– Рани! Рани! – слышу крик Мэйли издалека и выпрямляюсь.
– Ты чего так кричишь в лесу? Разве я не учила тебя уважать тишину этого места? – спрашиваю спокойным голосом.
– Рани, тут такое случилось… – подруга не может отдышаться, сгибаясь в три погибели, а затем поднимает голову и выпаливает, – в твоём огороде какой-то мужик лежит!
– Что ты сказала? – медленно переспрашиваю, мгновенно меняясь в лице.
Да-да, знаю я свой убийственный взгляд в такие моменты. Как-то раз Мэйли принесла мне зеркало, чтобы продемонстрировать…
С тех пор я осведомлена.
– Он… – выдавливаю из себя.
– Он помял твои грядки! – напряженно «добивает» подруга.
Крепко сжимаю ручку плетеной корзины, куда собирала травы для будущих эликсиров.
– Да он смертник! – цежу и стремительно иду в сторону деревни.
Я так долго подготавливала почву для того, чтобы вырастить столь редкие для данной местности плоды… я полгода потратила на то, чтобы ростки вообще прижились, – потому что семена никак не хотели пробуждаться самостоятельно!
– Он явно неместный и даже не из ближайших поселений. Фигура то ли воина, то ли адепта какого клана, – негромко тараторит Мэйли, следуя за мной.
– Говоришь «явно неместный»… – замечаю, – будто лица всех местных тебе незнакомы!
– Он лежит на животе – лица не разглядеть. А перевернуть его никто не решился – всё-таки твоя территория, люди не лезут, – звучит ответ.
– Идёт! Она идёт! Дева Киу!(*) Богиня Мести! – начинает шептаться народ, когда я вхожу на территорию поселения.
(* Киу – имя, данное героине при рождении; но самых близких она просит называть её «Рани»)
Несмотря на то, что я родилась здесь и все двадцать лет своей жизни прожила бок о бок с этими людьми, они продолжают отгораживаться от меня, называя Богиней Мести за мой, скажем так, «не мягкий» характер. Если вспомнить дословно, то все здесь считают, что Создатель просто обделил меня женственностью и всеми теми прелестями, коими обладают представительницы слабого пола.
Я не обижаюсь. В этом поселении просто нет того, рядом с которым я бы захотела стать слабой. А как это – быть слабой, я хорошо помню… из своей прошлой жизни.
Но об этом чуть позже…
– Где? – задаю единственный вопрос, но ответ мне не требуется.
Я знаю, где нарушитель. Спектакль сей играется исключительно для селян, которым очень нравится думать, что Богиня Мести защитит их от всех внешних угроз, несмотря на отсутствие должных почёта и уважения, которые она здесь по иронии судьбы никогда не снискает…
Странные всё-таки люди.
Останавливаюсь рядом с калиткой, которую успел подмять под себя мой нежданный гость; скорее всего он надеялся опереться на неё, не догадываясь о том, насколько хлипок был мой забор… и полетел на землю.
Насколько он ослаб?..
– Должно быть, он пьян в стельку, – предполагает нечто подобное Мэйли.
Жители за её спиной активно кивают, также активно ожидая моей реакции. Требуют зрелища? Хотят увидеть Богиню Мести в действии?
Подхожу к телу на земле, присаживаюсь рядом и приподнимаю локоны длинных черных волос, открывая лицо и демонстративно принюхиваясь.
А сама вглядываюсь в потоки его внутренней энергии.
Не алкоголь. Яд. Причем быстродействующий. Поражающий все духовные каналы. Этот мужчина – заклинатель, и, кажется, он выбрал единственно верный способ справиться с этой отравой внутри себя: бег. Быстрый бег на длинную дистанцию – так, вместе с потом, подобный яд мог выйти из тела. Скорее всего этот человек по каким-то причинам не мог посвятить весь день физической активности на территории своего клана и сделал выбор в пользу забега, чтобы никто не видел, как и с чем он справляется.
Он скрыл от своих соклановцев собственное отравление.
Зачем?..
– Рани? – негромко протягивает Мэйли за моей спиной.
– Он пьян, – отрываюсь от мужчины, встречаясь с ней взглядом, – настолько пьян, что даже не понял, куда попал и чьё спокойствие нарушил. В наказание за этот проступок я объявляю его своим слугой на три дня.
Народ на дороге начинает изумленно перешёптываться.
– Но… что, если он выше по статусу? – тихонько спрашивает один из мужичков.
Неужели обо мне беспокоится?..
– Неужто думаешь, что меня прозвали Богиней Мести только за дрянной характер? – фыркнув, бросаю ему, – Неважно, что у него за статус! За мой испорченный забор и помятые грядки он будет в моём услужении ровно три дня. Все это слышали?
– Да… да! – закивали головами местные.
– Тогда расходитесь по своим домам: здесь вам больше делать нечего! – громко объявляю, прекрасно осознавая, что мужчина на земле прекрасно меня слышит.
Его разум замутнен, но он всё ещё в сознании. И, думаю, он не меньше меня понимает, что этого забега ему не хватило для того, чтобы избавиться от заразы внутри. Ему нужен тяжелый физический труд.
И ему ни в коем случае нельзя пользоваться духовной силой, пока эта дрянь сидит внутри.
– Мэйли, помоги мне поднять его, – негромко произношу, когда праздные зеваки разошлись в разные стороны.
– Ты что… в дом его понесешь? – изумленно спрашивает та.
– А ты думала – на земле оставлю, чтобы он ко всему прочему простудился и заболел? – тихо уточняю, рукой показывая, куда ей нужно подойти и где подхватить.
Хоть Мэйли и считалась моей подругой, единственной во всем поселении девушкой, бесстрашно общающейся со мной, всё же даже ей было невдомек, что я за человек.
– Ещё, поди, и на свою кровать положишь? – фыркает она.
Ничего не отвечаю. Поднимаю тяжелое тело вместе с ней, помогая незнакомцу встать на ноги.
– Он в сознании? – ещё больше изумляясь, замечает девушка.
– В сознании, – подтверждаю, помогая мужчине передвигаться в сторону моего дома.
– И слышал всё, что ты сказала при всех?! – удивление Мэйли, кажется, достигло предела.
Я понимаю, о чём она хочет спросить, но не решается: как он позволил мне произнести все те слова. И что меня ждёт, когда он окрепнет…
– Ты что, тоже позабыла о моей дурной славе? Считаешь, Богиня Мести не справится с каким-то воином, натренированным парой сотен поединков?.. Меня здесь вообще хоть кто-то всерьёз принимает?! – фыркаю, входя в дом и направляясь к своей постели.
– Ты сама это сказала. Он явно воин, – напряженно замечает Мэйли и скидывает мужчину на мою постель, – что будешь делать, когда он придёт в себя?
– Оставь это мне, – мягко предлагаю, – а теперь иди. Ты мне больше ничем не поможешь.
Когда девушка выходит, разворачиваюсь к незнакомцу, лежавшему на моих простынях со сведенными бровями на лице.
– Я знаю, что тебе сейчас больно. Я сделаю настой на травах, его нужно будет выпить, – произношу четким, негромким голосом, – ты сильно пропотеешь, но завтра тебе уже станет лучше. Я нагружу тебя тяжелой работой, которую ты не мог делать в связи со своим положением в клане. Ты будешь трудиться здесь три дня. Я выведу из тебя эту дрянь. А ты слушай меня – тогда выживешь.
Сказав всё это, иду разводить огонь. Пока готовлю настой, решаю сделать ещё оно доброе дело и обтереть лицо незнакомца. Беру небольшую лохань, полотенце и, поразмыслив, гребень; бросаю в теплую воду несколько листиков душистой травы и иду в свою спальню.
Вначале нужно расчесать растрёпанные волосы: похоже, две пряди, – от ушей до затылка, – удерживали их в благопристойном виде; но то было раньше, а сейчас… развязываю узел, оставшийся от бывшей прически, затем начинаю помогать себе гребнем.
Какие у него шелковистые волосы! Сразу видно – раньше этот мужчина тщательно за ними ухаживал. Даже жаль, что подобная красота не выросла на моей голове. Впрочем, мне грех жаловаться: мои волосы вполне меня устраивали – просто были более густыми и тяжёлыми, и ни в одной прическе долго не задерживались.
Закончив с одним делом, начинаю протирать лицо мужчины.
Красивое лицо с правильными чертами. Даже слишком правильными – такими, словно лик незнакомца был высечен лучшим скульптором Создателя. Прямые линии бровей, тонкий нос, широкие, миндалевидные глаза, четко очерченные губы… слишком бледные в данный момент и такие холодные, словно человек рядом со мной и впрямь был создан из камня.
Его одежда ни о чём мне не говорила: на заклинателе не было верхнего слоя, который дал бы понять, к какому именно клану он принадлежит.
Но, в общем-то, оно и к лучшему. Я не собираюсь просить денег за свою помощь и распрощаюсь с незнакомцем сразу же после того, как он выздоровеет.
Поднимаюсь на ноги, убирая лохань с водой, и иду заканчивать с настоем. Выдержать лекарство столько, сколько нужно, у меня просто нет времени, так что бросаю в котелок побольше трав, выводящих токсины, жду ещё пару часов и наполняю склянку настоем.
– Остужать некогда, поэтому придется выпить горячее… – даже не пытаюсь оправдываться, просто говорю, как есть, присаживаясь рядом с мужчиной; затем приподнимаю его голову, желая напоить лекарством, и вздрагиваю, едва его не разливая: незнакомец схватил меня за руку и остановил движение! Даже будучи в полубреду…
И сила в его руке…
– Мы, кажется, договорились, что ты позволишь мне помочь тебе, – произношу ровным голосом, хотя готова завыть от боли.
Он вполне может сломать мне запястье и даже не заметить!
Надо успокоить его и заставить довериться мне…
– Не знаю, умеешь ли ты чувствовать злой умысел, но сердце слушать должен уметь, – очень мягко произношу и осторожно обхватываю его свободную руку, покоившуюся на простыне; подношу её к своей груди и прислоняю, чтобы он почувствовал спокойное ровное биение, – у меня нет намерений убить тебя. Позволь мне помочь.
Продолжаю удерживать его ладонь и чувствую, как хват на моем запястье ослабляется… ровно в ритм сердцебиения. Получив возможность двигать второй рукой, решаю не отрывать его ладонь от своей груди – чтобы не провоцировать незнакомца, и не приподнимать его голову – потому что третьей руки у меня никогда в запасе не было.
– Постарайся выпить, – прошу, наклоняясь над мужчиной и свободным пальцем чуть надавливаю на губы.
Мне нужно, чтобы он открыл рот. Хоть немного… иначе всё прольется мимо.
Хвала небу, незнакомец мои намерения понял, и я смогла аккуратно поднести склянку к его губам, а затем вылила содержимое внутрь.
– Да, горячо; потерпи, – мягко произношу, вновь заметив складку между бровей.
Когда склянка становится пустой, быстро отбрасываю её на подушку и-таки приподнимаю голову мужчины, чтобы он не подавился и всё проглотил. Учитывая, что его ладонь и моя левая рука всё ещё были прижаты к моему сердцу, а голова его была достаточно тяжелой, и мне практически не на что было опереться, кроме своего локтя… в какой-то момент я просто не удерживаю равновесие и лечу на незнакомца, придавливая его своим телом.
– Ммм… – поморщившись, выдыхает тот, лишившись воздуха.
– И… всё? – немного изумленно спрашиваю, вглядываясь в черты его лица.
Я ожидала протяжного стона, кряка, ещё какого звука…
Этот же… да он и впрямь скала!
А по внешнему виду даже не скажешь, насколько он сильный: хоть фигура и была атлетического сложения, суровых бугров мышц на груди и предплечьях я не нащупала. Да, пресс твердокаменный. Но пальцы довольно изящные, кожа белая, бёдра узкие, грудь не настолько широка, чтобы заподозрить в её обладателе какую-то невообразимую мощь…
Его сила – скрытая. И это настораживает.
Аккуратно приподнимаюсь, подхватываю пустую склянку и хочу, было, вернуться на кухню, как понимаю – ладонь, обхватившая моё правое запястье, не спешит отпустить меня. Она не выпускала моей руки даже тогда, когда я поднимала голову незнакомца, и осталась на запястье в тот момент, когда я завалилась ему на грудь. А теперь…
Резко выдыхаю, когда меня неожиданно утягивает обратно на мужское тело. Склянка разбивается об пол, когда я невольно разжимаю пальцы…
– Ты что делаешь? – стараюсь убрать потрясение из интонаций и звучать спокойно – но выходит плохо.
– Тепло, – выдыхает голос.
Ему нужно тепло, чтобы спровоцировать работу потовых желез? Так от моего настоя он и так скоро мокрым станет! Буквально минут через пять!
Поджимаю губы, придумывая, как объяснить тому, кто не вполне в сознании, что меня нужно отпустить, потому что скоро и так всё будет, как он хочет?
Понимаю, что нет таких слов.
Ладно… полежим, пока он не ощутит на себе действие моего настоя.
Чуть сдвигаюсь в сторону, желая сползти с его груди и просто быть под боком, но мою спину неожиданно фиксирует тяжелая, как каменная плита, ладонь.
Так… слезть с него тоже не получится. Хорошо… дождёмся, когда он потеряет сознание или погрузится в сон. Одно из двух произойдёт в течение получаса. А потом я смогу встать и сделать вид, что ничего подобного в моей жизни никогда не происходило.