Проводы на службу проходили в семейном кругу. Не лилась рекой водка, не было слёз и нравоучений. Яванские выехали на термальные источники в посёлок Паратунка. Отдыхали под открытым небом на базе «Строитель». Купались в бассейне, играли в волейбол и настольный теннис.
По возвращении домой женщины начали готовить на стол. Отец с сыном занялись подготовкой к прохождению курса молодого бойца.
– Для начала одежда. Надо что-то тёплое, но не объёмное. Хоть май месяц, ночью всё равно прохладно. К тому же неизвестно, куда тебя закинут. И желательно, чтобы одежда была старая, – спокойно говорил старший.
– А зачем старая? Что, я как чучело поеду? – возражал младший.
– Пугало не пугало, а всё одно вся одежда в топку пойдёт. Конечно, можно запаковать в мешок и Министерство обороны СССР отправит твои шмотки обратно. Зачем? Лишняя головная боль. А если не отправят? А если перепутают? Одни вопросы. Значит, останавливаемся на предложенном варианте. Пошли в гараж.
Строение из дерева, обшитого железом располагалось во дворе с тыльной стороны многоэтажки. Мужчины отворили ворота и вошли внутрь. На правой стене висела строительная спецодежда: старые фуфайки, плащи, комбинезоны. На полках лежали заношенные до дыр вещи, которые Нина Николаевна презентовала мужу в виде ветоши.
– Нормальная курточка. Смотри, молния даже работает, значит, не продует. Штанишки, правда, коротковаты, но ты не на дискотеку идёшь. Хотя в годы моей молодости они сошли бы за дудочки. Так. Свитерок… слегка поеден молью. Ничего, зато нитка прочная. И к тому же… тёплый. О, погоди, сынок. У меня есть клёвая кепочка, – отец начал рыться в разном хламе и, наконец, извлёк на свет большую кепку. – Дэржи, дарагой. Аэродром назэваэца.
Владимир Леонтьевич водрузил головной убор на Валерку, который посмотрелся в висевшее на противоположной стороне зеркало и рассмеялся вместе с батей.
– Настоящий грузин… Мимино, – пошутил будущий солдат.
Собрав вещи, мужчины направились в квартиру. Стол на кухне уже был в праздничном убранстве.
– Мы вас заждались. Я думала Маринку за вами посылать, – встретила их Нина Николаевна.
– А мы прямо почувствовали, как ты нам волны посылаешь… эти… филюиды, – муж рассмеялся.
– Ладно, мойте руки и рассаживаемся по местам.
Ужинали молча, так как за день все изрядно утомились. Яванский-старший обвёл всех взглядом, встал и подошёл к холодильнику. Из морозилки он извлёк заиндевевшую бутылку «Пшеничной», а из навесного шкафчика рюмочки.
– Владимир, я же сказала, что пьянки не будет, – возмутилась жена.
– Так мы же не пьянки ради, а здоровья для…, – усмехнулся супруг, и наполнил четыре рюмочки.
– Кому четвёртую?
– Наташе.
– Какой…? Дурень. Ей нельзя.
– Хорошо, я сам уничтожу её порцию.
Чокнулись. Выпили. Закусили.
– Между первой и второй промежуток небольшой, – глава семьи наполнил две рюмки, а Наташину подвинул к себе. – Вздрогнули.
Снова осушили чарочки.
– Где вторая, там и третья.
Папа снова наполнил, но уже три «стекляшки».
– Может, хватит? Ты куда гонишь? Прекращай, – возмутилась хозяйка.
– Предлагаю тост за прекрасных дам. Гусары пьют стоя. Дамам можно сидя, – отец и сын встали, выпили. – А-а-аы! Хороша. Так и побежала. Бр-р-ры!
– Алкоголик начинающий. Хватит на сегодня, – Нина Николаевна спрятала бутылку в холодильник.
– А за Валерку? Чтобы ему служилось легко…
– Я сказала хва-ати-ит!
За столом стало весело. Яванский-отец рассказывал истории из своей армейской молодости. В его время служили три года, и он на первом году обратился рапортом, чтобы ему разрешили поступить в институт. Валерка откуда-то выуживал всё новые и новые анекдоты. Маринка заливалась колокольчиком. Мама с Наташей смотрели на мужей и мило улыбались.
– О, боец. А что мы забыли?
– Не могу знать, товарищ батя.
– Откуда же тебе про то ведать? В армии все машинки для стрижки изготовлены в пятом веке до нашей эры. Пока подстригут, всю кожу исцарапают.
– Или скальп сдерут, – вставила сестрёнка.
– О-о-о?! Точно! И скажут, что так и было. Общие нотки найдены. Итак, боец. Отсюда следует, что тебя нужно аккуратнейшим образом остричь дома.
– Возражений не имею, – весело ответил захмелевший Валера.
– Нет, вы слышали? – Владимир Леонтьевич обратился к смеющимся женщинам. – Он не имеет возражений. Оголяй торс и пошли в прихожую.
– Папа, а ты его сразу под ноль. У нас где-то и опасная бритва есть, – сквозь смех заметила Маринка.
– Цыц! Какая ещё опасная бритва. Они еле на ногах стоят, а ты подначиваешь.
– Нет, доченька. Я его, как в лучших модельных салонах, подстригу. Причёска будет носить название – «Остриженный ёжик».
Хорошо, что мужчины были слегка захмелевшие. Один подстригал, как ему казалось, ну просто великолепно. Другой ждал окончания, расплывшись в улыбке от «уха до уха». Это уже утром «парикмахер», взглянув на голову «клиента», будет хмуриться. И клиент, увидевший в зеркале своё отражение, и без того с плохим настроением, будет чувствовать себя ещё более скверно. Но это будет завтра.
Несмотря на то, что легли спать поздно, вся семья встала «с первыми петухами». Утро выдалось прохладное. Валера всё что-то искал. Хотя ничего не терял, и всё было сложено с вечера. Маринка собиралась в школу и спорила с матерью, желая ехать провожать брата. Батя ушёл в гараж прогревать машину. Наташа сидела на краю кровати, следила за мужем. Её глаза были полны грусти и печали. Ещё немного и она готова была разрыдаться.
– Ты чего нос повесила? Разве можно супруга слезами провожать? Помнишь: «Расставаться нужно так, как будто завтра встретимся. Даже если разлука на годы. А встречаться нужно, как будто вчера расстались». Не волнуйся. Ещё есть надежда на то, что останусь служить в нашей области. Если и отправят куда, так может, переведут служить на Камчатку. Надо верить в лучшее, и оно обязательно сбудется. Ну, прекращай печалиться. Где же твоя очаровательная улыбка? Пожалуйста. Вот. Другое дело.
Валерий присел перед молодой женой и положил голову на её коленки. Она погладила его стриженную лесенками и пролысинами голову. Заулыбалась.
– Без тебя будет скучно. Я и представить не могу, как буду ждать тебя два года, это же так долго.
– Ты у меня одна такая на всём белом свете, самая сильная, стойкая и терпеливая. Значит, сможешь выдержать разлуку. Думай о ребёнке. Вот твоя главная забота. С мамой живи дружно. Она иногда бывает резкой, но ты не обращай внимания…
– Чего ты меня как маленькую уговариваешь и успокаиваешь? Всё будет замечательно… и с Ниной Николаевной мы нашли общий язык, и с Маринкой сдружились. Папа у тебя весёлый. Главное, сам там не дури. Помни, что тебя дома ждут. И на девок не засматривайся, – она прямо посмотрела в глаза мужа, резко поднявшего голову.
– Какие девушки? Ты чего? Да я никого, кроме тебя, не вижу. Чушь какую-то мелешь. К тому же они в тайге, на лесоповале не водятся.
– На каком лесоповале? – удивилась жена.
– Да один полковник в военкомате сказал, что отправит меня лес валить.
– Девки везде водятся. Хоть город, хоть деревня, – серьёзно сказала супруга. – То-то же.
Услышав разговор, в комнату заглянула Нина Николаевна.
– Ты, дочка, не переживай. Если «кралю» заведёт, мы первым же рейсом к нему в часть. Хоть самолётом, хоть поездом, да хоть на оленях. Я ему тогда все детородные органы на сук намотаю собственными руками.
– Мама, да успокойся. Одна начала, другая подхватила. Что, поговорить не о чем?
– Ну, бубенцы нам и самим пригодятся, – съязвила Наташа.
– Какие… вы о чём? – не понял муж.
– Те самые, без которых останешься в случае чего, – пояснила мама.
– Да ну вас, – призывник обиделся и вышел. – Давайте завтракать. Скоро уже ехать. Маришка, ты с нами?
– В школу. Мне не разрешают с вами ехать, – грустно сказала сестрёнка. – Уговори родителей. А?
– За завтраком поговорю. Глянь в окно, где отец. Что-то он долго.