Мне не везло, и это было мое обычное состояние. Я шел пешком по пыльной дороге в Рошен и клял судьбу, которая не послала мне удобную карету или хотя бы драконьи крылья. Эдвину повезло превратиться в дракона, а мне нет, поэтому приходилось протирать до дыр последние сапоги.
Я присел на придорожный камень и стал размышлять, как удобно иметь друга-дракона. Это еще лучше, чем иметь роскошный экипаж, ведь на его спине можно летать с куда большей скоростью, чем ездят самые быстрые кони. Правда, его бывшая невеста Одиль, почему-то предпочитала кареты. Вероятно, поэтому она рассталась с Эдвином. Летать на драконьем загривке, очевидно, оказалось не слишком комфортно, но меня бы это весьма устроило. Ноги нестерпимо болели. Я стер пальцы в кровь. Кончики ногтей выглядывали из прорех в сапогах. Где тот гном, который на прошлой неделе шел за мной по пятам и предлагал обменять последнюю золотую монету, что у меня осталась на сапоги-скороходы? Едва я серьезно начал задумываться о его предложении, как он исчез. Впрочем, и монета исчезла тоже. Не удивлюсь, если она провалилась в одну из бесчисленных дыр в моих карманах. Хорошо, еще если застряла в подкладке одежды. Хуже, если гном ее стащил, воспользовавшись тем, что я зазевался, разглядывая сельские пасторали кругом. И сдалась ему всего одна монета, когда у самого, поди, в шахтах целые копи! Хотя, если учесть недавний спрос, выросший на золото с личной чеканкой Эдвина, то интерес гнома не удивителен. После недавней коронации монеты с профилем Эдвина с одной стороны и силуэтом дракона с другой необычайно возросли в цене. Я понял это, когда пару недель назад также сидел на придорожном валуне и любовно разглядывал сияющее золото. Пикси, привлеченные его блеском, тут же облаком окружили валун.
– Профиль императора! – заверещала самая прелестная фея размером с мотылька. Она сама могла бы уместиться на моей монете, но зачем-то стала выманивать ее у меня в обмен на какие-то волшебные посулы и побрякушки.
– Я принесу тебе за нее все желуди с окрестных дубов! И все орехи с ближайших орешников.
– А мы поможем тебе прокатиться по радуге. Отдай монету нам! – загомонили хором все остальные. Облако пикси окружило меня, хорошо еще не защипало до смерти.
– Я могу устроить для тебя бурю или наводнение, или вызвать грозу, – напевала голубоватая фея, размером не больше наперстка, но с телом, светящимся, как молния, выглядела она грозно.
– А я могу показать тебе, где течет волшебный источник, – встрял крохотный эльф.
От всех их посул я только насторожился и сильнее зажал монету в ладони.
– А откуда монета у тебя? – спросил кто-то самый рассудительный.
На это я мог ответить с гордостью.
– Мне дал ее сам Эдвин.
Облако верещащих пикси на миг от удивления затихло.
– И за что же? – изумленно пискнул кто-то. Я что так похож на попрошайку? Или на фокусника, который развеселил императора каким-то трюком? Эдвин, что, не мог дать мне свое золото просто так.
И все-таки пикси были правы. Мне просто стыдно было признаться в том, как обстояло дело.
– Я приготовил для него особенное вино. А он поделился со мной своим золотом.
– А ты имеешь в виду не то наговоренное вино, которое потом пытался продать гномам?
– Хм! – на это мне было нечего сказать.
– Говорят, троллям в кабаке как-то раз стало плохо после вина, которое ты им споил. И теперь они ищут тебя, чтобы проучить.
Как много эти крохи знают! Я опасливо взглянул на дорогу. Не спешит ли кто за мной? Да, как-то раз я одурманил троллей особой выпивкой. И что с того? Разве это повод за мной гоняться? Вот Эдвин точно за мной не гнался, хоть при его-то крыльях и мог найти меня запросто, нужно было лишь глянуть на проселочные дороги с облаков. А ему я пытался подсунуть вино, специально заговоренное, чтобы он мною заинтересовался. Жаль, что пить он не стал. Решил, наверное, что я побираюсь, и в ответ на щедрое предложение распить бутылочку, сунул мне в руку горсть монет.
Знать бы тогда, что эти монеты окажутся такими ценными, я бы все не растратил. Повезло еще, что одну монету я решил сохранить, как сувенир. Теперь можно будет выгодно ее на что-то обменять. Хотя расставаться с ней жалко. Ведь на ней запечатлен во всей красе сияющий профиль Эдвина. Всего лишь чеканка на монете, но на нее можно смотреть, сколько угодно без риска обжечься.
Будто уловив мою мысль, монета вдруг больно обожгла пальцы, и я сунул ее в карман. С тех пор я ее не доставал, хоть пикси еще долго летели за мной и обещали наперебой то одно, то другое. А потом мне встретился надоедливый гном, который плелся за мной следом, вздымая облако пыли на дороге, и пытался навязать мне в обмен на монету пару непритязательных на вид сапог, якобы скороходов, хорошо еще не крылатые сандалии предложил. Я весьма неучтиво посмеялся над его предложением, и вот теперь монеты не было. А о крылатых сапогах я начал задумываться и сам. Уж очень надоело плестись по дороге, каждый раз отскакивая на обочину при приближении дрожек и телег. Когда проезжавшая мимо повозка с сеном чуть не сбила меня с ног, я разразился ругательствами. Только ни крестьянину, ни его хромой кобыле, тянувшей повозку, до моих воплей не было дело.
Может, наколдовать им какую-нибудь пакость? Я стоял на дороге со сжатыми кулаками, пока далеко позади не послышался шум подъезжающего экипажа. В этот раз я благоразумно отошел в кусты и стоял там, от удивления раскрыв рот, пока роскошная карета плавно прокатывала мимо. Вдруг она остановилась всего в десяти шагах от меня. Я даже мог рассмотреть причудливые вензеля на заднике и герб, как удивительно, в виде дракона. Обычно, смертные таким не пользуются, чтобы не привлечь несчастье. Люди суеверны, а посему не используют в своих гербах опасных волшебных существ, за исключением разве безобидных единорогов или пегасов.
Я изумленно пожирал глазами золоченый экипаж. Откуда такая роскошь посреди сельских дорог? И почему он так внезапно затормозил? Неужели сошло с оси колесо, или лошадь потеряла подкову?
Пока я размышлял, происходило нечто уж совсем необычное. Крылатый зеленый змей отделился от крыши кареты и парил изумрудным облаком над дорогой. Из приоткрывшейся дверцы высунулась разодетая в зеленый шелк дама и поманила меня рукой.
Я не спешил к ней, хоть предложение и было заманчиво. Слишком рискованно! И удачно до подозрительности! Когда это мне в жизни улыбалась удача? И кто в последний раз был со мной так любезен, что даже приглашал прокатиться в своем экипаже?
– Ну, же! – дама явно заждалась. Ее голова в островерхом зеленом колпаке под изумрудного оттенка вуалью высунулась из кареты. Я наконец-то рассмотрел рыжие кудри и чуть было не решил, что за мной явилась одна из прях, чтобы препроводить меня назад к Одиль, или еще хуже к князю Ротберту. Ну, уж нет, я ни за что не вернусь. Не хочу впредь работать задарма и получать в благодарность одни тычки. Хорошо еще, что я смылся до того, как князю пришло в голову меня заколдовать, чтобы превратить в своего покорного раба навечно.
Я уже приготовился бежать, как вдруг разглядел, что дама в карете совсем не одна из прях. Ее личико сердцевидной формы с россыпью веснушек совсем не было похоже на вечно недовольные мины бледных прях.
Я невольно проникся симпатией к путнице. К тому же она так любезно приглашала меня в свой экипаж. Почему бы не проехаться с ней? Вряд ли она причинит мне зло, особенно если по пути я развлеку ее болтовней и парой волшебных фокусов. Скучающие дамы падки на чудеса и ухаживания, а еще на комплименты. Я вдруг ощутил подъем настроения. Наконец-то, мне повезло. Еще недолго, и я почувствую себя настоящим героем. Особенно если удастся обыграть попутчицу в карты. Судя по экипажу, она далеко не бедна. Карты у меня имелись с собой, заговоренные для моего выигрыша. А если что, то я и судьбу предсказать могу. За хорошую оплату, разумеется.
Забыв об осторожности, я бросился к гостеприимному экипажу со всех ног и резко затормозил, заметив, что приглашает меня внутрь не кто-нибудь, а самая настоящая фея. И как я только мог принять ее за обычную даму. Ведь заостренные уши, рельефно выпирающие из-под колпака, красноречиво намекали на ее происхождение.
Недаром в свое время мне пришлось убраться из Школы Чернокнижия. Учился я плохо. Вот и сейчас с трудом припоминал, что фей и прочую нечисть не обдурить в карты так легко, как пьянчуг из кабака. Все равно, я не оставил надежду, отвесил даме изысканный поклон, продемонтрировал пригоршню искрящихся чар, припрятанную в кулаке. Они сложились в воздухе в сердечно из блесток, и снова юркнули ко мне в рукав.
– Мило! – пропела рыжая фея, расправила зеленые юбки и указала мне на место рядом с собой. Поскольку лесенка была уже собрана, а никакого грума рядом не вертелось, мне пришлось влезть в экипаж одним прыжком. Он тут же стронулся с места. Я едва успел забраться внутрь.
Дверца, естественно, захлопнулась сама. Фея не трудилась что-то делать своими руками, но грумы на запятках ей бы точно не помешали. Обычно они сопровождали любой дорогой экипаж, и мне показалось странным, что здесь их нет. А есть ли на козлах кучер? Или экипаж двигается сам? Я заметил, что миловидная фея назвала по именам всех четырех своих лошадей, как раз перед тем, как карета сдвинулась с места. Значит ли это, что она управляет ими сама без помощи кучера? Если она сильная фея, то слуги ей и не нужны. Если только не найдется какой-то тролль, готовый работать на нее за одну лишь улыбку.
Лично я был уже прекрасно осведомлен о том, как тяжело работать на волшебных покровителей, не получая взамен ничего, даже благодарности. Поэтому честь находиться с ними рядом, перестала быть для меня желанной. А вот обмануть их и выудить что-то в свою пользу я был не прочь.
Карты приятно тяготили карман. Колода шевелилась, как живая стайка насекомых. Это означало, что в карете есть что-то ценное, что стоит игры.
Я оглядел бархатную внутренность с мягкими диванами и гербовыми подушками. Шторы на окнах из парчи, на полу вместо коврика шкура леопарда, а вместо глаз у него два драгоценных камня. Изумруд и опал! Мне бы выковырять хоть один из них до конца поездки. Но как отвлечь фею?
– Я – Мелисандра, – она заметила, с каким интересом я разглядываю золотые цепочки на ее наряде, и очевидно, переадресовала этот интерес к своей персоне.
– А я Винсент.
– Да! Я знаю.
– Знаешь? – я изумленно уставился в ее зеленые глаза. Неужели я так знаменит?
– Я слышала, как называли тебя духи, – пояснила она.
А вот что! Я то думал, что слухи о том, как меня отшил Эдвин, уже стали притчей во языцах среди волшебного народа. Или еще лучше сплетни о том, какую неудачу я потерпел в Школе Чернокнижия. Я ведь был единственным учеником, которому пришлось бежать, не окончив учебу, а место было очень престижным. Все из-за леди Серены и моего глупого пари подсмотреть за ней. Кто бы знал, что во время купаний она превращается в морское чудовище? И кто бы знал, что она выживет меня из школы так же легко, как пробку выбивают из бутылки?
– Ты заметил горох на моем гербе? – Меллисандра поглаживала головку саламандры, притулившейся на одной из подушек у нее под боком. Как я раньше не заметил эту тварь? Об одно прикосновение об нее можно обжечься так, что потом не исцелишься год даже с помощью магии. А Меллисандра гладит ее, как котенка, и хоть бы что. Кажется, что саламандра сейчас под ее пальцами заурчит.
Я и вправду заметил золотую вышивку в виде горошин на оборках ее платья, и на всем, что только было в карете. Кайма в виде гороховых стеблей, гербовые знаки вились зелеными побегами и рассыпались в причудливую вязь из золотых горошин.
– Занятно! – одобрил я. – Нигде не встречал такого однообразия.
– Я фея гороха, – пояснила Меллисандра. – Весны и гороха.
– А разве горох созревает весной? – хоть я знал и немного, но что-то явно не стыковалось.
– Какая разница? – она изящно подернула плечами, потянулась за кошельком и как ни странно, достала оттуда не монеты, а стручок гороха.
– Вот, возьми!
Горошины посыпались прямо мне на колени. Я поспешно собрал их и сунул в карман, чтобы не расстраивать попутчицу. Интуиция говорила мне о том, что кроме бесполезного гороха в ее кошельке из зеленого бархата, наверняка, завалялась еще и пригоршня монет. Кажется, мельком я видел блеск золота вперемешку с гороховыми стручками.
– У меня тоже кое-что есть, – доставая из кармана колоду, я уже готов был назвать себя демоном карт, но Меллисандра недовольно скривила хорошенькое личико.
– Игра демона Рианон, – фыркнула она, смотря на карты, шевелившиеся в моих пальцах сами собой, подобно пойманным паукам.
– Я перехватил у него инициативу, и теперь демоном карт можно назвать меня.
– То же самое утверждают цыгане и прочие плуты, – Меллисандра деловито расправила оборки на платье.
Цыгане! Где она видела хоть одного? А плуты! Неужели это про меня? Я сделал невинный вид, и колода начала тасоваться сама собой. Карты перескакивали друг через друга, попутно меняя окрас и знаки, но дама видела только однотонные рубашки карт и серебристую пыльцу, сыпавшуюся с них.
– Я знаю несколько игр, чтобы скоротать дорогу.
– Дорога и так короткая, – Меллисандра нахмурила рыжие брови, будто подозревала меня в чем-то. – А что бы ты хотел в обмен на эту колоду? Она выглядит довольно роскошно.
– Ты можешь выиграть ее у меня, – я сказал это с легкой душой, потому что был уверен в одном – заклинание, поставленное на карты, не даст выиграть никому, кроме меня. Как выяснилось позже, я жестоко ошибался. Меллисандра начала выигрывать одну партию за другой. Проигрывать мне особо было нечего, поэтому я вскоре остался без последних запонок. Сперва я проиграл одну, потом другую, и рукава вдруг стали неудобно широкими.
– Ты можешь поставить на кон любую услугу, какую я от тебя потребую, – предложила хитрая рыжая фея. – А я поставлю червонцы.
В ее кошельке их действительно оказалось много, и может, мне только померещилось, что горох в нем тоже золотой.
В итоге я проиграл Меллисандре столько услуг, что не мог сосчитать и сам. Неужели теперь придется расплачиваться? Я с надеждой взглянул на карты. Может, они, наконец, усовестятся и начнут выигрывать. Не зря же я их заговаривал.
Выходит, заговорил я их недостаточно сильно. Фея ловко перетянула победу. Да, слишком рано я покинул Школу Чернокнижия. Мне бы еще учиться и учиться.
– Не расстраивайся так! – Меллисандра гладила своего ручного зверька и смотрела на меня весьма снисходительно.
– Что за услугу ты от меня хочешь? – с обреченным видом вздохнул я. – Назови хотя бы первую, – об остальных мне было страшно и подумать. Может, стоит предложить ей гадание по руке, чтобы хоть как-то от нее откупиться? Я молча дал себе зарок никогда больше не играть с феями.
– Поедем со мной в мой замок, – поставила первое условие Меллисандра. – У меня так давно не было гостей, что я рада пригласить любого путника, встреченного на дороге.
В замок? У нее даже свой собственный замок есть? Я посмотрел на фею с невольным уважением. А вот ее саламандра как-то хищно оскалилась на меня, будто желала выжить нежданного соперника.
Местность за окном становилась все живописнее. Я видел плодородные земли, виноградники, даже поля и работающих на них пахарей.
– Это мои феодальные владения, – самодовольно пояснила фея.
– Но на них работают живые люди, – даже не чучела, оживленные волшебством, я был поражен.
– И что с того? Людей тоже можно использовать, как рабочую силу. Это даже удобно.
Я бы сказал, что это странно. Обычно феи используют волшебство, и все делается само: прялка прядет сама, кони пашут сами, косы пускаются сами косить сено, вино из ягод винограда делается само. В общем, идиллия! Но Меллисандра почему-то считала иначе. Видно, на то были скрытые мотивы. Например, питалась энергией этих людей, а им за работу даже не платила, задуряя им сознание волшебством. Это ее дело. Я не стал задавать вопросов, потому что понял, что они нежелательны. Отметил только одну странность – пахарям за работу раздавали эль и пиво. Не помню, чтобы феи отличались такой щедростью.
– Они черпают хмель из колодца, – Меллисандра указала на него пальцем, когда мы проезжали мимо. – С утра в нем пиво, днем эль, а вечером…
– Хотел бы я стать тут пахарем, – перебил я ее. Это была вовсе не шутка, но фея кокетливо рассмеялась. Ее сердцевидное личико с россыпью веснушек показалось вдруг странно неприятным.
– Людей можно использовать по-разному. Но ты маг. Юный маг и неопытный. Сбежал из Школы Чернокнижия? Впрочем, неважно, – Меллисандра раскрыла зеленый веер с зеркальной вставкой, он был сделан из перьев какой-то удивительной птицы, каких я даже не видал. В зеркальной вставке в нем отражались несуществующие пикси. Я даже оглядел карету, здесь их точно не было.
Хорошо, что Меллисандра ненадолго замолчала. Мне вовсе не хотелось пускаться перед ней в объяснения насчет того, что я на самом деле не такой юный и неопытный, каким кажусь, ну разве только слегка неудачливый. А из Школы Чернокнижия меня простаки выставили. Благо, всю оставшуюся дорогу до замка она молча, а когда мы подъезжали в воротам, начала тихо напевать. Пение феи было красивым, вот только языка, на котором она пела, я не понимал.
В такт ее песне возле замка вдруг что-то загрохотало, но вовсе не подъемный мост, так как вокруг крепости никакого рва не было. Впервые видел замок вокруг, которого нет оборонных сооружений. Видно, Меллисандра считает, что чтобы защититься от нападения вражеской армии, одних чар ей хватает.
– Я веду мирный образ жизни, – она глянула на меня вдруг так пристально, будто видела мои мысли.
– Но на тех, кто ведет мирный образ жизни, как раз чаще всего и нападают, – предостерег я. – Нужно уметь защищаться.
И она засмеялась снова, так звонко, что полным дураком ощутил себе именно я. А ведь это она поступала глупо. Такие красивые, разукрашенные барельефами ворота, как у нее, одним ударом тарана легко снесут. Долго замок осаждать не придется. Я мельком глянул на изображение головы великана, у которой в нос было продето дверное кольцо, и почему-то мне стало жутко. А вот силуэты грифонов на створках ворот меня совсем не напугали.