Когда прискакали назад, кровавый закат полыхал во все небо. Он охватил тяжелые, налитые свинцом тучи, поджигая красным снизу, но сверху видно, что это по-прежнему несокрушимые серые, плывущие высоко в небе громады.
Яфет и Громострел скачут стремя в стремя. Шлем старшего воеводы блещет в алом свете заходящего солнца, бороду треплет встречный ветер. Соколиный Клюв выехал от лагеря вперед, чтобы их встретить. Громострел быстро рассказал про увиденное. Его мужественное лицо все еще бледно, но на скулах уже проступил румянец, в глазах появились прежние задорные искорки.
Волхв тревожно смотрит вокруг на все еще падающие с неба редкие лепестки роз. Волосы на лбу перехвачены кожаным ремешком, широкие ноздри трепещут, принюхиваясь к разлитому в воздухе приторно-сладкому аромату. Из-под коня раздаются чавкающие звуки – тяжелые, как камни, копыта сминают огромные розовые лепестки, проламывая и стаптывая в кашу.
– Не к добру это, – пробурчал он, – надо скорее уходить.
Ветер донес его слова до Яфета и воеводы. Громострел усмехнулся озарению волхва, прям божественную истину изрек.
Молодой тцар утер рукавом испарину со лба и остро торчащих скул, хмуро бросил в ответ:
– Что не к добру и надо уходить, это и дурню понятно. Сперва только решим, куда.
Он соскочил с коня, под сапогами чавкнула розовая, сладко пахнущая цветами грязь. Во все стороны полетели брызги.
Яфет мельком заметил, что ноги коней у воеводы и волхва испачканы розовым чуть ли не до груди, капли сока запачкали брюхо животных.
– Созывай начальников отрядов, – велел он Громострелу. – Будем держать совет.
– Тонуть ли в розовом ароматном дерьме или кидаться на отряд исполинов, которым даже волны размером со скалу нипочем? – хохотнул Громострел мрачно. – Выбор просто прекрасен, я прямо разрываюсь. А что, говорят же, что в жизни надо попробовать все! Ха-ха.
– Шевели задом и скорее созывай воевод! – проворчал Соколиный Клюв, задумчиво теребя блестящие камушки и фигурки зверей на своей волховской хламиде. – Теряем драгоценное время.
Они стояли могучие и широкоплечие, как на подбор. Яфет ярко помнит, как лично отбирал для войска каждого из этих мужчин. Как предварительно наблюдал, как упражняются или сражаются в кровавых боях с превосходящим противником. Лишь изредка полагался в выборе на Громострела.
У командиров отрядов – чуть больше дюжины – на лицах застарелые шрамы, в глазах ни капли сожаления, что, бросив все, пошли за тцаром из сытого Вавилона, ни капли страха. Лишь все яснее проступает пелена усталости, которую каждый старается скрыть.
Керголл, Астарк, Шатур, Лев, и его седовласый, но еще в самом расцвете сил отец Орвод, Сатурван – те, кому Яфет доверяет больше всех – все до единого прошли с ним ни одну войну, пока добрались до Вавилона. Остальные присоединились уже там, из местных наемников.
Но самый близкий Яфету – Ратибор. Брат младшей, третьей и любимой жены Златокоры.
Воины встали в широкий круг, с ними Громострел и Соколиный Клюв, Шатур, что выше всех на голову, за исключением самого Яфета. Тот выше Шатура на две головы. Тцар, как и братья, пошли ростом и телосложением в своего отца Ноя, что обладал чуть ли не силой велета и, пока строил Ковчег, в одиночку таскал бревна, которые с трудом унесут трое обычных людей.
Закатное солнце играет на бронзовых кольчугах богатырей, на металлических пластинах поверх кожаных кирас, холодный ветерок треплет волосы и бороды. В отличие от них, Яфет всегда предпочитает скрести нарастающую щетину ножом – научился у южных народов. Они там и бреются, и моются каждый день, в отличие от тех, кто севернее.
Внимательные, усталые, но все же полные решимости взгляды военачальников сошлись на Яфете.
– Доблестные богатыри! – произнес молодой тцар громко.
Порыв ветра бросил в лицо два тяжелых розовых лепестка, но Яфет яростно отмахнулся, и они, планируя по воздуху, упали в истоптанную множеством копыт кашу.
– Мы ушли из Вавилона в поисках лучших земель, где нравы не испорчены, как там! Где нет разврата и скотоложества! Где мужчины не надевают женские одежды и не…тьфу, даже не хочется говорить, что они делают!
Он обвел взглядом внимательно слушающих воинов и продолжил:
– После того, как прервалось строительство Башни, город снова впал в распутство, пьянство и блуд! Хотя на время нашего появления это и прекратилось.
Стоящие вокруг широким кругом воины не проронили ни слова. Яфет вновь оглядел взглядом мрачные, скривившиеся в отвращении лица – конечно же, они все помнят.
Тцар заговорил вновь, в голосе слышались неутомимая энергия, жар:
– Сейчас мы забрались далеко в неведомую Гиперборею, нас застала врасплох эта буря из розовых лепестков. – Он широко повел рукой, указывая на бесшумно падающие с неба, подожженные закатом лепестки, кажущиеся огненными кусками, что отваливаются от уходящего солнца. – Останься мы здесь лагерем на ночь, и к утру нас не будет в живых. Мы все залипнем, как мухи в янтарь!
Выглядящие каменными лица преданных военачальников оттаяли. Яфет увидел, как зашевелились губы и тут же стряхнул налетевшее было оцепенение.
На него обрушился шквал голосов, один другого громче.
– Так двинемся же вперед!
– Дальше в Гиперборею!
– Мы с тобой, тцар!
– Мы готовы дальше!!
Голоса бьют Яфета по ушам, как гвозди, вколачиваются в усталую голову, которую сдавили массивные железные обручи.
– Веди нас Яфет! – закричал стоящий рядом Ратибор, делая шаг вперед и глядя боготворящим взглядом. – Мы, наши семьи и воины с тобой, что бы ни случилось!
Шквал закричавших здравицы воинов усилился и стал настолько громким, что даже имеющий безграничное терпение Громострел поморщился, будто откусил кислого яблока.
Глядя с высоты громадного роста, Яфет торопливо вскинул руки, призывая к тишине. В конце трудного дня массивные, широкие ладони показались невероятно тяжелыми. Однако смотрит на соратников с благодарностью.
– Впереди нас ждет могучая рать! – сказал он громко. – Почти три дюжины исполинов, стерегущих берег бескрайнего моря!
Снова посмотрев на лица верных подданных, вдруг заметил в них перемену – у всех без исключения в глазах вспыхнул огонь ярости. Усталость мгновенно испарилась с лиц, ее сменила лютая жажда крушить врага, прорубить себе дорогу, убивать даже гигантов.
– Если ударим, – хмуро произнес вышедший вперед и вставший рядом с Яфетом Громострел, – поляжем все. Великаны убьют наших жен и детей, стариков. Никого не пощадят!
– А если не ударим, – проговорил молодой тцар, до хруста сжав огромные кулаки, – нас настигнет погоня. Ранох и его воины не пощадят никого.
В центр круга неторопливо, как и подобает волхву, вышел Соколиный Клюв. Такой же широкоплечий, как Громострел, рядом с Яфетом выглядит почти карликом, как, впрочем, и все остальные. Посоха у него нет, зато на поясе висит массивный кистень, с которым он управляется играючи и разбивает вражеские головы, как гнилые арбузы.
Волхв быстро взглянул на Яфета, торопливо сказал:
– Мы можем пойти вдоль той каменной гряды, не спускаясь к морю!
Увидев, что ему внимают спокойно, а молодой тцар не бросился возражать и спорить, как это часто бывает, волхв продолжил уже неторопливо, размеренно.
– Мы не станем биться с исполинами, или как я слышал, их тут кличут, велетами, а просто пройдем мимо! Мимо некоторых драк просто необходимо идти, не встревая! Драться с каждым встречным и поперечным – никакого войска не хватит!
Его глаза запылали гневом, на лице отразилась горечь. Сколько раз вот так же предупреждал, но в жилах молодых героев и самого тцара еще играет горячая кровь, толкает на неразумные поступки, вроде бы в защиту чести, но на самом деле, безумные и губящие драгоценные жизни.
– Какой толк, если поляжем в первой же битве и обречем на погибель все племя! Боги дали нам не только силу, но и ум! Именно он делает нас людьми, а не слепая безрассудная удаль!
Он замолчал, оглядел воинов, в том числе и Яфета, из-под кустистых бровей, машинально погладил кистень на поясе. На лице ясно написано – да, у меня оружие, но я пускаю его в ход лишь по необходимости, тщательно взвесив все.
Повисло тяжелое молчание. Витязи угрюмо засопели, во взорах читается оскорбление. Яфет и сам смотрит хмуро.
– Да как же так! – охнул Ратибор оскорбленно. – Ты предлагаешь трусливо бежать, поджав хвосты!
– Негоже! – прогудел стоящий тут же Астарк с грудью размером с пивную бочку. На нем толстый доспех из многослойного войлока, что защищает от стрел.
– Да мы разнесем этих твоих велетов как забор тараном! – оскорбленно воскликнул Лев. – Что жизнь – нам честь дороже!
– У тебя молодая жена и сын, – произнес отрезвляющим голосом Яфет, и все увидели, что тцар осунулся, взгляд сделался хмурым, смотрит на волхва с вынужденным пониманием. – Что толку, если погибнешь – кто будет их защищать и оберегать?
Тцар побледнел от непростого выбора, но в глазах снова вспыхнула ярость.
Голоса вокруг смолкли, взгляды прикипели к нему. Яфету все безоговорочно верят, за ним идут уже давно, многие еще до того, как пришли в Вавилон.
Подошел Громострел, Яфет ощутил, как на плечо легла тяжелая ладонь воеводы.
– Я все понимаю, – молвил он. – Воинская гордость, мужская честь. Для меня они превыше всего! Но на твоих плечах лежит будущее твоего племени, всех этих людей.
Старший воевода указал на стоящие поодаль многочисленные повозки с волами, на устремленные к тцару и воеводам в ожидании лица женщин, детей, стариков.
Стекло тишины вдруг разбил, точно брошенный камень, плач младенца, но молодая красивая женщина сунула ему в рот набухшую сочную грудь, и тот успокоился, принялся сосать, довольно причмокивая.
– Ты обещал вывести их из Вавилона в богатые плодородные земли. Так что, иногда можно и послушать трусливого волхва.
Он дружески подмигнул Соколиному Клюву. Затем вновь посмотрел на военачальников.
– Ежели пойдем вдоль гряды, не принимая бой и не показываясь великанам, – гаркнул он задорно, – то это будет воинская хитрость, маневр! Обойдем врага, а потом, ежели понадобится, ударим после. Когда выгодно нам, а не ему! Будем воевать по своим правилам, а не чужим!
– Вернемся и накостыляем уже, когда заселим эти земли и возведем города! – поддержал Соколиный Клюв. – Но не раньше!
– Да будет так! – кивнул Яфет нехотя. – Идем вдоль гряды над берегом. Свое присутствие не выдавать. В бой не вступать!
В ответ грянуло радостное и оглушительное «Слава!». В воздух взвились руки с сияющими в свете заката клинками.
– Выступаем немедля! – бросил Яфет, чувствуя, как сильно колотится сердце, радуясь, что снова сумел убедить, сохранил веру и уважение соратников. – Поднимайте, тяните, тащите людей, хоть сами в повозки впрягайтесь! К ночи надо уйти как можно дальше вдоль моря.
Военачальники начали расходиться, послышались зычные крики, защелкали плети. Устало замычали волы, которых снова поднимают и заставляют идти, месить ногами липкую грязь.
– Ты воистину мудр, – сказал Громострел с уважением. – Иные тцары не слушают советов, а делают по-своему. На погибель всем вокруг.
Яфет с неловкостью молвил:
– Спасибо, что вовремя подошел. Гордость – это такая тварь, с которой трудно сражаться в одиночку, да еще и когда на тебя смотрят, от тебя ждут…
– Всегда пожалуйста! – хохотнул Громострел. – Хотя, это все Соколиный Клюв предложил. Так что, ежели для полноты ощущений надо дать в морду, да не тебе, а нашему волхву, или этим розовым дерьмом из лепестков его закидать – только скажи. Завсегда подсоблю! Ха-ха.