Одиус в очередной раз находился в Совете Лордов, потому что как главнокомандующий армией Цессара он обязан был присутствовать на большинстве их заседаний. Нравилась ли ему выпавшая на его долю участь? Она его вполне устраивала. Нельзя сказать, чтобы он был особенно воодушевлён или хотя бы наслаждался своей должностью. Она его устраивала и больше ничего. Принимая на себя полномочия, он понимал, что в данный конкретный момент ему нечего противопоставить Цессару, и что, отказываясь от его предложения, ученый обрек бы себя на неминуемую гибель, которая, так или иначе, постигает всех врагов Цессара. А вот это ни в коем случае не устраивало Одиуса. Он был ученым, любящим точный расчет, и сейчас он рассчитывал с помощью Цессара вновь подняться с глубин, на которые упал, возродиться и усилиться за его счет, а позднее, тогда, когда будет к этому готов, сразиться со своим теперешним владыкой и победить его. А сейчас? Сейчас его все устраивало.
Сегодня, как и обычно, Одиус сидел в предназначенном ему удобном, похожем на трон кресле, стоявшем чуть позади справа от трона Цессара. Но только сегодня они находились не в кабинете Властителя Вселенной, а, собственно, в зале Совета. Лорды, непривыкшие к столь близкому присутствию своего правителя, потупившись сидели на своих местах. Почти никто из них не разговаривал. Несколько минут назад Цессар объявил о том, что в скором времени планирует открытое масштабное наступление по отрядам сопротивления.
– Они будут стерты с лица вселенной, – все еще звучали гулким эхом его заключительные слова.
Одиус в неисчислимый раз за сегодня вгляделся в лица лордов. Сколько из них являлись на самом деле предателями? Цессар объявил о своем наступлении так открыто, и это поразило ученого. Цессар был уверен в победе. Одиус же отчего-то сомневался. Устал ли он тягаться с Лео? Скорее всего, нет. Он был рад тому, что наконец-то приближается финал их давнего состязания. К тому же, теперь он не был один, и его талант в содружестве с невероятными способностями Цессара создал армию, которой нет сравнения в истории. Но все же его смущало столь открытое и даже в каком-то роде бахвальное поведение Цессара. Одиус не мог разделять его уверенность в победе. Чего ожидать от Лео он знал, даже не понаслышке. Но чего ждать от его сестры он не представлял. Да, он видел ее. Да, он общался с ней. Но тогда она казалась ему совсем другой. Она была маленькой, нежной и хрупкой. Он думал, что играл с ней, а теперь же ученый не был уверен в том, кто с кем играл в тот момент. Не был ли ее образ лишь заблуждением, в которое она сознательно его вводила. Столь ли она чиста и невинна, сколь ему это тогда казалось. Сейчас он склонен был дать отрицательный ответ. За последние несколько недель он не раз прокручивал в уме события, происходившие в деревне порторан, каждый раз приходя к мысли о том, что она сознательно водила его за нос, что само ее появление там было заранее кем-то спланировано. Ею самой или Лео, неважно. Он был уверен в том, что она каким-то неизвестным ему образом сумела околдовать его. Он ненавидел ее теперь даже сильнее, чем ненавидел Лео. Обида и горечь от обмана терзали его по ночам, и мысль о мести руководила им при создании армии для Цессара.
– А вы уже определили стратегию нападения на лагерь сопротивления? – спросил писклявый голос из задних рядов членов совета лордов. Это был маленький, в нескольких местах сильно скрюченный старичок, пытавшийся, близоруко щурясь, рассмотреть Одиуса, так как вопрос адресовался ему.
Но ученый не успел что-либо ответить, потому что за него ответил Цессар, который направил хищный взгляд своих янтарных глаз прямо на задавшего вопрос старичка, отчего тот скрючился еще сильнее, чем прежде.
– План наступления уже разработан главнокомандующим и мною лично утвержден, но, боюсь, что излишний интерес к его деталям может быть вам опасен.
После этого замечания маленький старичок спрятался за спинами других лордов и больше не показывался до самого конца совета.
– Требуется ли что-нибудь со стороны Совета Лордов для помощи вашему плану?
Этот вопрос задала Лина де ла Тир. Она встала со своего места, и ее поза, голос и, собственно, весь внешний вид выражали абсолютное спокойствие и уверенность в себе. Одиус в очередной раз восхитился этой девушкой, потому что он, как Цессар и многие другие его приверженцы, был уверен в ее принадлежности ордену сопротивления. На счет этого не было никаких доказательств, но никто не сомневался в том, что она – одна из них. Но и сейчас вопрос девушки и вся ее манера не выдавали ничего, что могло бы навести кого-нибудь на мысль о ее близости сопротивлению. Казалось, она желает уничтожить сопротивление столь же сильно, сколько этого желает сам Цессар. Владыка Вселенной улыбнулся, прекрасно зная, что все это лишь маска, но не желая ей мешать. Он мог уже невероятное количество раз схватить Лину де ла Тир, пытать ее и добыть подтверждение того, что она – сопротивленка, но не делал этого. Во-первых, потому что ее слишком любил народ. А во-вторых, потому что ему нравилась эта игра. Он любовался действиями этой девушки и иногда даже восхищался. При других обстоятельствах он, возможно, выбрал бы ее в свои спутницы, но сейчас он видел в ней интересную и талантливую противницу. Да, своим противником он видел не наследника королевского рода Лео и не его неожиданно вернувшуюся сестру. Его противником была Лина де ла Тир – девушка, которая всегда умело, талантливо и, к тому же, элегантно обходила все расставляемые им капканы. Цессар даже подумывал пощадить ее жизнь после того, как сопротивление будет разгромлено. Впрочем, он не сомневался в том, что такая девушка, как Лина де ла Тир, пожелает умереть рядом со своими соратниками. И это еще более подстегивало Цессара в желании сохранить ее жизнь. Размышляя над этим, Цессар хищно улыбнулся и, повернувшись к задавшей вопрос девушке, сказал:
– О, сейчас я расскажу, что требуется от Совета Лордов.