Происхождение Ясона. Ранние годы
Род Ясона и его генеалогическое древо
Как видно из схемы род Ясона продолжает родословную Афаманта. Поэтому, избегая повторов, не будем подробно рассказывать о 7 сыновьях Эола и Энареты: Афаманте, Деионе— из великих и мощных мужей наилучшим, Магнете и Крефее, Периере веледушном, Салмонее правды чуждым и хитроумном Сисифе и о 5 дочерях – Харитам подобным Алкионе и Калике, а также Канаке, Писидике и Перимеде.
У Салмонея от первой жены Алкидики родилась красавица дочь Тиро. Алкидика умерла при родах, и Салмоней вскоре женился на Сидеро, которая не показана на генеалогическом древе, поскольку детей она не имела.
Некоторые говорят, что хитроумнейший Сисиф, у которого жил с семьей брат Салмоней, был еще и очень похотливым, и он изнасиловал прекрасную племянницу. Когда Тиро родила двойню, она сразу убила детей от дяди. Не довольный Сисиф обвинил Тиро в убийстве и изгнал ее вместе со всей семьей из Фессалии и стал ее правителем.
Мачеха Сидеро и так не любившая не родную дочь, после изгнания стала совсем плохо обращаться с Тиро, обвиняя ее в том, что они лишены не только власти, но и родного дома.
Тиро стала уединяться на берегу реки, жалуясь ей на свое одиночество и тяжелую жизнь. Однажды она увидела речного бога Энипея и без памяти влюбилась в него, но он отверг её любовь. Этим воспользовался Посейдон, который, приняв облик Энипея, овладел Тиро. От их союза родились Нелий и Пелий. Тиро оставила своих сыновей в горах, где их нашли и воспитали пастухи.
После гибели от молнии Салмонея Зевс отдал его красавицу дочь Тиро на воспитание Крефею, который женился на ней. У самого Крефея, основавшего славный город Иолк, от племянницы Тиро были сыновья Эсон, Амифаон и Ферет.
Когда Пелий и Нелей выросли, основатель Иолка Крефей умер, и власть должна была перейти к его старшему сыну Эсону, у которого к тому времени только, что родился сын Ясон («врачеватель», «целитель», которого вначале, говорят, назвали Диомедом) от Алкимеды, дочери Филака (по Аполлонию Родосскому – Миния) и Климены (Периклимены).
Поскольку Афамант являлся родным братом Крефея, то Фрикс и отец Ясона Эсон – двоюродные браться. Сам же Ясон – троюродный брат сыновей Фрикса, как это наглядно видно из схемы.
По смерти отчима своего Крефея возмужавший Пелий изгнал родного брата Нелея в Месению и, отняв престол у миролюбивого слабохарактерного и не вполне здорового Эсона, воцарился в Иолке. Пелию это было сделать не трудно – все-таки он был сыном самого Земледержца, могучего Колебателя земли Посейдона.
Дядя Ясона Пелий, которого возненавидела Гера
Гомер в «Одиссее» поет, что часто прекрасноланитная дочь Крефея Тиро приходила к журчащим струям речного бога Энипея. Образ и манеры, и речь, приняв его, Земледержец, земли Колебатель, в устье потока того, водовертью богатого, возлег с красавицей Крефеидой. Воды пурпурные их обступили горой и, нависнув сводом над ними, и бога и смертную женщину скрыли. Девушку в сон погрузив, развязал Энносигей ей девственный пояс. После того как свое вожделенье на ней утолил он, бог ее за руку взял, и по имени назвал, и молвил довольно:
– Радуйся, женщина, нашей любви! По прошествии года славных родишь ты детей, ибо ложе бессмертного бога быть не может бесплодным. А ты их лелей, воспитай и вскорми. А сейчас в дом свой воротись, но смотри, называть опасайся имя мое, чтоб сынов превосходных в радости ты родила, а не то средь позора погибнут! Пред тобой сам Посейдон, сотрясающий землю.
Так сказав, бог могучий погрузился в волнами кипевшее море и отбыл в свой дворец золотой.
До последних дней Тиро туго перевязывала пояс на пеплосе, чтобы скрыть от мужа (некоторые говорят, что тогда Тиро еще не вышла замуж за своего дядю и воспитателя Крефея) беременность. Перед родами Тиро отправилась в горы и там родила двух мальчиков и оставила их в горах на попечении пастухов или, как говорят некоторые, подкинула их пастухам. Вблизи оставленных близнецов проходили пастухи, гнавшие табун лошадей, и пегая кобылица задела копытом лицо одного из близнецов, на котором от этого осталось темное пятно. Пастух поднял и вырастил обоих мальчиков и того, который был с пятном, назвал Пелием (Черный), другого же Нелеем.
Когда Пелий и Нелей выросли, к ним явился Посейдон и рассказал им кто их отец и мать. Братья нашли свою мать, которая к этому времени жила с мачехой, притеснявшей и оскорблявшей уже не молодую падчерицу. Нелей пригрозил Сидеро расправой, а Пелий так и вообще попытался ее убить.
Испуганная мачеха бежала из дома и спряталась в храме Геры, воспользовавшись священным законом о неприкосновенности просящего бога о защите у его алтаря. Пеласгийская Гера, прославленная богиня всех фессалийцев, имела в Иолке свой храм. Сидеро была уверена, что там ее тронуть не посмеют, но Пелий нашел ее и убил прямо у алтаря царицы богов. Златотронная Гера была страшно оскорблена столь вопиющим святотатством и люто возненавидела Пелия.
После смерти царя Иолка Крефея Гера подослала к братьям богиню раздора Эриду, и Пелий и Нелей начали враждовать из-за наследования. Однако Посейдон помирил своих сыновей, и они вместе устроили Олимпийские игры.
Пелий после смерти отчима своего Крефея воцарился в Иолке, свергнув законного наследника престола Эсона, старшего сына Крефея. Он женился на дочери Бианта Анаксибии, которая родила ему четырех дочерей Алкестиду, Пейсидику, Пелопию и Гиппотою и сына Акаста.
Эсон относит новорожденного сына к Хирону
После того, как Пелий сверг своего старшего брата по матери Эсона с престола, тот поселился в скромном доме на самой окраине богатого города Иолка и жил там в полной нищете и безвестности. Эсон должен был царствовать в Иолке по праву и закону, но пасынок Крефея, Пелий, отчаянно восстал против своего сводного брата. Он получил в Дельфах оракул, согласно которому, к его смерти будет причастен потомок Эола. Поэтому он, набрав из разбойников, на все ради денег готовых, свиту, умертвил многих известных эолийцев, до которых смогли дотянуться его разбойничьи руки.
Диодор Сицилийский говорит, что после смерти Крефея Пелий и Нелей подняли бунт, желая получить царскую власть, и Пелий стал царем Иолка и прилегающих земель, а Нелей, взяв с собой Мелампода и Бианта, сыновей Амифаона и Аглаи, во главе ахейцев, фтиян и эолийцев, отправился в поход на Пелопоннес.
Брат Эсона Ферет вместе со своим младшим братом Амифаоном бежит из Иолка в Фессалию. Там братья закладывают город и называют его по имени Ферета Феры, и Ферет по праву старшинства становится там царём. Он женится на Переклемене, которая рожает ему троих детей, один из которых Адмет прославился на всю Элладу своей красотой, нежнейшей дружбой с Аполлоном и Гераклом, большими ценителями юношеской красы, а также своей преданной женой Алкестой, согласившейся вместо него умереть.
Эсона Пелий пощадил. Некоторые говорят, что он так поступил ради милой матери Тиро. Однако, другие уверены, что Пелий сохранил жизнь Эсону по воле непререкаемой Мойры Лахесис, которая давно соткала потомку Эола, сыну Эсона Ясону стать непосредственно причастным к смерти Пелия. Он заставил сводного брата на народном собрании отказаться от престола, якобы, из-за очень слабого здоровья и после этого стал держать его, по сути, как пленника (соседи должны были присматривать за ним и обо всем доносить), в добровольном заточении в хижине на окраине Иолка.
После всего случившегося Эсон боялся, что жестокий Пелий, обуреваемый жаждой власти, убьет его новорожденного сына, названного сначала Диомедом. Поэтому, чтобы сохранить только что родившегося сына, Алкимеда при соседях оплакала его как мертворожденного. Эсон сам распустил слух, будто его сын умер во время родов, и они с Алкимедой справили скромные поминки.
После поминок, когда совсем стемнело Эсон взял крохотное тельце сына и, запеленав его потеплее, без факела при свете одних тусклых звезд отнес в лесистое ущелье горы Пелион, на которой жил мудрый кентавр Хирон.
Согласно «Пифийским песням» Пиндара Ясон сам так потом говорил:
– Едва увидел я солнце, как по мертвом, воздвиг по мне скорбные похороны в дому своем, за плачем женщин в красных лоскутьях вверив меня тайно ночному пути, чтобы выкормил меня Хирон, сын Филиры и Крона.
Аполлодор же не знает о воспитании Ясона у кентавра Хирона. Он говорит, что сын Эсона и Полимеды после рождения стал жить в городе Иолке, где вырос и пристрастился к земледелию.
Мудрый кентавр
Аполлоний Родосский поет, что Крон, первый коронованный правитель богов, в то время как Зевс в Критской пещере лежал еще в колыбели, ложе с океанидой Филирой делил, от законной супруги Реи таясь, но Титанида все же сумела застать их в самый неподходящий момент. Крон умчался, тотчас облик приняв коня с размашистой гривой. Океанова дочь Филира в горах у пеласгов спряталась, там родив Хирона огромного, частью – бога, частью – коня, с родителем схожего сына.
В отличие от остальных кентавров, которых греки считали чудовищами за их буйную дикую силу и враждебное отношение к людям, Хирон был не только мудрым и добрым, но и бессмертным с рождения.
Некоторые говорят, что когда Океанида Филира увидела внешность своего ребенка, то, испугавшись, попросила Зевса превратить ее в липу.
Возмужавшего Хирона никто бы не назвал не только страшным, вызывающим трепет, но даже некрасивым. Молодой Хирон был не только очень силен, как всякий Титан, но и божественно красив: его мощное конское тело было темно львиного цвета с золотистым хвостом, а человеческий торс был мускулист и блестел смуглой бронзовой кожей. Его лицо с короткой золотистой бородой имело не характерные для кентавра правильные человеческие черты с чуть крупноватым носом, с классической греческой горбинкой и полными губами, а глаза лучились мягким бирюзовым светом.
Сам Хирон гордо именовал себя Древним Титаном, происходящим от самого Крона, который безраздельно царил в век золотой. Сын Филиры не считал себя очень мудрым и всю жизнь не только учил других, но и сам учился. У Афины он научился мудрости, у Аполлона – искусству врачевания и прорицания, у Артемиды – умению жить в дикой природе с дикими животными как с братьями, а у Гермеса –мирному сосуществованию со всеми, особенно с новыми олимпийскими богами и с их детьми от смертных женщин – полубогами (героями).
Зевс отвел молодому Хирону гору Пелион, и в прекрасной пещере, врезавшейся зубом в склон лесистый этой горы, он прожил почти всю свою жизнь. К нему, в эту пещеру пришла бессмертная нимфа Харикло, ставшая по воле Афины ниже пояса смертной лошадью. Сын двуприродный Филиры и Крона полюбил кентаврессу (полуженщину-полукобылицу) и быстро вернул ей радость жизни. Однажды, когда веселые и звонкоголосые они возвращались с охоты, неся на спинах оленьи туши, их встретила на лесной тропе Афина. Хирон считал ее своей племянницей и потому не преклонил колена, как это сделала перепуганная Харикло, которая не могла без содрогания вспоминать, как Паллада вырвала глазные яблоки ее сыну от пастуха Эвера Терисию за то, что он посмел смотреть, как она обнаженная в источнике окуналась.
– Как всем титанам тебе дано много дикой силы, но не достает мудрости. Я научу тебя…
Начала богиня, грозно поднимая свое огромное не подверженное тлену копье. Харикло вздрогнула, представив, как Афина научила скромности ее сына, вырвав ему оба глаза, и закричала, обнимая ноги Афины:
– Возьми вторую половину моего бессмертия, только не тронь Хирона!
Мудрая Афина не стала отвечать своей бывшей любимой спутнице и ударила копьем в землю, вывернув белый длинный тонкий корень какого-то растения.
– Вкуси от этого корня, дикий Титан.
Сказала Афина сыну Филиры, и тот, откусив послушно кусок, сказал, что корень очень сладок.
– Это один из корней познания. Он сладок, но плоды его горьки. Теперь вкуси и этого.
Сказала Афина, вывернув из земли наконечником острым копья толстый короткий корень черного цвета. Хирон попробовал и этот корень, сказав, что он очень горек.
– Это второй корень познания. Он горек, но плоды его сладки. Вкушай плоды познания, но не забывай про их корни, и ты станешь по-настоящему мудрым. А у тебя больше нет бессмертия.
Бросила Афина Харикло и, оттолкнувшись от земли копьем, вознеслась мощно в высокое небо, дающее жилище блаженным бессмертным.
Хирон задумчиво смотрел ей вслед, бирюзовые глаза и полные губы его больше не смеялись. С этого дня сыном Крона от прекрасной Филиры овладела безудержная жажда познания. Он стал пытливо вглядываться в каждое растение, каждую травинку, открывая в них целебные свойства. Он научился слушать природу и самого себя, развив в себе природную способность к прорицанию.
Способности целителя и оракула стали божественными после того, как Хирона обучил сам Аполлон, и после этого сам Дельфиец – Пеан назвал Хирона Мудрым. Самый известный в Ойкумене кентавр, по мнению многих, стал самым лучшим учителем Эллады, он учил и воспитывал всех самых знаменитых героев, исключая одного лишь Геракла, который был его другом, но не учеником.
Детство и юность Ясона у Хирона на Пелионе
Так самый известный в Ойкумене необычный кентавр, по мнению многих, стал лучшим воспитателем и учителем Эллады. У него учились дети Леды от Зевса Диоскуры Полидевк и Кастор, сын Аполлона и смертной Корониды Асклепий, дитя среброногой Фетиды и героя Пелея Ахилл и его возлюбленный друг Патрокл Менетид, сын Феба и музы Каллиопы Орфей, охотник Актеон, внук Аполлона и сын Аристея и много других не столь знаменитых героев.
Мудрый Хирон охотно взял новорожденного ребенка на вскармливание и воспитание. Он дал имя Ахиллу, которого сначала звали Пиррисий (Ледяной). Когда морская богиня Фетида, закаляя сына смертную плоть в часы полуночи в пламени огненном жгла неусыпно, огонь обжег ему губы. Сначала это было не очень заметно. Но когда Пиррисий немного подрос и обучался у Хирона, наблюдательный Кентавр это сразу подметил и назвал воспитанника Ахиллом (Безгубый).
Так же и Ясону имя дал мудрый Хирон, когда увидел, что мальчик не слишком любит оружие, как многие другие его воспитанники такие, как Ахилл или Кастор, не очень он полюбил и охоту, как, например, Актеон. Ясон же больше всего любил собирать травы и врачевать, и потому Филирид назвал его Ясоном, что означало «целитель», от слова ιάομαι – лечу, исцеляю.
Впрочем, другие говорят, что Ясоном осторожный Хирон назвал Диомеда еще до того, как тот научился целительству, тогда, когда узнал, что его жизни угрожает жестокий и коварный царь Иолка, и это имя у сына Эсона осталось навсегда.
Когда резвый, как все дети, Ясон проявлял неусидчивость и убегал от Учителя с криком: не надо меня воспитывать, тот ему говорил, как и многим другим своим воспитанникам с располагающей дружелюбной улыбкой:
– Воспитание есть украшение в счастье и прибежище в несчастье.
Сына Эсона можно назвать одним из самых воспитанных учеников мудрого Филирида. Он всегда очень уважительно относился к старшим, старался помогать даже не знакомым никогда ни на кого не только не кричал, но даже старался не повышать голос, советовался даже с теми, кто должен был ему подчиняться…
Проведя с мудрым кентавром почти 20 лет, Ясон научился, конечно, всему, что должен уметь молодой воин. Он умел не плохо биться и бороться с оружием и без него, хотя и не так, как Ахилл или Полидевк, и управлять конями, но, разумеется, не так, как Кастор. Конечно, Хирон учил Ясона и искусству охоты, и юноша умел пользоваться тенетами и копьем в охоте на диких зверей, но уступал и знаменитому сыну Деиона Кефалу, и сыну Аристея и внуку Аполлона Актеону, который хвастливо говорил, что превосходит, как охотник, саму Артемиду, за что и был ею очень жестоко наказан.
Некоторые говорят, что голубоглазый русоволосый юноша Ясон силой и доблестью особенно не выделялся, но был божественно красив как девушка в первом цвету. Это первыми поняли жившие на горе Пелион нимфы гор ореады, с которыми тринадцатилетний Ясон впервые познал сладкую негу любви и пьянящую радость объятий.
Впрочем, другие говорят, что в 20 лет Ясон был сильнее многих своих сверстников и храбр почти, как Ахилл.
Хирон рассказывает Ясону о прорицаниях
«Дикое чудо с дружелюбной улыбкой», как мудрого кентавра называл Пиндар, научил Ясона не только всему, что должен уметь охотник и воин и, конечно, целительству, но и основам мудрости, что было не трудно, ибо мальчик, в отличие от многих других его учеников, был не по годам серьезен и усидчив и потому податлив в воспитании. Кентавр искренно радовался, глядя на серьезного русокудрого юношу с честными голубыми глазами.
Зная о том, что Хирон искусен в прорицании, Ясон часто пытался разузнать у него о переломных моментах в своей жизни, чтобы их избежать, если они не благоприятны, или, если это невозможно, то, хотя бы, к ним подготовиться. Однако мудрый Хирон ему всегда говорил:
– Многие хотят знать, где им придется упасть, чтобы соломки там подстелить. Но надо не падать бояться, а уметь после падения подниматься. Только недалекие люди желают знать, что с ними будет. Ведь это ужасно знать, что тебя ожидает что-то страшное и не суметь это предотвратить. То, что соткала непререкаемая ткачиха Лахесис предотвратить невозможно. Я тебе уже рассказывал немного о знаменитом рокоборце фиванском царе Эдипе, сыне Лаия и Иокасты. Он узнал от оракула, что убьет отца и женится на матери. Лаий тоже знал это предсказание и потому постарался избавиться навсегда от новорожденного сына, приказав бросить его в диких горах. В результате этого Эдип попал в семью другого царя и, узнав оракул, бежал из приемной семьи Полиба и Перибеи, которых он считал родными родителями. И Лай, и Эдип впали в гамартию – роковую ошибку. Эти ошибки и обеспечили выполнение всего, что старая лишь обликом мощная Мойра наткала. Если бы Лаий или Эдип не знали роковых предсказаний, то, возможно, ничего бы и не случилось или произошло бы иначе. Впрочем, лучше не гадать про Эдипа и не знать своего оракула, хотя удержаться от этого почти невозможно. Даже мне! Получить оракул о самом себе, даже искусному прорицателю очень не просто. Однажды я, как Пифия Феба, надышался испарений над расщелиной на Парнасе, лавра душистого нажевался, да и вина искрометного выпил немного. Вдохновение меня посетило, и я увидел, как бы с высокого неба лежащем внизу себя: что, будучи бессмертным, тем не менее, я мучительно умираю от какой-то неизвестной неизлечимой болезни. Это было мне не понятно – ведь бессмертные не знают смертельных болезней. Конечно, я пытался много раз узнать, что это за болезнь, ведущая к смерти, такая, и как я, бессметный Титан, заболел, но не смог. Тот, кто учится мудрости – вначале рьяно нападает на все, а тот, кто стал мудрым – все стоически переносит. Поэтому я перестал пытаться подглядывать в свое будущее – пусть случится все, что мне предначертано. Я все перенесу. И тебе не советую пытаться узнавать, что тебя ждет.
Однако, незадолго до расставания, когда Хирон и Ясон как-то выпили немало вина медосладкого, воспитанник сделал простодушное лицо и, похлопав длинными, как у девы, ресницами, сказал:
– И почему тебя многие считают искусным в прорицания? Я почти за 20 лет, проведенных на Пелионе, не слышал от тебя ни одного, по крайней мере такого, чтобы запомнился и сбылся…
Дикое чудо с дружелюбной улыбкой заржало и изрекло:
– Юноша, с такими честными голубыми глазами! Ты думаешь, что можешь меня подстрекать так, что я, выпив вина, не догадаюсь об этом? Я вижу прекрасно, что ты хочешь что-нибудь важное о своей будущей жизни узнать. Что ж, ты уже взрослый, и я тебе кое-что скажу, что давно уже ведаю, но не потому, что ты меня своим вопросом задел. Знай же: в самом расцвете лет тебя постигнет ужасное несчастье, которое падет на тебя неожиданно, словно снег на голову летним днем, но, благодаря воспитанию, ты с огромным трудом, но все преодолеешь и, дожив до дряхлой старости, умрешь. Не могу только сказать как именно: толи по собственной воле, толи из-за несчастного случая
Чего только не говорил Эсонид, как ни умолял Хирона сказать, что за ужасное несчастье посередине жизни его ожидает, но кентавр, не понятно как-то улыбаясь, повторял только «не знаю», хотя Ясон видел, что он знает.
Ясон узнает о своих родителях
Когда Ясону исполнилось 20 лет, мудрый Филирид сказал ему с грустной улыбкой:
– О Ясон, воспитанник мой, ставший взрослым! Сколько раз ты спрашивал у меня: Кто ты такой? Родители твои кто? Откуда ты родом и почему ты находишься здесь, у меня? И я тебе, пока ты был мальчиком и подростком, всегда отвечал, что надо подождать и настанет день, когда все от меня ты узнаешь. И вот этот день, которого ты давно ожидал, настал. Сейчас ты все, изреченное мною поймешь, как должно, и потом сам решишь, что тебе дальше делать.
Дикое чудо с дружелюбной улыбкой, частью бог, частью конь, прилег на мягком мху своей мощною конскою частью, зная, что разговор предстоит не короткий. Ясон, хлопая ресницами гнутыми, как он всегда делал, когда испытывал сильное душевное волнение, а иногда – просто, испытывая неудобство, присел напротив него, и Хирон начал неторопливо вещать:
– Не так далеко отсюда, в глубине Пагассийского залива стоит славный своими хоровыми площадками город Иолк, основанный Крефеем, сыном Эола и Энареты. Прекраснокудрая супруга Тиро подарила Крефею трех сыновей: Эсона, Амифаона и Ферета. С красавицей Тиро возлег любвеобильный Колебатель земли Посейдон, и, поскольку семя такого могучего бога не бывает бесплодным, она родила от него Пелия и Нелея. После смерти Крефея царская власть досталась не старшему сыну Эсону, а его единоутробному брату Пелию. Некоторые говорят, что Пелий силой захватил иолкский престол. Другие говорят, что он устроил бунт среди граждан, и мягкосердечный Эсон добровольно уступил ему власть, стремясь избежать кровопролития. Братья Эсона
Ферет и Амифаон бежали из Иолка в Фессалию и там основали город по имени Ферета Феры. Сам же Эсон остался жить на окраине Иолка в убогом домишке, как нищий иль даже, правильнее, как пленник, ибо осторожный Пелий приказал соседям следить за ним и докладывать ему о всем, что происходит в доме Эсона. Поэтому, когда добродетельная супруга Эсона Алкимеда, дочь Филака и Климены, была беременной, она всячески от всех, и в первую очередь от соседей, это скрывала, чтобы они не доложили об ожидаемом ребенке злокозненному Пелию. Однако все тайное рано или поздно становится явным, и некоторые из соседей догадывались о беременности Алкимеды, а во время родов удостоверились в этом. Тогда несчастные родители новорожденного мальчика, названного Диомедом, решились на обман. Эсон объявил, что ребенок родился мертвым и устроил поминки. Потом он вынес на двор наглухо завернутого в окровавленное покрывало небольшого зарезанного поросенка и при нескольких соседях осторожно положил его в свежевырытую глубокую яму и с непритворными слезами на глазах закопал.
Хирон внимательно посмотрел на русокудрого юношу с честными голубыми глазами и, удовлетворенный его видом, спросил:
– Вижу, что тебе уже все ясно, и ты знаешь, что тебе дальше следует делать?
– Конечно, ведь этого Диомеда, которого несчастные родители принесли ночью на гору Пелион, именно ты назвал Ясоном. Ты научил меня всему, что должен знать и уметь доблестный воин и хороший охотник, а также целительству, давшему мне имя, ибо в нем я больше всего преуспел. Но самое главное – ты меня не только учил, но и воспитывал, за, что я тебе буду всегда благодарен!
Сын Эсона жарко обнял человеческий торс Филирида и прижался щекой к его аккуратно подстриженной светло-золотистой бородке.
– Теперь я знаю, что дальше я должен делать! Я пойду в Иолк и восстановлю справедливость, вернув своему добропорядочному отцу царство, а Пелия…
– Не горячись дорогой! Разве я тебя не учил, что молодость легко в заблужденья впадает: неосмотрителен ум молодой, не далек рассудок незрелый. Пелий – царь, питомец Зевеса, у него хорошо обученная вооруженная охрана, да и для народа – ты чужеземец, взявшийся неизвестно откуда. Даже мой друг, великий Геракл, слава и гордость Эллады, и тот вынужден был 12 лет служить микенскому царю Эврисфею. Так, что запомни: любимой всеми справедливости добиваться совсем не просто, ведь мир вокруг существует не для тебя, а сам по своим законам, сотворенным жутколикой Ананкой. И необдуманными действиями ты можешь навредить не только себе, но и своим милым родителям Эсону и Алкимеде. Будь же готов к длительному пути к своей цели, на котором возможны и перемирия, и отступления, и применение военной хитрости и не только по отношению к Пелию. Даже моему великому другу Гераклу, одетому богами в необорную силу, случалось и неприкосновенных послов убивать из засады.
Хирон перед расставанием дарит Ясону глобус
Было видно, что мудрый кентавр не напрасно сеял в душе Ясона семена разумного отношения к жизни. В голубых глазах Эсонида светилось полное понимание и готовность бороться за свое счастье.
Ярый только с виду кентавр бережно взял голову Ясона двумя руками и долго смотрел в его глаза изучающим взглядом. Наконец, Хирон поднялся на ноги и достал из – под травянистой подстилки какой-то раскрашенный шар, диаметром чуть меньше локтя.
– Этот шар, изготовленный из глины, обожженный и раскрашенный, я назвал глобусом, т.е. сферой. Видишь голубую поверхность? – это моря, омывающие сушу коричневого (это горы) и зеленого (это леса и долины) цвета. Вокруг же материка и морей течет мировая река Океан, она тоже синего цвета.
Дикое чудо с лучезарной улыбкой вдруг, как ребенок, хихикнуло и хвастливо сказало:
– Смешно наблюдать, как многие ученые люди уже начертили разные карты земли, хотя никто из них даже не может правильно изобразить очертания земли. Они изображают мировую реку Океан, обтекающую вокруг землю, которая кругла, словно вычерчена циркулем. И Азию они считают по величине равной Европе. Я же предполагаю, что вся земля очень велика, а все моря и Океан еще больше, мы же знаем только небольшую часть Ойкумену, от Фасиса до Геракловых столбов, на севере Фракия, на юге – Ливия и огромное множество островов, расположившихся как лягушки на огромном болоте.
Хирон вдруг подмигнув своему, ставшему почти мужем, воспитаннику и ученику и с лукавой усмешкой продолжил:
– Хоть ты и пытался не однажды с видом простодушным, хлопая часто ресницами своими длиннющими, хитро меня подстрекнуть, чтобы выведать свое будущее, но ты знаешь прекрасно, что я на самом деле прорицатель искусный. Поэтому специально я изготовил этот глобус именно для тебя, ибо тебе предстоит длительное и опасное путешествие на многовесельном корабле с несколькими парусами в неизведанную эллинами страну. Этот первый на земле и потому, конечно, далекий от совершенства глобус очень тебе пригодится. Береги его, как драгоценность, во время плаванья, а лучше постарайся запомнить все, что я на нем красками начертал, ведь можешь по независимым от тебя обстоятельствам ты лишиться его.
Ясон трясущимися руками бережно взял глобус и стал внимательно его изучать, задавая много вопросов Хирону, на которые тот отвечал с удовольствием, смешанным с грустью.
Когда русокудрый ученик вполне удовлетворил свое любопытство, ярый только с виду кентавр посмотрел в высокое бездонное небо, потом в сторону бескрайнего моря, тяжко вздохнул и сказал воспитаннику:
– Тебе пора собираться. Пройдет совсем немного времени, и я уже с новым учеником на берегу буду провожать большой дивный корабль, на котором ты вместе с лучшими героями нашей любимой Эллады, среди которых большинство будут моими учениками и воспитанниками, уплывешь в неизвестную и потому очень опасную даль.