Шутка ли? Я проснулся в холодном поту и в ужасе. Приснится же! Великан! А вот прекрасные пери мне почему-то не снятся. Больше бы хотелось увидеть во сне их.
– Закажи на следующий раз, – громко гаркнула какая-то пестрая птица, севшая на подоконник раскрытого окна. И как она прочла мои мысли? Говорила она, кстати, по-человечески, поэтому я понял. Ну и ну!
– А что можно заказать? – я недоуменно взирал на птицу, которая отвернулась от меня, как от идиота.
Судя по цветным осколкам, которые она изучала, окно было не распахнуто, а разбито. Похоже, не так давно здесь находился витраж. А птица вела себя совсем, как сорока, собирая клювом яркое стекло.
Тем временем я размышлял, что, к сожалению, сны заказать нельзя. Хотя где-то я читал, что есть способ. Я почесал в затылке. Была книга о сновидениях, пути с завязанными глазами в царство снов и о феях грез, но она осталась в Школе Чернокнижия. Ее с собой унести было никак нельзя, уж слишком большая она была и тяжелая, а вернуться назад, чтобы посмотреть хоть одним глазком тоже нет возможности.
– Посмотри вниз! – посоветовала птица. Она улетела быстро, взмахнув хвостом, похожим на радугу. Всех оттенков ее перьев было и не упомнить.
Что там, внизу, много таких птиц, и все они выстроились на очередь в услужение к Меллисандре? Если нет, то незачем и смотреть. Я все же неохотно поднялся и заметил, что одно из зеркал на стене действительно разбито, а в трещинах пробивается горох. Он разрастался и напоминал какие-то символы, сложенные из пышной зелени. Красиво, но отчего-то жутко.
Я выглянул из окна. Зрение у меня было чуть лучше, чем человеческое. Сказался магический опыт. Я сразу разглядел тело пахаря у колодца возле стены, кровь на траве и некую силу, которая волокла тело прочь.
Как пахарь мог погибнуть? Наступил на грабли, порезался о косу или что-то в подобном роде. А еще проще подрался с другими пахарями и получил по горлу серпом. Хотя нет, серпами, кажется, орудовали жнецы. Я плохо разбирался в таких тонкостях. Что поделаешь, родился я дворянином, и в поле никогда не работал.
Но вот сила, утягивающая труп, меня заинтересовала. Будто кто-то огромный бродил у замка и подцепил тело, как рыбу на крючок.
Если б Меллисандра не позвала меня играть в шахматы, то я бы еще долго пялился из окна. Она подготовила изящный столик в самой высокой и светлой башне замка. И это вместо завтрака! Наверное, хозяйка решила, что я вчера так сытно наелся, что утро можно начать на голодный желудок.
Шахматы в виде зимних и летних фей двигались по зелено-голубой доске сами. Зеленые поля заросли травой, голубые покрылись льдом. Чудесная магическая вещица. Фигурки тоже были частью изо льда, частью из цветов. Кто только мог сделать такую вещь, и сколько можно выручить за нее на ярмарке? Такую невидаль можно даже ко двору короля отнести и попросить за нее мешок золота. Она и большего стоит, если только не растает по дороге. Кстати о золоте. Оно тоже на столе блестело. Я даже зажмурился от яркого сияния, а потом ущипнул себя, чтобы убедиться, что мне не привиделось.
Золотое яблоко лежала меж шахматных фигур. Золотое! Это был не сон. Вчера я уже заметил одно такое в самом центре праздничного стола. Значит, мне не показалось. Яблоко из чистого золота явно предназначалось не для еды, а в качестве дорогого украшения. Мне бы украсть такое.
– Их было три! – деловито растолковала Меллисандра. – Но осталось только два. Одно уже потрачено. Лишь поэтому у меня теперь есть замок.
Я не вполне ее понял. Она имеет в виду, что продала яблоко за замок? Оно так много весит? Или золото такой высокой пробы? Или это все женские витиеватые обороты речи.
– Ты забыл, что должен отдать мне колоду карт? Я разрешила тебе не расставаться с ними лишь до утра, а уже утро, – напомнила меркантильная фея, едва я сел за стол.
Ну и мелочность! Колода отлично лежала в моем кармане, и расставаться я с ней не хотел.
– А что ты попросишь потом в качестве услуг, которые я тебе задолжал? – я тянул время.
– О, это уже совсем не важно, – безразлично протянула Мелисандра.
– Как это неважно? – я надеялся, что она попросит, чтобы я остался в замке навсегда. Стал управляющим, например, и следил за всеми ее пахарями. Или даже женился на ней. Последнее было бы недурно, учитывая ее приданое. Целый замок, и плодородные земли кругом. Учитывая это, я бы стал супругом капризной феи, не задумываясь.
– Сейчас от тебя требуется только одна услуга, посидеть спокойно! – промурлыкала фея, лукаво поглядывая за шахматными фигурками, которые двигались сами. Моя партия игралась за меня неизвестно какими силами. Я сидел на стороне доски с более слабыми летними феями и безучастно наблюдал, как зимние феи их бьют.
Кажется, с поля донеслись какие-то звуки. Там кричали!
– С твоими пахарями все в порядке? – а то вдруг на них нападают лепрехуны или прочие духи местных земель. – Они вообще на твоих полях в безопасности?
– Да, дорогой!
Мне понравилось, как это прозвучало. Уже называет, как супруга, но тон такой холодный. И изумрудные глаза поблескивают, как у хищной рыси.
Под замком что-то громыхнуло, будто в подвале взорвался бочонок с порохом. Я вскочил с места.
– Землетрясение! – вскричал я, ощутив толчки. Кажется, что почва под замком тряслась. – Скорее, пускай чары в ход. Спасай все, что может разбиться.
Вот почему кричали пахари! И вот почему в ее окнах разбитые витражи! Землетрясения не шутка. Нас самих может завалить камнями, если обрушится замок.
Я паниковал, а Меллисандра смотрела на меня все так же безучастно. Неужели землетрясения в ее краях происходят так часто, что она уже привыкла. Вот значит, откуда замок… Все сбежали отсюда, а она заняла место. Ведь с ее крыльями отсюда легко улететь, а люди тут легко погибнут.
Толчки земли не прекращались. Кругом стоял грохот, крошилась штукатурка. А я думал, как мне спастись, если рухнет башня, в которой мы находимся. Тонкие зеленые крылышки Меллисандры не прочнее стрекозиных, ее они унесут, а я буду уже лишним грузом.
– Может, у тебя в замке где есть воздушный шар?
Фея рассмеялась, а живые шахматы пропели:
– Не тревожься!
Надо же! Еще и говорить умеют. Даже поют. Помню, вчера перед входом в зал для пира большая напольная арфа тоже играла сама. Ее чуть прикрывала портьера, чтобы скрыть, что музыканта нет. Видно, Меллисандра привыкла приглашать в замок гостей, но от частых землетрясений они либо гибли, либо разбегались в рассыпную. Как и пахари. Своим острым магическим слухом я улавливал, как они бегут с полей, вопят, а что-то их ловит и утягивает под землю. Да, сила стихии страшная вещь, но, кажется, было что-то еще. Грохот постепенно перемещался к замку. Окна бились, крошилась крыша, но побеги гороха быстро вырастали на тех местах, откуда выпадали стекло и камни.
Грохот был размеренным и монотонным. Он долго не прекращался. Землетрясение стало напоминать о неком живом и грузном существе, протопывающем землю. Похоже, на шаги великана.
– Слушай, Меллисандра!
– Ш, – оборвала она меня, поднеся тонкий палец к губам. Ее пальчики тоже были обвиты гороховыми листочками, как колечками. Подол платья так ими вообще оброс, будто кружевом. Фея беспечно достала зеркальце и начала вдруг прихорашиваться.
– Он идет! – пропела она.
– Кто?
– Тот, кто выше скал, – она что-то пропела в такт грохоту, будто приманивала кого-то, и крыша над башней вдруг сдвинулась, проломанная нечеловеческой дланью.
Я опешил, заметив кончики ногтей больше меня размером. Мозоли на каждом из чудовищных пальцев, наверняка, были больше экипажа, примчавшего нас сюда. И эта рука размером с дом пытается пролезть внутрь башни.
– Он хочет достать тебя!
– Почему меня, а не тебя? – ее беспечность начала вызывать у меня подозрения. Меллисандра только фыркнула, не отрываясь от зеркальца, а изображение медузы на его заднике уже хохотало надо мной и моей тупостью. Хотя причем тут глупость? Я просто был не осведомлен, вот и попался, как мышь в мышеловку.
Меня же предупреждали. Пусть и путем магических уловок. Сам ведь делал такие фокусы, а другим не поверил. Ну, дурак! Ругать себя теперь только и осталось. Я тут заперт, а снаружи верзила размером выше башен. Землетрясение это его шаги. Можно было и с самого начала догадаться. Жаль, что показная любезность Меллисандры меня раньше не насторожила. Когда это дамы были со мной любезны?
– Странно! – фея смотрела на меня, как на любопытное насекомое, которое вдруг заговорило. – Мои угощения на других действовали быстрее.
– На других? – я опешил.
– На прежних гостей. Всех тех путников, купцов, разжалованных вояк и незадачливых фокусников, которых я приглашала к себе до тебя. Все они скитались по моей дороге на пути к гороховому замку. А прежде всех здесь жил один лорд. Но перед моими яствами не устоял никто.
– Еда вчера была отравлена? – вот теперь я перепугался.
– Нет, что-то, всего лишь сдобрена чарами, помогающими людям утратить контроль над происходящим, забыться, впасть в транс. А ты вдруг мыслишь так трезво!
Кто бы обо мне такое сказал? Впервые кто-то назвал трезвым махрового алкоголика. Меллисандра спешила во всем стать оригиналкой. Первая отнеслась ко мне учтиво, первая пригласила за стол, первая предоставила бесплатный ночлег, но совсем не первая попыталась причинить мне вред.
– А зачем гостям впадать в транс? – все же спросил я. От непрекращающейся беседы с ней мне становилось спокойнее, хоть башня вокруг нас и тряслась. И разговаривая, мы напоминали двух воркующих голубок на ветке дерева, шатающегося под топором дровосека.
– Глупенький, куда проще питаться безвольной пищей, чем той, которая от тебя убегает.
– Ты же не собираешься меня съесть? – прозвучало абсурдно до смеха.
– Я нет, но великан…
Его огромный глаз уже смотрел в окно башни. Коленки у меня тряслись, а Меллисандра все ворковала.
– Пахари от эля из колодца так сразу засыпают прямо в поле. Собирать их можно, как урожай. И он собирает.
Очевидно, он и сейчас кого-то попутно подбирал, потому что башня до сих пор не рухнула. Я сидел и обливался холодным потом. Не сон ли я вижу. Я ущипнул себя. Нет. Так стоит обдумать происходящее. Что я такого натворил, чтобы попасть в такие неприятности? Ну, украл крынку молока и краюху хлеба в ближайшей деревне. Мне бы и так все это подали, если б начал попрошайничать. Так что тут особого греха нет. А вот за то, что я в свое время из подлости пытался убить Эдвина, небеса мне воздают по заслугам.
Не везет мне жутко! Подумать только, приехал в замок, а в замке великан. Одно эхо его шагов стены сотрясает. Скоро все рухнет, камушки уже сыплются с потолка башни, которую расшатывает великан, и в которой мы как раз и сидим, как ни в чем не бывало, пьем, играем… и как непосредственно она себя ведет. А мне вот стало дурно. Великан тряс башню, а я потел от ужаса, воротник меня начал душить, и я его расстегнул.
Далеко не радужная сложилась картина. Если б все кругом не крошилось, я бы прямо сейчас кинулся бежать. Но упасть с шатающейся лестницы и разбиться, перспектива совсем не лучшая, чем оставаться здесь.
– Обычно он питается пахарями, – утешила меня Меллисандра, – пока очередь дойдет до тебя, мы успеем закончить игру.
Как будто игра не велась сама собой! Шахматам все равно, что назревает катастрофа.
– Ты знала, и все равно привезла меня сюда, – рука великана уже лезла в окно, проломав хрупкое стекло с мелким переплетом.
– Прости! – как пусто и невинно сверкнули ее глаза. Виноватой она себя явно не ощущала.
– Меллисандра! – как мне упросить ее остановить его. Нет, ее вряд ли упросишь, ведь ей совсем не выгодно меня спасать. Я прикинул смогу ли стать невидимым или, например, спрятаться в трубе ближайшего к нам камина. Последнего делать не стоило, иначе рука великана раздавит меня, как насекомое, вместе с дымоходом. А стать невидимкой у меня вряд ли выйдет. Я начал наугад читать первое заклинание, которое вспомнил, но оно не помогало. Язык путался от страха, слова звучали нечетко. К тому же крыша проломилась под стуком гигантских ногтей. Меллисандра тут же взлетела вверх и вальяжно уселась на плечо великану. Я остался в башне один. Поражаясь проворством зеленой феи, я прикусил себе язык и бормотать заклятия больше уже не мог.
Что делать? Пальцы великана крушили башню, пытаясь добраться до меня. Я мельком глянул вниз в разбившееся окно. Слишком высоко, чтобы прыгать отсюда. Крыльев у меня нет, я просто разобьюсь. Остался один путь – бежать вниз. Плевать, что стены трясутся, а лестница осыпается. Другого варианта спасения нет. Я кольнул тянущийся за мной палец великана первым острым предметом, который мне подвернулся, раскрыл шатающуюся дверь башни и юркнул в нее.
Меллисандра истошно взвизгивала на плече великана, подгоняя его ловить убегающую дичь, то есть, меня. Я пропустил все эти оскорбления мимо ушей и кинулся бежать. Пол подо мной трясся, люстры над головой раскачивались, мелкие камушки дождем сыпались отовсюду. Да уж, и, правда, похоже на землетрясение.
Я удирал так быстро, как только мог. В лестнице уже недоставало ступеней, но я использовал магию, чтобы преодолеть провалы. Моих небольших магических способностей хватало лишь на мелкие деяния. Побеги гороха тянулись отовсюду, цеплялись за одежду, хотели задержать, но мне повезло, я достиг входных дверей, затем ворот. У выхода я ошеломленно остановился. Его преграждала ступня великана. Я попятился, лишь секундой позже сообразив, на ногах у него глаз нет, значит, можно пройти мимо. Как мышь. Я крался очень тихо.
– Стой! – Меллисандра, спорхнувшая с плеча своего громадного слуги, уже стояла во дворе замка, а ее зеленый змей парил над колодцем, пуская яд в воду. – Ты же не покинешь нас так быстро!
Я жутко боялся, что эти двое ринутся за мной: и змей, и фея. Однако этого не произошло. Меллисандра жалела силы, полагаясь на своего громилу. Змей тоже, как выяснилось, был ленив. Может, поэтому весь их замок и зарос буйной зеленью. Никто тут не убирался. И даже слуг не заставлял.
Лютня с лопнувшими струнами, небрежно брошенная у колодца, вдруг запела о том, как хорошо встречать гостей в зачарованном замке. Ее песнь отвлекла внимание великана, уже жадно заглядывавшего во все окна в поисках сбежавшей добычи. У меня появился момент, чтобы сбежать.
Я удирал по полю, жалея о том, что не могу превратиться в крота и юркнуть в подземную нору. На поверхности я был слишком хорошо заметен. Великан уже шагал за мной семимильными шагами. А Меллисандра снова восседала у него на плече и прикрикивала, чтобы он шевелился быстрее. Она, видишь ли, массу времени и яств на меня потратила, чтобы теперь так легко меня упускать. Какой визгливый и капризный у нее был голос. Я слышал его даже на большом расстоянии.
Куда бежать? Кругом ни леса, ни реки. Разве только нырнуть в колодец, в котором, по словам Меллисандры, пахари черпали эль, лишающей рассудка. Нет уж. Слишком рискованно. И я побежал дальше с такой скоростью, какую можно было развить лишь с помощью магии.
Заметив у распутья дорог гнома с повозкой, я окликнул его.
– Постой, любезный! Не подвезешь меня!
Гномы были еще теми ловкачами. Для него ничего не стоило прямо сейчас пересечь границу волшебных миров, и великан с Меллисандрой остались бы совсем в другом измерении. Сам я так не мог, поэтому рассчитывал прицепиться к встречному. Само провидение мне его послало.
Но гном, заметив великана, идущего за мной, кинул повозку, и быстро исчез. Как сквозь землю провалился.
То же самое случилось и с троллем, который только что крал где-то коня и весьма радовался этому событию. Он шел по тропинке с довольной рожей, но при моем любезном окрике:
– Друг, подвези!
Он тут же кинулся прочь. Лишь столб пыли взвился вверх в том месте, где он скакал.
Пара эльфов тоже исчезли, едва я воззвал к ним о помощи. Я остался наедине со своим горем. А оно шло сзади, громко топая ногами великана и неся с собой явную катастрофу.
Горох. Он завалялся в кармане. Я расковырял стручок, обронил горошины и едва успел отскочить. Там. где они упали, разверзлась земля. Расщелина росла, а оттуда лезли зеленые побеги. Один вцепился мне в ногу, но я отполз. Правда, сапог чуть-чуть не был утерян. В одном сапоге далеко не дойдешь. Я долго хромал, пока не удалось надеть порванный.
Зато великан отстал! Я понял это, заслышав, как громко ругается Меллисандра. Были еще и звуки пощечин. Неужели она от досады бьет своего громадного слугу веретеном? Я обернулся. Так оно и было. Фея неистовствовала, а побеги гороха плотно оплели ноги великана, утягивая его в обрыв. Он тужился, пытаясь от них освободиться, а зеленая фея все пуще злилась и кричала.
Я спасен! И все же радость не оглушила меня настолько, чтобы я замедлил бег. Вдруг громила освободится и снова пойдет за мной. Лучше поспешить. Я бежал, на ходу ругаясь.
Великаны! Ну и существа! Громилы, да еще такие вредины! Ну, ничего пусть тварь, если освободится, сторожит Мелисандру, а мне в башне все равно не сидится. Я уходил, вернее. убегал, а за моей спиной все грохотало от попыток великана выбраться из обрыва. Лепрехуны прятались в норках в поле, пели прялки подземных прях, а я удирал, унося с собой узелок, в который влезли несколько серебряных блюд и кувшинов, позаимствованных у Мелисандры. Когда она их недосчитается, то, наверняка, сообщит о пропаже великану. Я ускорил шаг, представив себе, как громила идет за мной, сокрушая ногами селения, а на его плече сидит фея и напевает ему на ухо о том, что воров надо давить в первую очередь.
Мне даже ночью это приснилось. Она сидела у него над ухом и пела, а прялка пряла. Заснул я в первом попавшемся дупле, пообещав дриаде, охранявшей дерево, что с утра отдам ей один серебряный кувшин за ее защиту. Кувшинов у меня теперь было три. Все из чистого серебра и с изящной гравировкой. Я решил, что оставлю себе лишь один с оживающим лицом на боку. Пусть еще раз предупредит меня об опасности, когда она будет рядом. Такую вещь полезно иметь.
Однако, когда я уходил, говорящего кувшина в моем узелке уже не было. Вероятно, я ошибся и отдал дриаде не тот. Или она сама сжульничала и вместо обещанного выбрала самый лучший. Возвращаться назад и спорить с ней по мелочам не хотелось. К тому же ее дерево я вряд ли смогу теперь отличить от множества других. Нужно идти только вперед. Главное, не пойти по кругу и не завернуть назад к роковому замку Меллисандры. Жаль, что компаса у меня нет. Хотя даже если б был, в волшебным мире он не помощник. Владения фей не делятся на запад, юг, север и восток. Они начинают занимать собой все, если ты попал к феям в плен. Куда не свернешь, всюду будет то место, из которого только что ушел. Я лишь уповал на то, что Меллисандра не такая могущественная фея, которая может завернуть любую мою дорогу кругом, приводящим обратно к ней.