Когда во внутреннем дворе замка мы вышли из кареты, оказалось, что кучера на козлах действительно не было. Лошади ехали сами, управляемые лишь пением, сидевшей внутри, Меллисандры. Вот и сейчас она всего лишь назвала их по именам, и они умчались в конюшню сами, волоча за собой роскошный экипаж.
– Зарница, Пичужка, Белянка, Касатка, – фея пропела лишь женские имена. Видно, все кобылы у нее, дамы. Я отнесся к ситуации с юмором. А вот зеленый змей с крыльями, дремавший на крыше кареты, весьма неохотно спорхнул и теперь изумрудным дымком клубился над головой хозяйки.
Неплохо быть тут гостем. Я с радостью осматривал замок, который выглядел весьма богатым, но на душе от чего-то было мрачно.
– А вы случайно не из общины волшебных прях? – задал я вопрос напрямую, заметив золоченое веретено, привязанное к поясу Меллисандры. У шести прях, служивших княжне Одиль, были такие же. Они пряли ими золотые нити, которые тут же принимали любую нужную им форму, без участия в деле ткацкого станка или швейных иголок, создавая причудливые наряды. Поэтому в замке княжны Одиль белошвеек никогда не было, только шесть рыжеволосых прях, которые одевались, как знатные дамы и вели себя так, будто им принадлежал весь мир.
– Я сама по себе. Ни разу за всю вечность не принадлежала ни к каким общинам или семействам, – Меллисандра взяла меня под руку и подтолкнула к лестнице во внутренние покои замка. – Я вообще не пряха. Я фея гороха, если ты заметил.
Вот откуда ее зеленый однотонный наряд. Это я уже понял. И зеленые побеги на стенах замка отсюда же. Ее волшебство оплетало тесным покровом каменную крепость, и гороховые побеги вырастали изо всех щелей. Все стены ими обросли. Признаться, картина была красивой. Яркая зелень, и гороховые стебли. Будь я здесь один, то с радостью собрал бы больше гороха, чем могло уместиться в карманах. Но в присутствии Меллисандры обдирать ее живую изгородь было неудобно.
Внутри замка, правда, тоже рос горох. Он пробивался прямо меж плит в полу. Такое впечатление, что до феи гороха, поселившейся здесь, замок принадлежал кому-то еще. Тому, кто его отстроил, а фея заняла место, прогнав или убив владельца. И теперь всюду проросли ее зеленые стебли, готовые со временем пожрать не причудливую человеческую архитектуру.
После того, как моего отца казнили за измену королю, на руинах моего поместья тоже гнездились феи. Им было весело, хоть я тогда впал в уныние. Не хотелось об этом даже вспоминать.
Хорошо, что красивые гобелены на стенах, изображавшие дам, жар-птиц и единорогов, еще не заросли горохом. Хотя нет, в одной дырочке в гобелене уже пробивался зеленый побег. Листочки почти свились с рваными нитями ткани.
Жаль, что Меллисандра не применяет своих чар, чтобы залатать прореху. Иногда волшебство нужно применять с пользой, а не для забавы. Я тут же забыл про эти мысли, когда увидел в большой зале накрытый стол. Здесь все было подготовлено, как для пира. Ожидалось явно большое торжество. Но где же гости? Где слуги? Слуг-то в замке, где все делается с помощью волшебства, могло и не быть. Но неужели единственным гостем на этом пиршестве буду я? Стол ломился от яств. Чего здесь только не было? И фрукты, и овощные салаты, и пудинги, и пироги. Даже целый зажаренный баран.
– Садись! Не стесняйся! – учтиво пригласила Меллисандра. Она заняла место во главе стола, где и положено сидеть хозяйке дома, раз уж хозяина тут нет. А мне остались все остальные место. Это меня более, чем устраивало. Так я смогу медленно передвигаться по пустым местам ко всем интересующим меня блюдам. Тут и вино, кстати, было, самых разнообразных сортов и выдержек. Вот бы наесться и напиться на неделю вперед. Хорошо бы перед едой прочесть какое-то заклинание, помогающее сохранить ощущение сытости на месяц, но я не помнил ни одного. Иначе читал бы перед каждым приемом пищи, как другие читают молитву. Бродя по дорогам, я сам не знал, когда удастся поесть в следующий раз. Интересно, а Меллисандра не хочет, чтобы я навсегда остался здесь, у нее.
Сама она ела только какие-то зеленые листья, совсем не похожие на листья салата, и даже странные цветы. Еще немного ягод. Вина она вообще не пила.
Я же перепробовал все, до чего смог дотянуться. Кусок оленьего пирога, куриный суп, холодец, жаркое, даже какое-то лакомство с орехами и сливками. Рядом с обычными блюдами попадались и необычные. Пикси, летавшие разноцветным облаком над столом, даже не думали прислуживать, поэтому дотягиваться до всего приходилось самому. Это было непросто. Стол оказался огромным. Или он увеличивался в размерах по мере того, как я пил. Бокал за бокалом. Когда я начинал пить, это обычно затягивалось надолго. Но мое пьянство и неумеренный аппетит госпожу замка не смущали. А вот на разноцветных пикси она недовольно щурилась, будто хотела прихлопнуть их, как насекомых.
А зря! Они придавали столу праздничную атмосферу. Разноцветные и подвижные, как фейерверк.
– Берегись! Опасность! – пропищали они мне, пролетая у меня над ухом. Мне это только послышалось? Или это был отвлекающий маневр, чтобы вырвать пару засахаренных фруктов прямо у меня из рук.
Я с подозрением посмотрел им вслед. Чтобы пикси вдруг предупреждали кого-то об опасности.
– Остерегайся! – их шепот все еще стоял в том ухе, в которое они чуть не залетели. Ну, подумаешь, чуть не оглушили. И тут же украли пирожок. Наверное, врут, мошенники. Еще они прошептали мне у входа, что я пожалею, если сяду за стол, над которым они летают. А я сел и наелся. И ничего плохо не произошло. Уже час прошел, а никаких признаков отравления у меня до сих пор не наблюдалось. Я бы и вовсе из-за этого стола не ушел, будь на то моя воля.
Когда графин в моих руках ожил, я слегка пожалел о легкомыслии, но ненадолго. Ведь любые говорящие предметы можно отнести на счет недавней попойки. А этот графин еще и говорил со мной. Он был сделан в виде какого-то существа с лицом на боку. Оно-то как раз мне и шепнуло:
– Берегись!
Красивая вещь! Из чистого серебра! И работа искусная! Вон, какая резьба. И, правда, кажется, что лицо живое.
– Берегись! – опять повторило оно серебряными губами, и я напрягся. Куда только смотрит Меллисандра? Ее вещи ведут себя, как хотят, а ей хоть бы что. Она хоть на меня смотрит? Вот глаза с графина на меня смотрели, мутные, серебряные и полные страха перед чем-то.
Это просто я напился!
Так уж вышло, что пьянство это единственное приемлемое и привычное объяснение для всего странного, что вокруг происходит. Ну, есть еще безумие! Только с ним сажают на цепь, а пьяницам просто дают проспаться. Поэтому я лучше припишу себя к первым. О том, что я маг, я привык помалкивать, чтобы не попасть на костер инквизиции.
Собачки лаяли у входа в залу. Откуда они только здесь взялись? Я их даже не заметил.
– Уходи! – явно слышалось в их лае.
Наверное, это я неправильно их понял, всегда не понимал их язык, или боятся плуты, что я их лежанку у камина займу. Хитрые ведь, бестии. Вон у них какие роскошные поводки. Я бы такой умыкнул и продал. Будь у меня на шее такой, снял и продал бы уже очень давно. На шее! Что-то это мысль мне не понравилась. Я шатался. Меллисандре пришлось бы тащить меня на себе, если б не незримые слуги, все-таки, наконец, появившиеся. Когда уже не нужно было прислуживать за ужином, они, естественно, пришли. И откуда они берутся? У меня вот таких нет. Я хотел об этом спросить у нее, но язык заплетался. Ладно, утром спрошу, вдруг она чему меня полезному научит. Лучше учиться у знакомых, чем в Школе Чернокнижия. А Меллисандра почти уже моя компаньонка. С этими сладкими мыслями я засыпал на ходу, представляя, как сытно буду ужинать каждый вечер в ее обществе на протяжении ближайшей сотни лет. В замке среди чудесных полей. И обедать, и завтракать. И если в мою постель легла такая дама… Хотя что это я? Слишком поспешные мысли. Так быстро даму не увлечешь. Уж я-то знаю по опыту. Иногда и столетия недостаточно. Века можно провести вместе. А тебя бьют по рукам, как в первый день знакомства. Лучше об этом и не думать. Если Мелисандра чего захочет, то предложит сама.
Покои располагались на верхнем этаже. Невидимки почти протащили меня вверх по лестнице. Меллисандра гордо вышагивала рядом. Подсвечник сам плыл перед ней в мрачном воздухе, озаряя путь. Я обратил внимание, что все подсвечники, расставленные на столе, как и этот, имели ровно по девять свечей. Это какая магия? Волшебное число?
Наверху, в коридоре, все гобелены заросли не только гороховыми стеблями, но и гроздьями зеленого винограда.
– Он остался от моей подруги, – нехотя пояснила Меллисандра. – Феи винограда. Он был синим и красным, пока она жила тут, но сейчас стал зеленым.
– И что она здесь делала? – я едва ворочал языком.
– Нацеливалась на владельца замка, как и я, – Меллисандра шла за парящим подсвечником, что-то шептала огонькам свеч и попутно охотно делилась сплетнями. – Ловкая была, нахалка. Но ей пришлось уйти. Но побеги винограда отсюда уже не выжить. Они тянутся из подземного колодца, через который она убегала, когда я вцепилась ей в волосы. У нее в волосах тоже рос виноград.
– А что теперь с владельцем замка? – меня почему-то он заинтересовал, куда больше, чем виноградная фея, упавшая в колодец.
– Теперь владелица я, – Меллисандра сделала ударение на последнем слове, и летящий подсвечник остановился, повиснув над одной определенной дверью. – Вот твоя спальня!
Спальня! Да, это целые апартаменты! Дверь раскрылась сама, даже не скрипнув, и я в очередной раз подивился своей удаче. Как внутри было роскошно. Кровать с балдахином, диваны, зеркала, ломберный столик, даже ванна. Пыли всюду почти не было, за счет гороховой зелени ковром пробивавшейся то здесь, то там. Волшебное место! Я бухнулся на мягкие пуховые перины и даже не обратил внимания на фею, которая так и не пожелала пройти в спальню вслед за мной. Подсвечник тоже завис над порогом. Такой же недотрога, как и его хозяйка. Ну и пусть спят одни. Мне и без них тут хорошо.
Спать было сладко и удобно. Какая тут мягкая пуховая перина. Неужели мне и в правду повезло. Впервые за века. Ну и ну! Даже засыпая, я поражался своему нежданному везенью. Как вдруг в приятный сон начали вторгаться чьи-то голоса. Мне снилось, или Меллисандра правда шла по замку в сопровождении кого-то отвратительного? Какая-то жуткая тень ползла за ней по коридору. Как будто тролль. По зеркалам живыми змеями ползли трещины. Они наполнялись чернотой и двигались, как клубок гадюк. Гороховые стебли, обвившие потолок, в темноте напоминали паутину, в которой запуталось нечто пугающее.
Я проснулся ночью как-то раз, и мне почудилось, что сверху на меня смотрит существо с женской головой и туловищем из листьев и стеблей. А потом все кануло во мрак. Сон оказался еще хуже, чем пьяные иллюзии. Жуткий сон. В этом сне Меллисандра пряла, совсем как пряхи Одиль. Ее живая прялка вертелась сама по себе, колесо светилось, но нить, которую пряха вытягивала была не золотой, а кровавой. Меллисандра пела на незнакомом даже мне языке. А в Школе Чернокнижия я поневоле знакомился с азами самым древних и опасных наречий. И вот я не понимаю, о чем она поет, но песня каким-то образом касалась и меня, и пахарей в поле, и заезжих вельмож, и купцов, и коробейников, и всех глупых дурачков, которые сюда придут за легкой наживой. Меллисандра пела в такт верчению колеса, побеги гороха вились со всех концов темноты вокруг нее. Лицо феи во сне было непривычно заостренным и хищным. Ее пальцы были в крови. А потом вдруг во сне появился великан.