– Господи, Полька, какая ты красивая! – восхищенно цокала языком мама, оглядывая меня со всех сторон. – Как у меня могла получиться такая чудесная доченька?
Я подошла к зеркалу. Свадебное платье лежало, раскинутое на кровати, чтобы не помялось. Пока на мне были надеты только белье и кружевные чулки телесного цвета. Я вгляделась в отражение. Действительно, пожаловаться на свою внешность я не могла.
Темные волосы, заплетенные в модную широкую косу и заколотые шпильками с натуральным жемчугом, прелестное лицо, на котором возбужденным светом горели большие синие глаза, высокая грудь, еще больше приподнятая бюстгальтером, тонкая талия, длинные и стройные ноги, словом, не женщина, а мечта любого мужчины. Это я прекрасно понимала и пользовалась своей властью над ними, как умела.
«Мама, ты на самом деле думаешь, что я такая прекрасная? – усмехнулась про себя я и скосила глаза – Бедная моя мамочка! Ты разве не догадываешься, какой стервой выросла твоя обожаемая девочка? Ты разве не понимаешь, за кого я сегодня выхожу замуж?»
Но мама, кажется, ни о чем не догадывалась… или делала вид, что не догадывается. Ее практичная натура хамелеона по жизни просчитала все выгоды и риски моего брака и сделала выводы в свою пользу. Наверняка моя любимая мамуля уже прикинула, на каких курортах она отдохнет на денежки моего мужа. В ее глазах так и щелкали монетки, а в ушах шелестели купюры, достоинством не менее пяти тысяч.
– Мама, я хочу немного побыть одна.
– А кто тебе поможет застегнуть платье?
– Позови Глеба.
– Ты сошла с ума! Что твой будущий муж подумает, если его шофер станет застегивать тебе платье?
«Вообще-то мне совершенно наплевать, что он скажет или подумает, – усмехнулась я. – Пощекотать обоим мужикам нервишки – это небольшая плата за то, что один продал, а другой получит мое тело».
В ожидании Глеба я села на кровать и осмотрелась.
Я впервые была в этом особняке, обставленном с помпезной роскошью. Огромная кровать под тяжелым балдахином казалась пыльным скоплением сапрофитов и вызывала отвращение, как только я представляла, чем этой ночью мне придется на ней заниматься. Чтобы отвлечься, я подошла к белым шкафам, занимавшим стену напротив и отделанным, (какая безвкусица!) металлической инкрустацией. Я провела пальцем по украшению, ничего, кроме брезгливости, у меня не вызывавшему, а потом открыла дверки.
Фу, костюмы, костюмы, костюмы… И все мрачного цвета. А запах? Так пахнет старость? Ужас! Кажется, я задохнусь в этом доме раньше, чем выйду замуж.
Второй шкаф был девственно пуст. Ого! Кажется, это местечко приготовлено для меня. А куда делась одежда его бывшей жены? Она с собой ее увезла, или он просто выкинул? Я повернулась: на стенах висели картины, но не было видно ни одной фотографии. Этот козлик престарелый решил от меня родственников спрятать? Стыдно ему или делиться красотой не хочет?
– Поля, ты меня звала?
В дверь просунулась голова Глеба. Мое сердце заныло. Я смотрела на его милое лицо, а в груди рос комок гнева и готов был выплеснуться бранью на когда-то любимого, а теперь глубоко презираемого мною человека. Глеб кинул на меня мгновенный взгляд и опустил глаза. «Что, стыдно? Смотри, гад, любуйся. Пусть твоя мелкая и жадная душонка провалится в ад!»
– Да. Помоги мне надеть платье.
Я сделала два шага к нему, покачивая бедрами и источая сексуальность, потом картинно наклонилась, якобы поправляя чулки. Дала ему насладиться ароматом своих духов и полушариями прекрасных грудей, выглядывавших из кружева бюстгальтера, и развернулась к кровати, втайне надеясь, что он смотрит мне вслед, и мои упругие ягодицы стоят у него поперек горла… или еще где. Неважно.
Я томно обернулась… облом! Глеб бесшумно закрыл за собой дверь и, по-прежнему глядя в пол, пошел ко мне.
Он взял в руки свадебный наряд и помог мне с ним справиться, ни разу не задев своими ладонями мое тело. «Бережет для хозяина? – мелькнула неприятная мысль. – И этого человека я когда-то любила!»
Я дернула плечом и капризно выгнула спину.
– Лямка бюстгальтера упала. Поправь!
– А сама не можешь?
– Нет, теперь я твоя госпожа, а ты мой раб. Выполняй!
Глеб опять, путаясь в петельках, расстегнул сзади крохотные пуговички, ряд которых бежал по спине, и неуклюже полез к моему плечу. Его пальцы подрагивали. «Так тебе и надо! Будешь знать, как отдавать любимую другому мужику!»
Я слегка повернула голову и скосила глаза – его лоб был покрыт бисеринками пота. На мгновение мне стало его жалко: детские годы, проведенные вместе, отпечатали след в моей душе.
– Прости меня, Полина, – это ветер колышет тяжелой портьерой или он шепчет мне на ухо? Я прислушалась. – Не могу я противостоять этому человеку.
Я резко развернулась и влепила Глебу пощечину. Его голова смешно дернулась, а щека покраснела.
– Это твои проблемы. Я тут причем? – меня прямо трясло от едва сдерживаемой злости. – Сестру свою продай!
– Он не хочет Маринку. Он захотел тебя, как только увидел.
– А ты и рад стараться?
– Неправда. Я уже сто раз пожалел, что мы с тобой это затеяли. Хочешь, сбежим? Вот сейчас спустимся вниз, сядем в машину и уедем.
Глеб дернул меня к себе. Его шепот обдал жаром шею. На секунду волной всколыхнулась радость, но тут же померкла.
– Руки убери! Забудь. У тебя был шанс, но ты им не воспользовался.
– Попробуй увидеть в этой ситуации положительный момент. Босс уже старый, в постели ему даже Виагра не поможет. Ты молодец у меня, обломала ему кайф, не дала просто так собой воспользоваться. Заставила жениться. Представляешь, – глаза Глеба лихорадочно блестели, слова вылетали изо рта вместе со слюной, – он скоро окочурится, и ты останешься богатой вдовой. Все наши проблемы как по волшебству решатся.
– Наши? Ты сказал: «Наши!». А ну, пошел вон отсюда! – я просто кипела от злости и сопроводила бы свои слова пинком в зад, но тяжелое платье с длинным шлейфом помешало.
Глеб сбежал от греха подальше: он знал, если я рассержусь, то мало никому не покажется.
Я осталась одна. И что дальше? Кто меня поведет к алтарю? Зачем я это делаю? Почему поддалась уговорам Глеба и мамы согласилась на такой шаг? Я села на кровать и грустно уставилась в пространство. Воспоминания волной накрыли меня.