Когда Валентина поступила в институт, она как в волшебную сказку попала. Никто не орёт, матом не ругается, не пьёт по-чёрному – рай на земле, да и только! Курс подобрался весёлый и дружный, ребята собрались со всех уголков большой страны: украинцы, русские, белорусы, молдаване, узбеки и дагестанцы. Тогда никто и не думал о межнациональных распрях и склоках.
Романы между однокурсниками завязывались не по национальному признаку, а по большой любви. А любви, как известно, границы неведомы. Вот и Валя, когда за ней стал ухаживать плотно сбитый, широкоплечий и кудрявый парень Руслан Мироненко из Львова, недолго думая, согласилась с ним встречаться. Тем более что внешность у девушки была так себе: широкие плечи, коренастая фигура, узкое треугольное лицо с серыми маленькими глазами, волосы мышиного цвета. Только ямочки на щеках немного скрашивали общую неказистость. В общем, невзрачная Валя проигрывала немногочисленным девушкам курса. Зато характер у неё был замечательный! Добрая, отзывчивая, всегда готовая помочь, неунывающая Валюша привлекала и девчат, и ребят. Друзей у неё сразу оказалось много. А вот парня до третьего курса не было.
Руслан пришёл из армии на их курс и сразу обратил внимание на Валю. Чем ему приглянулась неприметная сельская девчонка, со стороны было непонятно. Но ухаживал он красиво, как в кино: цветы, фрукты, рестораны. И самое главное – парень всерьёз хотел жениться на тихой Вале, справедливо полагая, что такая жена ему очень подойдёт: в рот смотрит, слова лишнего не скажет, хозяйственная, а что не очень красивая, так это даже лучше, больше мужа любить будет.
Свадьбу сыграли весёлую, студенческую, по-кавказски гостеприимную (мама Руслана была родом из Грузии, вышла замуж за украинца и осталась на Украине). На свадьбу родители прислали сыну мяса и вина, остальное девчонки с курса приготовили сами. Праздновали в общежитии, накрыв составленные столы простынями. Родителей молодых на свадьбе не было. Своих Валя не хотела звать, а у Руслана мать с отцом были пожилые, ехать так далеко уже не могли.
После свадьбы новобрачные поехали в Львовский район познакомить Валю с родственниками. Валя немного побаивалась предстоящей встречи, но отказаться от поездки не могла. Как оказалось, девушка опасалась напрасно: приняли её тепло, радушно, расцеловали, как дорогую гостью. Правда, рассматривали не исподтишка, а в лоб, изучающе оценивали (как лошадь при покупке, разве что зубы не смотрели). Матери Руслана невестка понравилась.
– Работящая она у тебя и весёлая, – в первый же вечер сказала мать сыну.
И немудрено, ведь Валя, вскочив из-за стола после длительного ужина, сразу стала убирать грязные тарелки, мыть посуду, тихонько напевая при этом украинские песни. А одна из старших сестёр Руслана, присмотревшись к Валентине, вздохнула:
– Ох, намучаешься ты с нашим Русланчиком, девочка…
Валя тогда не придала значения этим словам, но, как показало время, зря.
Молодожёны вернулись на учёбу, переехали в семейную комнату в общежитии и зажили по-новому. Точнее сказать, изменилась только Валина жизнь. У девушки появились приятные, по её собственному убеждению, обязанности: вкусно накормить и обстирать любимого мужа, нагладить ему рубашки, сбегать в магазин за продуктами. Ни свет ни заря Валюша занимала конфорку в общей кухне и стряпала сырники, блинчики, оладушки да ленивые вареники: Руслан оказался охоч до мучных изделий.
Для Руслана же ничего, в сущности, не поменялось. Домашние дела он игнорировал, отдавал жене часть стипендии, этим его участие в совместном быте и ограничивалось. Он по-прежнему с удовольствием ходил на студенческие тусовки, задерживался в мужском общежитии у неженатых однокурсников, не считая нужным предупреждать Валю. На её робкие возражения, попытки изменить положение дел, прикрикнул на молодую жену, раз и навсегда обозначив своё право на свободное времяпрепровождение:
– Ты – женщина, сиди и вари обед. А я – мужчина, когда хочу, тогда и прихожу. Ишь, напридумывала себе! Меня к юбке не привяжешь и не думай!
А Валя ничего и не думала, не было у неё нормального опыта семейной жизни. Свой приобретала, на ус наматывала. Посоветоваться Вале было не с кем, подружки по большей части незамужние, родственников рядом нет, да и не стала бы она делиться наболевшим. А Руслан всё чаще не ночевал дома, его несколько раз видели с другими женщинами. Однажды он даже поднял руку на Валю, придравшись к плохо поглаженной рубашке. Девушка, с детства привыкшая, что отец направо и налево раздаёт оплеухи и детям, и супружнице, даже не очень обиделась. Как в русской пословице про любовь и тумаки, и верят же в это женщины, до сих пор верят…
А потом Валя забеременела. Дело близилось к защите дипломной работы, девушка закрутилась и пропустила сбой в работе женского цикла. Хотя Руслан её заранее, сразу после свадьбы, предупреждал, что с отпрысками не стоит торопиться. Когда Валя пошла к врачу, оказалось, что срок беременности уже три месяца. Ребёночек развивался нормально, и, как сказала акушерка, самое время рожать первенца.
Валя долго мялась, прежде чем сообщить мужу о ребёнке, искала подходящие фразы, придумала целую речь, но доводы оказались бессмысленны после первых же её слов. Руслан орал на всё общежитие, брызгал слюной, обзывал жену подлой дрянью и хитрой тварью, сказал, что она специально тянула время, чтобы ничего нельзя было сделать. И уже в очередной раз поднял на неё руку.
Валя, опасаясь за ребёнка, увернулась от прямого удара и, как была в тапочках и халате, выскочила из комнаты. Вслед ей неслись мат и брань, девушка летела по щербатым ступенькам общежития, глотая горькие слёзы отчаяния. Выбежав на улицу, Валентина пошла, не разбирая дороги. Очнулась она уже в парке, где гуляли молодые счастливые мамаши с колясками. Опустившись на скамейку, девушка пыталась успокоиться, но тщетно: слёзы наворачивались всякий раз, когда её взгляд останавливался на гордо вышагивающих мамочках или когда она мысленно возвращалась к событиям в общежитии. Здесь её заметила Ирина Николаевна, довольно пожилая, очень приятная женщина, преподаватель их института, гулявшая с внучкой.
– Валюша, откуда такие слёзы? Случилось что? – участливо поинтересовалась она и присела на лавочку.
Валя, обычно скрытная в отношении эмоций, разрыдалась ещё сильней. Ирина Николаевна молча сидела рядом, поглаживая девушку по спине, ожидая, пока она успокоится.
Когда поток слёз иссяк, Валентина, перескакивая с одного на другое, рассказала Ирине Николаевне всю свою жизнь, начиная с отца-алкоголика и стремления убежать из дома до неудавшейся семейной жизни и нежеланного для мужа ребёнка.
– Я так старалась, всё делала для того, чтобы Руслану было хорошо, научилась его любимые блюда готовить. А он недоволен. И ребёнок… ну почему муж против него? Мы институт заканчиваем, поедем по распределению, нам жильё дадут, почему же нельзя рожать? Я не понимаю, Ирина Николаевна, – девушка опять начинала всхлипывать. – Он руки начал распускать. За себя мне не страшно, а если по животу ударит? Маленького покалечит?
– Девочка моя, послушай меня, бежать от него нужно, пока не поздно. Я знаю, что говорю. – Ирина Николаевна закатала рукав блузки. – Посмотри на мою руку. Видишь изуродованный локоть? Мне было восемнадцать, когда я побежала под венец по большой, как тогда казалось, любви наперекор родителям. Первый раз муж меня ударил на второй день после свадьбы, придравшись к грязному зеркалу. Нужно было уйти сразу, а я, наивная, думала, что это случайность. Когда я забеременела, он избил меня ногами. Ребёнка я тогда потеряла, конечно. Сама попала в реанимацию с переломами рёбер, раздробленным локтем и внутренним кровотечением. Мне ещё повезло, что соседи скорую помощь вызвали вовремя, иначе кровью бы истекла. Приехали мои родители, помогли быстро оформить развод и забрали меня домой раны зализывать. А мужа посадили. Во втором браке я не могла выносить ребёнка ещё пятнадцать лет. Родила почти в сорок, пролежав всю беременность на сохранении. А рука так и не сгибается до конца, да и болит регулярно, напоминая, какой дурочкой я была в молодости. Если хочешь спасти малыша и себя, уходи от мужа сейчас.
Валя потрясённо молчала. Подбежала внучка Ирины Николаевны, женщина поднялась со скамейки, сказав на прощание:
– Вот мой адрес. Можешь приезжать, если надумаешь уйти от своего Руслана. Поживёшь у меня до защиты дипломной работы, с распределением я тебе помогу. Держись, девочка.
Валя просидела на скамейке до самого вечера, прокручивала в голове все варианты, поглаживала живот и разговаривала с малышом. И в итоге приняла решение в пользу ребёнка.
– Я справлюсь и одна, – шептала она, пытаясь убедить себя. – Ты будешь только моей девочкой. Я уверена, что у меня родится дочка, мы уедем далеко, где твой папа нас не найдёт.
Первое время Валя ночевала у подруги в общежитии, скрываясь от Руслана. А он и не очень-то искал жену. Привёл в их общую комнату какую-то белобрысую девицу, открыто выходил с ней по утрам в коридор, отправлял на кухню готовить еду. Через месяц на защите диплома он развязной походкой подошёл к Валентине, скривившись, покосился на её чуть выпирающий живот и прокомментировал:
– Что, корова, всё-таки рожать решила? Это без меня. А ты стала ещё страшнее, смотреть противно. Я развожусь с тобой, твоё барахло я выставил за дверь. И не вздумай в ЗАГСе говорить о беременности, пожалеешь у меня. И на алименты не подавай, ни копейки не получишь, стерва! – И, не дожидаясь ответа, ушёл из Валиной жизни.
После этого встретились они лишь раз, в зале суда, куда Руслан заявился со своей белобрысой девицей, а Валю сопровождала Ирина Николаевна. Валентина специально надела свободную одежду, живот был ещё маленький, можно было скрыть беременность. Развели их быстро, делить Мироненко было нечего. Как говорится, не нажили. Валя вышла из зала суда почти счастливая, она почувствовала себя свободной от ежедневного липкого страха, сопровождавшего её последнее время.
Распределили Валентину в Воронеж, в хорошее место: Ирина Николаевна постаралась, похлопотав за свою протеже. Девушка попала на кафедру физкультуры в Воронежский педагогический институт.
Несмотря на уже очевидный живот, Валя активно включилась в жизнь кафедры, организовала женскую студенческую баскетбольную команду, придумывала разные соревнования. Она первая приходила на работу, а уходила с кафедры зачастую последней. Спешить ей было некуда и не к кому. Самый главный человечек был всегда с ней – её ещё не родившаяся девочка. Валентина по-прежнему была уверена, что носит под сердцем долгожданную дочку.
Новой сотруднице дали небольшую угловую комнату в семейном общежитии института. Валя сделала косметический ремонт, купила жёлтые занавески в мелкий цветочек и голубое покрывало на старенькую продавленную кровать. Она довольно быстро освоилась и перезнакомилась с соседями. Оля и Жора Петрухины, весёлая семейная пара, преподаватели вуза (она – с кафедры математики, он – информатики), помогли сделать перестановку в комнате, задвинув в угол неподъёмный одежный шкаф, скрипевший, как простуженный рыбак, освободив место для детской кроватки. У них уже была маленькая трёхмесячная дочка Аллочка, с которой Оля сидела в декрете. Валентина крепко сдружилась с соседкой, помогала ей с малышкой, отпускала молодую маму пробежаться по магазинам и просто проветриться.
Валя работала до самых родов, в декрет не уходила: не хотелось сидеть одной в четырёх стенах. Беременность она переносила легко, с нетерпением ожидая появления на свет доченьки. Конечно, на неё косились (как же – беременная, без мужа!), но Валя была настолько светлым человеком, незлопамятным и дружелюбным, что разговоры быстро утихли.