Невеста у меня забавная. Глаза голубые, как две льдинки, обрамленные по краю тонким темным ободком ресниц. Я таких еще не видел. Нравится. Пахнет от нее вкусно. Чем-то тонким, цветочным, с нотками свежести. Язычок острый. И мурашки ее от меня не скрылись. Все успел рассмотреть. Хоть здесь повезло. Я бы на любой женился, но Стефа хороша, это отрицать глупо. А еще замуж не хочет. С такой надеждой выпалила: «Жениться передумаешь?» Нет, маленькая трусишка, не передумаю. Меня так зажали, что только и остается огрызаться, но подчиняться выдвигаемым условиям. Придется тебе терпеть меня со всеми моими тараканами. А с ними даже я иногда общий язык не нахожу. Сорри. С мужем тебе не повезло.
Договорившись о следующей встрече, провожаем гостей. Анаит крепко держит меня за руку, убежав от «деда».
– Пойдем, – улыбаюсь сестренке. – Тебе спать пора.
Скуксившись, Ана послушно идет за мной на второй этаж в выделенные нам комнаты. Жду, когда умоется, почистит зубы. Заплетаю ее кудряшки в простую косу, чтобы спать не мешали. Сестра переодевается в пижаму и забирается под мое одеяло. Вздохнув, сажусь рядом.
– Ну и как тебе моя невеста?
– Красивая. И мне кажется, она добрая, – делится Анаит своими впечатлениями. – Ты в нее влюбился?
– Нет, – смеюсь я.
«Это точно не про меня. Не хочу, насмотрелся», – добавляю мысленно. Открываю на мобильнике сказку. Поправляю Анаит одеяло и читаю, пока она не засыпает. Целую в лоб и выхожу из комнаты, осторожно прикрыв за собой дверь. Потом перенесу ее. Пусть покрепче уснет. Предатель просил зайти. Медленно бреду по коридору, касаясь пальцами гладкой стены. Чужое здесь все. Запахи, обстановка, люди. Выглядываю в одно из окон. Все не то. У нас в квартире даже краской пахнет вкуснее, и хаос ремонта не мешает ей оставаться местом, куда я хочу возвращаться.
Дверь отцовского кабинета приоткрыта. Интуитивно останавливаюсь и прижимаюсь спиной к стене. Там голоса. Женский, два мужских. Нетрудно догадаться, кто ведет вечернюю беседу.
– Папа, я не понимаю, – всхлипывает Наталья. – Ты за два дня с этой девчонкой времени провел больше, чем с родными внуками. Она дочь его любовницы! Да мне даже смотреть на нее больно! И на парня этого наглого. Смотрит на меня так. Мне все время кажется, он что-то натворит. Дом нам подожжет или ударит кого-нибудь! Дикарь.
Смеюсь, зажав рот ладонью, чтобы не спалиться раньше времени. Идея, конечно, интересная, но я пока, пожалуй, повременю.
– Наташ, хватит, – просит Предатель. – Это давно в прошлом. Я всегда любил только тебя.
Черт! Меня сейчас стошнит радугой от этого слащавого лицемерия.
– Очаровательная, очень добрая, отзывчивая девочка, – отвечает им «дед». – Повода ненавидеть этого ребенка у тебя нет. Твой муж в свое время сделал правильный выбор. Он выбрал семью, а не любовницу. А дети… – вздыхает старик. – Что ж, они иногда случаются. Мы с вами знали, что Саркис и Анаит существуют. И появление их в этом доме было лишь вопросом времени. Сурен все делает верно. Слияние лучше подкреплять, что называется, кровью. Как в старые добрые времена. Империи строились на таких союзах. У вас есть отличный шанс построить свою. Не проморгайте его! – Раздается глухой удар, будто он шлепнул кулаком по столу или тумбе.
– Ты всегда был на стороне Сурена, – плачет Наталья. – Вы не понимаете, как мне тяжело? Я вижу этих детей и заново переживаю все измены мужа. Я никогда не смогу их полюбить!
– Придется! – Голос «деда» проходится колючим льдом прямо по моим нервам. – Малышка недавно потеряла мать, – напоминает он им. – Ей нужны внимание, тепло и забота. Отыщи в себе эти чувства, дочка.
– Я не понимаю – зачем?! – Наталья срывается на крик. Мне даже из коридора слышно, как дрожит голос этой женщины. – Вы сейчас жените дерзкого мальчишку и подпишете договор. Зачем мне любить его сестру? – звучит болезненно и отчаянно.
– Я всегда говорил, что женщины непригодны для бизнеса, – комментирует «дед», одной этой фразой указывая родной дочери ее место в семейной иерархии. Судя по всему, оно находится где-то между полом и плинтусом. Мужчины смеются.
Во мне поднимается очередная горячая волна ненависти к мужчине, по недоразумению считающемуся моим отцом. Как мать могла его выбрать? Сжав зубы, закрываю глаза, стараясь хоть немного потушить пожар в венах, пока я не натворил глупостей и все не испортил. Моя цель – спасение Ани. Все! Надо всеми силами сосредоточиться на этом.
– Дочка, – с такой интонацией, будто ей пять, продолжает «дед», – вы сейчас парнишку жените, а дальше держать его чем будете? Ты не поняла, почему он пришел? Знаешь, чего ему это стоило? – А он будто знает! – Гордый же. У него вызов в глазах и ненависть ко всем вам, которую мальчишка не умеет скрывать. – Какой наблюдательный! – Он за Анаит будет биться до последнего. Хотите держать демона в узде? У вас есть маленькая кудрявая очаровашка. Не сметь обижать девочку! – Снова глухо стучит по какой-то поверхности. – Пылинки с нее сдувать. Баловать. Залюбливать, как родную. У нее теперь новая семья. Папа, самая добрая мачеха, – подчеркивает последние слова, – братик с сестренкой и дедушка, который найдет и оплатит ей лучшую школу и будет привозить подарки всем внукам по выходным…
Мой стоп-кран срывает. Разворачиваюсь. Бегу по ступенькам. Тут где-то был небольшой спортивный зал. Я случайно зацепил взглядом, пока нам проводили по дому беглую экскурсию после ужина. Мне надо выпустить пар, иначе я сейчас точно наломаю дров.
Нахожу. С разбегу врезаюсь кулаком в боксерский мешок, подвешенный цепями под потолком. Петли жалобно поскрипывают, а цепи бьются друг о друга, раздражая нервы еще сильнее. С немым криком выбиваю резвую «двоечку». И луплю еще, пока легкие не начинают гореть, а костяшки – липнуть от крови. Сволочи! Ненавижу их всех! Почему у меня нет выбора?!
Еще серия ударов. Присаживаюсь на корточки. Дышу со свистом. Чертов «психолог». Все-то он понял! А я башку ломал, откуда такое внимание к Анаит. И что я могу сделать? Ни-че-го! Моя беспомощность бесит еще сильнее.
Для Аны неплохо. Правда неплохо. Если отбросить неискреннюю любовь этой семейки. Она знает, что я люблю ее по-настоящему. Платная школа не детский дом. В приюте ее даже искусственно любить не будут. Оттуда она попадет в другую семью. Какая это будет семья? Как они будут с ней поступать? А если не заберут? Она не сможет в детском доме. Она домашняя! Она принцесса. А школа – это хорошо. Школа – это шанс поступить в вуз получше. Я заработаю к тому времени и обязательно сам оплачу ей высшее образование.
Уговариваю себя. Так себе получается. Пульс шарашит с какой-то лютой скоростью. Вдох… Выдох… Здесь мы с сестрой всегда будем рядом. И обязательно вернемся домой. Плевать, что под фамилией этого недоотца. Мне уже все равно. Нельзя сейчас обратку включать. Мне нечем крыть. Продолжаем подчиняться имеющимся условиям.
Встаю. На кухне в раковине смываю кровь с рук и поднимаюсь по лестнице на второй этаж.
– Саркис, что с руками? – хватает меня за запястье как раз вышедший из кабинета «дед».
– Спортом занимался. – Голос люто хрипит, будто я пил два дня.
Как же сейчас хочется влить в себя немного «анестезии»!
– Мне пора ехать. Дома заждалась супруга, – выдает он. Зачем мне эта информация? – В выходные привезу тебе хорошие боксерские перчатки.
– Спасибо, – пытаюсь улыбнуться. Не получается.
– Ты же мотоспортом занимаешься. Я прав? – не отстает «дед».
Из-за его спины на меня смотрит заплаканная Наталья. И мне почему-то становится ее очень жаль. Надо будет пообщаться, когда остыну.
– Да, вы правы. Профессиональный клуб, – нахожу в себе силы для ответа.
– Владелец у вас там кто?
Да что ты пристал ко мне!
– Вам зачем? – стараюсь говорить вежливо.
– Если я спросил, значит, надо. – Дружелюбие резко исчезает из его голоса. – Фамилию мне скажи, пожалуйста, мальчик, – выжимает из себя встречную вежливость. Не любит дяденька, когда ему перечат. Властный старый козел! Передергивает от такого обращения. Мальчиком я был лет в десять. Потом внезапно вырос.
– Гордей Калужский, – отвечаю, собрав в сжатых кулаках все свое терпение.
– Сын бывшего прокурора. Знаю такого. Спасибо и доброй ночи, – хлопает меня по плечу. – Иди. Тебя там отец ждет.
«Он мне не отец!» – хочется рявкнуть, но я лишь киваю и захожу в кабинет, где он сидит за рабочим столом и потягивает виски со льдом.