В отделе кадров «Тралфлота» Петровичу так и сказали:
– Выучишь английский – тогда приходи.
А как он его выучит? Он же его уже лет двести учит, класса так с четвертого. А тот, зараза, где был, там и остался.
– Иди, короче, Степанов, на курсы, – сказала старая кадровичка, уставшая от летнего пыльного дня и вообще от своей кадровой жизни. – Выучишь там чего-нибудь. А нет – так, по крайней мере, справку принесешь. Нам, собственно, она-то и нужна. Новые правила, сам понимаешь… Капитан не может без языка.
Для своих почти пятидесяти лет Петрович сохранился неплохо. Поджарый, без обычного пуза. И даже на макушке хвост. Так-то и не скажешь, что капитан. И тем не менее он им был. А хвост? Ну что хвост? Кто сейчас хвосты не носит? Даже Ибрагимович. Златан. Тем более хвост – это ведь тоже знак, даже у стариков. Что, вроде, ещё хоть куда.
Несколько секунд он смотрел в пол, словно провинившийся ученик – даром что капитан. Потом поднял голову в надежде на понимание:
– Зачем мне справка? Я в море почти тридцать лет хожу. Баренцево знаю вдоль и поперек: где ставить трал, где не ставить, где помойка, а где косяки ходят.
Попытка защититься от англоязычного мира не удалась:
– Этого теперь мало, – невозмутимо отрезала кадровая гуру. Она, кстати, тоже не так давно стала HR-менеджером. – Выучишь английский – тогда и возьмем тебя обратно на работу. У тебя все равно сейчас межрейсовый отпуск.
Нутром Петрович понимал, что кадровичка – женщина неплохая. Жизнь просто такая. Словно в подтверждение, она сама добавила уже не так грозно:
– «Мэй дэй» – то ты и так знаешь, а там подтянешься, если жизнь заставит. Так что давай, – произнесла она и по-матерински напутствовала капитана улыбкой.
Перед тем как выйти из кабинета, он зачем-то её спросил:
– На какие хоть курсы идти? Или всё равно?
Кадровичка на него посмотрела исподлобья и поморщилась.
Ну, он так и думал, но женщина тут же добавила что-то не до конца понятное:
– Лучше – на аутентичные. Весомей будет, – и посмотрела на него поверх очков. И он на неё смотрел, силясь понять истинный смысл этого слова.
Ничего не придумал и только пожал плечами. Ну, аутентичные так аутентичные. С этим английским всегда всё не по-русски.
Кстати, Петровича из «Тралфлота» тоже звали Макаром. Почему, так и не иначе, теперь уже и спросить было не у кого. А с учетом фамилии – Степанов, – так и вовсе выходила обычная путаница. То Макаром могли назвать, то Степаном, то Петром. И так всю жизнь. Но в море, на промысле было достаточно отчества – просто Петрович. Там так всех называют – будь ты капитан, третий помощник пятого раздающего или старпом. И оттого даже двадцатилетний матрос сразу чувствовал себя взрослым, членом экипажа, без которого на лодке – никуда. И вообще, потому что звучит солидно. А может, это так море на людей действует. Кто его знает.
Петровичу было уже под пятьдесят. Лет много, говорил он, зато иллюзий мало. Сын большой, с женой развелся. Особо стремиться некуда. Уже можно было бы и на заслуженный отдых. Да только что на нём делать? Вот и ходил он в моря по привычке.
А тут в отделе кадров очередные новые веяния. Опять всех заставляют учить английский. Мол, если комсостав не говорит по-английски, так и рыба не соответствует нормативам и всяческим сертификатам. Хотя при чем тут английский и качество рыбы, никто объяснить толком не мог. Ведь на рыбфабрике никто не требует знания поэзии Пушкина. А это тоже, знаете ли, несправедливо. Но против правил свободного рынка особо не попрешь. Проще уж согласиться.