Воеводы вернулись к своим отрядам. Зазвучали требовательные, призывные крики. Громострел принялся скакать вместе с ними через весь стан, крича и поторапливая уже выбившихся из сил людей.
– Быстрее! Шевелитесь! До наступления ночи надо уйти, как можно дальше! – орал он неистово, косясь на огромный раскаленный шар солнца. Оно все ниже спускается за виднокрай, вершины гор с обеих сторон долины охвачены мрачным огнем, и нависающее небо превратилось в кровавое зарево, будто некто поджег реку крови.
Люди вокруг поднимаются из последних сил, Яфет видел их бледные изможденные лица.
– Ничего, – пробурчал сидящий рядом в седле массивного жеребца волхв. – Лучше надорвать от усталости пупы, но сохранить жизни, чем навеки блаженно уснуть, как мухи в меду!
Яфет взглянул на старого волхва остро, во взгляде голубых глаз промелькнула горечь.
– Они мне доверились, и я теперь в ответе за каждого, – сказал он убито. – Ты прав, но важно, чтобы они сами понимали, а не шли, ослепленные лишь верой в меня.
– Боишься не оправдать надежд? – спросил Соколиный Клюв с пониманием.
Молодой тцар яростно тряхнул черными, как ночь, волосами.
– Всем не угодишь, – процедил он сквозь зубы. – Мое племя должно заселить эти дикие земли! Мы сожгли все мосты, пути назад нет!
Пришпорив коня, Яфет красиво унесся вперед, стройный и могучий, Аркунар выбивает могучими копытами комья черной и жирной земли.
Соколиный Клюв поскакал следом. Его скакун не уступает по скорости, но догонять не стал – пусть Яфет остынет, в очередной раз примирится с необходимостью начинать все сызнова. Так было в оставшемся позади Вавилоне. Так было и раньше. Приходится это делать и сейчас, в этих дремучих гиперборейских землях.
Волхва догнал Громострел, на довольном лице улыбка, глаза мечтательно блестят.
– Ты похож на кота, сожравшего всю сметану в погребе! – заметил волхв подозрительно. – Или на вьюноша, что случайно залез в женскую баню! Признавайся, чему радуешься!
Воевода тряхнул головой, черные с сединой волосы всколыхнулись и водопадом рассыпались по широким плечам. Громострел весь светится, ухмыляется.
– Да вот подумал, какие буду удивительные истории внукам рассказывать!
Соколиный Клюв саркастически уточнил:
– Про то, как скакал по колено в розовом дерьме, а сверху падало еще и еще? Лепестков, а не дерьма.
Он отбросил упавший на лицо огромный розовый лепесток, брезгливо вытер с губ сладкий сок.
– Это и есть настоящее приключение, – пояснил Громострел весело. – Надо жить на полную! Суметь разглядеть радость и, когда за тобой погоня, когда с неба вот эта розовая хренотень или даже когда женишься – чур меня, чур меня.
Волхв сплюнул в отвращении.
– Каким таким внукам ты собрался рассказывать? Если женитьбы чураешься.
– Чтобы иметь внуков, жениться не обязательно! К тому же, у меня все впереди! – хохотнул воевода. – Я пока еще не встретил свою единственную большую любовь, боги миловали!
Громострел заржал и принялся догонять Яфета. Волхв последовал за ним, дальше скакали все трое рядом.
Молодой тцар замечал, как вокруг медленно темнеет. Солнце еще не до конца опустилось за виднокрай, но закрывающие небо тучи пропускают все меньше света.
Впереди приближается и быстро вырастает в размерах стоящая на возвышении скальная гряда. Из-за нее дует и бьет в лица промозглый ветер, оттуда доносится оглушительный грохот моря.
Яфет принюхался, ноздри хищно расширились, вбирая резкий соленый запах воды. С ним идет прохлада, делая воздух еще более холодным, несмотря на весну. В сравнении с теплым воздухом вавилонских земель – этот ледяной. Все в племени едут закутанные в шкуры, в теплых вязаных рубахах, у иных на головах шапки.
Внезапно Яфет натянул поводья. Конь резко взвился на дыбы. С надрывным ржанием животное принялось молотить передними ногами по воздуху.
Соколиный Клюв охнув, тоже остановил коня. Громострел поменялся в лице, с губ сорвалось ругательство. Брови воеводы сшиблись, ладонь легла на широкую рукоять топора, и отточенное лезвие освобожденно заблистало в огромной волосатой руке.
Волхв едва успел схватить его коня под уздцы, останавливая, а другой рукой уже сорвал с луки седла огромный кистень.
Перед ними через серую, сияющую в лучах заката гряду камней медленно и неуклюже перелез огромный человек в звериной шкуре.
Встав на ноги, он распрямился, на плечи шириной с городские ворота хлынул водопад спутанных грязных волос. Ростом он раза в полтора выше Яфета.
– Разрази меня гром! – вырвалось у Громострела изумленное.
Он рассмотрел массивные надбровные дуги, что выпирают на чуть приплюснутом, заросшем шерстью лице, острые скулы. Поправил на голове шлем.
Дубина, которую великан с легкостью держит, выглядит цельным деревом, которому лишь обрубили корни да ветки. Огромным, тяжелым. По всей длине бревна торчат пеньки, наверняка выполняя роль шипов, хотя ударом такой дубины и так можно смять всадника вместе с конем в кровавую лепешку.
Исполин смотрит с нечеловеческой злобой. От его шагов земля тяжело вздрагивает. За спиной слышен грохочущий рокот волн, словно там рушатся целые горы, а гигантские обломки с оглушительным треском разбиваются вдребезги.
Порыв ветра донес мощный запах воды, от вони немытого тела велета у Громострела едва не заслезились глаза.
Завидев трех всадников, гигант вперил в них тяжелый взор и глухо прорычал:
– Нечисть! Слуги Ящера! Явились на свою погибель!
– Кого это он назвал нечистью? – хмуро спросил Соколиный Клюв, играя огромным кистенем, точно простой палкой.
– Тебя, конечно, – пояснил Громострел с охотой.
– Да тихо вы! – гаркнул Яфет, не сводя с велета напряженного взгляда.
Гигант в звериной шкуре вскинул дубину, с ревом бросился на них.
Они едва успели подать коней в стороны.
Несмотря на огромные размеры, велет двигается четко и быстро. От его рева содрогнулся воздух. Краем глаза Яфет заметил рядом огромное темное пятно, быстро пригнулся и ударил Аркунара пятками в бока.
Громадная дубина с грохотом ударила в землю, где тцар был мгновение назад. Велет разозлено взревел. Дубина взлетела в воздух в его длинных и толстых, как бревна, руках. Он снова бросился на Яфета.
Ощутив волну ярости, Яфет погнал коня прямо на него, но в последний момент резко ушел в сторону. Его меч достал исполина в локоть. Остро заточенное лезвие пропороло толстую шкуру, пробило кожу. Там алеет кровь, срывается крупными каплями.
С той стороны каменной гряды раздается заглушающий все другие звуки рев моря. Тцар на миг бросил туда взгляд, отвлекся, завороженный зрелищем. Там с высоты на берег падают огромные серые волны, грохот стоит такой, что кажется, будто это не волны шумят, а бушует гроза.
Удар был внезапным и настолько быстрым, что он не успел среагировать. Великанская дубина неслась прямо на Яфета, но, к счастью, конь успел отнести его в сторону.
В тот же миг случилось сразу две вещи. На тцара налетело что-то большое и грузное, раздалось истошное ржание, и его выкинуло из седла. От удара о землю перед глазами вспыхнули яркие огни.
Одновременно послышался свист от рассекаемого цепью воздуха. Велет содрогнулся от ударившего в висок каменного шара размером с конскую голову.
Гигант качнулся. Медленно опустив дубину, посмотрел на Соколиного Клюва – волхв с кистенем гарцует на коне совсем рядом.
Глаза исполина налились кровью, алый ручеек стекает по виску. У обычного человека от такого удара уже разлетелись бы мозги во все стороны.
От ярости он глухо взревел. Не заметил, как подбежавший Громострел замахнулся, с размаху вонзил топор ему чуть ниже пупка. Широкое лезвие с чавканьем погрузилось едва ли не целиком. Старший воевода дернул, чтобы вытащить, но лезвие сидит намертво. У велета вырвался стон, уродливое лицо с тяжелыми надбровными дугами перекосилось от боли.
Громострел едва успел спешиться, увернулся от массивного кулака. Конь испуганно заржал, рванул в сторону.
Цепь вновь со свистом рассекла воздух, и на сей раз кистень ударил с такой силой, что череп гиганта хрустнул, как яичная скорлупа.
Велет тяжело рухнул на острые камни. Грузное тело медленно сползло на землю. За ним протянулась широкая красная полоса. Кровь растекается по траве, смешиваясь с растоптанными в кашу огромными розовыми лепестками.
Тело исполина застыло, словно он сам стал частью этой каменной гряды, за которой ревет ненасытное море.
Торчащее из живота велета лезвие топора поблескивает на солнце, на украшенном письмена металле кровь смешалась с таким же по оттенку светом заката. Эти грубоватые древние резы никто не в состоянии прочесть – ни Громострел, он вовсе неграмотный, ни обученный читать книги волхв.
Громострел быстро поднялся на ноги, оглядел себя – руки и ноги, кожаный панцирь перемазан розовой грязью. Он сплюнул, затем расхохотался. На его свист прискакал конь, радостно заржал, приветствуя оставшегося вживых хозяина.
Подошел Яфет, ведя Аркунара под уздцы. Кольчуга, сделанная из множества костяных чешуек ящера, которого когда-то самолично убил, тоже испачкана грязью из растоптанных лепестков.
– Ну и видок у тебя! – хохотнул Громострел. – Как в хлеву извалялся. А разит розами, как…о боги, сейчас бы дерьма нюхнуть!
Ему пришлось повысить голос, чтобы перекричатье заглушающий собой все рев прибоя с той стороны каменной гряды.
Яфет поморщился, запах и правда настолько приторный, что если бы не дующий с моря ветер, было бы вообще невмоготу.
– На себя посмотри, – укорил Соколиный Клюв.
Яфет переводит взгляд с волхва на воеводу, лицо хмурое, казалось, он чего-то не понимает и усердно старается решить эту непростую задачу.
– Куда вы пропали? – спросил, наконец. – Я сражался с этим великаном один, а вас как ветром сдуло! Зато потом набросились сразу оба. Что еще за шутки?
По лицу молодого тцара видно, что подозревает какую-то подлость, но просто пока не может понять, в чем дело. Он возвышается над обоими спутниками, как осадная башня, ветер треплет черные волосы, голубые глаза горят так пронзительно, словно там внутри сияет само небо.
Громострел с Соколиным Клювом переглянулись. Воевода достал большой красный платок, принялся брезгливо смахивать и счищать с себя цветочную грязь.
– Да мы побились об заклад, – пояснил он. – Как долго ты продержишься один.
Громострел повернулся к Соколиному Клюву, ухмыльнулся:
– Ты должен мне две монеты.
– Я твою задницу спас! – напомнил волхв, вытирая массивный каменный шар кистеня о шкуру, в которую одет убитый велет. – Это ты мне должен приплатить.
– Кому должен, всем прощаю! – с готовностью отозвался воевода.
Он повернулся к тцару, развел руками, напустил притворное раскаяние:
– На самом деле, мы просто не хотели забирать у тебя славу. Ты ж вечно горячий, неистовый. Первый влетаешь в бой, последним выходишь, в…эээ…священной ярости кровожадно добивая даже пробегающих мимо свиней и сусликов. Вот и не хотели мешать.
Его губы разошлись в примирительной улыбке. Яфет на мгновение застыл, переваривая услышанное. Наконец, тряхнул головой. Одним легким движением взлетел в седло. Суровый взгляд направлен перед собой.
– Вы – два старых дурня, – бросил, не поворачиваясь.
Однако тут же напомнил себе, что живет намного дольше их обоих. У этих появившихся после Потопа людей век короток, и стареть душой и телом они начинают намного быстрее, чем Первые.
Пока Яфет с Громострелом рассматривали убитого велета, Соколиный Клюв осторожно, но с достоинством, выглянул за каменную гряду.
Затем вернулся к тцару с воеводой. Те о чем-то оживленно спорят, вид у обоих усталый, но в глазах горит бодрый огонек.
– Что там? – спросил Яфет. В глазах мелькнула тревога, ладонь упала на рукоять меча. – Его сородичи лезут сюда?
Громострел тоже смотрит с настороженным вопросом. Грохот волн уже почти перестал замечаться, но теперь все трое говорят чуть громче обычного, чтобы перекрикивать рокот бескрайнего свинцового моря.
Волхв покачал головой, озадаченно развел руками.
– Там никого нет. Они ушли вдоль берега, на прибрежной полосе следы. Такие огромные, что их и волны смоют не сразу. Не знаю, почему этот великан решил вылезти сюда в одиночку, но какое-то время его не хватятся.
Громострел мрачно фыркнул:
– Зато, к тому моменту, как здесь окажется все племя с обозом, они как раз могут отыскать труп и устроить нам теплую встречу.
Яфет нахмурился, повел взглядом вокруг, взор ненадолго уперся в раскинувшуюся далеко внизу серую гладь воды. Там ветер гонит волны с белыми барашками. Их все еще видно в гаснущем свете солнца.
– Мы и так собирались обойти! – сказал он. – Теперь свернем, не доходя до гряды.
Воевода кивнул:
– Береженого боги берегут.
Яфет посмотрел с неодобрением, сказал:
– Снова ты о богах. Забыл, для чего мы строили Башню?
– Забудешь тут, – проворчал Громострел. – Вы с братьями в Вавилоне такого шороху навели, что после того, как строители резко перестали друг друга понимать, власть в городе перешла к другим, а нам пришлось пуститься в бега…я хотел сказать, осваивать новые земли, навстречу приключениям и все такое…Но я всегда тебя поддерживал, Яфет. И сейчас на твоей стороне, ты же знаешь.
– Я-то знаю, – кивнул тцар уверенно. – Но пора оставить прошлое в прошлом! Мы – люди, а, значит, добьемся всего сами. Своим потом и кровью! Мы для этого родились и судьбу свою куем сами! А кто кланяется богам, тот не осознает своей силы. И навсегда останется рабом, понял?
Волхв глянул на Яфета, но быстро отвел взгляд, помрачнел.
– Давайте возвращаться, – сказал он. – Вот-вот стемнеет окончательно.
Громострел указал на тучу, что висит высоко впереди и закрывает небо дальше. Отсюда кажется, что сплетена из множества огромных и толстых змей, что застыли высоко в воздухе, да еще и со множеством чего-то зеленого. Виден только край этой огромной тучи, она уходит к виднокраю и скрывает его целиком. Там уже темнота, хотя здесь в небе все еще гаснут остатки солнечного света.
– Что это? – проговорил он в недоумении. – Настолько огромное облако? Или мне уже мерещится?
Пальцы потянулись к рукояти топора, он начал внимательно озираться в поисках колдуна, который наводит проклятый морок.
Яфет тоже всматривается в громадную тучу. Но по лицу видно, что уже все понял.
Соколиный Клюв вздохнул и напомнил:
– Я же говорил, что нам несколько дней ехать под сенью Мирового Древа! Это и есть его крона.