Ночью я спал хреново. Слова Рафика не выходили из головы. Я ощущал сильное желание помочь, спасти, защитить этого незнакомого мальчишку, глаза которого теперь преследуют меня повсюду, но как? Что я могу сделать? И как я могу защитить его? Чертова безысходность…
Почти сутки мы провели в этом месте. Света приходила ко мне, проверяла состояние здоровья, интересовалась, не вспомнил ли я что-то еще. Малик так и не приходил. Я ждал его. Честно, сам не знаю почему, хотел увидеть.
Потом Света ушла, а мы остались втроем.
Вечером мы слышали громкую музыку и голоса, где-то совсем недалеко стали появляться люди. Я не видел их, но слышал их голоса. В нашей обители не было окон и мы жили как в подвале. Находиться в таком домике с Волчарой и Сергеем было не комфортно.
А потом Света повела нас в душевую. Черт, я словно никогда не мылся! Душевая была в здании-пристройке, и в отличие от остальных помещений, она выглядела довольно современно.
Я мылся довольно долго, мне казалось, что я просто не могу отойти. Мне требовалась вода, хотелось просто чувствовать ее на своей коже! Что-то мне это напоминало, очень нежное и наглухо закупоренное в моей памяти. Смогу ли я вспомнить? Казалось, что с могу. Нужно просто подольше постоять под душем.
Здесь не было душевых кабинок, были просто душевые отсеки и почему-то они мне снова напомнили тюрьму. Меня словно уносило в какое-то воспоминание. Я ощущал, что кто-то стоит рядом со мной, какой-то парень, и я ненавидел его. А еще… Хотел?! Что, черт побери, я был с парнем в тюрьме?! Меня насиловали?
Наверное, со мной что-то было такое, потому что я чувствую сильную боль при упоминании о Малике, которого принуждают к сексу. Я что-то помню. Меня принуждали, это было. Но больше ничего не всплывает. Словно заблокировано. Да… такое я не могу сказать ни Сергею, ни Свете, ни тем более, Рафику.
Пусть эта часть воспоминания останется со мной. И все же, я что-то вспоминаю, и это хорошо. Пусть не совсем приятные воспоминания, но это лучше, чем ничего. Будем надеяться, что со временем вернется и другое. Буду собирать свое прошлое как пазл.
Кто-то постучался, и Волчара крикнул, что можно заходить. Он мылся рядом и тоже не планировал уходить. Он был счастлив наконец-то помыться. И судя по вони, которая от него исходила, ему давно следовало это сделать.
– Я принес чистую одежду и полотенца. – послышался голос Малика. – Я положу на лавку, не намочите одежду…
Всего один взгляд, но я уловил его! Малик проскользил по моему телу и сразу де отвернулся, засмущавшись и чуть не споткнувшись, когда пытался уйти.
А потом я услышал Акима. Он нарисовался рядом с душевыми и стоял прямо в предбаннике.
– Ты зачем заходишь в душевые, когда тут кто-то есть? – услышал я жуткий голос.
– Простите, я просто принес им одежду, – залепетал парень.
Я офигел. У меня сжались кулаки и захотелось выйти и наорать на этого урода, но я не мог. Мы тут в гостях, этот Аким нас приютил. Уж меня так точно!
Они вышли на улицу и еще долго разговаривали, что-то выясняли, Аким был сильно взбудоражен. Я старалась не дышать, чтобы услышать, о чем они говорят.
Волчара тоже притаился и слушал, я еле сдерживал эмоции, вот теперь мне становилось по-настоящему не по себе. Что же там снаружи происходит, что Аким так орет?
– А я тебе говорил! – торжествующе прошептал Рафик. – Аким так орет не просто так. Ревнует.
– К кому? – я нахмурил брови и покачал головой. – К нам? Что за бред? Мы же оба парни!
– Да, у них, у геев, свои заморочки. На баб ему, видимо, можно смотреть, а на мужиков нет.
– А я тебе говорю, что это я попросила его отнести полотенца! Аким, хватит орать, я же не могу ходить в мужскую душевую! Чего ты опять на ровном месте устраиваешь скандал! – услышал я голос Светы, которая довольно громко пыталась доказать.
– Да я не в курсе был. Он же ничего не говорит. – начал оправдываться Аким, видимо, Свету он почему-то побаивается. Кто она ему? Жена? Сестра? Любовница? Вряд ли… Но ведет себя она так, словно имеет над ним власть. И как же она допускает такое, что Аким насилует Малика? Что-то тут не сходится.
Они уже общались без повышенного тона, и мне постепенно стало как-то полегче дышать. По-крайней мере, угрозы от Акима больше не исходило.
– Эй, Мих, что с тобой? – испуганно закричал Волчара.
Затем я почувствовал, как опять проваливаюсь в пустоту. В чувство меня привели какие-то люди, дали мне попить воды. Я смотрел тупым взглядом вокруг себя и не видел среди людей ни одного знакомого лица. Но я точно слышал где-то голос Светы…
– Ты наш новенький? – с улыбкой спросил один из парней. – Меня Валерой зовут. Я дрессировщик. А это Ванька, он фокусы показывает. Будем знакомы.
Я улыбнулся, парни выглядели приветливо, а я лежал на какой-то лавке на свежем воздухе.
– Что со мной случилось? – спросил я, приподнимаясь.
– Света сказала, у тебя была травма головы, поэтому и обмороки. Говорит, тебя надо врачу показать.
– Не надо, мне уже лучше. – отмахнулся я. – Меня Мишей зовут, рад знакомству.
– Если что, обращайся, мы правда рады новым лицам, тебе у нас понравится, мы с Ванькой уже третий год тут и ни разу не пожалели!
Поблагодарив парней, которые помогли мне, я попытался встать и размять ноги.
Больше всего я боялся, что парни устроят допрос и начнут приставать ко мне с вопросами, как я потерял память. Но ничего такого не произошло. Они косились на меня, но не делали попытки хоть что-то узнать. Видели, что я не в себе.
Малик приходил к нам теперь очень редко. Он словно избегал меня. Подозреваю, что Аким запретил приближаться. Что с ним? Чувствует угрозу? Определенно, ревнует ко мне. Но зачем тогда приютил?
Сергею выдали работу по ремонту ограждений и уборке территории.
Волчару отправили убирать вольеры, чему он был не особо рад и вечером не лестно отзывался об Акиме. Через три дня он не выдержал и сказал, что уходит снова в церковь. Там его никто не контролировал, там он может зимовать без проблем и бухать, сколько влезет.
– А что, хочу копаю могилы, хочу не копаю! Сколько выкопал, столько заработал. А тут? Света явно дала понять, за спиртное сразу выгонят. Так я сам выгоняюсь!
– Волчара, одумайся, идиот! Тебе же не нравится в церковном приюте, там слишком много людей и у тебя болела спина, когда ты в мороз копал! – Сергей пытался его остановить, но Рафик уже все решил.
– В гробу я видел этот цирк! Задолбало! Асталависта! Когда-нибудь увидимся! – он свалил, а мы с Сергеем остались вдвоем. Было грустно, но мы оба понимали, что так будет лучше.
В целом, Волчара всегда был занозой в заднице, но мы оба обязаны ему жизнями. И как-то странно ощущать себя обязанным человеку, который тебя раздражает.
Так прошло несколько дней. Малик словно пропал с моего горизонта. Я ждал его каждую минуту. Аким со мной тоже ни разу не общался, и я медленно приходил в себя, проживая в цирке и не совсем понимая, на каких правах я тут вообще нахожусь.
– Аким хочет знать, что ты умеешь делать? Может танцуешь или поешь? – спросила однажды Света.
– Не знаю. – хмуро отозвался я. – Но я могу делать что угодно по уборке. Могу чистить вольеры.
– У меня есть лучше предложение. – сказала Света. – У меня знакомая тут работает рядом в автозакусочной. Ей нужен толковый парень на кассу. Платят очень хорошо, нужен смазливый парень. Завтра отведу тебя, поговори, она возьмет тебя по документам своего сына. Ему стаж нужен, а тебе деньги.
– Отлично! Я с радостью! – обрадовался я. – Смогу снять что-то в городе, чтобы не сидеть тут на вашей шее…
– Ой, да ты нас не напрягаешь. – улыбнулась женщина. – С Акимом договоришься, будешь ему чуть-чуть платить аренду за домик и за электричество, и живи сколько влезет. Все же дешевле намного, чем комната в городе. А работа тут недалеко. Да и я за тобой буду присматривать, больно уж ты малахольный.