– Где можем поговорить? – спросил Астраханский, обращаясь к Надежде, однако навстречу ему выступила Ираида Самсоновна.
– Вы с ума сошли! – воскликнула она и в отчаянии бросила пальто Калмыковой на парчовый диван. – Как можно! Затоптали грязью старинный ковер. Теперь его только выбросить!
Мужчины, как по команде, посмотрели себе под ноги.
– Простите, уважаемая Ираида Самсоновна, – смущенно проговорил Протопопов. – Мы здесь по работе.
– И что это меняет? Ковер от этого чище не станет.
– В химчистку отдадите, и вся недолга, – резко обрубил Астраханский и снова обратился к Надежде: – Есть разговор.
– У меня примерка, освобожусь через двадцать минут, – ответила она, но в разговор вмешалась Калмыкова:
– Ступайте, Надежда Алексеевна, я подожду. В конце концов, люди здесь по работе, а Виктория пообещала мне чаю.
– Сначала Виктория пригласит уборщицу, чтобы та скатала и унесла отсюда ковер. – Ираида Самсоновна в сердцах схватила пальто Калмыковой и унесла его в примерочную.
Надежда в сопровождении обоих мужчин поднялась по лестнице в свой кабинет. Вошедший туда последним Астраханский плотно прикрыл дверь и, обернувшись, сказал:
– Нам нужна свободная комната.
– Зачем? – удивилась Надежда.
В разговор вступил ее давний знакомый, следователь Иван Макарович Протопопов[10]:
– Скромное помещение, стол и несколько стульев для оперативных планерок. Хорошо бы еще стеллаж. Если нужно, предоставим гарантийное письмо из следственного управления.
– Нет, правда, зачем?.. – переспросила она. – О чем идет речь?
Протопопов уткнулся взглядом в паркет и озадаченно крякнул. Потом, словно нехотя, произнес:
– При проведении земляных работ рядом с ателье обнаружены человеческие останки. По территориальному признаку дело закреплено за нашим отделом. Руководство следственной группой поручено мне.
Надежда посмотрела на Льва:
– Ты здесь при чем?
– Направлен в распоряжение Протопопова. Включен в состав оперативной группы, – сухо проронил Астраханский.
– Но почему же утром ничего не сказал, когда уходил на работу?
– Мы сейчас не на кухне, Надя. Иван Макарович объяснил ситуацию.
– Останки обнаружены сегодня, – уточнил Протопопов. – Нам об этом стало известно пару часов назад.
– У меня появилась мысль. Дайте соображу… – Надежда потерла пальцами лоб и спросила: – Возможно, это старинная могила?
– Останкам – год-полтора, не больше. Расчлененка. Криминал налицо, – сказал Протопопов и взглянул на часы. – Как насчет предоставления комнаты?
– Но почему именно здесь, в ателье?
– Местоположение удобное, в непосредственной близости от захоронения. И потом, вокруг – одни жилые дома.
Входная дверь распахнулась, и на пороге появилась Ираида Самсоновна.
– Надеюсь, вы не собираетесь тащить сюда всякие гадости? – с вызовом спросила она.
– За это не волнуйтесь. Останками уже занимается судмедэксперт, – предупредительно заметил Иван Макарович. – Помещение необходимо лишь для того, чтобы повысить эффективность следственной группы. Строительство остановлено. На меня давит начальство, на них – глава строительной фирмы. Для него время – деньги. Работаем с максимальной нагрузкой, не теряя времени на переезды с места на место.
– Нам с дочерью необходимо подумать.
– Ответ нужен сегодня, – сказал Астраханский.
Надежда посмотрела на мать.
– Склад фурнитуры на первом этаже наполовину пустой. К тому же он возле черного хода. Это будет удобно для Ивана Макаровича.
– Сколько там метров? – живо поинтересовался Протопопов.
– Шестнадцать плюс-минус метр.
– И есть стеллажи?
– Конечно. Это же склад.
– А куда, по-твоему, я дену коробки с фурнитурой? – поинтересовалась Ираида Самсоновна.
– Перенесем их в склад, где хранятся ткани.
– Там и без того не протолкнуться… – начала Ираида Самсоновна, однако Надежда ее одернула:
– Хватит, мама! Неужели не понимаешь? Речь идет об убийстве.
– Можете показать нам этот склад? – спросил Протопопов.
– Его покажет Ираида Самсоновна, – ответила Надежда. – Меня ждет клиентка.
– Найдутся ли у вас свободные стол и стулья? И да! Еще нужен принтер.
Надежда посмотрела на мать и, не отрывая глаз от ее лица, внятно проговорила:
– Ираида Самсоновна все найдет. Вы только скажите ей, сколько человек в следственной группе.
Было видно, что поручение дочери не вызвало в Ираиде Самсоновне особого энтузиазма, тем не менее она покинула кабинет и стала спускаться по лестнице.
Мужчины отправились вслед за ней.
– Ну вот вы и пришли… – Калмыкова отставила чайную чашку и встала с диванчика.
Надежда притворила за собой дверь примерочной, сняла с плечиков пальто из серого ворсистого драпа и помогла Калмыковой вдеть руки в рукава.
– Вторая примерка, пуговиц еще нет, прихватим полы так. – Она подколола борт тремя швейными булавками и отступила. – Как вам?
Калмыкова откинула голову назад и оглядела себя в зеркале:
– Силуэт очень хороший. Линия плеча красивая, плавная. Но меня смущает эта заплатка… – Она подняла руку и недовольно сморщила нос.
– Ластовица? – Надежда поняла ее с полуслова. – Важная деталь кроя, без нее вы бы не смогли поднять руку. Она отвечает за свободу движения.
– Нельзя ее сделать… Как бы это выразиться…
– Цельнокроеной? – подсказала Надежда и категорично помотала головой: – Нет, невозможно. В институте вы наверняка изучали начертательную геометрию, имеете представление о пересечении плоскостей…
– Я – врач.
– Тогда объясню на пальцах или нарисую.
– Не нужно, – улыбнулась Калмыкова. – Доверюсь профессионалу.
– И как вам пальто?
– Нравится. Пальто очень красивое.
– Длину оставим такую?
– Дайте-ка посмотрю… Не коротко? – обеспокоилась Калмыкова.
– У вас красивые ноги, Ольга Петровна.
– Умеете вы поднять настроение.
– Но это же правда.
– В таком случае длину оставим такой. – Ольга Петровна дождалась, когда Надежда вытащит булавки, и скинула пальто на ее руки. Потом оглянулась и посмотрела ей в лицо: – Вы чем-то озабочены или мне показалось?
– Да как вам сказать…
– Значит, я не ошиблась. Какая-то неприятность?
– Нет… Точнее, не у меня, – уклончиво проронила Надежда.
– Простите. – Калмыкова деликатно тронула ее за руку. – Вы не обязаны делиться со мной личными обстоятельствами.
– По большому счету я здесь ни при чем, – словно оправдываясь, заговорила Надежда. – Неподалеку отсюда нашли расчлененный труп.
– Боже, какой ужас! – Калмыкова приложила руку к груди и повторила: – Какой ужас!
– Мы тоже потрясены, его нашли вблизи ателье. – Надежда перекинула пальто через руку и, прежде чем выйти из примерочной, сообщила: – Виктория назначит дату готовности, а я с вами прощаюсь.
– У меня есть одна просьба, – сказала Калмыкова. – Но мы поговорим об этом в другой раз. Не буду вас задерживать. До свидания.
Заметив Надежду, Виктория вышла из-за стойки навстречу:
– Прошу прощения, Надежда Алексеевна, но вас ожидают в мужской гостиной.
– А где Вилма Карклиня?
– Клиент хочет видеть вас.
– Клиент наш? – спросила Надежда. – Постоянный?
– Нет. Пришел в первый раз.
– С рекомендациями?
– Мне он ничего не сказал. Возможно, предъявит их вам.
– У нас проблемы? – Надежда вгляделась в лицо Виктории и добавила: – Вид у вас невеселый.
– Я все знаю, – проронила та и опустила глаза.
– Все – это что?
– Про труп и склад фурнитуры.
– Вот и хорошо. Мы ничего не скрываем от наших сотрудников. Склад нужно поскорее освободить. Помогите Ираиде Самсоновне, а я отнесу пальто.
– Вас ждет клиент, – напомнила Виктория.
– Ах да! – Надежда взмахнула рукой. – И вот еще что: назначьте Калмыковой дату готовности и оповестите об этом Соколова.
Она по диагонали пересекла вестибюль и остановилась у двери, ведущей в мужскую гостиную. Почуяв запах сигары, Надежда с любопытством открыла дверь. В гостиной, развалившись в кресле, сидел вполне еще молодой человек и курил сигару. На ее глазах он стряхнул пепел в антикварное блюдо, которым так дорожила Ираида Самсоновна.
– Вы – Надежда Раух? – поинтересовался молодой человек, не потрудившись встать с кресла.
Надежда прошла к журнальному столику, взяла блюдо и поставила его на прежнее место – за стекло, в старинный резной буфет. Потом, обернувшись, сказала:
– Нельзя брать без спроса чужие вещи. Это – бестактность.
– Ну так поставьте на стол пепельницу, – сказав это, клиент лучезарно улыбнулся.
– Здесь не курят! – резко проговорила Надежда.
– Ах вот оно что. – Он встал и протянул руку: – Меня зовут Антон Шелегеда.
Надежда протянула свою, рассчитывая ответить рукопожатием, однако Антон склонился и запечатлел на ее пальцах поцелуй. Это было неожиданно, и она немного смутилась.
Пока Шелегеда сидел в кресле, все в нем казалось несимпатичным: рубашка в мелкую клетку, винтажная желтая бабочка и вытертые туфли цвета малины. Но как только встал, в нем тотчас обнаружились обаяние и какая-то внутренняя, нервная сила, способная себе подчинять.
– Очень приятно. – Надежда высвободила руку и спросила: – Зачем вы хотели меня видеть?
– Мне нужен костюм. Или два. Впрочем, давайте сошьем несколько.
– Сейчас позову закройщицу… – Она собралась уйти, но Антон удержал ее возле себя, взяв за руку повыше локтя:
– Постойте! Мне не нужна закройщица. Мне нужен закройщик. Конкретно – Тищенко.
– Он у нас не работает.
– Выходит, что мне наврали? Да нет… – Он недоуменно скривил губы. – Мне об этом рассказал один очень уважаемый человек.
– Анастас Зенонович пока у нас не работает, – повторила Надежда.
– Вы сказали «пока»?
– Тищенко приступит к работе на следующей неделе. Он еще не оформлен.
– Что за бюрократию вы развели, дорогуша? – спросил Шелегеда.
В ответ на это Надежда заметила:
– А вот это – хамство.
– Ну, вот… – рассмеялся Антон. – Сначала в бестактности обвинили, а теперь – в хамстве. Мне казалось, что в заведениях подобного уровня клиент всегда прав.
Его насмешливое, умное и немного высокомерное лицо было типично русским. Ровный лоб, выцветшие – в одну линию – брови, серые глаза и высокие скулы. Надежду охватило чувство вины, и она уже собралась пойти на попятную, когда в гостиную заглянула Виктория и тихо позвала:
– Надежда Алексеевна…
– Я с клиентом, – бросила ей Надежда.
– Просто хотела сообщить, что к вам пришел Тищенко.
– Идите-идите! – распорядился Антон Шелегеда и расслабленно плюхнулся в кресло. – Надеюсь, Анастас Зенонович меня не задержит, по-быстрому снимет мерки.
Немного помолчав, Надежда сдержанно проронила:
– Ждите здесь. Он скоро придет.