С кипящим самоваром я вошёл в горницу и водрузил его на серебряный поднос. Споласкивая заварной чайник, я обратил внимание на клеймо производителя, два синих меча и латинская буква «Гэ» рядом.
– Фарфор гарднеровский, не мейсенский, но всё равно дорогой, – подумал я.
– Да, да, – сказала Клара Никаноровна, – это гарднеровский фарфор, от дедушки покойного достался.
– Неужели она умеет читать мысли? – встревожился я.
– Не волнуйтесь, – сказала старушка, – мысли я читать не умею, просто я предполагаю, что в данной ситуации может подумать умный человек и отвечаю на эти мысли, и, знаете, ещё ни разу не промахнулась, – и она звонко и по-молодому засмеялась.
Засмеялись и мы с женой. Контакт налаживался так, как будто мы были сто лет знакомы и сейчас приехали к ней просто в гости.
Чай из колодезной воды существенно отличается от чая из хлорированной воды, даже если она очищена в двух фильтрах. Колодезная вода очищается слоями земли и считается самой чистой, но я к этой чистоте отношусь с некоторым предубеждением, особенно в населённом пункте сельского типа.
– Ну, что вы, – скажет мне любой сельский житель и будет неправ, потому на различных водоносных слоях находятся выгребные и силосные ямы, кладбища и могильники, туалеты и овраги, где скапливается стекающая вниз вода. Самая чистая вода – из глубоких артезианских колодцев, не смешанная с поверхностными слоями воды. Хотя и колодезная вода тоже неплохая.
Ещё хочу сказать, что колодезная вода отлично заваривает любой чай от брикетного фруктового до элитного листового. Как подсолнечное масло вытягивает подсолнечное масло из подсолнечного жмыха, так и колодезная вода вытягивает танин и все вяжущие и красящие вещества из чайного листа. И заварка получается такая крепкая, что на зубах чувствуется оскомина, как будто вы заварили целую пачку как заключённый во время чифиряния, а не хорошую щепотку чая.
Мы пили чай и никто не переходил к главному вопросу, ради которого мы собрались за этим старым, но по-современному накрытым столом.
– Вы знаете, – сказала Клара Никаноровна, – род наш ведётся со времён царя Петра, именуемого в советской истории Великим. Великий он был или невеликий, но он был равен князю Владимиру, который мечом и огнём крестил Русь. Потом был Ленин. Потом Горбачев. А сейчас новый, который снова ведет всех к Сталину.
Я смотрел на старушку и удивлялся. Лет ей был много, на глаз определить трудно, но лет восемьдесят, это точно. Плюс минус пара лет. В доме нет ни радио, ни телевизора, ни компьютера, даже присутствия газет я не обнаружил. Откуда она всё это знает?
– Откуда бабушка всё знает? – снова удивила меня вопросом Клара Никаноровна. – От верблюда, – и она засмеялась. – Вы мне не поверите, но всё, что делается в нашей стране, я вижу во сне. Ложусь спать и как будто читаю сводку новостей. Когда долго живёшь, то все события начинают иметь предысторию и не воспринимаются как что-то новое, только что произошедшее. Нового у нас нет ничего. Всё старое, нового-то ничего не придумано. Что своё придумано в России? В чём Россия имеет несомненный приоритет?
– Ну, в космосе мы самые первые, – как-то неуверенно произнес я. – И вообще, в нашу эпоху открыто деление ядра атома, – бодро продолжил я, – затем авиация, полеты в космос, открыли телевидение, создали компьютеры и ввели в обращение сеть Интернет. А генетика?
– Хорошо разбираетесь в событиях, молодой человек, – сказала Клара Никаноровна, – вот только где тут российский приоритет? Народоволец Кибальчич выдвинул идею ракетного летательного аппарата с качающейся камерой сгорания для управления вектором тяги. И где он, этот Кибальчич? Повешен за участие в убийстве Александра Второго. Вавилов сделал прорыв в генетике, как вы говорите, а энкаведешники Сталина превратили приоритет России в лагерную пыль. Русские ракетостроители сидели по лагерям, в то время как немец Вернер фон Браун делал свои ракеты, которые и сейчас летают в космос с американскими космонавтами. Главный телевизионщик мира русский Зворыкин еле успел выскочить из лап чекистов Дзержинского. Русский авиаконструктор Сикорский оснастил Америку классными вертолётами. Если в России и были какие-то компьютерные идеи, то их уничтожили в зародыше. Про интернет я и не говорю. Там мы и рядом не стояли. У вас какой телефон? – обратилась она ко мне.
– Нокия Люмия 720, – гордо сказал я и достал из кармана плоский аппарат, по которому можно звонить как по телефону, а так же смотреть интернет, передавать сообщения, отправлять электронную почту, а также фотографировать и снимать на видео всё вокруг.
– Российский? – спросила хозяйка дома.
– Нет, сейчас уже финско-американский, – сказал я, прекрасно понимая, что очень трудно в наши дни похвалиться чем-то своим российским. Но меня поражали знания старой женщины. Сейчас даже продвинутая молодежь не может похвастаться такими энциклопедическими знаниями, а уж про ровесников Клары Никаноровны я и не говорю. Это пережитки прошлого века, которые к технике и научным прорывам имеют большую осторожность, переходящую в отвращение. А, может, старушка является роботом, киборгом, который создали пришельцы, и нас она пригласила для того, чтобы познакомить со знакомыми марсианами?
– И здесь вы тоже неправы, – снова удивила меня старушка, – я не робот и не киборг космических пришельцев и ни с какими марсианами я вас знакомить не буду. Можете ущипнуть меня и проверить, что я не подключена ни к какой электрической розетке. Вот вы начинаете удивляться всяким глупостям и сбиваете меня с того, что я хотела вам рассказать. А на чём я остановилась?
– Вы остановились на Петре Первом, – подсказала моя жена.
– Точно, – оживилась старушка, – на Петре Великом, тогда слушайте дальше.