Авока, небольшой городок на берегу моря, жил своей привычной жизнью, которую, как правило никто и ничто не могло нарушить.
Полусонные улочки, пыльные и душные днём и дышащие свежестью и прохладой по утрам. Улочки были беспорядочные, бегущие как им вздумается и куда вздумается. Церквушка со старинной колоколенкой, да рыночек на площади, прямо перед морем, где заботливые и суетливые хозяйки, дружелюбные ко всем и завидующие друг другу как-то по доброму, старались перехитрить друг друга и умело соперничали между собой в базарном мастерстве. Тут они встречались по утрам и начинали свои сплетни да слухи, к вечеру о которых уже знал весь город. Шумно, громко, по секрету всему свету перекрикивались они через площадь. Хозяюшки громко делились тайнами и тут же, так же громко, просили их никому не говорить.
На другом конце городка дымили огромные доменные печи. Здесь уже был край суровых рабочих всех возрастов, от мальчишек лишённых детства до глубоких стариков. Всех возрастов и одной профессии. Авока был городок сталеваров. И все сталевары работали тут, у доменных печей, серые, с копотью на лице и не единожды обожженными руками. Гул, грохот напоминающий взрывы, и мрак, не прекращавшиеся никогда, были слышны далеко от завода и давно стали привычными для Авоки.
По утрам, казалось городок дышал свежестью. Но ночью он наполнялся грохочущим гулом и над Авокой вставало алое марево от плавильных печей, заполнявшее всё небо. Оно исчезало только с утренней зарёй. Но исчезая, марево не исчезало на самом деле, а падало на город в виде блестящей, сверкающей пыли, на улочки, площадь, церквушку с колоколенкой и на всех его жителей.
Вечером чайки обычно кричат над морем. Чайки встречали рыбаков, немногих оставшихся ещё в этом городе. Сейчас уже редко Авока провожала своих жителей в море. Но несмотря на то, что рыбацких шаланд становилось всё меньше и меньше с каждым годом, рыбы на базаре никогда не убавлялось. И обленившиеся чайки не уставали клянчить для себя рыбу. Они, с наступлением сумерек густо покрывали берег и качались на волнах, на самом прибое, и забирали всё то что оставляли на берегу рыбаки. Чайкам было чем поживиться.
Уже почти наступила ночь, когда на морском пляже появились соперники чаек. Трое мальчишек, из которых ясно выделялись два подростка и малыш лет семи, может восьми. Они медленно брели по ночному берегу, подбирая то что не подобрали чайки. Освещая песок вокруг себя маленьким факелом, мальчики собирали в сумку выброшенную рыбаками тюльку. С особенным восторгом мальчишки находили небольших рыбёшек, которых тоже оставляли рыбаки. Их было не продать, но мальчишкам они были в самый раз. И шли дальше. Следом за ними едва поспевала девчушка лет девяти. Как раз она и несла основную ношу, которую по-джентльменски всё взваливали и взваливали на неё мальчики.
На пляже много чего можно было найти и много чем можно было поживиться, если ты бездомный, или бедный, или и то и другое, и в придачу ещё и голодный.
Факел почти погас и только тускло тлел, уже не освещая дорогу, а скорее мешая мальчишкам.
Старший мальчик залез на дно перевёрнутой лодки, размахнулся и со всей силы швырнул факел в воду. Тот на мгновение зашипел и тут же исчез в ночном море. Мальчик спрыгнул на песок и вдруг отпрыгнул от лодки словно ошпаренный.
– А! – вскрикнул мальчик наступив на чью-то руку, – тут мертвяк!
Но ещё больше он испугался, когда «мертвяк» зашевелился и схватил его за ногу.
Мальчишка упал, но «мертвяк» потянул его за ногу к себе и присев отпустил ногу мальчика.
– Ты чего орёшь, бродяга? – спросил «мертвяк», мужчина лет сорока в военном мундире без значков.
– Простите, сэр! Мы думали, что Вы умерли! – испуганно дышал мальчишка.
Все остальные остановились наблюдая за их беседой со стороны.
– Спасибо, молодые люди, – усмехнулся «мертвяк».
Мальчик увидел под курткой «мертвяка» револьвер и патронташ полный патронов вдоль пояса.
– З… за ч… что, сп… спасибо, сэр? – заикаясь, спросил мальчишка.
– Ну, долго буду жить, – усмехнулся «мертвяк», – тебя как зовут, шальной? – спросил он мальчика.
– Г… Генри О`Коннор, сэр, – дрожа губами ответил мальчик, – а это мои братья и сестра. Аластер, Мерти и Рейчил.
– Очень приятно, Генри О`Коннор, – улыбнулся «мертвяк», – ирландцы, значит?
– Д… да, сэр… но разве это плохо? – испугался Генри, пытаясь попятится назад, но не смог от страха сдвинуться с места.
– Это просто замечательно, сынок! – ответил восторженно «мертвяк».
– Правда? – удивился испуганно Генри.
– Угу, – кивнул «мертвяк», – бегом дуй в полицейский участок, – сказал он мальчику, – и позови сюда капитана Шона Бодхара. Получите по шиллингу, каждый. Понял?
– По шиллингу? – внезапно изменился в лице Генри, – а вы не обманываете нас?
«Мертвяк» только покрутил головой.
– Сэр! – радостно воскликнул Генри, – сию минуту! Я сам его приведу! Да я его на верёвке сюда приволоку, если он идти не захочет! – и подскочив бросился вперёд братьев и сестры в город.
Аластер, Мерти и Рейчил, что-то крича ему вслед, едва поспевали за братом…
Капитан Шон Бодхар уже собирался задремать в полицейском участке, когда в участок влетели четверо детишек и наперебой начали его куда-то звать.
– А ну тихо! – прикрикнул капитан на них, – по одному! Что случилось? Какой ещё мертвяк на море? Вы что несёте тут мне, полоумные?
Дети замолчали.
– Сэр, – уже спокойно сказал Генри, – на море человек, который Вас зовёт. Он военный.
– Военный? – удивился капитан Бодхар, – а что ему надо от меня и что он делает на море ночью?
– Он не говорил нам этого, сэр, – ответил ему Генри, – он приказал позвать непременно Вас и больше ничего не говорил. Ещё сказал, что если Вы придёте, то он даст нам по шиллингу!
– Тоже мне, дежурство, – выругался капитан Бодхар, – Тревор! – позвал он помощника, – посиди тут вместо меня. Пойду схожу с этими оборвышами на пляж, гляну какой там военный…
Через четверть часа, получив свои шиллинги, дети, радостно переговариваясь между собой, бежали обратно в город. Бодхар с сожалением посмотрел им вслед и наконец поздоровался с тем, кого они называли «мертвяком».
– Раз уж ты, Стрелок, появился в моём городе, то стало быть ты тут не один? – усмехнулся капитан Бодхар.
– А ты как думал, Шон? – поднялся с песка Кнак, – не то что не один! Сам понимаешь, время опасное, события разворачиваются стремительно, – он подошёл к капитану Бодхару и положил ему руку на плечо, – ну так и будем тут говорить, или пройдём к тебе в участок?
– Да уж лучше в участок, – согласился капитан Бодхар, – неровен час эта четвёрка надумает похвастаться откуда шиллинги, то пропадём оба.
– Веди? – сказал Кнак.
– Пошли, махнул рукой капитан Бодхар, – только быстро, и не сильно светись у фонарей.
В участке, капитан Бодхар запер за собой двери на ключ и опустил жалюзи на окнах.
– Ну так что же привело тебя к нам? – посмотрел Бодхар на улицу сквозь жалюзи и присел напротив Кнака.
Тусклая лампа освещала жёлтым светом маленькую комнатушку, а пар от закипевшего чайника густым облаком поднимался к потолку.
– Революция, Шон, революция, – отпил Кнак горячего чая из железной кружки, – нужно обеспечить отвлекающий маневр, дать возмозжность О`Брайену принять важный груз в Ольстере и вооружить несколько наших групп немецкими карабинами, соединив их в одну ударную бригаду.
– Я понимаю так, речь идёт о том, что немцы подбросили нам оружие, Генри? – посмотрел капитан Бодхар на Кнака и нервно закурил.
– Да, – согласился Кнак, – немцы нам подбросили оружие и мы готовим выступление в ближайшие пару лет, если, конечно, ничего не помешает.
– И что требуется от Авоки? – спросил капитан Бодхар как-то равнодушно и тихо? – и с чего вы вообще решили, что англичане дураки и клюнут на вас тут?
– Клюнут. Непременно клюнут, – ответил Кнак, – ты думаешь, что им захочется терять свои сталеплавильни? У них остановятся верфи в Бэлфасте, и не только верфи. И не только в Бэлфасте. А требуется от вас немногое, – отставил Кнак чашку и облокотился на стол, пристально глядя на капитана Бодхара, – выступление сталеваров. Это парализует Ольстер и оттуда к Авоке подтянут полицию. А как только в город мы войдём отрядами, как только тут начнутся беспорядки и мы возьмём Авоку под свой контроль, сюда стянут войска из того же Ольстера и из под Куинстауна. Наша задача продержаться тут несколько дней, пока О`Брайен не перегруппирует силы и не разгрузят судно с оружием.
Он помолчал.
– Мы просит об очень не многом, Шон.
Капитан Бодхар подумал и посмотрел на Кнака.
– Ты понимаешь, что будет потом с этими людьми?
– Понимаю, – кивнул Кнак, – и там, – указал он пальцем на потолок, – не думаю, что не понимают.
– И что вы предлагаете? – кивнул Бодхар.
– Мне нужно будет поговорить с мэром и встретиться с активистами местного профсоюза, – ответил Кнак.
– Социалистами? – усмехнулся Бодхар, – от них толку – только митинги и шум на улице.
– Это нам и надо, Шон, – усмехнулся Кнак, – пусть шумят хоть сутки напролёт и погромче, чтобы англичане услышали их. Ты думаешь, я решусь захватывать этот городок напрямую? Нет, – снова, криво усмехнулся Кнак, – пусть это сделают марксисты. Ну, по крайней мере, пусть англичане так считают. А мы появимся тогда, когда старик мэр уже не будет знать что делать, а англичане стянут к городу как можно больше войск.
– Войск? Тут будут стрелять? – спросил Бодхар, слегка напугавшись.
– Будут, – кивнул Кнак, – разве я говорил, что будет тихо?
– Во всей этой ситуации, Кнак, хочу чтобы ты знал, – закурил Бодхар, – нам тут оставаться после вашей выходки уже будет нельзя. Ты гарантируешь мне место в ваших отрядах, и то что моя семья успеет уйти отсюда, прежде чем город снова займут англичане?
– Если тебя беспокоит твоя семья, то лучше будет всем если они уедут уже сейчас, – ответил Кнак.