Девушка вспомнила о своей черной книге, которую купила у бабули на Лубянке. Ведь Виктория толком даже не разглядела ее: выпавший листок с начирканной латынью полностью переключил на себя внимание.

Через часа полтора Вика снова сидела в своей комнате, так и не дойдя до библиотеки. Она листала ветхую книгу, изучала, пыталась читать.

Где-то ближе к концу книги, Вика наткнулась на главу «Fero Lux». Нутро ей подсказывало: вот он, Люцифер собственной персоной. На странице был изображен статный мужчина с огромными крыльями за спиной, без лица.

– Падший Ангел… – прошептала Виктория, вглядываясь в картину.

Девушка включила ноутбук и настрочила сообщение незнакомцу с форума.

Victoria: «Ты случайно не знаешь как вызвать Люцифера? Мне очень нужно…».

Пока Виктория ждала ответа, она листала книгу и нашла еще кое-что «Calling of Lucifer». Прочитав заклинание, Вика расстроилась: похоже она поставила невыполнимую задачу.

Во-первых, Люцифер – своеобразный президент в аду. Добиться у него аудиенции – шанс, наверное, один к тысячи, если не к миллиону. Он просто не придет.

Во-вторых, если все-таки по каким-то неведомым причинам появится, то у вызывающего могут появиться проблемы. Человек, который увидел всего лишь мизинец на ноге Люцифера, уже может больше ничего в жизни не увидеть. Он просто перестанет существовать.

В-третьих, Люцифер очень коварен и не прочь повеселиться, поэтому придется следить даже за минимальным зачатком какой-либо несуразной идеи.

В-четвертых: ритуал. Текст – это уже было не так страшно для Виктории. И, пожалуй, самое безобидное из всего процесса. Люцифер еще до своего появления желает знать, что он получит. Человек, который жаждет встречи с Утренней Звездой должен четко и заблаговременно решить, чем именно он готов пожертвовать ради долгожданной встречи. Даже если он готов пожертвовать всем и душой и жизнью и телом, другой вопрос, не менее важный, встает ребром: нужно ли Люциферу то, что ему предлагают?

Виктория долго думала, что она может предложить Падшему Ангелу, если он согласится к ней прийти. Чем она готова заплатить за неизвестное будущее?

На засыпающем мониторе появился конвертик.

Unknown Person: «Я надеюсь, что это шутка? Ты знаешь, кто такой Люцифер? Есть хоть какие-то идеи, чем может закончиться сеанс?»

Victoria: «Да, я все понимаю и знаю. Я готова ему заплатить, мне нужно, чтобы он пришел».

Unknown Person: «Он не придет к тебе. К великим-то не приходит»

Victoria: «У тебя есть заклинание?»

Виктория начинала злиться. Она уже начиталась всех этих ценных и предостерегающих слов в интернете. И почему все так боятся Люцифера, спрашивая, а ты знаешь кто он такой? Это же просто Люцифер. Ангел. Бывший. Да, он могущественный. Даже очень. Да, он может убить, но и кирпич тоже может! Другое дело, что искать встречи с Люцифером – просто напрашиваться уже на неприятности. Но ведь живя изо дня в день можно тоже влипнуть в неприятности. Или появление Люцифера в квартире – слишком очевидная неприятность, поэтому разум шепчет, брось эту затею?

Разум Виктории шептал лишь одно: «хочу, чтобы Харон был рядом…». Это как конфликт в детском саду, когда дети идут разбираться в своих псевдо-взрослых проблемах, к ним приходит на помощь воспитатель, то есть, Несущий Свет.

Unknown Person: «Если ты дашь мне весомую причину, то да, есть».

Victoria: «Весомая причина? У меня спор с одним из его подчиненных»

Unknown Person: «Забавно. Не собралась ли ты призвать Люцифера как судью? Думаешь он поддержит тебя, а своему подопечному пальчиком погрозит? Не глупи, крошка»

Victoria: «Я нашла один ритуал в книге. Как ты думаешь, сработает?»

Виктория прикрепила сканы страницы и выслала собеседнику. И вот мир снова погрузился в гробовое молчание.

Девушка вновь перечитала текст. Зажечь три свечи, поставить бычье сердце в серебряной таре, дождаться трех часов ночи, на бумаги написать «плачу…за встречу с тобой», поставить печать – отпечатки указательного и мизинца левой руки собственной кровью. После того, как заклинание будет прочтено, воткнуть в сердце нож из черной стали. Люцифер должен явится в любом обличие и подтвердить сделку. Потушить две свечи. Одна должна остаться гореть. Если затухнет, неважно по какой причине, ритуал можно заканчивать – никто не придет. Если все-таки Люцифер появится, первое что надо сделать, нарисовать кровью быка крест на груди. Он сработает как защита от дьявола.

Unknown Person: «Никогда не слышал и не видел ничего подобного. Где ты это взяла?»

Victoria: «Купила книгу по демонологии у бабули… книга совсем древняя».

Unknown Person: «Хм, интересно… предлагаю сделку. Ты сканируешь свою книгу, а я ту, которую ты просила. Бартер. Согласна?»

Виктория улыбнулась. Конечно, она была согласна. Ей нужна была любая информация о демонах…о конкретном демоне.

Unknown Person: «В твоем заклинании очень красивый текст. Где и когда встретимся?

Виктория закусила губу. Да хоть прямо сейчас!

Victoria: «Твои предложения»

Виктория сканировала книгу и ждала всплывающий конвертик, как манну господнюю. Незнакомец попросил о встречи в восемь вечера на Охотном ряду. У Вики оставалось чуть меньше трех часов, чтобы отсканировать книгу и добраться до пункта назначения.

Книга была очень толстой и с каждой потраченной минутой, девушка все больше и больше нервничала, что она не успеет. Каждое действие она старалась сделать максимально быстро, стараясь не растрачивать время за зря. Никаких лишних движений. Скорость. Она должна успеть, должна получить скан рукописей.

Время поджимало, когда Виктория закончила сканировать последнюю страницу. Она накинула кофту, схватила рюкзак, флэшку и помчалась к метро.

Июнь делал свое дело. Народу в метро было не так много: многие в отпусках, студенты сидели по домам и учили билеты. Виктория же вовсе забыла о своих экзаменах и дипломе. Так уж заведено, что когда появляется любовь и страсть, все другие чувства и дела должны исчезнуть из головы.

Незнакомец сказал, что будет ждать ее в центре зала на станции метро Охотный ряд. На нем будет белая рубашка, джинсы, кепка и кеды. В руках будет запакованная посылка.

Без особого труда Виктория вычислила молодого человека среди ожидающих. Он стоял, облокотившись на перила, надвинув кепку на глаза. В его руке была запечатанная прямоугольная коробка.

– Привет. – Она подошла к нему.

Она не чувствовала никакого стеснения, ни смущения, ей нужна была информация.

– Привет. – Ответил он и поднял глаза.

У него были безумно красивые глаза…цвет. Вроде бы каштановые, но казалось что отдают бордовыми. Да, глаза были очень красивыми, чего не скажешь про лицо в целом. Орлиный нос, кривые тонкие губы, выпирающие скулы.

– Как твое имя? – спросил он.

У него был такой приятный голос, который можно было слушать и слушать.

– Вика. Твое? – она смотрела ему в глаза, пытаясь понять хоть какие-то мысли.

– Сергей. Хоть теперь буду знать, как к тебе обращаться. До этого хотел величать тебя исключительно сумасшедшей.

– Почему? – улыбнулась Вика.

– Ну разве человек в здравом уме захочет призывать Люцифера?

Виктория опустила глаза, пряча улыбку.

– Ты распечатала листы?

– Краска закончилась в принтере. Я принесла флэшку и ноутбук, чтобы доказать, что она не пустая.

– Предвидя это, – парень загадочно улыбнулся, – я принес свой ноутбук тоже. Предлагаю посидеть в кафешке, разобраться с делами, если ты, конечно, не против?

– Конечно, не против. Пойдем.

Они пробрались на Манежную площадь, нашли уютную забегаловку, взяли по кофе. На столе стояли два компьютера. Молодой человек разглядывал файлы на флэшке. Виктория со счастливой улыбкой, рылась в копиях.

Даже по отсканированным страницам было видно, что книга не принадлежала XXI веку. Без каких-либо проблем в оглавлении было найдено заклятие – как привязать демона. Девушка сразу же погрузилась в изучение ритуала.

– Где, говоришь, ты взяла эту книгу? – спросил Сергей, кликая по сканам.

– У бабули купила. – Виктория тоже была занята своим делом.

– Это очень хорошая книга. Я уверен, что она в единственном экземпляре… Храни ее.

– А где ты свою взял?

– Пра-пра-бабка оставила.

– Ты ведьма? – изумленно спросила Вика.

– Ведьмак. В шестом поколении. Стараюсь им быть, учусь. А ты вот, похоже, понятия не имеешь, как устроен магический мир.

– Я и не скрываю. Этот мир только недавно открылся для меня. Я, честно говоря, до сих пор не уверена, а точно ли он существует. Слишком это все необычно…

– У тебя еще много времени впереди, чтобы убедиться в точном существовании потустороннего мира. Понять, что за нами всегда наблюдают. У нас есть хранители, они берегут нас. Ведь наверняка у тебя были моменты, когда ты хотела сделать шаг вперед на дорогу, и в последнюю секунду делала шаг назад. И не зря. В последнею секунду из-за угла вылетает машина и если бы ты все-таки сделала тот шаг, то в твоем доме заиграла бы музыка. У нас есть те, кто и сбивает нас с пути. Домовые, ведьмы, хозяева лесов и водоемов, все они реальны. Зачем тебе, кстати, Люцифер? Что за спор он должен разрешить?

– Не зачем. Просто хотела попросить его помощи.

– У самого Люцифера? Не уверен, что он захочет принимать участие в разборках мелкого хулиганства низших демонов.

– А чем он так занят? Отпуска оформляет и перерасчет делает?

Сергей посмотрел на девушку и улыбнулся.

– Если бы только это, люди бы его так не боялись. В сканах, которые я тебе дал, есть точно работающий ритуал. Тот ритуал, который ты мне прислала, я не знаю, сработает или нет…попробовать можно. Но все-таки советую начать с ритуала из моей книги. Если Люцифер не явится, ты сделала что-то не так.

– А то, что он не хочет приходить – считается? – аккуратно спросила девушка.

– Может и считается… Но в демонологии нет такого, как «не хочет». Если ты призываешь, то дух обязан явиться. Если ты призываешь неправильно, то дух, возможно, не захочет приходить, но все равно поймет, что его звали.

– Ты когда-нибудь вызывал Люцифера?

– Нет, я еще не настолько крут и бесстрашен, чтобы вступать в контакт с самим Люцифером. Слишком опасно. Как привязать демона – в книге тоже есть. Будь аккуратнее с ним.

– Да, я поняла. Могу я взять твой телефон, чтобы если что, было с кем связаться.

– Ты предлагаешь подружиться? – Сергей вновь улыбнулся.

– Ну… – Вика замялась. – Да, думаю, да.

Конечно, ей бы не помешал друг-ведьмак, когда у нее почти-что налажен непосредственный контакт с темным миром.

Они обменялись телефонами и разбрелись по своим делам. Виктория летела домой, как ракета. Срочно привязать Харона. Тогда он всегда будет с ней рядом, поддерживать, охранять. Его лицо не выходило из головы. Она была полностью похоронена под натиском и гнетом дьявольской красоты. Вика не знала ни характер, ни душу, если таковая имелась, видела всего лишь лицо и чувствовала его прикосновения. И этого было достаточно, чтобы увязнуть в топкой трясине любви.

Кружка горячего кофе. Середина ночи. Виктория судорожно искала текст нужного заклинания и нашла среди почти одной тысячи страниц. Из ингредиентов: нарисовать пентакль в круге, пять свечей. В центре звезды изобразить печать демона, которого надо привязать. По углам изобразить планетарные символы, начиная с Урана во главе и против часовой стрелки: Марс, Сатурн, Нептун и Плутон. Все. У каждого угла звезды прочитать заклинание.

Виктория не верила своим глазам. Неужели это все? Никаких лапок пурпурной лягушки, сваренных вместе с жабрами рыбы-капли, никаких цветков, которые вымерли в прошлом веке… Просто пара простых рисунков и немудреное заклинание. Девушка так обрадовалась, что ей не придется призывать Люцифера и вести с ним диалоги, да и вообще как-либо взаимодействовать, чтобы справиться своими силами, что ей прям не верилось.

Несмотря на то, что время было середина ночи, Вика совершенно не думала о сне. Какой сон, когда ее безумная мечта вот-вот выплывет в реальность?

Девушка чертила мелом ровный круг на полу, в нем такой же ровный пентакль. В интернете были найдены все планетарные символы. Печать Харона была на листочке в книге. Свечей в доме было полно.

Как только все было готово, Вика принялась читать заклинание у каждого угла. Когда она закончила читать последние строчки, стоя на северо-западном углу, на ее кровати появился мужчина. Он смотрел в пол. На его лице было одно сплошное разочарование.

Вика вздрогнула от неожиданности, увидев его на своего кровати. Мужчина молчал. Виктория неотрывно смотрела на него. Ей не нравилось выражение его лица, но ей очень нравилось ощущение, которое она испытывала в самые первые секунды, когда появился демон.

– Харон… – прошептала она.

Внезапно окно открылось от неожиданного порыва сумасшедшего ветра. Свеча затухала одна за другой. Свет померцал и вовсе исчез. Листы с ксерокопиями взвились вверх, закручиваясь в бесподобном вихре. Ручки, карандаши, кисти, мелкие предметы, все завертелось под натиском безумного ветра, треплющего рыжие волосы, бесконечно бросая их в глаза.

Виктория нервничала. Ей было страшно. Разбушевавшаяся стихия в ее собственной квартире довольно сильно напугала девушку.

– Харон! – чуть громче позвала она, пытаясь убрать с лица пряди разлетающихся волос.

Гул ветра не прекращался. Мужчина все так же сидел с жесточайшим разочарованием на лице и смотрел в пол, на начерченную пентаграмму. Он не обращал внимания на перепуганную девушку.

– Харон. Пожалуйста…. – слезы паники покатились из глаз.

Страх спровоцировал почти что истерику. Девушку уже трясло. В комнате не было света, лишь луна слабо отбрасывала свои лучи на печальное лицо демона.

Услышав «пожалуйста», Харон, наконец, поднял взгляд и резко встал. Непогода вовсе не собиралась утихомириваться. Ветер только усиливался, бумага летала, света все не было или он изредка мерцал вспышками.

– Что ты делаешь? – спросил он замогильным голосом и заглянул ей в глаза.

В тот момент Виктория поняла, что такое бояться на самом деле. В глазах демона горел огонь, самый настоящий, пылающий огонь, языки которого, казалось, вот-вот вырвутся и сожгут все к чертям собачьим. Его руки, держащие девушку за плечи, были мертвенно-холодные. Ей-богу, айсберг в океане излучает больше тепла, чем тело демона в тот момент. Его губы были бледно-сине-фиолетового цвета, сжатые так сильно, что превратились в тонкую нить, которая вот-вот порвется.

– Что ты делаешь? – повторил он свой вопрос, сильнее сжимая хрупкие плечи.

Виктория неотрывно смотрела на пылающий огонь в глазах демона, боясь отвести взгляд.

– Я… – заикаясь произнесла она.

– Ты. – Голос демона прогремел уже почти возле ее уха.

– Я хотела увидеть тебя. – Наконец, соврала Вика и закрыла глаза.

Харон усмехнулся, но не выпустил из рук девушку.

– Увидеть? – переспросил он. – И я должен в это поверить? Человеческое дитя… переполненное древними пороками… Ты лжешь!

Потихоньку непогода в доме начала успокаиваться. Бешенные альбомные листы, все мятые, местами подранные, начали опускаться мягким листопадом вниз; ветер стих; но света все еще не было.

– Я-я-я…

– Ты дрожишь… – Демон убрал растрепавшиеся волосы за ухо.

– Ты напугал меня, – всхлипнув, ответила Вика, пытаясь расслабиться в объятиях божественной красоты.

– Ты хочешь привязать меня?

Проигнорировав претензию девушки, Харон вновь уставился ей в глаза, требуя ответа. Вика отвернулась и вздохнула, пытаясь утихомирить животный страх, копошащийся в недрах души и сознания.

– Нет…то есть, да… Харон, я не знаю, что сказать…

– Правду. Вы знаете, что такое правда? Это то, что у тебя вот здесь. – Демон прикоснулся к ее груди. – А вот тут, – он положил палец ей на висок, – ложь…

Виктория молчала, боясь даже смотреть в глаза мужчине. Он все еще держал ее за плечи, молчаливо требуя ответа за свои действия. Но его не было.

– Хорошо. Ты хотела привязать меня. – Утвердил Харон. – Разве я не говорил, что это невозможно? Разве я не предупреждал о том, что это плохая идея?

Он подтащил к себе девчонку, впиваясь в ее глаза. Свирепость в его взгляде стихла, но пламя все еще горело. Демон все еще злился.

– Прошу тебя…прекрати. Я хотела тебя привязать, потому что твое лицо не выходит из головы! Потому что твои руки, сжимающие мою талию…Я не могу забыть эти ощущения. Голос…Господи, твой голос. Я схожу с ума каждый раз, когда слышу его! Поэтому я хотела привязать тебя! Мне мало одной ночи с тобой…мало.

Вика рыдала, открывая свое истинное лицо, обнажая свои желания, позволяя демону утонуть в океане ее перворожденных чувств.

– Ты хотела быть со мной, как девушка с парнем? – невозмутимо переспросил демон.

Вика кивнула в ответ, пытаясь успокоиться.

– Это невозможно. Для меня все люди равны и плата для всех одинакова. Ты не можешь со мной торговаться. Условия были установлены и, наверное, только Люцифер вправе что-либо изменить.

– Одна ночь – это мало. – Настойчиво повторила Виктория. – Я хочу взять все, не только секс.

– Прости. – Харон улыбнулся и опустился на кровать.

Он расстегнул рубашку и бросил загадочный взгляд на девушку. Она, онемевшая, смотрела на его тело. Мужчина погладил простыню, призывая девушку жестом лечь рядом. Вика, словно в наркотическом экстазе, смотрела лишь на обнаженный торс, на движение его глаз, рук, приподнятый уголок губ. Ее дыхание участилось, сердце колотилось сильнее и сильнее.

– Что со мной? – едва слышно спросила она, заставляя себя отвернуться от Харона.

В следующую секунду он вскочил, скинул с себя рубашку и девушка вновь оказалась в его умопомрачительных объятиях, медленно и коварно теряя рассудок.

– Это называется похоть, детка. Мой любимый порок, – шептал Харон, – одна ночь, одна жизнь. Соглашайся…

Нежные руки, бархатистые губы, слова, мягкие объятия, поцелуи…

– Послушай, – не открывая глаз, произнесла Виктория. – Нет. Это неправильная сделка.

Харон отшатнулся от нее и строгость, появившаяся на его лице, заставила девушку вновь нервничать.

– Неправильная сделка? – удивленно переспросил он.

Раздражающийся демон не верил своим ушам. Он словно начал расти на глазах, сзади него чуть ли дым не шел, лицо багровело. Девушка впадала в отчаяние.

– Я могу убить тебя. Просто так. Прямо сейчас. И тогда ты вообще ничего не получишь! Чувствуешь, как ноги наливаются цементом? Чувствуешь, как он мгновенно застывает, лишая тебя движений? Еще две минуты и он закроет твои легкие, наполнив их затвердевающим бетоном… Две минуты.

Сердце колотилось как сумасшедшее от страха. Страшно, когда внезапно осознаешь, что с каждой следующей секундой твое тело перестает реагировать на нервные импульсы, как ноги тяжелеют и перестают ощущать, и ты вот-вот провалишься вниз. В это время твое лицо и страдание на нем сжирает зловещий взгляд существа, вылезшего из преисподни.

– Минута… Теперь живот. – Демон неотрывно смотрел на девушку. – Я так устал от твоих игр. Приди, уйди, хорошая сделка, плохая сделка. Ты что, серафима во мне увидела, дитя человеческое? Как смеешь ты, отпрыск, отрывать меня от моих дел? Торговаться со мной?

Просто страх уже не мог описать переживания девушки. Это была агония страха и отчаяния. Демон даже не прикасался к ней, а внутри творился настоящий ад. Ком в горле мешал издать хоть какой-то звук, а мысли о пощаде бесконечно вертелись в голове.

Внезапно все прекратилось. Исчезла тяжесть, тонны цемента покинули тело, агония стихла. Но злость Харона явно не отступала. Он молча смотрел на хватающую воздух девушку. Она плакала от обиды и бессилия, от невозможности заполучить то, что чересчур хотело сердце.

– Господи, прости… – Виктория опустилась на колени, закрыла руками лицо и погрузилась в истерику. – Что я делаю? Господи, прошу тебя… Отче наш, Иже еси на небесех! Да святится имя Твое…

Она читала молитву, упиваясь слезами, уткнувшись любом в пол. Харон молча смотрел на сумасшедшую картину, затем присел на корточки и взял девушку за руку.

– Отче наш? Серьезно? – строго переспросил он. – Ты что, правда думаешь, что это сработает?

– Я в агонии, – рыдала девушка. – Мои чувства к тебе…Я предаю Бога! Раз существуешь ты, значит существует и Он! Я хочу, чтобы Он убрал тебя из моей головы! Я больше не хочу думать о тебе, я больше не хочу видеть тебя. Я больше не хочу, чтобы ты прикасался ко мне… Но я не могу справиться со своими желаниями… Бог поможет мне!

– Бог? – Харон смотрел на Викторию добрыми глазами, но с какой-то неправдоподобной ухмылкой. – Виктория, – он поцеловал ее, прижимая к себе, – я запрещаю тебе вызывать меня. Я запрещаю тебе делать, даже пытаться делать на меня какое-либо магическое воздействие. Я запрещаю тебе даже думать обо мне, до тех пор, пока ты не будешь готова отдать то, что я прошу… или мне придется убить тебя.

Харон не переставал целовать плачущую девушку, ее слезы, ее губы и щеки. Она же слушала его запреты, понимала, что с каждой секундой, с каждым его словом ей становится все хуже и хуже.

– Прощай. – Прошептал демон.

Виктория открыла зареванные глаза: она была одна. Внезапно ее словно током прошибло. Уже был рассвет, в комнате бардак, как после торнадо с землетрясением, на полу пентакль, воск от свечей и сами свечи, кругом разбросаны кучи листов… Вика сидела на полу, продолжая рыдать.

Был ли прав Харон? Была ли это похоть или проявлялись зачатки любви к чему-то запретному? Любви к существу, которое, по-хорошему, ее не заслуживает. Может, желание и страсть слились воедино с влюбленностью? Этот мужчина… Он был слишком обаятелен, слишком красив и притягателен, чтобы быть правдой. Сердце влюбилось в идеальную оболочку, в то время как разум бесконечно долго шептал об истинной сущности. Он просто насмехался над ней. Ты и многотысячелетний демон? Любовь? Ты кем себя возомнила, дорогуша?

Реальность. Добро пожаловать назад. Сколько в мире людей умоляют Всевышнего столкнуть их с реальностью? Показать, что на самом деле творится в мире? Виктория умоляла Бога отвести ее грешную душу от ошибки, в которой погрязло ее сердце. Но Он не слышал ее. Возможно, потому что она слишком тихо просила и вовсе не хотела той самой реальности. Неопределенность смущает умы, не привнося стабильности.

Плача, вытирая слезы, ненавидя себя, Виктория мыла пол, уничтожая следы своего шабаша. Огарки свечи она убирала по шкафам, складывала бумаги. С разбитым сердцем, под ласкающие землю лучи, Виктория легла спать. И вновь пустота. Нет снов, нет видений. Безжизненность….


13 июня 2013 (четверг)


Вокруг носились бледные студенты-однокурсники, шептались, трясли шпаргалками, молились. Выпускной экзамен по философии.

Виктория сидела у кабинета с книгой, ответами по билетам, тщетно читая все то, что должна была читать в течение пяти лет. Еще немного тезисов, еще немного о философах, еще две странички.

– Ну как успехи? – к ней подошел Игорь, сокурсник.

– А, не спрашивай. – Отмахнулась Вика. – Вообще ничего не знаю. Если каким-то чудом сдам, то это и вправду будет чудо. Ты? Все выучил?

– Частично. Но думаю, что-нибудь наплету. Это же философия! – он улыбнулся. – После экзамена намечается вечеринка в честь удачной сдачи…

– Удачной сдачи? – усмехнулась Вика. – Мы еще даже не в кабинете.

– Не будь такой пессимисткой. Все сдадут! Ты тоже!

– Надеюсь, ты имеешь дар предсказания… Что там насчет вечеринки?

– Короче, на Сокольниках есть кофешка. Сдаем философию и вместе едем туда.

– Скидываемся?

– Нет. Каждый за себя, ну или как решите с подружками. Есть же те, кто не пьет, чего они будут скидываться-то?

– Тоже верно! – Виктория улыбнулась. – Хорошо, если я переживу гос, то я с вами.

Парень ласково похлопал девушку по плечу и оставил ее в одиночестве.

– Драхе, ты чего здесь сидишь? – из неоткуда появился староста, – Филиппыч тебя вызывает. Давай бегом!

Виктория схватила свои тетрадки и учебники и помчалась в аудиторию.

В класс запустили пять человек. Вика подошла к столу, зарегистрировала свой билет и, не глядя на вопросы, отправилась за парту.

Первый вопрос: Схоластика. Основные тезисы. Представители. И второй вопрос: Философия марксизма.

Вика закрыла глаза. Первый вопрос был не так страшен, как она думала. В голове прокрутилось пара стартовых предложений, а дальше можно что-то рассказать.

А вот со вторым вопросом явно возникли проблемы: не успела она дочитать до философии XIX века.

Сев за стол к экзаменаторам, Вика без труда ответила на первый вопрос. А дальше началось что-то невероятное.

– Марксизм… – протянула Виктория, все больше и больше понимая, что на вечеринке праздновать ей будет нечего.

– Да, Вик, марксизм. Давай начнем с того, что ты дашь полное определение марксизма.

– Марксизм – это… – девушка нахмурилась.

Единственная мысль, слова, которые крутились у нее в голове – что делать? В таких ситуациях молчать нельзя. Никогда. Лишь слова, красивые слова, умело расставленные и подобранные, в состоянии получить всеобщее одобрение. Молчание – плохой знак, который не понимают обе стороны, участвующие в разговоре.

– Марксизм… – уже с явной долей отчаяния протянула Виктория, опуская глаза, которые вот-вот зарыдают от безысходности.

– Вика, ты готова дать ответ? – спустя две минуты спросил экзаменатор.

Девушка посмотрела на сидящего рядом мужчину. Филипп Филиппыч. Профессор философии, умело и интересно преподающий свой предмет, сидел просто в шоке. Ему было стыдно за своих студентов. Потратить столько времени и сил на то, чтобы выдать всю историю и картину философии и увидеть на экзамене лица, прогруженные в прострацию!

Викторию тоже постепенно начинала мучить совесть. Ведь у нее было время подготовиться и она готовилась, пока не встретила его.

А что она скажет матери? Что мать ей скажет? Какой позор и унижение! У нее ведь не было даже шпаргалок!

Внезапно Вика услышала отчетливый шепот: «философское, экономическое и политическое учение. Основатель Карл Маркс и Фридрих Энгельс».

Вика обернулась. Все студенты были заняты своими билетами и подготовкой к ним, феерический провал Виктории Драхе им был не интересен. Но тогда кто шептал ей ответ?

Девушка вновь уставилась на экзаменаторов и, словно завороженная, повторила то, что ей прошептали.

– Хорошо. Общая характеристика марксизма.

Вика опустила глаза и заметила, как у Филиппыча безмолвно шевелятся губы, а из них идет отчетливый шепот: «…политическая экономия капитализма, исторический материализм, научный коммунизм. Центр философии – концепция развития отчуждения человека от продуктов собственного труда…»

Вика смотрела на губы профессора и вообще ничего не понимала. Шепот, которым он говорил, был, конечно, шепотом, но громким. Уж человек, сидящий рядом с Филиппычем, точно бы услышал и увидел, что рядом с ним происходит.

– Профессор, Вы ничего сейчас не говорили? – неожиданно спросила Виктория.

– Я просил тебя дать общую характеристику марксизма. Филипп Филиппыч молча сидит и ждет, когда последует ответ.

Экзаменатор говорил, а Виктория уже видела, как из его рта вырывается общая характеристика марксизма! Прямо в унисон с его объявлениями! Одновременно!

– Какого черта? – еле слышно спросила Вика сама себя, поправляя волосы.

– Прощу прощения? Драхе, все нормально? На тебе лица нет. – Тихо спросил Филиппыч. – Бледная, в поту… Тебя отпустить к медсестре?

– Нет, – прошептала она в ответ, не отрывая взгляда от шепчущих губ экзаменатора о концепциях марксизма. – Я продолжу.

Дрожащим голосом, Виктория пересказала все, что говорил экзаменатор, получила четверку и в полу-бреду, постоянно оглядываясь, вышла из аудитории.

– Ну как? Сдала? – на нее набросили сокурсники.

Никого не слушая, ни с кем не разговаривая, Вика прошла вперед по коридору. В туалете она умылась холодной водой, стараясь смыть напавшее безумие. Она все еще не могла поверить, что-то, что она видела, было взаправду. Да и как в такое поверить? А с другой стороны – как не верить? Не зная ничего, Вика сдала государственный экзамен по философии, потому что экзаменатор сам рассказал весь билет? Какой бред!

Поток холодной воды. Бодрящая свежесть. Виктория все равно отказывалась верить в то, что произошло. Это уже слишком. Такого не бывает.

Минут через пятнадцать она все-таки вышла из туалета, натянув дурацкую улыбку. Ей пришлось много говорить, рассказывая, как проходил экзамен, как сильно ей повезло, что она вспомнила все, что нужно, что профессора совсем не злые. Вика пыталась успокоить сокурсников, вселить в них надежду, что все будет хорошо, что все сдадут.

– Вика, ты сдала? – в телефоне звучал взволнованный голос Ольги Владимировны.

– Да, мам, на четыре. Не переживай.

– Ну слава богу. Когда домой?

– Вечером. Может ночью. Пойдем с одногруппниками в кафе.

– Хорошо. Постарайся все-таки пораньше, ладно?

– Мам! – укоризненная нотка прозвучала в голосе. – Я не маленькая!

– Да, конечно, не маленькая. Но и не взрослая. Так что давай, повнимательнее. Вика, слышишь?

Виктория злобно смотрела в потолок, держала телефон чуть подальше от уха, дабы не слушать лекцию.

– Все, мам, хорошо. Я поняла. Давай. Пока.

– Вика, я тебе еще…

Мама начала что-то говорить, но девушка уже повесила трубку. Ей совсем не хотелось слушать никаких нравоучений. Просто после того, как Виктория увидела, как профессор рассказывает ей билет и этого никто не слышит кроме нее, ей захотелось немного расслабиться. Неважно в какой компании, неважно с кем. Главное не одной и уж тем более не дома.

После сдачи экзамена студенты отправились в запланированное заведение в Сокольниках. Молодежь весело галдела, хвастаясь своими достижениями и обзывая удачу дурными словами, рассказывая о том, кто как сдавал.

Оказывается, комиссия была очень строгой. Главный экзаменатор из министерства был почти что психом. Он валил всех, потешаясь. Если бы не Филиппыч, всех бы не аттестовал. Но и ему досталось – представитель министерства насмехался над ним и над его плохо обученными выпускниками. Так что, если Виктория еще старалась думать, что Филиппыч сам все рассказал, то экзаменатор вряд ли бы так стал поступать.

Жуткие, шепчущие губы; пустой, белесый взгляд; бледнеющая кожа – обезображенное безразличьем лицо не выходило у нее из памяти.

Все отмечали успешную сдачу, а Виктория занималась медитацией, доказывая себе, что подсознание спроецировало воспоминания в виде шепчущего профессора.

После пары-тройки бокалов девушка, наконец, стала расслабляться, забываться. Если это было сумасшествие, то и черт с ним, все равно ты уже бессилен что-либо сделать. Если вдруг заболевает разум, то это все. Просто будучи выпившим, легче осознать и смериться со своей безнадежностью, чем когда голова трезва. Девушке было проще, когда ее обнимал однокурсник, хохоча с ней в один голос. Ей было проще смотреть на его лицо, не представляя лицо Харона. И безусловно, ей было проще отвечать на его поцелуи, потому что в них не было ни грамма того, что было в поцелуях демона.

Как только Виктория почувствовала, что жалкие обнимашки с бренным человеческим телом мужского пола ей начали надоедать, не приносить никакого удовольствия, она незаметно вышла из кофе.

Впереди – метро и сделав пару шагов на встречу подземному царству мрамора и гранита, Вика остановилась. Позади нее огромный парк обидчиво смотрел в спину. Свежая, молодая листва, жмущиеся на лавках студенты и влюбленные, пьянчуги, смиренно укладывающиеся спать под шелест крон на прогревающейся земле. Фонари, искусно привносящие атмосферу сказки из Питера Пена, стояли вдоль аккуратно сделанных дорожек.

Не задумываясь, Виктория направилась в парк, сама не понимая, зачем. Единственное, что она понимала, что от спящих деревьев тянулся невозможный запах приключений. И девушка пошла по запаху…пока не споткнулась и не завалилась в кусты.

Дальше пустота. Ничего нет перед глазами. Нет даже понимая, открыты они или нет. Прохлада, ненавязчиво ласкающая тело. Сон, не сон; явь, не явь. Ничего не понятно. Стесненное сознание, пляшущее в алкогольном делирии. Оно занятно. Ему некогда следить за реальностью. Время также мчится, позабыв рассудок. Время радуется: никто на него не смотрит! Шорох… Еще один. Разум устал. Он хочет вернуться в реальность, но все попытки тщетны. Резкое движение. Вспышка перед глазами… Боль. Сильная. Хочется плакать. Разум все еще пытается постигнуть бытие вне подсознания, вспоминая хитрое сознание.

Чьи-то руки. Теплые. Сильные. Невесомость. Вот, что значит парить над землей. Легкий ветерок… Начало пути.

Виктория открыла глаза. Тьма. Ничего не понятно, где и кто. Девушка попробовала пошевелить руками, ногами: все работает. Боль! Вот она! На верхнем веке левого глаза. Вика похлопала глазами и, действительно, боль никуда не делась, а лишь усиливалась.

– Ты наткнулась на сучок…в кустах. – Внезапный тихий голос немного привел Вику в себя.

С перепугу она подскочила и тут же свалилась на пол… это был не ее пол. Темнота все еще не разглашала тайны, а Виктория настойчиво щупала мелкий ворс под собой.

– Где я? – едва слышно спросила она, садясь на колени, безрезультатно вглядываясь в ночную тьму.

В ответ прозвучала тишина. Вика вертела головой как филин, всматриваясь вперед. Она аккуратно встала на ноги и неуверенно, словно годовалый малыш, сделала шаг вперед.

– Эй! – позвала она, идя словно зомби, вытянула вперед руку. – Кто здесь?

Сознание постепенно возвращалось в реальность, тут же волоча с собой отнекивающийся страх. Он уже обессилил – ежедневно таскаться к этой девушке.

– Уже забыла?

Вновь руки… те же самые, сильные и теплые, нежно обхватили ее ладони, придерживая девушку, чтобы темнота не заставила ее упасть.

– Харон.

Виктория не знала, что ощущать: страх; блаженство; может легкий испуг? Наслаждение? Она терялась в чувствах.

– Это правда ты? – испуганно переспросила она, отстраняясь от рук. – Где я?

– Ну скажем, у меня дома. Разве ты не рада этому?

– У тебя? Дома? Сколько времени? Господи… мать убьет меня! – Виктория озиралась по сторонам.

Хоть глаза давно уже привыкли к темноте, все равно, кроме черного силуэта ничего не было видно. Ни мебели, ни просветов от уличных фонарей сквозь шторы. Окон словно вообще не существовало.

– Я позвонил ей, сказал, что ты приедешь утром или днем…

– Ты… Что сделал? Замечательно! – Виктория подошла к Харону, пытаясь строгим взглядом посмотреть на его лицо. – И как мне теперь объясняться, что за мужчина ей звонил? Как тебя представить? Демон?! Демон Харон? Просто Харон? Инкуб? Или просто, что Виктория – чокнутая?!

– Ты отчитываешь меня? – Харон искренне удивился.

У него был бархатный голос, шелковистый, но интонация, с которой он говорил, слега пугала.

Он щелкнул пальцами и бра, неуклюже разбросанные по стенкам, загорелись томным, бледным светом, лишь едва наполняя комнату слабым свечением. Вика отшатнулась. Она никак не ожидала увидеть Харона в таком виде: расстегнутая, выпущенная из брюк рубашка, белоснежного цвета, слепящая глаза, туфли, аккуратно причесанные волосы, едва заметная щетина, черные глаза, наполненные возмущением и искренним недоумеваем.

– Нет. – Быстро ответила девушка, кутаясь в кофту. – Нет. Я просто интересуюсь, что мне дальше делать. И … что именно ты сказал моей маме?

Вика замолчала, неотрывно таращась на расстегнутую рубашку. Демон едва заметно улыбнулся едва и неспешно начал застегивать пуговицы. Вспыхнувшие, красные щеки девушки слегка развеселили его.

– И все? – спросил он, пытаясь застегнуть пуговицу на животе.

– Что все?

– Разве это все, что ты хочешь знать?

– Нет. – Виктория внезапно стала строгой. – Я хочу знать, что ты тут делаешь? Или что я тут делаю, если ты запретил мне вызывать тебя?

– Ты ответила на свой вопрос: я запретил тебе! Но мне никто не запрещал появляться по своему желанию и усмотрению. Абсолютно случайно я узрел твое тело в ночных дебрях и, будучи уверенным, рано или поздно я все-таки получу от тебя то, что хочу, я решил, так сказать, спасти твое тело. Я сделал это. Что касается твоей матери, то – Харон заговорил таким же голосом, как Виктория, – мам, не переживай, все нормально, остаюсь у Васьки, завтра приеду.

Виктория, открыв рот, смотрела на него, в очередной раз не понимая, как он это делает. Его голос звучал идентично ее.

– И она тебе поверила? Мама моя, я имею в виду? – Вика удивленно хлопала глазами.

– Конечно… Кстати, зачем вы отчитываетесь, когда вернетесь? Во сколько и с кем? – спросил Харон, наконец, справившись с пуговицами. – До чего неудобная штука…

– Что значит зачем? Она моя мама, нервничает, переживает, вдруг, что случится со мной… – попыталась объяснить Вика.

– И что тогда? – Харон бросил на нее хищный взгляд из-за плеча. – А? Что тогда? Что она сможет сделать? На что вы, люди, способны ради тех, кого любите? Если тебя придавит многотонной плитой, она сможет в одну секунду сдвинуть ее, чтобы подарить тебе возможность дышать? Она сможет вытащить тебя с тонущего корабля в Индийском океане, будучи на другом полушарии? Что она сможет сделать, если в игру вступает Смерть?

– Харон… Материнская любовь. Она… Мне тяжело объяснить, у меня нет детей, но я люблю свою маму и если бы ее придавила плита, я бы наизнанку вывернулась, но попыталась бы вытащить ее оттуда… И я могу представить, насколько сильно мать любит свое дитя и на что она готова ради него…

– Все-таки порой я рад, что работаю именно с живыми людьми. Вы такие забавные! Особенно ваша философия. Ни ты, ни она, ничего не сможете сделать, но горе – хороший старт начать оплакивать. У тебя слишком сильно болит голова, Виктория! Что ты можешь сделать с этим?

– Откуда ты знаешь?… Господи, опять я это спрашиваю. Не могу смириться с мыслью, что ты все знаешь. Тебе не скучно жить?

– Нет, я ж говорил тебе, люди вполне развлекают меня. Ну так что ты можешь сделать со своей головной болью?

– Выпить таблетку.

– Выпей.

– У меня ее нет. – Виктория поняла, к чему он клонит. – Но ты можешь мне помочь, да?

Демон улыбнулся. Девушка неотрывно смотрела на него, запоминая каждую выемку на его лице, каждый штрих и ямочку. Его лицо было бесподобным, на него нельзя было не смотреть.

– Помоги мне, – настойчиво прошептала Вика, чувствуя как виски сжимаются тисками все сильнее и сильнее.

– Убрать боль? – он уже стоял рядом с девушкой, поправлял ее рыжие волосы. – Освободить от этого чувства?

– Да, – Вика закрыла глаза, словно котенок, едва не замурлыкала от мягких поглаживаний.

В одну секунду боль отступила, тепло разлилось по головным сосудам, обогащая мозг новыми силами.

– Что еще, моя госпожа? – цинично спросил демон, не выпуская девушку из рук.

И снова губы. Его губы на ее шее. Маленькие молнии проскакивали по телу от его поцелуев, жар от его рук, ладоней. Страсть разжигала сумасшедший пожар, а у Вики не было ни граммулички воды, чтобы потушить его. Всего лишь согласиться на сделку и тело получит то, что так безумно жаждет. Но ни сердце, ни душа не получат той любви, о которой пишут в книгах, шепчут многомиллионные бюджеты актеров с экранов мирового телевидения. Душа хотела не просто плотских игрищ. Она даже ни на секунду не хотела думать о том, что демон… А знает ли он, что такое любовь? Есть ли для него хоть доля правды в этом жестоком слове?

– Мне продолжить?

Его шепот разрезал ночь, заставив вскрикнуть, изнемогая от боли. Виктория открыла глаза.

– Нет. Я должна идти…

Девушка схватилась за голову, с ужасом проворачивая свои действия в памяти. Харон не сдерживал ее. Он молчал, сложив руки на груди, наблюдал за девушкой. Он не понимал ее. Как же так? Если присутствует безумное желание, то почему не удовлетворить его? Почему не заплатить и не получить то, что сводит с ума каждую ночь?

– Где моя туфля? – спросила девушка, стоя в огромной прихожей.

Харон появился в проходе и улыбнулся, томно разглядывая Вику.

– Туфля?

– Да!

– Та, которую ты потеряла в кустах?

– В кустах? – Вика удивленно посмотрела в глаза демона. – Ты не мог прихватить ее с собой? Как мне теперь идти?

Внезапная претензия просто ошарашила Харона. Он приподнял одну бровь, удивленно рассматривая оливковый цвет глаз.

– Что мне делать, Харон?

Настойчивый голос врезался в голову. Демон молчал, не прекращая сжигать девушку своими янтарными глазами.

– Я даже не предполагал, что ты уйдешь сегодня… – наконец, выговорил он.

– Это все прекрасно и замечательно, но ты не ответил на мой вопрос. Как я должна дойти до дома в одной туфле? Как ты мог не подумать, что мне понадобится вторая туфля. Люди обычно носят обе, одновременно! На двух ногах! К тому же, ты видел, что она лежит в кустах! Я не понимаю, что, действительно, было так тяжело взять ее?

Харон был мрачнее тучи и на то была причина. Никогда в жизни женщины с ним так не разговаривали. Сон всегда настолько сильно искажал реальность, что все до единой были готовы и отвечали лишь единственное слово «да». Все. Дальше им не надо было говорить. Дальше в игру вступал язык тела и умопомрачительные игры в преддверьях катарсиса. Но чтобы Харона отчитывали за утерянную туфлю… Это нонсенс!

– Хорошо. – Вздохнула Виктория, стоя в одной туфле. – Тебе придется отнести меня. Не знаю, что и как ты это сделаешь, но мне надо оказаться дома.

– Ты уверена насчет «должен»? – возмутился демон, разум к которому постепенно возвращался.

– Абсолютно. Я не могу идти босая. А босая я по твоей милости.

– Хорошо! – Демон щелкнул пальцем перед носом девушки и в одно считанное мгновение, они оба оказались в ее маленькой комнатке.

– Ты дома. – Сообщил очевидный факт Харон.

Виктория озиралась по сторонам, пытаясь понять реальность ли все то, что ее окружало или вымышленный мир демона, в который он погрузил ее.

Все на своих местах. Все, как должно быть. Куча карандашей и краски, альбомные листы и ватманы. За стенкой кашляла мама. Ни единого намека на ложь.

– Это все настоящее? – шепотом спросила Вика.

– Цена та же. Когда вновь успокоишь мондраж страсти в ночи и перестанет свербеть внизу живота, позови меня, я напомню тебе, как это могло бы быть, если бы ты заплатила.

Харон исчез, а Виктория, не справившись со своими чувствами, разрыдалась.

Что ей оставалось делать? Она влюбилась в чудовище, совершенно забыв, что оно не имеет никакого понятия о человеческой жизни. Это существо, в любви к которому погрязла двадцатилетняя девушка, предлагало сделку и к своему ужасу Вика понимала, что если еще раз она увидит его, еще раз он дотронется до нее, еще раз в ушах прозвучит его бархатный голос, она больше не сможет говорить это невозможное, больное слово «нет». Черт с ним, хоть одну ночь, но Харон будет принадлежать ей и только ей. Девушка была почти готова крикнуть «да», как внезапно в голову закралась мысль.

– Мам, я вернулась, – тихо сказала Вика, заглядывая в комнату матери.

– Вик? Ты? – Ольга Владимировна спросонья даже не поняла, что происходит, – сколько времени?

– Рано еще, спи. Я тоже пошла.

Когда Виктория открыла глаза, день уже убегал под агрессивным натиском вечера. Девушка спрыгнула с кровати и помчалась приводить себя в порядок, завтракать и рассказывать маме, как прошел экзамен и что творилось после.

– Какой у тебя следующий экзамен?

– Все. Это последний был. Дальше защита проекта и вуаля, я дипломированный специалист, ты за меня порадуешься.

– Когда защита? – мама пила кофе.

– Через две с половиной недели. Но у меня уже все готово. Это все-таки не философия.

– Ладно, дочь, я пошла собираться на работу.

– Опять?

– Да, Света заболела, я ее подменяю. К тому же, заведующий отделением уходит, сейчас будет конкурс на его место. Я хочу попробовать.

– Конечно, мам, ты обязательно пройдешь. Посмотри, сколько у тебя всяких наград и благодарностей. Я вообще считаю, что ты самый лучший реаниматолог!

– Как хорошо, когда тебя поддерживают! – Ольга Владимировна чмокнула дочь в щеку и ушла собираться.

Виктория отправилась к себе в комнату под предлогом подготовки к защите проекта. На самом деле, как только входная дверь закрылась и мама отправилась на работу, девушка бросилась делать ритуал.

Она собиралась призвать Люцифера и настрой ее был решительным. Если Харон отказывается, то Люцифер-то поможет.

Все было готово, кроме договора и времени. Стрелки часов должны были быть непременно на цифре три в ночное время. Это важное условие, описанное в книге. И если проблем со временем не было, нужно было всего лишь подождать, то проблемы с договором имели место быть.

Во-первых, Виктория долго думала о форме контракта. Это должен быть юридический договор? Просто текст? Форма таблицы? Как он должен выглядеть?

Во-вторых, плата. Что можно предложить Люциферу взамен за его услуги? Виктория не могла предложить ему душу. Если она отдаст Люциферу душу, значит умрет и не сможет быть с Хароном. Тогда что?

Два вопроса над которыми девушка думала остаток вечера и половину ночи. В итоге, договор она решила сделать в свободной форме. Просто взяла два листка а написала, что за оказанные услуги расплатится….голосом.

Виктория решила предложить владыке ада свой голос. Слух она не могла отдать, поскольку должна была слышать нежные слова, которые Харон будет ей шептать. Зрение – даже не обсуждалось. Виктория сходила с ума от одного только вида мужчины. Больше ничего ценного у нее не было.

Девушка состряпала простенький договор, проколола палец и шлепнула кровавый отпечаток. Она несколько раз прочла текст, отсчитала примерное количество времени, необходимого для заклинания и без трех минут выключила свет.

В центре комнаты горела свеча. Пентакль, символизирующий Люцифера и договор, завернутый в плотную ткань в центре нарисованного равностороннего креста.

Вика очень нервничала, все тело сжималось, как вселенная перед большим взрывом, предвкушая великую встречу. Страх тоже был недалеко. Позвать в дом Люцифера и оставаться при этом спокойной и не знать страха – наглая ложь. И если Вика могла внешне выглядеть так, словно «Несущий свет» был другом детства, то внутренний мондраж спрятать она не могла.

Девушка закончила читать заклинание ровно в три. Она оглянулась. В комнате никого не было. А через секунду затухла последняя свеча и помещение погрузилось в кромешную тьму, освещенное едва видимым ночным светом из окна.

Тишина.

Вике казалось, что по комнате начал ползать бесчувственный ветер и какие-то тени. Шаги, вздох…Девушка вертелась на месте как юла, в поисках приглашенного владыки…

Но никто не появился и даже через десять минут, и через пятнадцать и через полчаса. Виктория была одна в комнате.

Еще в течение трех часов она пыталась сделать ритуал, читала заклинания с разным темпом и ударением, зажигала и тушила несчастные свечи. Но ничего не происходило, никто не появлялся. Время было около шести утра. Вика сидела на полу и смотрела в некуда. Что уж скрывать, она была чрезмерно расстроена и не сдерживала слез. Вертелся лишь один вопрос – почему он не пришел? А за ним и другой, что не так и что сделать, чтобы он пришел?

Вся подавленная, рыдающая, с рухнувшей мечтой, Вика стирала пентакль с пола, убирала следы воска, прятала не работающие заклинание. Ей совсем не хотелось, чтобы ее мама, доктор медицинских наук, застала в комнате дочери хоть малейший намек на что-либо сверхответственное.

В одиннадцать утра Вику разбудил звонок сотового: Василиса собиралась идти гулять по городу и не просто гулять в одиночестве, а именно со своей подругой Викторией.

Как ни старалась девушка отказаться от гулянок, Васька так просто не отвяжется и ей пришлось согласиться.

Девушка чувствовала себя ужасно, не выспавшейся и разбитой. В голове жил лишь Харон и все, что с ним связано и ничего больше. Словно зомбированая, Вика с полузакрытыми глазами шла в ванную, приводить себя хоть в какой-нибудь порядок. И вот уже через полтора часа Виктория оказалась на Тверской улице, где ее ждала Васька.

– Не прошло и года мы, наконец, встретились! – заголосила подруга, – Викуся, как я рада!


она бросилась обнимать ошарашенную девушку и без остановки тараторить, бесконечно долго рассказывая о своих делах.

– Вика, как сдала? Ты мне еще не говорила!

– Хорошо сдала. Осталось вот проект защитить и все, можно уже идти на работу… Жизнь почти остановилась. Как твоя сессия?

– Моя? Еле выплываю. Тройка на тройке и тройкой погоняет. Но мне, честно говоря, наплевать. Скорее бы уже закончить этот убогий универ. – Василиса закатила глаза. – Пойдем зайдем покушать куда-нибудь, умираю с голода!

Виктория пожала плечами. Ей, по сути, было безразлично, куда и с кем идти. И это безразличие спустя какое-то время заметила Василиса.

– Слушай, ну не переживай ты так. Что он, последний мужчина на земле? – внезапно сказала Василиса.

Виктория посмотрела на нее непонимающим взглядом.

– О ком ты говоришь?

Она знает. Откуда? Мысли вертелись в голове, неловкость подступала ближе, сознание стеснялось.

– О Даниле, о ком же еще! После вашего разрыва, ты сама не своя. Я не узнаю тебя! Раньше в тебе было столько энергии, жизни и смеха, а сейчас передо мной сидит бледноликое оно. Забудь о нем.

– Э… Вообще-то, Данил здесь ни причем. Я о нем и не вспомнила, пока ты мне не напомнила, что он вообще был.

– Ты почаще себе это говори и он действительно забудется.

Виктория вздохнула. Как можно общаться с людьми, если они тебя не слышат? Тебя не хотят слышать.

– Да, наверное, ты права… – Вика вспомнила о Хароне. – Может мне действительно стоит отпустить его.

– Конечно! Он не нужен тебе! У него уже все хорошо, а ты все киснешь. Вик, так же нельзя. Я знаю, что значит любить и как тяжело, когда не любят тебя…

«Если бы ты знала… этого разговора сейчас бы не было», горько усмехнулась Виктория.

– Ничего, я справлюсь. Но я еще не все попробовала…

– Что это значит? – Васька удивленно посмотрела на подругу.

Только в тот момент Вика поняла, что ляпнула лишнее.

– Ничего. Как твоя новая пассия? – сменить тему – единственное, что пришло на ум Вике.

К ее счастью, Василиса была очень забывчивая, даже скорее невнимательная, поэтому довольно быстро переключилась на свои чувства, совершено забыв о подруге.

Виктория не слушала Ваську, ее вызывающие междометия и выкрикивания. Она думала лишь об одном: почему Люцифер не пришел? Все ведь было правильно: договор в любой форме, кровь, печать, текст… Что не так?

В очередной раз Вика начала сомневаться в своей нормальности. Может, просто никакого Люцифера и вовсе не существует? Все, что с ней произошло, девушка придумала сама?

Вечером, поделившись с мамой прекрасным враньем, создав бесподобную иллюзию, Виктория отправилась в свою комнату. Замок щелкнул и все понеслось снова: пентакли, свечи, заклинания.

Виктория перерыла все книги, интернет и сделала все, как написано. Но ничего. Никто не появлялся. Ну как же так? Как такое возможно?! Харон-то явился сразу же, даже, когда его не ждали, влез в сердце и сидит теперь и рвет его изнутри. Почему не приходит Люцифер?


2 сентября 2013 (понедельник)


Шли дни, недели, месяцы. Виктория на отлично защитила свой проект и совсем сникла, потеряв себя в поисках Люцифера. Она совсем плохо выглядела, практически ничего не ела, в основном пила, в большинстве случаев – кофе, очень крепкий. У нее уже практически выступали глазницы, выкрашенные слабостью в черный цвет. Рыжие волосы, веснушки, некогда отражающие собой солнце и дарящие окружающим тепло и радость, померкли и потускнели.

Уже очень давно Виктория не спала нормальным сном. Почти все ночи она тратила на поиски путей к Люциферу. Она пыталась достать его любым доступным способом, а это было возможно лишь ночью, как твердили все заклинания в один голос.

Днем же Вика должна была строить из себя нормального, здравомыслящего человека. Ее мать была строгих нравов и если бы она заметила, что дочь не уверенна в своем душевном здоровье, то она бы вылечила ее.

Конечно, в то время, когда мама была на работе, Вика спала как убитая, восстанавливая силы, но их все равно было недостаточно.

К тому же ей надо было искать работу, делать видимость, что она ищет ее. Ей вообще приходилось делать видимость, что она живет и непросто живет, а очень радуется этому факту. На самом деле, когда в душе и сердце поселяется любовь и страсть, желание жить становится практически невозможным. Все, что не делается или делается, слышится и видится, все превращается в одно сплошное страдание.

– Вик, привет. Давно встала? – звонок мамы порой хуже пожара.

– Час назад. Сижу ем. Что за имерджанси? – жуя несчастный огурец, спросил Вика.

– Я забыла документы на столе. Видишь? Могу я попросить тебя привезти их мне на работу? Они мне очень нужны.

– Мам… – Вздохнула Виктория.

У нее были планы, совсем другие. Она собиралась осмотреть еще пару книжных развалов в районах МКАДа. Носиться по больницам времени у нее не было.

– Что «мам»? – тут же прозвучал строгий голос. – У тебя все равно нет никаких собеседований сегодня. Мне правда нужны они.

– Хорошо. Хорошо. Через полтора часа буду.

– В реанимации. Сегодня дежурю.

– Хорошо. Поняла. Пропуск закажи мне.

– Уже. Давай. Жду.

Ненавидя весь мир и большего всего забывчивость матери, Виктория отправилась в больницу.

Вика терпеть не могла больницы и никогда не понимала, как можно там работать. Место, заполненное болью и отчаянием. Там всегда плачут и умоляют. Рождается вера в сверхъестественное, забываются помощь простых врачей. Слишком много страданий и переживаний. Слишком сильно болит сердце, глядя на все, что там творится.

Виктория шла по отделению реанимации, ей оставалось еще метров десять-пятнадцать до ординаторской, когда она услышала слабый звук, голос, неразборчиво просящий о чем-то.

Девушка завернула в открытую палату и с первой же кровати что-то сильное схватило ее за руку. То была старушка с хваткой здоровенного мужика. Виктория занервничала, пытаясь вырвать руку, но женщина крепко держала ее. Ее белесые глаза, не имеющие жизни, впились в лицо девушки.

– Ты заберешь его. Я выбираю тебя. – Прохрипела могильным шепотом старуха и стиснула руку еще сильнее, хотя сильнее казалось уже невозможно.

– О чем Вы? Отпустите! – Виктория почти уже боролось со «слабой и больной» бабушкой.

Старуха ничего не ответила. Она легла на подушки, закрыла глаза, продолжая держать руку.

– Ты заберешь его… – снова повторила она и, наконец, отпустила онемевшую руку.

Старушка выглядела умиротворенно, словно спала и ей снился прекрасный сон.

«Сумасшедшая дура», Виктория выскочила из палаты и сделав, еще пару-тройку шагов, уже оказалась в ординаторской.

– Быстро ты, – мама выглянула из-за шкафа. – Викусь, прости, пожалуйста, у меня сейчас плановая операция, мне надо бежать. Оставь документы на столе, ладно?

– Ладно. – Девушка вздохнула в ответ.

– Ты не обижаешься? – женщина остановилась в дверях и посмотрела на дочь. – Вика, что с тобой? Ты приболела?

– Нет, нет, все в порядке. Я устала…немного.

– Черт! Самый страшный звук для реаниматолога!

Они обе услышали пронзительную линию звука, режущего уши. Ольга Владимировна выскочила из ординаторской, Виктория за ней.

В той комнате, у умиротворенно спящей старушки остановилось сердце, о чем аппаратура трезвонила на все отделение, призывая врачей вернуть жизнь.

– Дефибрилляторы, адреналин… – кричали врачи, медсестры носились рядом, исполняя все указания.

Виктория, облокотившись у стены, смотрела и переживала за бедную старушку.

– Время смерти 18:07…– услышала она приговор, после которого отчетливо начинаешь понимать глубочайший и, наверное, бессердечный смысл слова «все».

Женщину отключили от аппаратов, писали данные, врачи были расстроены.

– Свет, звони родным, пусть с патологичкой свяжутся… – мать Виктории давала приказ медсестре.

– Ольга Владимировна, у нее никого нет.

– Вообще? – удивилась врач.

– Вообще. Все как обычно?

– Тогда да. – Ольга Владимировна посмотрела на дочь, – тебя тут не должно быть. Давай, иди домой. Я завтра после обеда буду. Спасибо, что привезла документы.

Девушка вздохнула, развернулась и ушла. Ей было немного обидно, потому что мать всю жизнь делала карьеру врача и продолжала ее делать. Понятное дело, что делала она это успешно и к своим годам зарекомендовала себя врачом от Бога. Жаль лишь одно, когда люди делают карьеру, они не могу одновременно делать семью.

Виктория вернулась домой и завалилась спать…

Ночью она внезапно открыла глаза и совсем непонятно зачем, начала шептать что-то на абсолютно незнакомом языке:

Ebenus, opprobrium, conticinium, lacrimose, venetum, abominamentum, reflabriventi, basiator, zodium, horripilato, perfluus, flammosus, universus, gloria, tabifluus, damnatio, martyrium, infidelitas, securitas, necrosis.

На последнем слове наступила убивающая тишина. Стало настолько тихо, что Виктория слышала, как внутри мчится кровяной поток. Совсем легкий ветер, такой же безмолвной, как и все вокруг. Девушке было так страшно, что дыхание почти остановилось. Не нужно было быть мудрецом, чтобы понять, что что-то не так. Когда все, что двигалось в привычном русле, внезапно застывает в паралитическом ужасе – по меньшей мере, странно.

Виктория лежала на кровати, выпученными глазами смотрела в потолок, не понимая, что происходит. Она даже пошевелиться боялась.

– На протяжение двух с половиной месяцев… – послышался тяжелый мужской голос, излучающий непоколебимую власть.

Несмотря на свою тяжесть и властность, голос был пьяняще притягательным и таким приятным, словно по спине провели лоскутом шелка. Этот звук можно было слушать часами, можно было влюбиться и вовсе потерять рассудок. Но Виктория, помимо всех сладких чувств, испытывала животный страх: звук голоса не имел никакого отношения к Харону.

– Да, два с половиной месяца, – подтвердил мужчина, – я слышал твой призыв.

Виктория, наконец, собралась с духом и подняла голову от подушек, посмотреть на гостя. За ее компьютерным столом сидел мужской силуэт.

– Ну так я здесь! – мужчина резко вскочил со стула и рванул к перепуганной до смерти девушки.

Виктория вздрогнула и накрылась одеялом с головой. Секундная тишина, следом раздался смех. Девушка закрыла глаза и зашептала все ту же молитву, единственную ей известную.

– Забавно… «да святится имя твое…»

Голос прозвучал прямо под одеялом. Виктория понимала, что «оно» не проникало под ткань, но была уверена на триста восемьдесят процентов, что тот, кому принадлежал голос, был вместе с ней под одеялом.

Виктория завизжала что было сил, спрыгнула с кровати и попыталась выбежать из комнаты. У самой двери, в полной темноте, она врезалась в высокого мужчину и грохнулась на пол.

– Нет, пожалуйста! – девушка закрыла глаза, пытаясь хоть как-то унять начинающуюся истерику.

Так страшно ей еще никогда не было. Даже, когда Харон впервые пришел к ней, она не чувствовала такого страха.

Внезапно, даже сквозь закрытые глаза, Виктория ощутила, что в комнате становится светлее. Не совсем, чтобы как днем, но хоть не тьма – глаз выколи.

Молясь, крестясь, умоляя не трогать ее, Вика открыла глаза на свой страх и риск. В десяти сантиметрах от ее лица она увидела мужское лицо. От неожиданности, она отпрянула назад, умоляя сердце колотиться не так быстро. На нее смотрели глаза, зелено-коричневого цвета, с едва заметным оттенком бордового.

Виктория ничего не замечала, кроме страшно красивых глаз. Наверное, минуты две спустя, девушка осмелилась окинуть взглядом гостя целиком: светло-русые волосы спадали на глаза, едва заметный прищур, губы в кривой, заинтересованной ухмылке, прямой нос, словно искусственно созданный. Он был даже чересчур идеальным.

Незнакомец просто сжигал, уничтожая девушку своим тяжелым взглядом.

Виктория молчала, загипнотизированная пронзающим взглядом. Нежданное существо тоже молчало, внимательно изучая веснушчатое лицо девчонки.

Мужчина шевельнулся, Виктория вздрогнула, но даже не успела моргнуть, как его рука трогала ее волосы.

– Какой необыкновенный рыжий цвет… – прошептал он, рассматривая прядь волос у себя в руке. – закат умирающего солнца… А он и вправду молодец, создать такую красоту… Почему ты перестала шептать свою забавную молитву?

Мужчина вновь перевел взгляд на девушку, на ее глаза. Она не шевелилась, все так же сидела на полу и едва дышала

– Ты… – чуть слышно спросила она, тут же поправив себя, – Вы – инкуб?

Мужчина улыбнулся, переместив свой взгляд на дрожащие губы.

– Нет, Солнышко. Разве ты инкуба ждала, шепча мое имя? Ты знаешь мое имя? – он наклонился к ней еще ближе.

Виктория почувствовала запах и он был такой приятный и нежный, словно не существовало никакой угрозы, да и вообще ничего паранормального. Запах цветущей природы, с тонким ароматом кедровой хвои, утяжеляющий всю композицию: самая главная нотка указывающая на то, что перед ней непросто мужчина, каких много.

Незнакомец вновь приблизился к ней на максимально близкое расстояние, разглядывая ее горящие щеки.

Виктория не дышала. Каждое движение гостя заставляло ее напрочь забыть о своей физиологии. Она просто застывала и изучала гостя.

– … Люцифер… – прошептала она, осипшим голосом.

Мужчина усмехнулся и встал. Он осмотрелся в комнате, особе внимание обратил на стул у стола. Схватил его и поставил около кровати, рядом с которой сидела перепуганная до чертиков Вика.

– А почему ты удивляешься, Солнышко? – спросил он, поправляя кольцо на левой руке.

Огромный перстень с какими-то узорами. Это были не просто узоры. Даже ничего не понимающая в рунах Виктория в тот момент осознавала, что на кольце были изображены древние, возможно даже никому неизвестные знаки и символы.

– У тебя довольно душно… – Мужчина вновь осмотрелся и расстегнул две пуговицы на рубашке. – Наверное, как в аду… Шутка. Это вы, люди, думаете, что у нас там вечное пекло.

– Это не так? – внезапно спросила девушка.

– Вечное пекло на солнце… хотя я не уверен, что оно вечное. У нас нормальная, устойчивая концепция естествознания и природы.

– То есть, вы не жарите никого на сковородках с вилами? – Вика позволила себе улыбнуться.

Люцифер бросил быструю улыбку и снова опустился на пол к девушке, поближе к ее оливковым глазам.

– У чертей много работы, – прошептал он, рассматривая шею девушки, – и вилы, и сковородки присутствуют… Выражаясь метафорически, конечно.

Он наклонился уже совсем близко к ее уху, его губы уже почти касались мочки. Виктория закрыла глаза, в очередной раз забыв про кислород.

– Но я знаю, что черти – это не то, зачем ты звала меня на протяжении стольких дней… Скажи мне, Солнышко, зачем ты звала меня? Заставила бросить довольно важные дела, чтобы явиться к тебе? Зачем?

– Вы же сами знаете… – Вика опустила глаза, краснея.

Люцифер опустил голову и улыбнулся. Его, несомненно, забавляла вся ситуация, и, единственное, о чем он жалел, так это то, что не пришел раньше так развлечься.

– Исправь меня, если я ошибаюсь, – он откашлялся, вернувшись вновь на стул. – Ты, человеческое дитя, влюбилась в одного из моих подданных.

Виктория опустила глаза. Люцифер встал и пошел бродить по комнате. Его движения были такими грациозными. Скользящими, невозможно эластичными.

– Вот это да! Влюбиться в… Ты же знаешь, в кого ты влюбилась? Род его деятельности?

Вика посмотрела на гостя, на его легкие движения.

– Харон… он… – заикаясь начала она говорить, – он – инкуб.

– Именно, Солнышко! Ты влюбилась в инкуба. Но он не просто инкуб. Он верховный демон-легионер. Король инкубов в моем царстве и ему подчиняются легионы! Это очень трогательно влюбиться в него. И глупо. Но не мне судить. Что ты хочешь от меня?

Виктория молчала. Она уставилась на пол и просто молча крутила мысли в голове, не зная, как бы их аккуратнее выложить гостю.

– Не стесняйся, дитя, у тебя такая редкая возможность получить аудиенцию у меня и я надеюсь, ты воспользуешься ей с умом!

– Прости…те, – Вика встала с пола и, на всякий случай, сделала пару шагов к двери. – Я хочу заключить сделку. – Набравшись храбрости, прошептала она.

При слове «сделка», мужчина моментально стал серьезным и быстрыми шагами подошел к девушке. Все еще прибывая в кромешном испуге, Вика попятилась к двери, пока не уперлась в нее.

– Сделка? – Люцифер вновь дотронулся до ее волос, убирая прядь за ухо. – Юное, цветущее Солнце, мы говорим с тобой об одной сделке?

Девушка молчала, рассматривая глаза собеседника. Красновато-бордовый цвет в его зелено-коричневых глазах стал ярче.

– Я хочу просить у Вас помощи. – Тихо ответила девушка. – Какова будет цена?

– Какую ты хочешь помощь? – он взял ее за руку и подвел к кровати, усаживая на постель.

Сам властелин уселся на рядом стоящий стул.

– Я хочу Харона… но не только как любовника и уж совсем не на одну ночь.

– Ты хочешь одного из моих лучших товарищей сделать влюбленным дурачком?

– Не совсем, – быстро затараторила девушка, – не совсем. Я хочу его как мужчину. Я хочу любви, чтобы он был со мной. Но я не могу предложить свою душу поскольку, отдав ее Вам, я не смогу наслаждаться тем, что буду иметь…

Люцифер тер подбородок, сидя на стуле, смотря в некуда. Он был озадачен.

– Любовник из ада…. Скажи мне, Солнышко, неужели на земле так мало мужчин, которые хотели бы подарить тебе любовь, что за ней ты решила спуститься в ад и отдать что-то важное для себя? Может, тебе следует присмотреться?

– Нет, – твердо ответила она, – нет, мне нужен только он.

– Ох, Харон….обольститель женских сердец… Что же мне делать с вами?

Мужчина замолчал и погрузился в мысленный поток. Прошло более пяти минут, прежде чем Люцифер снова заговорил.

– Хорошо, – сказал он, – что ты готова предложить, если не душу?

Виктория молча опустила голову. Она нервно хрустела пальцами, вздыхала, косо глядела на интерьер комнаты.

– Я готова лишиться голоса…

– Голоса? – удивленно переспросил гость. – Где-то я это уже слышал… Ах да, в замечательной детской сказке про Русалочку. Это так романтично!

Мужчина встал и внимательно посмотрел на девушку. Затем он перестал улыбаться, да и вовсе нахмурился.

– Солнышко, ты что, серьезно, хочешь отдать мне голос, взамен на то, что я отдам тебе своего лучшего верховного демона-искусителя и к тому же товарища, жить на землю?

По одной только интонации, Виктория догадалась, что предложила глупость.

– Что я еще могу дать, кроме души? – осторожно спросила она.

– Торг? – удивился властелин. – Интересно. Давай, предлагай, что у тебя еще есть, кроме души.

Все, что девушка могла предложить дальше, лишь смешило Люцифера. Он отметал предложения одно за другим. Виктория начинала нервничать, понимая, что сделка вот-вот сорвется. А кто, кроме Люцифера, сможет ей еще помочь?

– Ладно. Спасибо, что развеселила, но я с тобой уже два часа вожусь. Мне пора. Перед тем, как уйти, скажу тебе кое-что: то, что ты предлагаешь, мне совершенно не интересно. Я не коллекционер и не собираю людей по частям. Я довольно принципиален и строго придерживаюсь установленных мною правил. Могу тебе предложить вот что: я заберу твою душу через два года и сохраню тебе жизнь, так и быть. Виктория, послушай внимательно: ты будешь жить, ты сможешь наслаждаться обществом Харона в течение двух лет. После я заберу душу.

– Почему нельзя дать мне всю мою жизнь вместе с душой и забрать ее после смерти в старости? Душа же не стареет, так какая разница, когда Вы ее заберете? Два года или семьдесят лет…

– А ты уверена, что доживешь до семидесяти лет? Я и так рискую, отдавая тебе эти два года. Если с тобой что-то случиться, то я не успею забрать душу. Она отойдет туда, куда следует, а не мне. Плюс, я не могу позволить Харону быть на земле в течение такого длительного срока. Мое последнее слово, Солнышко, два года, после я забираю душу и сохраняю твою жизнь. Так говори, да или нет?

Девушка насупилась. Два года. Так мало… Семьсот тридцать дней, в лучшем случае семьсот тридцать один, если год високосный…

– Два года… и ни одной женщины больше в его сердце?

– Сердце? У инкуба? Солнышко… Какая же ты забавная. Я предоставлю ему отпуск на два года. Он будет здесь.

Семьсот тридцать дней Харон будет прикасаться к ней, смотреть на нее, целовать… Он будет принадлежать ей. Да черт с этой душой!

– Хорошо. Я согласна. – Виктория попыталась улыбнуться.

– Подведем итог. Я отпускаю Харона и освобождаю его от обязанностей в аду на два года. Через два года я заберу твою душу, сохраняя право на жизнь. Ты будешь жить. Правильно? На это ты соглашаешься?

– Да.

Люцифер усмехнулся и подошел к девушке близко-близко. Их глаза смотрели друг на друга, а тишина прокрадывалась в комнату. Мужчина снял перстень, который на глазах принял размер дна стандартной кружки.

Вика смотрела на непонятный атрибут, не понимая, что происходит.

– Позволь, – Люцифер, едва касаясь плеча девушка, снял лямку майки.

– Что происходит? – Вика занервничала, прикрывая плечо рукой.

– Солнышко, ты заключила сделку. Я должен получить подтверждение. – Он подтянул ее к себе, крепко обнимая за талию.

– Переспать со мной? – в ужасе спросила она, слегка отбрыкиваясь.

– Да что ты! Разве похоже, что я говорю о сексе? – он прижал ее к себе еще сильнее, и окинул взглядом лопатку.

Он приложил к обнаженной лопатке свой перстень и Виктория почувствовала сильнейшую боль, словно на ее теле плавился раскаленный металл. Он прожигал ее кожу, сводя с ума.

Виктория вырывалась, пытаясь укротить боль, но Люцифер крепко держал ее.

– Нет, Вика, ты должна выдержать это… Потерпи еще. Я знаю, что это больно, но печать должна появиться на твоем теле, как гарантийный знак того, что ты мне должна и наша следующая встреча не за горами…

– Я не могу больше! – Вика завизжала, извиваясь как уж на сковородке. – Слишком больно! Пожалуйста, прошу Вас, остановитесь!

– А разве любить – не больно? – спросил Люцифер, выпуская измученную девушку из своих суровых объятий. – Готово.

Вика опустилась на пол, стирая слезы боли. Мужчина присел рядом на карточки и надел перстень на палец.

– Виктория… Я рад нашему знакомству. Надеюсь, ты тоже. Сегодня третье сентября две тысячи тринадцатого года. Третьего сентября две тысячи пятнадцатого года я заберу твою душу и печать исчезнет.

– А как Вы ее заберете? – Робко спросила девушка, прикасаясь к плечу.

– Увидишь! До встречи, Виктория. Мне было приятно иметь с тобой дело.

Люцифер улыбнулся и исчез. Вика вздохнула и внезапно почувствовала невозможную усталость, словно кто-то опустошил ее. У нее едва хватило сил дойди до кровати, чтобы упасть на нее и провалиться в сон.


3 сентября 2013 (Вторник)


Виктория проснулась около полудня. Несмотря на то, что несколько часов назад ей казалось, что сил у нее больше никогда не будет, она чувствовала себя как-то по-новому. Свежо.

– Доброе утро, храброе сердце! – услышала она голос, ради которого продала душу Дьяволу.

– Харон… – прошептала она, усаживаясь на кровати.

Тот самый мужчина, к которому она почувствовала необъяснимую тягу, желание…. Любовь. Он сидел в ее комнате, около ее кровати.

– Я удивлен. Приятно удивлен. И, безусловно, мне польстила твоя выходка. Это же надо, достать самого Люцифера и заставить его сводничать. Виктория, я поражен твоим безрассудством. – Он почему-то отчитывал ее как маленькую девочку.

– Я всего лишь хотела быть с тобой….Хотела продлить одну ночь на как можно дольше… – Тихо ответила она.

– У тебя даже не было этой ночи, как ты можешь знать, стоит ли она того, что ты сделала?

– Я уверена, что стоит… Пожалуйста, Харон, позволь мне насладиться тобой эти два года. Тем более, что я такое сделала? Я всего лишь отдала душу, не жизнь… Хотя, наверное, еще немного переговоров с твоим повелителем, я бы и жизнь отдала.

Харон усмехнулся и подошел к зеркалу на шкафу. Он поправлял шевелюру, незаметно разглядывая свое лицо.

– Зря ты так к своей душе… Но я не в праве переубеждать тебя, да и поздно уже. Поздно ведь? – Харон искоса посмотрел на девушку.

– В смысле?

Мужчина направился к девушке и легким движением руки, скинул с ее плеча лямку майки.

– Да, поздно… – улыбнулся демон.

– Что там? – Виктория вскочила с кровати и подбежала к зеркалу.

На лопатке красовался круг, в нем – непонятные знаки. Вика дотронулась до «татуировки» и интуитивно вздрогнула от боли, которой на самом деле не было. Никакого дискомфорта. Никакой боли. Словно никакого ожога не было, как и самого Люцифера. К тому же, тату была черного цвета, что совсем неестественно для татуировок, в принципе.

– Что это? – спросила Вика, стоявшего рядом Харона.

– Метка Люцифера. – Ответил он, словно рассказывал банальную тему на детском утреннике.

– Метка Люцифера? – загадочно переспросила Вика, проводя пальцами по коже.

– Печать Дьявола. Как тебе удобнее называть. – Харон улыбнулся.

– О, господи, – прошептала девушка, отходя от зеркала, зажимая рот руками, чтобы не вскрикнуть. – О господи… Этого не может быть…. Я не могу… У меня не может быть татуировки. Мать убьет меня…

– Это не татуировка. Это печать.

– А, ну это изменило ситуацию в целом… «Мама, на мне печать Дьявола, это не татуировка» – Вика посмотрела на Харона. – Как звучит?

– Звучит так, будто ты собираешься обвинить меня в случившемся. Плохая идея, Вика.

– Как работает эта метка? – Девушка вновь уставилась в зеркало.

– Довольно просто. С каждым днем она будет ярче и чем ближе к дню исполнения договора, тем больше ты будешь ее ощущать…. Когда Люцифер заберет твою душу, метка исчезнет.

– Почему Люцифер не рассказал мне об этом? Он же должен был осветить мне все аспекты сделки.

Харон рассмеялся. Виктория удивленно смотрела на мужчину, не понимая, что смешного сказала.

– Люцифер ничего и никому не должен. Это во-первых. Во-вторых, это сделка с Дьяволом, а ты говоришь о честности. Я вообще удивлен, что он не обдурил тебя, дабы потешить себя или не уничтожил в первые секунды своего явления.

– А он мог?

– Мог. Он и не такое мог. Хотя мой повелитель очень дипломатичный и отличается чувством справедливости. Ну да ладно, хватит о нем болтать. У тебя есть два года. Как ты собираешься их проводить? Мы будем жить вместе?

– Нет. – Виктория не могла не улыбнуться. – Ты будешь жить отдельно. По крайней мере, первое время. Я могла бы оставаться у тебя….

Харон слушал девушку, незаметно прикасаясь к ее руке, проводя глазами по ее губам, жадным до его поцелуев…

– … Мы будем ходить гулять…

Демон невозмутимо дотронулся до ее губ и поцеловал девушку, заключая ее в нежные объятия.

–… Ходит в кино… – шептала она, пока мужчина целовал ее шею, опускаясь вниз, сводя с ума и без того уже пьянеющею от любви девушку.

Харон аккуратно уложил тающую в его руках Викторию на кровать, сладострастно осыпая ее поцелуями.

– Нет, Харон, нет, – прошептала девушка, останавливая демона. – Рано. Слишком рано.

– Что значит «рано»? – не понял мужчина, поднимая глаза на девушку.

Он был удивлен ее очередным отказом. Что сейчас мешало ей придаться тому, для чего, в принципе, она создана, тем более с таким партнером.

– Это значит, – отдышавшись ответила Вика, – что нельзя вот так вот взять и оказаться в постели. В смысле, а как же романтика?

Харон смотрел на девушку, пытаясь понять хоть грамм из того, что она от него хочет.

– Романтика?

– Ты не знаешь, что это такое, да, Харон? – печально спросила девушка, вставая с кровати.

– Я никогда не нуждался в романтике. Женщины не отвергали меня и были благодарны.

– Это было тогда, когда ты жил в подсознании каждой из них. Сейчас ты в реальности, а она довольно сильно отличается от того, что творится во сне…Я хочу таких отношений, которые могут быть только между мужчиной и женщиной, словно сказка, но наяву. Я хочу любви, которая сведет нас двоих с ума. Я хочу страсти, в которой можно захлебнуться от одного лишь глотка. Хочу понять твои чувства, истинные… У меня ведь всего два года, чтобы хоть как-то дать тебе почувствовать, что значит быть человеком.

Демон смотрел на девушку и…не испытывал ничего, кроме звериной похоти. О каких чувствах она говорила? Не все люди-то способны на чувства, а наивная двадцатилетняя девчонка собралась вытащить их из демона, в лицо которого влюбилась без памяти.

– В таком случае, я оставлю тебя, свет мой. Чуть позже свяжусь с тобой. Мне надо подумать о твоих словах и о моей роли в твоей жизни. Квартиру надо подыскать. Я ж теперь что-то вроде человека, да?

Харон улыбнулся, окинул еще раз девушку жадным взглядом и просто исчез.

Виктория осталась одна. Посреди комнаты, не веря ни во что. Ей казалось, что все это сон. Ну какой Люцифер? Какой инкуб? Какой договор? Можно было подумать, что все не по-настоящему, но вот нестирающаяся татуировка на лопатке говорила об обратном.

Виктория молча смотрела на текущую воду по ладоням, сидя на краю ванны и думала. А правильно ли она сделала? Насколько ужасно то, на что она решилась? Но безумная любовь к демоническому мужчине не давала долго думать о содеянном…

– Как прошли несколько часов, проведенных с неспящим человеком? – поинтересовался Люцифер, увидев напротив мужскую фигуру.

Повелитель сидел в простолюдивой кофешке, думал о современном бытие, попивал кофе. Он совсем не удивился, увидев своего друга, Харона, усаживающегося за стол.

– Пока не понял. Честно говоря, ничего не понял. Почему ты мне не сказал, что она хочет «романтики» и «истинных» чувств? Что мне делать?

Люцифер улыбнулся, поправил галстук и сделал глоток бодрящего кофе.

– Не поверишь, она не говорила, что хочет «истинных» чувств и «романтики». То, о чем она просила, я был уверен, что ты с легкостью дашь ей. Придется тебе подыграть даме.

– Как? Я не умею любить!

– Харон. – Люцифер на мгновение стал серьезным. – Мы заключил сделку. Мы же честные товарищи. Девчонка пожертвовала своей душой ради твоих объятий. Будь с ней поласковее. Сможешь?

Харон смотрел на своего друга, повелителя, очень усердно пытаясь понять, что от него хотят.

– Я не очень хорошо осведомлен в человеческих отношениях, в романтике. Я не понимаю, что ей надо… Как вообще ей удалось вытащить тебя к себе? Что она сделала? Тебе миллиарды людей пытаются отдать души, но ты глух к их просьбам.

Люцифер усмехнулся. Он помешал кофе, заглянул в образовавшуюся воронку и тихо прошептал:

– Я уже давно вступил в игру… Еще тогда в кафе… Я впервые видел, чтобы инкуба били со всей серьезностью…. Меня заинтересовала девушка. Я стал наблюдать за ней, затем, как она медленно влюбляется в тебя. Ты не представляешь, но каждый вечер она сидела с лезвием у вен, с текстом, готовясь вызвать тебя. Потом она отступилась от этой идеи, крича о господнем возмездии. Потом она попыталась привязать тебя. Не удалось. И она нашла выход: попытаться связаться со мной. Бедная девушка, никак не могла понять, что все выдуманные людьми заклинания не могут заставить меня появиться. Я молча наблюдал, как менялись заклинания ритуалы, как покупались книги, атрибуты, гарантирующие мое появление. Все бестолку. В какой-то момент, мое сердце сжалилось. Я подсунул ей умирающую ведьму, которая передала свой дар. Именно благодаря этому Виктории удалось заключить сделку. Осторожнее Харон, теперь она – настоящая ведьма. Серьезный вред она нанести не сможет, я надеюсь, но заставить понервничать может. Виктория и не догадывается, что получила сильнейший дар и уж тем более понятия не имеет, что с ним делать.

Харон опустил глаза, посмотрел на друга и не знал, то ли ему радоваться, то ли ужасаться.

– Вот это ты встряхнул унылые будни, – тихо сказал демон. – Ты подсунул мне ведьму, Люцифер!

– Да. – Он рассмеялся. – Уверен, что ближайшие два года будут веселыми. Теперь тебе точно скучать не придется, друг мой. По поводу романтики и всех остальных чувств, советую тебе погулять по городу. Понаблюдай за людьми. Я уверен, что ты откроешь их с другой стороны. Посмотришь на то, как мужчины ведут себя в реальности и как тяжело им очаровать понравившуюся девушку.

– То есть, ты устроил мне двух летнюю экскурсию в мир людей и в роли гида подсунул ведьму? – усмехнулся Харон. – Слушай, я уже понимаю, почему люди не всегда лестно отзываются о нас.

– Дорогой мой друг, мне пора, дела зовут. Жду весточки о твоей жизни среди людей. Сними квартиру, иди работай, если хочешь, займись Викторией как женщиной, отдохни от разнообразия лиц во снах… И да, я уже в курсе, что Солнышко ответила тебе отказом, сгорая от желания. Расположи к себе даму, не вникая в ее подсознание.

– Солнышко? – удивился Харон.

– Ты же видел, какая она рыженькая с примесью золота? Веснушки. Золотые ресницы. Как Солнышко. До встречи, друг. Заплати за мой кофе, пожалуйста, ты же теперь… человек.

Люцифер похлопал его по плечу и исчез. Харон остался в одиночестве, разглядывать чек, принесенный официантом.

Он все еще не понимал, то ли Люцифер отправил его в ссылку, то ли действительно желал отвлечь от многотысячелетней рутины. Можно сойти с ума от нее. Харон оценил обеспокоенность Люцифера о своем друге.

Демон, по наказу повелителя, расплатился за напиток и отправился изучать Москву и все, что она может дать, опираясь лишь на одну мысль – попытаться стать человеком…

– Вика, сходи, пожалуйста в магазин. Кофе кончился. – Ольга Владимировна еле открыла глаза, после тяжелой смены. – Сегодня опять в ночь. Завтра утром буду дома и целых два дня выходных. Сейчас думаю только о кофе. Сходишь?

– Кончено, – крикнула Вика, надевая кеды. – Может, сходим куда-нибудь на выходных? Пообедаем?

– Без проблем, дай только дожить до них.

Виктория улыбнулась и захлопнула за собой дверь.

Девушка выбежала на улицу и тут же спертый воздух стукнул ей по носу. Солнце и жара несколько не стеснялись сентября. Несмотря на то, что время было около трех часов дня, людей было не так много. Середина недели все-таки.

Виктория зашла в магазин, поздоровалась со знакомым продавцам, окинула взглядом стоящую рядом с ним женщину и попросила кофе.

– Как мама? – спросил продавец, пробивая чек.

– Нормально. Утром пришла с суток, вечером опять на работу. Как обычно – работы не початый край. – Улыбнулась она.

– Передавай привет. Чек. Кофе. – Продавец передал товар.

– Спасибо. Новая продавщица? – Виктория кивнула на стоящую рядом женщину уходя. – Удачи в будущем!

Девушка вышла из магазина и тут же врезалась в Харона. Она шлепнулась на асфальт и удивленно захлопала глазами.

– Прости, – демон смутился, протягивая ей руку.

Виктория встала, подняла кофе и влюбленными глазами уставилась на неожиданного гостя.

– Что ты тут делаешь? – спросила она, чувствуя, как щеки просто полыхают красным огнем.

– Я купил телефон, компьютер…ноутбук, как вы его называете. Что еще? Сим-карты и мне нужна твоя помощь. Как всем этим пользоваться?

– Ты что сделал? Купил? – она не смога сдержать улыбку. – Сейчас, маме кофе отнесу и спущусь к тебе. Подождешь меня здесь?

– Ты не хочешь познакомить меня со своей мамой?

– Харон! – смущенно воскликнула Виктория. – Для начала нам нужно придумать душещипательную историю о твоем появлении в моей жизни. Поэтому, предлагаю просто погулять по городу…пообщаться.

– Я жду. – Покорно ответил мужчина.

Он смотрел вслед девушке, когда та заходила в подъезд, смотрел как порыв легкого ветра растрепал ее волосы, как темная сторона подъезда скрыла ее из вида.

Уже через час они сидели в кофе, Виктория разбиралась с телефоном демона.

– Вот. Это твой номер. Это мой номер. Они здесь, в контактах. Можешь писать смски. Вот. Заходишь в сообщения. Находишь адресата, мой номер то есть, здесь вводишь свой текст и жмешь отправить…

Демон слушал, разглядывал устройство и изредка усмехался. Что за странный аппарат? Ведь демоны общаются между собой мыслями! А уж если на то пошло, то они вообще не очень общительные товарищи. Им уж точно не нужны телефоны для связи.

– С ноутбуком посложнее, – вздохнула Виктория, открывая компьютер. – Зачем он тебе вообще?

– Видел его у тебя на столе. Он не нужен? – расстроено спросил Харон.

– Не знаю. Вообще, если работаешь или учишься, то, конечно, нужен… Давай, расскажу, вкратце, как пользоваться. Сделаем тебе почту…

– А ты не могла бы сесть ко мне поближе? – Харон приобнял заволновавшуюся девушку.

– Поближе?

– Мне нужно постоянно ощущать твое тепло…человеческое тепло…

Виктория пододвинулась и…все. Ни о каком компьютере думать она больше не могла. Рука, лежащая на ее пояснице, шаловливые пальцы, нежно поглаживающие, начинали потихоньку сводить с ума. Дыхание учащалось, сердце колотилось, мысли ушли. Горячие губы опустили на ее щеку. Руки сжали крепче.

– Харон… – взмолилась девушка. – Мы в общественном месте… а ты лишаешь меня рассудка.

– А что такого с общественным местом? – удивился демон, на минуту перестав целовать пылающую девушку.

– Такое поведение не приемлемо на глазах общества. Это интимно.

– Правда? – Харон улыбнулся. – Я сегодня видел много целующихся пар на улице. Они не выглядели антисоциальными.

Он снова впился губами в ее, крепко обнимая.

– Простите! – полный страсти поцелуй прервал непонятно откуда появившийся официант с мужчиной. – Могу принести счет или вы еще что-то будете заказывать?

Харон неотрывно смотрел на губы Виктории, девушка в свою очередь таращилась на официанта, пытаясь узнать в нем спасание или неуместного гостя.

– Можно еще один кофе с сиропом…любым? Капучино. – Выговорила она, крепко сжимая руку демона. – У них аудит что ли? – сама себя спросила Вика, смотря вслед официанту и мужчине.

– Какой аудит? – ничего не понимая, спросил Харон.

– Знаешь, иногда приходят люди, чтобы проверить, как работают другие люди. Видишь, нашего официанта сопровождает какой-то мужчина. Он словно уже недоволен работой официанта.

– Да? Возможно… – отрешенно ответил Харон, разглядывая одинокую фигуру официанта. – Аудит…

– Сегодня очень много людей…а ты целовать! – Виктория улыбнулась, прижимаясь к задумчивому Харону.

Мужчина осматривал помещение, изучал людей.

Через пять минут официант вернулся с тем же спутником, поставил кофе и ушел.

– Он даже не смотрит на то, как работает официант! – удивилась девушка. – Он смотрел мне прямо в глаза. Ты видел? Как так можно оценивать труд людей?

Викторию возмущало поведение «тайного» покупателя, а Харон мрачнел с каждым словом все больше.

– О ком ты говоришь? – спросил он, отвлекаясь от своих мыслей.

– Вон о том дядьке! – Вика показала на пустое место рядом с официантом.

Харон перевел взгляд на Викторию, затем снова на никого и внезапно до него начало доходить, что происходит, а мрачные мысли подтверждались.

– А… – прикинулся он, – понятно. Пойдем-ка, прогуляемся.

Вика улыбнулась, сообщила, что для начала ей надо допить кофе. Все это время Харон сидел как на иголках, боясь, что Виктория заметит, что «аудит» видит только она.

Но все прошло гладко, пока девушка не вышла на улицу.

Они шли с Хароном, держась за руки, как внезапно на встречу им появилась парочка: парень и девушка.

Молодой человек шел с печальным лицом, убрав руки в карманы, смотрел себе лишь под ноги. Девушка шла со стеклянными глазами прямо на встречу Виктории.

– Черт! – пытаясь увернуться от столкновения, Вика отпрыгнула в сторону, влетев в другого прохожего.

– Что? – Харон подхватил в объятия девушку.

– Ты не видел? – обиженно воскликнула Вика. – Она прямо на меня шла! Если бы не отскочила, она бы врезалась в меня…В этом городе всегда так…

Харон нахмурился, бросив взгляд на одинокого уходящего парня. Он не знал, что ему делать, поэтому решил просто поцеловать девушку и обняв за плечи, отправиться дальше.

– Люди все такие неаккуратные? – попытался он перевести тему

– В большинстве – да. – Виктория успокоилась. – Где ты будешь жить? Решил?

– Да, нашел квартиру в центре почти. Недалеко от Театральной. Есть такая станция?

– Да! На Театральной? – удивилась Виктория. – Деньжищ, наверное, стоит…

Демон непонимающим взглядом посмотрел на Вику. Она сразу же объяснила ему, что жить в Москве, в центре – дорогое удовольствие, не каждому по карману. Виктория только потом додумалась, что Харон не имеет ничего общего с людьми, кроме внешности.

Хотя его внешность была скорее похожа на внешность ангела. Девушка никогда в жизни не видела такой красоты….неестественной.

– Не обращай внимания! – улыбнулась она, снова прижимаясь к нему.

Мужчина был таким горячим и его тепло струилось приятным шоколадом по юным венам; его руки были таким сильными, что Виктории хотелось, чтобы эти два года превратились в вечность. Но она была наивной влюбленной дурочкой, а незаконченной идиоткой. В сказки пока веры не было.

– Расскажи мне, что ты испытывала к Данилу? – внезапно поинтересовался Харон. – Ты любила его?

– Почему ты спрашиваешь?

– Ваши отношения продлились довольно долго… Ты рассталась с ним не из-за той жгучей блондинки, так ведь?

– Я все-таки не понимаю, почему ты спрашиваешь об этом. Но раз тебе интересно…Я любила его. Большего всего я любила его в самом начале наших отношений. Он был старше меня, презентабельный молодой человек с идеальным будущем. А что еще нужно? Только потом я поняла, что нужна более долгая, вечная любовь. Моя любовь к нему была убита им же. В нем не было стержня, потом полезли недостатки один за другим. Потом появился ты и я… Господи, я потерла рассудок. Его жгучая блондинка стала прекрасным поводом свалить без объяснения причины.

– Ты считаешь, что ты меня любишь? – Мужчина остановился и заглянул девушке в глаза. – Скажи мне правду, Виктория. Что ты испытываешь ко мне?

– То, что я испытываю к тебе, намного сильнее моих чувств к Данилу. Я хочу жить тобой, твоей жизнью, чтобы ты всегда был рядом, чтобы я всегда ощущала твои горячие, сильные руки, могла видеть твои глаза, в которых светится другая вселенная…Я потеряна в своих чувствах.

– Люди называют это любовью?

– Нет, я называю это любовью. Любовь не может быть одинакова для всех людей.

– Да? – Харон задумался. – Странно, по крайней мере, женщины, с которыми я проводил ночи, заканчивали примерно одинаково.

– Ты путаешь любовь и страсть. – Виктория улыбнулась.

– Дорогая, по-моему это ты перепутала их, поэтому у тебя метка Люцифера на плече.

– Вот как ты к этому относишься… – Вика смотрела ему в глаза.

– Я всего лишь предположил, что ты перепутала. Не опрометчивый ли это был ход?

– Я не о чем не жалею. – Девушка пошла вперед.

Харон тронулся за ней. Он смотрел на ее спину, волнистые рыжие волосы, футболку, облегающую талию, запах…не тот запах, который Франция продавала всему миру. Естественный запах, который мог услышать только идущий сзади инкуб. Что-то действительно было в этой солнечной девушке. Люцифер не зря назвал ее Солнцем. Виктория по-настоящему излучала светлые ассоциации. На нее хотелось смотреть и улыбаться. Что Харон и делал.

Плохо было лишь то, что он не знал жалости. Каждая женщина, после ночи с ним, клялась в любви. Они все страдали. Демон привык к своим воздыхательницам. Его лишь удивляло, что Виктория все еще не разделила с ним ложе, не почувствовала всего его, она просто глупо влюбилась… Он даже боялся подумать, что будет, когда случится тот самый безудержный первый раз.

Было около полуночи. Виктория сидела у себя в комнате, Харон – напротив. Они оба молчали. Девушка просто смотрела и не могла насмотреться. А Харон не знал, как себя вести. Он бы первоклассным любовником. С его умениями не мог посоперничать ни один другой инкуб. Но он не умел просто общаться.

– Ты когда-нибудь любил? – спросила Вика.

– Что? – переспросил он.

– Ничего. Ничего. – Виктория улыбнулась. – Знаешь, за сегодняшний день, проведенный с тобой, точнее, ту добрую половину дня и вечера, я поняла, что ты вовсе не страшный. Я больше тебя не боюсь.

– Виктория… – Харон склонил голову. – Я демоническая сущность. Во мне нет даже понятий о некоторых добродетелях. Я, конечно, не отличался особой жестокостью, как некоторые мои соотечественники, но не бояться демона – нелепо. Я ни в коем случае не призываю тебя бояться, но должное опасение все-таки должно присутствовать. Интересно, почему я вообще говорю тебе это…

Харон улыбнулся и присел рядом с девушкой. Она тут же начала нервничать, заливаться краской, теребить кончики волос.

– Мне не понятно твое смущение, детка. – Харон взял ее за руку. – Откуда оно? Что ты сейчас чувствуешь?

– Желание… – Виктория глубоко вздохнула.

– Желание? – Харон улыбнулся, касаясь губами ее плеча. – Почему ты противишься ему? Почему отталкиваешь мою ласку?

– Человеческие отношения так не строятся. – Виктория провела рукой по его щеке.

– И для этого ты выбрала себе демона, чтобы строить с ним человеческие отношения? – удивился мужчина, расстегивая верхнюю пуговицу.

Виктории казалось, что она вот-вот потеряет сознание от предвкушения неописуемых картин.

– Нет… Любовь выбрала, не я. Я до сих пор молю Господа о прощении, хотя, скорее всего это уже бесполезно.

– Я знаю о твоих мольбах, я слышу поток твоих мыслей. И еще кое-что в них я слышу. Неужели ты не слышишь? Не слышишь свой внутренний голос, который шепотом перекликается с похотью. Они вдвоем хотят, чтобы слишком правильное сознание позволило им получить то, за что была заплачена высокая цена…

Виктория уже прощалась с рассудком. Как же тяжело оставаться наедине с собой, когда услышав милый голос желанного человека, разум оборачивается в бегство, как паршивый дезертир. От одних только слов, девушка прибывала в неописуемом экстазе. Ей и так казалось, что она сейчас умрет от бесконечного потока эйфории.

–…Говори со мной, говори… – Демон уже расстегивал третью пуговицу своей рубашки, целуя пальцы рук девушки. – Что сейчас ты чувствуешь? Всего лишь желание?

Виктория издала нежный стон и уже практически попрощалась с реальностью, когда поняла, что больше не ощущает прикосновений.

– Да ты девственница… – Харон с улыбкой смотрел на нее.

Вика подскочила на кровати и впопыхах начала поправлять волосы и футболку.

– Что значит девственница? У меня были мужчины… – Обиженно сообщила она.

– Я знаю. Ты моральная девственница. Любовь – это таинство, которое должно постигаться не за один год. Мне тысячи лет и я все еще учусь, потому что крайне редко можно встретить одинаковых женщин. Тебе никто ничего не рассказал, не показал. У тебя был просто секс, какого миллиард, с участьем двоих: мужчины и женщины. Я же готов предложить тебе еще одного участника – любовь. Именно с участьем мужчины, женщины и любви секс перестает быть сексом. Он перерастает в возвышенную любовь и тебе посчастливилось будучи не спящей получить ее.

Харон набросился на опешившую девушку со сладострастными поцелуями. Виктория даже пискнуть не успела. Все, она сдалась. Не было у нее больше никаких сил говорить демону «нет». Она больше не хотела это говорить.

Внезапно Харон замер, на какое-то мгновение даже перестав дышать. За это время Виктория вернулась к жизни. Она открыла глаза и удивленно посмотрела на своего искусителя.

– В чем дело? – встревожено спросила она, разглядывая озадаченное лицо перед собой.

– У меня что-то шевелится в штанах… – Мужчина нахмурился и встал с кровати.

Двумя пальцами он вытащил из брюк мобильник. Раздался тихий смешок. Харон перевел взгляд на девушку: она, закрыв рот руками, тихонько хихикала.

– Он больше не шевелится…Что ему надо? – Демон протянул аппарат Виктории.

– Это смс.

– От кого?

– Спам. Люди, автоматизированные системы, вечно что-то предлагают купить, взять кредит, выиграть машину… Всякая чушь.

Мужчина с серьезным выражением лица смотрел то на мобильник, то на девушку.

– Что я должен сделать?

– Можешь либо удалить смс, либо забыть про сообщение. Отвечать не нужно. Участвовать в предложенных акциях – тем более.

Вика встала с кровати, подошла к застывшему мужчине и принялась застегивать его рубашку.

– У меня завтра очередное собеседование…Я должна поспать хоть немного. Если ты не занят, мы можем встретиться вечером?

– Ты меня выгоняешь? – искренне удивился он.

– Нет. Намекаю на то, что я устала. События последних полутора дней слегка утомили меня и заставили понервничать. Я довольно много потратила сил на встречу с Люцифером… Потом твое появление лишило меня разума окончательно. Я человек и мне тяжело дается общение с твоим миром, тяжело испытывать к тебе чувства.

Харон насупился, посмотрел на девушку, внимательно слушая ее, пытаясь понять, но он не мог. Все, что он мог понять, это то, что хотят, чтобы он ушел.

Он ничего не знал о покое, ему была неведома усталость. Но он старательно изучал людей, пытаясь вывести формулу «если…, то…». В этом случае он неплохо справился, запомнив, что «если человек устал, то ему надо отдохнуть»

– Хорошо. Я понял тебя. – Безропотно согласился он. – Что я должен сделать перед уходом? Просто исчезнуть?

– Нет. Меня поцеловать. Пожелать спокойно ночи.

– Это то, что вы делаете перед сном? Люди, я имею в виду.

– Ну не все. Так делают только те, кто состоит как минимум в хороших отношениях друг с другом….или влюбленные. Незнакомые так делать не будут.

– Я понял. – Харон улыбнулся, уже обнимая девушку. – Я просто поцелую… – сообщил он, почувствовав, как быстро она вся напряглась от его прикосновений. – И пожелаю спокойной ночи.

Харон брел по центру Москвы. Вокруг было столько людей, что у демона даже глаза разбегались. Ему нужно было понаблюдать за поведением людей в обыденной жизни. Узнать, что они делают, когда не в постели, как общаются между собой.

Он уселся на улице, в ночном кафе на Никольской улице и принялся разглядывать парочки.

И о чудо! Они все такие разные. У них все было абсолютно разным! Харон был в смятении. Первоначально, когда Люцифер изъявил свою волю, демон был уверен, «Ха, люди. Стадо озабоченных людишек. Чему от них можно научиться? Что они могут дать?»

И вот самоуверенный демон, искуситель женских сердец, сидел и не понимал, как простолюдивые мужчины добиваются расположения к себе. Почему Виктория уже столько раз отказывала ему, когда у них было столько возможностей насладиться друг другом? Что он еще должен сделать?

И, конечно же, он не понимал, что творится у девушки в голове. Достать Люцифера в буквальном смысле из-под земли, отдать ему свою душу, заполучить верховного инкуба в свои руки на два года и говорить «пошел вон, я устала». Будучи на земле почти всего сутки с небольшим, Харон уже начал философствовать на тему женской логики и ее последствий.

Около него обосновалась парочка: молодой человек усаживал свою девушку за стол. Харон все подмечал: молодой человек отодвинул стул, подождал, когда девушка усядется, пододвинул стул. Наконец, он уселся сам напротив. Он смотрел на нее такими влюбленными глазами, пока она с хмурым видом рылась в предложенном официантом меню. Рядом с ней лежал небольшой букет из трех бордовых роз. Несомненно, цветы презентовал молодой человек.

Цветы. Харон отметил первую особенность, которая часто встречалась по всей Никольской улице. Если девушка шла с цветами, то существовала огромнейшая вероятность того, что рядом с ней идет именно ее ухажер. Еще она могла идти одна с цветами после свидания, если молодой человек не провожал ее.

Глаза. Это вторая вещь, на которую обратил внимание Харон. Почти все мужчины смотрели на своих девушек так, словно перед ними стояли богини. Они буквально обожествляли своих дам одним лишь взглядом. Глаза блестели. Правда. Сверкали! Настолько живыми они казались демону, что он глубоко задумался, а сможет ли он когда-нибудь также смотреть хоть на какую-нибудь женщину?

Харон также отметил менторские голоса и самовлюбленные взгляды девушек. По одному только их выражению лица было понятно, что то, что происходит вокруг, должно происходить. По-другому просто быть не может.

Улыбки. Еще одна черта, которую Харон отметил про себя. Практически все влюбленные улыбались. Не всегда, конечно, совпадали их мысли и улыбки, но не взирая ни на что, мужчины ходили с приподнятым уголком губ, а девчонки, конечно, светились счастьем, улыбаясь во все тридцать два зуба. Харон любил улыбаться и данная задача не должна была вызвать проблем.

Еще, что заметил демон это то, что влюбленные держались за руки. Что такого важного было в этом прикосновении? Почему вообще мужчина и женщина так часто держатся за руки?

Харон раскладывал по полочкам информацию, предварительно набросав план действий по отношению к его сложной девушке – Виктории.

Мог ли он вообще называть ее «моя девушка»? Что люди вкладывают в это понятие? Моя – девушка – значит моя…Мог ли он делать с ней все, что захочет? Нужно ли узнавать о ее желаниях? «Собственность» и «девушка» эквиваленты?

Встречал он и парочек, которые насупившись шли порознь. Парень брел, опустив голову, а девушка, сложив руки на груди, смотрела отрешенным взглядом вроде бы вперед. Но Харон мог прочитать и взгляд и мысли: она просто смотрела, потому что у нее есть глаза. У нее не было никакого интереса созерцать развесившуюся ночную улицу.

Что могло расстроить их? Что за причина, что они идут как чужие друг другу? Демон не знал. Не знал он также, что «чужие» это нормально для человеческих отношений. Время беспощадно забирает то, чему так все радуются. Постепенно люди начинают отворачиваться друг от друга, перестают понимать друг друга, а в один прекрасный день, они просыпаются, смотрят друг на друга и синхронно задаются лишь одним вопросом: «Кто ты такой и почему лежишь в моей кровати?»

Демон уже ни на микросекунду не задумывался о реальной сложности человеческих взаимоотношений, о безумном спектре их необъяснимых чувств и вмешательствах кровожадного сознания. Пока Харон смотрел на одержимых страстью, возможно, любовью людей, он пытался их сразу же понять.

Любое человеческое движение Харон примерял на себя. А смог бы он также? Что вообще он испытывал к этой девушке с печатью Люцифера? И испытывал ли?

Безусловно, он точно понимал, что хочет ее попробовать в постели, от нее пахло сексом, и, несмотря на то, что она была совсем юной и чертовски неопытной, демон чувствовал непреодолимую сексуальную тягу. Хорошо ли это? Достаточно ли этого для женщины? Во снах секс – это все, что было нужно. Ему никогда не отказывали, никогда не стеснялись, но всегда хотели. Все его женщины просто ждали повторения в следующем сне, не думая о том, что умрут после первой ночи. Никто из них и подумать не мог, что такое может случиться в реальности.

Харон наблюдал за всеми. Он слушал людские речи и подслушивал их мысли. Довольно часто то, что говорилось не совпадало с тем, о чем думалось. Иногда говорилось красиво, что даже Харон заслушивался. А в голове текли дикие мысли о том, как все достало. Реже, думалось хорошо, а говорилось еще лучше.

Харон был решительно настроен не разочаровать своего повелителя и девушку, которую ждало малоприятное будущее.


4 сентября 2013 (полдень, среда)


Виктория ехала в метро, с левой стороны ее поддерживал Харон. Она ехала на стотысячное собеседование, демон просто сопровождал.

Они оба молчали. Виктория вышвыривала мысли из головы одну за другой, пока сильные руки обнимали ее. Харон улыбался, наблюдая тщетные попытки перестать думать о любви.

Такой странный и непонятный казус для него: вначале ищут любовь, долго и страстно ищут, перепробовав много горестей. Потом некоторым везет и они находят ее. Вместо того, чтобы полностью подчиниться, поддаться этой любви, они начинают выгонять ее из головы и сердца. Ну в чем же дело? Как так можно?

Виктория искала оправдания себе: у меня собеседование, не хочу выглядеть глупо.

– Виктория Драхе? – в огромном коридоре появилась миловидная девушка.

– Да. – Вика улыбнулась, поднимаясь со стула.

– Давайте знакомиться. Меня зовут Анна. Я специалист по подбору персонала.

– Виктория. Специалист в области дизайна.

– Хорошо, Вик. Очень приятно познакомиться. Расскажите немного о себе.

– Я закончила….

Неожиданно перед глазами появилась тьма. То была непросто непроглядная тьма, а субстанция в которой можно было бы блуждать бесконечно долго, так как сквозь мрачную завесу все равно виднелись серые дорожки, которые то и дело пересекались. Лабиринт. Ужасный страшный лабиринт.

Девушка стояла одна посреди этой тьмы, окутанная перемежающимися дорогами. Дышать становилось все труднее и труднее, сердце совсем не слушалось ее. И вот результат: вертевшись на одном месте, как юла, пытаясь понять, куда идти и надо ли вообще идти, девушка помчалась куда глаза глядят. Она переступала с одной дорожки на другую, проходя сквозь черные стены, чувствуя легкую преграду, которая беспроблемно преодолевалась.

Страх подступал все ближе и ближе, уже готовый душить своими тощими ручонками, похожими на огромные клещи. Паника достигла своего пика безумства, окутывая сознание…

– Ну что ж, Виктория, не буду лукавить – Вы мне очень понравились и… Вот список документов, которые нужно предоставить в HR в течение следующей недели. Как только разберетесь с документами, можете сразу приступать к работе. Согласны?

Вика смотрела круглыми глазами на собеседницу. Сказать, что она ничего не понимала, это ничего не сказать.

– То есть, Вы берете меня на работу? – тихо и неуверенно переспросила она.

– Конечно! – воскликнула Анна, – все в порядке?

– Да, абсолютно… – Виктория смутилась еще больше.

– Что ж Вика, вот список, подготовьте и приходите. Ваш телефон у меня есть. Мой – вот. Будут вопросы, звоните без стеснения, отвечу на все.

– Хорошо. Спасибо. Я пошла?

– Да, конечно, идите. Прошу Вас, не затягивайте с документами.

– Хорошо. До свидания. – Вика выскользнула за дверь и остановилась в коридоре, тяжело дыша.

В коридоре не было ни единой души. Когда Виктория пришла, с ней было еще четыре человека…. Коридор пуст.

Девушка посмотрела на часы и ахнула: ее собеседование длилось два с половиной часа! Как же так?

Виктория ничего не помнила. Рядом никого не было, кто бы мог объяснить наистраннейшие приключение на собеседовании.

Не успела она выйти на улицу, как рядом появился Харон. Он был улыбчив, можно сказать, даже весел. Виктория же напротив, выглядела удрученно.

– Ну как? – поинтересовался Харон, исполняя один из увиденных в мире людей жестов: он взял ее за руку.

Девушка не смогла не улыбнуться. Ей безумно было приятно внезапное прикосновение любимого мужчины. Его теплая рука тут же заставила вздрогнуть нервную систему, очнуться от долгого сна.

– Меня взяли… на работу. – Вика вернулась на землю, борясь с опьяняющим желанием, чтобы его рука, продолжила свой тернистый путь.

– Я даже не сомневался. – Демон лукаво улыбнулся.

– Почему ты так улыбаешься? – Виктория что-то заподозрила.

– Ты очень сочная внутри… – Сообщил Харон и прикрыл глаза от удовольствия.

– Не поняла? – Вика нахмурилась еще сильнее. – Что это значит?

– Я подселился к тебе во время собеседования.

– Ты…что? – она вытаращила глаза, рассматривая самодовольное лицо демона.

– Подселился. Я отправил твою душу в районы преисподни. Погулять. Сам занял твое тело, чтобы помочь с собеседованием. Как тебе просторы небытия? На мой вкус, немного запутанно.

Девушка слушала его, в очередной раз будучи не в состоянии поверить ни одному слову. Что бы Харон не говорил, звучало как отрывок из книги о ведьмах или из какого-то мистического сериала. Ну как в такое можно поверить? И, конечно, Виктория не могла. Она стояла в недоумении, пытаясь хоть как-нибудь перенаправить фантазию в позитивную сторону.

– Не переживай. Демоны вообще часто подселяются к людям.

– Зачем?

– Как зачем? – удивился Харон. – Питаться энергией. Если ты утром просыпаешься и перед твоими глазами воспоминания о черной пустоте, вместо прекрасного сна, то можешь быть уверена, в ту ночь тобой кто-то питался.

– Ты что, серьезно сейчас? – Виктория все еще не верила.

– Как никогда. Это нормальное, частое явление. Люди ничего не подозревают, чувствуют амебную сопливость и уверены в том, что всю ночь разгружали вагоны, пока лунатили.

– То есть, ты питался моей энергией?

– Нет. Я проходил собеседование. С первых твоих слов я уже знал, что ты провалишь этот важный разговор. Прости мою самостоятельность, но я решил, что тебе непременно нужно помочь. Сколько времени ты ходила по собеседованиям? Два? Три месяца? Я же справился за один раз.

Девушка шокировано смотрела на стоящего перед ней мужчину. Неужели, все что он говорил, имело хоть какое-то отношение к реальности? Десятки разнообразных вопросов изничтожали рассудок.

– Получается, ко мне может… «подселиться» еще кто-то? – с опаской спросила Вика, хватая его за руку.

– Гипотетически – да. Даже самые низшие чины, не говоря уже о высших. Но не надо переживать, дорогой мой человек. В ближайшие два года этого никто не посмеет сделать. Предугадывая твой вопрос «почему?», отвечаю: у тебя очень мощная защита в виде меня. Так что спи спокойно…или не спокойно, если ты, наконец, позволишь мне дотронуться до тебя. Позволишь?

Его янтарные глаза смотрели в глубину души девушки. Они улыбались, слыша ее мысли, полные самоотверженного желания.

– Ты никогда никого не насиловал? – выскочил вопрос из ее рта.

Демон усмехнулся, покачал головой, крепко сжал ее руку и пошел вперед. Вика шла на полшага сзади, ругая всякими гадкими словами себя за идиотский вопрос. Внезапно демон остановился и подтянул к себе девушку.

– Я не вижу таких мыслей в твоей голове. Ты этого хочешь?– с абсолютно серьезным выражением лица спросил он.

Вика занервничала и отрицательно покачала головой, пряча глаза и матеря себя еще сильнее.

– В постели я дамский угодник. Если женщина хочет то, что ты сказала, я это сделаю. Но я действительно не вижу такого желания в твоих мыслях, от того делаю вывод, что вопрос был задан просто так. Почему?

– Я не знаю… Вообще люди любят задавать вопросы просто так. Когда на самом деле им совершенно безразличны ответы. Я спросила, потому что ты всегда спрашиваешь: «Могу ли я, можно ли мне, согласна ли я». Ты всех их спрашивал или только меня?

– Ох, детка, ты затронула очень серьезную тему. Давай присядем где-нибудь, я тебе расскажу, как это работает.

Без разбора, они зашли в первое попавшееся место, где были столы, заказали по напитку и уселись решать сложные вопросы.