мы встречали у дедушки. Из всех внуков на свете были еще только мы вдвоем: я и братец Алешенька.
Мы были очень маленькими, а квартира – огромная, старая, три кладовки было в квартире. И громадная елка с игрушками и мандаринками.
Был такой матово-синий стеклянный шарик. А на шарике – крошечная выпуклая белая птичка. Совсем неказистая. Но это был секрет.
Если забраться в кладовку, в полную темноту, спрятаться там под пальто и смотреть на шарик, птичка светилась зеленоватым светом. Светилась в темноте. И мы смотрели, затаив дыхание, как светящаяся птичка летит в темноте. Летит и светится.
Но потом свет мерк. Птичка исчезала.
Надо было выйти на свет и подержать шарик под лампой. Немножко так постоять, а потом снова забраться во тьму. И птичка снова летела и сияла призрачным зеленоватым светом. Снова оживала.
Наверное, фосфор был добавлен в краску.
Мы долго-долго так играли. Это было лучше елки с мишурой и гирляндами, лучше подарков и лучше конфет. Мы оживляли птичку.
Так и душа оживает и живет во тьме. В черном Космосе. Она напитывается светом от Источника и летит, живет, светится. Но если долго нет света – энергия жизни уходит и человек уходит. Свет иссякает. И душа летит к его Источнику.
Все это трудно объяснить словами. А в детстве совсем невозможно. Все мы птички, которые летят во тьме и немножко светятся. Одни больше, другие – меньше и меньше… А Источник – он вне кладовки. Он где-то за дверью.
И, может, ангелы берут птичку и уносят на свет. Как мы когда-то.
Это сейчас надо все объяснять. А в детстве ничего объяснять не надо.
Тем более, Алешенька еще и говорить плохо умел. Он на два года младше меня. Но мы прекрасно понимали друг друга и эту долгую игру в оживление птички.
В игру про жизнь и смерть. И про Источник Света.