трубку и помчалась собираться. Харон же продолжил рассматривать фотографии. Наконец, среди этой кучи своего лица и тела, он нашел одну фотографию самой Виктории. Она была такая…красивая что ли. Оливковые глаза и огромные черные зрачки. Взгляд строгий, изучающий. Несмотря на то, что это был просто снимок, в ее глазах жила сама жизнь. Убранные в вечернюю прическу волосы, блестящие и все отражающие. Поджатые губы, с которых вот-вот сорвется суровое слово. Да, Харону определено нравилась эта фотография. Он испытывал неясные ощущения, рассматривая снимок. Ему просто хотелось смотреть в эти задумчивые глаза, на губы…

В назначенное время Харон появился у главного входа в Московский зоопарк. Понятное дело, девушка опаздывала. Это его уже не смущало. За два месяца наблюдения за разнообразными отношениями, Харон прекрасно знал, что если был договор встретиться в три, а время уже три пятнадцать, это вовсе не значит, что девушка забыла или не собирается приходить. Она просто опаздывает. Это знак негласного приличия между женщинами.

Харон стоял у неработающего фонтана, когда внезапно понял, что Василиса вот-вот появится и он даже знал откуда. Девушка появилась из-за угла и тут же нашла одинокого демона. Мужчина окинул девушку быстрым взглядом и поймал себя на мысли, что она ему интересна…естественно, не как новый друг.

– Ты потрясающе выглядишь. – Он рассматривал ее глаза, уже мысленно проникая в ее голову. Пока Василиса ничем его не удивляла. То, что он красивый – Харон слышал уже от нее, когда они виделись летом в последний раз. Вопрос – почему повезло именно Виктории, а не ей – тоже.

– Привет. – Василиса не очень-то смущалась. – Спасибо. Куда пойдем?

– Мне все равно. Везде люблю гулять. Твои предпочтения.

Харон осторожно, не провоцируя, с легкой, воздушной улыбкой, взял ее за руку и поднес к своим губам.

– Харон… – удивленно прошептала девушка, озираясь по сторонам, с неописуемым восторгом наблюдая за мужчиной.

– У тебя совсем замерзли руки, – он обдал ее руки горячим дыханием, пытаясь согреть. – Такие бледные и холодные…

Девушка ни грамма не сопротивлялась, потому что руки действительно замерзли и нежнейшие попытки согреть их, дарили ей также заботу.

– Пойдем потихоньку. – Харон, продолжал растирать руку девушки. – Подожди. Дай вторую руку.

Мужчина надел перчатку на ее руку и улыбнулся.

– Убирай в карман… в перчатке.

– Слушай, я даже не знаю, что сказать на это. – Василиса с довольной улыбкой посмотрела на собеседника.

– Можно попробовать сказать то, что ты действительно думаешь, а можешь и соврать.

– Ну ты же все равно не узнаешь, что я выберу, – Василиса заглянула Харону в глаза.

– Конечно… – Демон улыбнулся, провел пальцем по ее щеке. – Конечно, не узнаю.

Время уже было около четырех часов, когда из всей кучи наиприятнейших мыслей о своей персоне, Харон услышал, что девушка голодна.

– Зайдем покушать? – спросил ее демон.

– Только что об этом подумала! – восторженно воскликнула Василиса.

Девушка уже давно согрелась, но продолжала ходить в перчатках демона, держась за его руку. Ей очень льстили джентльменские наклонности. Она балдела, слушая его приятный тембр голоса и сами слова. Ей нравилось смотреть на него. Оно и понятно, Харон создал себе уникальное тело, которое не может не зацепить. И Василиса цеплялась все глубже на этот адский крючок. Харону же было просто скучно…и интересно.

Они сидели на полукруглом диване, в укромном уголке, под балконом второго этажа. Рядом с ними никого больше не было.

Едва заметно Харон подсел поближе к Василисе. Они болтали и болтали. Мужчина садился все ближе и ближе. Девушка решила притвориться, что ничего не замечает, что все, что происходит – нормально. Так и должно быть.

И вот уже в какой-то момент, Харон полулежал на мягком удобном кожаном диване, крепко держал Василису за руку. Она улыбалась. Его пальцы между ее, красивые, длинные и теплые. Согревающее и ласкающее тепло. Смех и улыбка. Краем глаза Васька изучала мужчину и постепенно начала сходить с ума от уже проснувшейся похоти. Ей были безумно приятны прикосновения и взгляды. Иногда он так смотрел на нее, что ей вечно хотелось ощущать этот чарующий взгляд.

А через минуту демон сладострастия услышал мысленную мечту о поцелуе… Их губы слились в страстном поцелуе и, единственное, что успела понять Василиса, что никогда в жизни она не испытывала таких чувств при поцелуи.

Ни один из них не думал о Виктории. Демон чувствовал себя превосходно. Конечно, энергия от поцелуя была незначительной, но вполне себе питательной. Харон понял, что ему нравится целоваться и спать с женщинами в реальности больше, чем во сне. Они такие живые и энергичные, такие отзывчивые и чувствительные! Он и сам чувствовал свое либидо по-другому, намного мощнее.

А Василиса вообще ни о чем не могла думать в объятиях искусителя, кроме него самого. В отличие от Виктории, у нее было много мужчин, но такой – впервые. Она просто поддалась животному инстинкту и своему безнравственному «хочу». Она не останавливала напористого мужчину. Не хотела. Более того, ей хотелось большего и единственное, о чем она сожалела, пока его руки обнимали ее талию под кофтой, так это то, что они не в спальне. От нее отказа бы не последовало.

– Я еле сдерживаюсь, чтобы не разорвать эту дурацкую одежду в клочья и не… – Харон снова вернулся к поцелую.

Он уже рассматривал, какие яростные и дерзкие картины плыли в фантазии Василисы. Ему нравились эти картины и их вопиющее содержание. Но он отдавал себе отчет в том, что происходит: его сдерживали от разрыва одежды не люди и обстановка, а цена и плата. Василиса ни чем не отличалась от среднестатистической дамочки, которую мог ублажать Харон. За свои услуги обычно он забирал жизнь! Рано или поздно ему пришлось бы остановиться.

И когда Харон, наконец, угомонил свою страсть, дав своим губам отдых, Василиса увидела лицо Виктории перед глазами.

– Харон, – прошептала она испуганно.

– М, – промычал он в ответ, пододвигая девушку к себе ближе.

– Что мы делаем?

– Мы делаем то, что хотим оба.

– А как же Виктория? Вы же любите друг друга и ты позволяешь себе такое поведение?

Демон слегка был удивлен внезапной и совершенно неожиданной претензией, но улыбку с лицу убрал.

– Ты мой сладкий, лакомый кусочек… – прикасаясь к ее лицу, прошептал он, – мне просто захотелось сделать то, что я сделал. Более того, я уверен, и даже не спорь, что тебе, еще больше, чем мне, захотелось, чтобы я сделал то, что сделал.

– Твоя правда! – Василиса улыбнулась, положив голову ему на плечо.

– Я знаю. И еще я знаю, что окажись мы в более уютном месте, мы бы не остановились, да?

– Я бы уж точно нет…Ты не такой как все, но я думаю о Виктории…Она моя подруга и то, что мы сделали называется предательство. Ей нельзя говорить об этом. Слышишь меня?

– Почему? – искренне удивился Харон.

Василиса вытаращилась на мужчину. Удивлению ее предела не было.

– Ты в своем уме? – злобно прошипела она.

– Вполне. Я не очень понимаю, что такого мы сделали? Мы просто поцеловались и это естественно для мужчины и женщины. Женщины вообще созданы для того, чтобы их целовали.

– Ты вообще с этой планеты? – улыбаясь, спросила девушка. – Ты разобьешь ей сердце. Она возненавидит меня! Мы делаем неправильно по отношению к ней. Понимаешь? Господи, почему я вообще тебе это объясняю? Ты же взрослый мужик, ты должен сам все это понимать!

– Я понял тебя.

На самом деле, Харон ничего не понял, но чувствуя негодование от дамы, решил, что с ней просто надо согласиться.

– Можно я тебя спрошу кое о чем и ты честно ответишь? – мужчина снова взял девушку за руку.

– Слушай, а ты, действительно, странный человек, – Васька посмотрела ему в глаза. – Очень красивый и странный. Наверное, часа два мы с тобой целовались, ты трогал мое тело, ты шептал мне наикрасивейшие слова, я думала, что влюбилась…И сейчас ты спрашиваешь, можно ли задать мне вопрос?

– Да, – задумчиво ответил Харон, – думаю да, спрашиваю. Это тоже плохо? Я не должен себя так вести?

– Какой вопрос? – Василиса проигнорировала высказывания мужчины, восприняв их как стеб.

– Если бы вдруг мы с тобой снова оказались вдвоем, может быть наедине, может снова в кафе, ты бы оттолкнула меня?

– Нет. После сегодняшнего, зная на что ты способен и предполагая, что ты еще можешь, я точно не оттолкнула бы тебя… Не смогу. Меня совесть сожрет. Уже жрет. Я даже не знаю, как буду смотреть в глаза Вики при встречи. Честно, не знаю. Но я хочу, чтобы сегодняшний вечер повторился. Гореть мне в аду за это…

– В аду? Гореть? – усмехнулся демон. – В аду не настолько плохо, как ты думаешь, и там не все горят.

– Я не буду спрашивать, откуда у тебя такая информация, я и так вижу, что странный чувак, но этим ты тоже берешь. Виктория не должна знать о поцелуях и вообще о том, что мы виделись. Харон, ты слышишь, не должна! Это измена и предательство. Кстати, дай мне ее телефон.

– Зачем?

– Удалю свой звонок, чтобы у нее не закралось подозрение.

Демон протянул ей телефон и сам застыл в рассуждениях. Измена, предательство. Странные люди. Зачем все так усложнять? Но проблема в том, что Харон немного запутался в дефинициях чувств. Он немного знал о дружбе, немного, совсем немного о предательстве и совсем немного об измене. И ему хотелось знать больше, но любой вопрос касательно этих тем непременно смутил бы Василису. А Харону уже порядком надоело, что его считают странным.

Наболтавшись и на обнимавшись, «друзья» вышли из кафе.

Виктория весь день пробыла в кабинете Григория. Они закрывали проект и мужчина совсем не щадил девушку.

К четырем часам она уже совсем выдохлась и перестала соображать, что от нее хотят. Но к ее счастью, Григорий, наконец, сообщил, что его все устраивает и можно отправлять на печать. Виктория лишь вздохнула с облегчением.

– Спасибо, Вам, Вика. Вы очень хорошо поработали. В этом месяце премия Вам обеспечена.

– Спасибо. – Устало ответила девушка, разматывая провода.

Григорий улыбнулся. Он смотрел как девушка борется с проводом, пытаясь открутить его от своего ноутбука.

– Позвольте, – Григорий встал и легким движением пальцев, открутил шнур. – Вы сегодня уставшая. Я Вас утомил?

– Нет…хотя, – девушка улыбнулась. – Руку Вы к этому приложили.

– Искуплю вину. Отнесите свой ноутбук и я Вас жду на первом этаже. Прихватите пальто. Мы поедем в очень хорошее место поужинать и расслабиться.

– Но время только четыре часа я должна быть на рабочем месте.

– Нет, не сегодня. Со вчерашнего дня я Ваш непосредственный руководитель. У Вас больше нет менеджера. Более того, Вы переезжаете в отдельный кабинет, рядом со мной.

– Э… – Виктория смутилась. – А за что такие привилегии?

– Вы считаете, Вы не достойны?

– Нет… я, – девушка покраснела. – Вы загоняете меня в тупик. Хорошо, я пойду переоденусь.

– Жду в фойе на первом этаже.

Вика вздохнула бросила быструю улыбку и вышла, почти выбежала из кабинета, пока не посыпались новые вопросы.

У своего стола она собрала сумку, ни на кого не смотря. Ее коллеги злились и завидовали ей. Они не понимали, за какие такие заслуги генеральный директор так благосклонно к ней относится. Виктория была скрытна, старалась никому ничего не говорить. В друзья не набивалась. Уж тем более она не старалась дойти до близких отношений с Григорием.

Спускаясь вниз, девушка набрала номер своего мобильника, оставленного дома.

– Как дела? Я так соскучилась… – Виктория с улыбкой стояла у лифтов.

– Привет, детка. Я гуляю.

– Где? В центре, как всегда?

– Да. У тебя что-то изменилось в планах?

– Нет. В семь, как договаривались. Просто звоню узнать, как дела и сказать, что очень сильно хочу тебя увидеть.

– Через два с половиной часа я буду ждать тебя в центре зала. – Харон тоже улыбнулся, сжимая руку Василисы.

– Хорошо. Люблю тебя. – Виктория положила трубку и зашла в лифт.

Внизу около дверей, ее ждал Григорий. Вика окинула его взглядом и опять вздохнула. Этот солидный мужчина, в пальто, в лакированных ботинках, в отглаженных брюках, совсем не то, что она хотела видеть. Но до шести вечера у нее не было права голоса.

Григорий открыл дверь машины, подождал, когда девушка, совершенно не привыкшая к машинам, усядется и сел за руль.

– Вам стоит пристегнуться. Мы поедем недалеко, но все же…К половине седьмого я должен вернуться в офис.

– Без проблем – Виктория начала пристегиваться и без проблем превратилось в проблему.

Григорий усмехнулся, наклонившись к девушке, взял ремень безопасности и потащил к себе. Виктория вжалась в кресло. В нос ударил запах буржуазии и крема после бритья. Мужчина на секунду бросил взгляд на зажавшуюся девушку и улыбнулся.

– Вы очень нервничаете, – тихо сказал он, – расслабьтесь, я не кусаюсь.

Виктория смотрела, как его зеленые глаза внимательно изучают ее, все также нависая над ней, хотя ремень безопасности уже давно был пристегнут и уже можно было бы и отодвинуться.

– У Вас безумно красивый цвет глаз, – еще тише сказал Григорий, медленно наклоняясь к ее губам.

– Ой, телефон звонит. Простите. – Вика замахала руками, едва не попав по лицу мужчине.

Девушка прижала к уху телефон и начал говорить с пустотой. Она прекрасно понимала, как нелепо, возможно, даже глупо, выглядит, но целоваться со своим новоиспеченным боссом ей совсем не хотелось. К тому же, если раньше он ей не нравился, то в тот момент у нее вообще к нему было отвращение. Чем ближе к ней он пододвигался, тем больше слез в ее глазах появлялось. Если бы он все-таки изловчился и поцеловал ее, то Вика не смогла бы сдержать истерику.

Всю недолгую дорогу, пока они ехали, Виктория вела беседу с невидимкой, лишь бы Григорий только не разговаривал с ней. Краем глаза, она следила за ним, за его реакцией и молилась лишь об одном, чтобы никто не позвонил ей на самом деле.

Едва машина остановилась, Виктория попрощалась с выключенным телефоном и выскочила из машины, словно ошпаренная. Больше всего на свете ей хотелось, чтобы этот ужасный ужин закончился поскорее. Она жалела, что она – не демон и не может управлять и искажать время. К тому же вечно таскающийся за своим сыном призрак женщины, начал порядком надоедать девушке. Но ее радовало то, что призрак не хочет, чтобы Григорий просто прикасался к ней.

Они сидели друг напротив друга и ждали, когда принесут выбранные блюда. И если Григорий всю плешь проел Вике своим псевдо нытьем о том, что он хочет есть, то Вика есть совсем не хотела. У нее стоял комок в горле.

– Виктория, я пригласил Вас сюда, чтобы немного отдохнуть от работы и пообщаться о чем-нибудь отвлеченном… и никакой субординации. Согласны?

Девушка кивнула и приподняла уголок губ, печально посмотрев на собеседника.

– Вы сегодня весь день не своя. Что с Вами?

– О чем Вы говорите?

– О том, что у Вас во взгляде прострация. От чего?

– Не знаю. Сегодня пятница, конец рабочей недели. Я, наверное, действительно, устала. А Вы совсем не утомились за неделю?

– Я живу в ритме нон-стоп уже не первый день и даже не первый год. А знаете, человеческий организм – это машина, компьютер. И он будет работать так, как запрограммируешь. Эта неделя не сильно отличалась от предыдущих. Разрешите.

Мужчина пересел на боковой стул, ближе к Виктории. Она лишь молча думала, почему «разрешите» Григория звучало не как вопрос, а как императивное утверждение. Вика снова начала нервничать, стараясь не подавать виду. Григорий взял ее за руку и начал внимательно разглядывать ее пальцы.

– Ваши руки создают удивительные шедевры…

– Не совсем это шедевры.

– Вы совсем себя не цените. Кто внушил Вам такую низкую самооценку?

У девушки начала кружиться голова и она знала, что это означало. Пока босс говорил, Вика смотрела сквозь легкий туман, как он хоронит свою мать. Он совсем один на кладбище. Ни родных. Ни друзей. Никого. На улице тепло. Светло. Светит солнце. Двое рабочих засыпают гроб землей. Очень быстро. Григорий хмурый. В глазах слезы. В голове лишь одна мысль: «она даже не пришла». Он смотрит в яму и ни о чем не хочет думать. Виктории так жалко его! Она чувствовала всю его душевную боль и как сильно и глубоко он переживал потерю. На мгновение к ней пришло ощущение, что жизнь выпала. Как жить дальше? Чувство вины. Глубочайшей вины. Но даже деньги бессильны вернуть жизнь, если она, действительно, собралась уйти. А в груди все щемит и болит. И вот последняя лопата земли выброшена сверху на холм. Тут приходит осознание, что это – все. Больше ничего нельзя вернуть назад. Все кончено.

Виктория вернулась в реальность, как только Григорий убрал свои руки от ее.

– Господи… – прошептала она, смахивая слезу со щеки, пытаясь забыть увиденное.

– Виктория? Вы плачете? – Григорий наклонился к ней и снова прикоснулся к ее руке. – Я обидел Вас?

Девушка мотала головой и просила Бога больше не показывать ей ничего из прошлой жизни и умерших людей. Ей не хотелось знать, какую боль они пережили, не хотелось чувствовать ее вместе с ними снова и снова. Ей надоели духи, которые бесконечно к ней приходили и показывали свои переживания. Она не хотела их видеть. Ее душили слезы не потому, что она увидела Григория на кладбище, а потому, что ей надоело это видеть в целом. Девушка уже не задавалась вопросом, почему она это видит. Ее мучал другой вопрос: «Что сделать, чтобы не видеть?»

– Вика, поговорите со мной. Что происходит?

– Мне что-то в глаз попало…сильно больно…очень.

– Дайте я посмотрю! – мужчина недолго думая схватил девушку и принялся рассматривать ее глаза, тщательно выискивая соринку. Он вытер ее слезы, погладил по щеке и так по-доброму посмотрел на нее, что Виктории на мгновение стало легче.

– Так лучше?

Вика кивнула головой, неотрывно смотря ему в глаза.

– Я рад. – Он улыбнулся и отпустил девушку. – Виктория, расскажите мне о себе.

– Что именно?

– Что Вам нравится, что не нравится, чтобы Вы хотели от жизни, о семье…все. Меня интересует о Вас все.

– Вы первый.

– Что это значит?

– Это значит, что Вы отвечаете на эти вопросы первым.

– Вам интересно или Вы хотите отвертеться? – усмехнулся Григорий, пригубив кислый морс.

– Мне интересно. Правда. – Вика улыбнулась.

– Хорошо. Дам Вам фору подумать. Я родился в 1979 году 8 августа. Семья у меня неполная… была. Отец бросил семью, когда нам было два года.

– Нам?

– У меня есть…была сестра – Полина. Мы поругались и я решил, что для меня этого человека больше не существует. Так что уже десять лет мы не общаемся. Я закончил школу, закончил экономический факультет МГУ с отличаем. В двадцать три года пришел к нам в компанию финансистом. В течение десяти лет делал карьеру и вот в итоге, я – генеральный директор. Вот вкратце моя история.

– А мама?

– Мама умерла десять лет назад.

– Простите.

– Ничего, это было давно. Я храню о ней хорошие воспоминания. Как раз, когда сестра с ней поругалась, у мамы оторвался тромб и сами понимаете, чем это закончилось. Полина до сих пор считает, что была права. Она даже не посчитала нужным прийти на похороны. Простите, что все это говорю, это утомительно.

– Нет. У нас же разговор по душам, помните? – Девушка улыбнулась.

– Да, Вы правы! Ваша история?

– Моя? Да у меня то же самое, практически. Отец бросил нас. Правда, мы с ним общаемся изредка и по его желанию. Мама жива и здорова, к счастью. Мы с ней постоянно ругаемся. Она невозможная. – Виктория покачала головой. – Правда, невозможная. Иногда, я понимаю, почему отец ушел. Он просто не мог с ней жить. Смиритmся с ее сумасшедшим нравом – невозможно. Он ушел.

– И Вы ушли? – Григорий со всей серьезностью посмотрел ей в глаза.

– Да. Я тоже ушла…

– Вы бросили ее?

– Нет! Ни в коем случае! Я ушла от нее, потому что я не могу с ней находиться на одной территории. Очень тяжело. Вам этого не понять. Ваша мама все время Вас по голове гладила и пылинки сдувала, а моя все время искала во мне изъяны.

– С чего Вы взяли, что моя мама была именно такая? – Григорий загадочно улыбнулся и прищурился. Только в тот момент Виктория поняла, что сболтнула лишнего. Внезапно ей стало не по себе волнительно.

– Я… мне… Просто так показалось.

– Вы совершенно правы! Моя мама всю жизнь нянчилась со мной. Знаете, как сильно меня это бесило? Но она была моей мамой и я не мог позволить себе грубить и обижать ее.

Виктория не смогла сдержать улыбку, понимая, что Григорий за стенами офиса не такой дотошный человек, коим казался раньше, с ним приятно и интересно разговаривать.

– А что Вы имеете в виду под изъянами? – спросил он ее.

– Ну… долгая история. Нудная и неинтересная. Знаете, проблемы отцов и детей, которые годам никто не может разрешить.

– Мама давила, Вы сопротивлялись?

– Что-то типа того. Перетягивание каната.

– Где Вы живете, Виктория? Куда Вы ушли от мамы?