Даже ныряя неглубоко, мы всё равно оказываемся мокрыми.
Я боюсь… Я боюсь, и это чувство всегда со мной. Я боюсь сделать что-то не так. Боюсь выходить к людям. Боюсь выражать своё мнение и размышлять, когда на меня смотрят тысячи человек. Я боюсь быть непонятой и боюсь быть понятной. Я боюсь говорить правду и боюсь неправды. Я боюсь никогда не иметь семьи и в то же время боюсь её иметь. Я – живой человек. И я, как любой живой человек, имею миллион страхов, которые каждое утро просыпаются рядом со мной, а по вечерам ложатся в холодную постель, обнимая своими липкими руками.
Наше генетическое наследие, социальная среда, вдохновение и минуты творческого бессилия, опыт и пристрастия – это всё, из чего мы состоим, или есть что-то ещё? Чтобы получить ответ или хотя бы подсказку, где его искать, закрываю глаза и делаю глубокий вдох, за ним – такой же выдох. Это всегда помогает отвлечься от дискуссий о высоком с «иллюзорными оппонентами», заземлиться, осознать своё существование.
Прислушиваюсь… Ответа нет. Не всегда мы получаем то, что хотим. При этом иногда не получить – ещё большая удача, чем приобрести желаемое. Жизнь умнее живущего. Кто из нас в этом ещё не убедился?
Точно знаю, что я – это не только мой ум, и не только моё тело. Не только практик йоги и актриса. Не только женщина и даже не только человек. Что такое я? Что такое мы? Ральф Уолдо Эмерсон однажды сказал: «Всё то, что лежит позади нас и что лежит перед нами, – мелочи по сравнению с тем, что лежит внутри нас». Но как узнать, что лежит внутри нас?
Согласно тибетскому буддизму, родиться в человеческом теле – большая удача, потому что мы можем практиковать, познавать природу бытия и свою собственную и трансформировать их. Мы не какие-то конкретные роль и статус, мы, выражаясь словами Антуана де Сент-Экзюпери, само «осуществление». И тот факт, что мы существуем, с точки зрения биологии, космогонии и самого мироздания – настоящее чудо!
Если в общем и про всех, индивидуальный и исторический опыт указывает на то, что каждый хочет избавиться от страданий и быть счастливым. В этом же суть буддийской философии и техник, которые она оттачивает тысячелетиями. Отличие в том лишь, что в повседневности каждый ищет счастья для себя самого и часто такими способами, которые сводят на нет все их попытки. Но если бы мы могли видеть истину любой ситуации, нашей единственной реакцией была бы такая неочевидная для счастья вещь, как сострадание.
Буддисты определяют сострадание как врождённую способность отождествляться с другими людьми и понимать их переживания: другому – тоже страшно. В тибетском контексте, сострадание – это спонтанное чувство связи со всем живым: я чувствую то, что чувствуете вы; вы чувствуете то, что чувствую я, – между нами нет никакого различия.
С точки зрения буддизма, истинная цель медитации состоит в стремлении к достижению не просто индивидуального счастья, а счастья для всего вообще, потому что мы, как и техники медитации, – суть одно и то же. Один из универсальных законов Вселенной гласит: как вверху, так и внизу; как внутри, так и снаружи; как в душе, так и во Вселенной.
Поэтому все классические буддийские медитации, которые мы разберём дальше, завершаются техникой «Посвящение заслуги» – пожеланием, чтобы та психологическая или эмоциональная сила, которую мы приобрели с помощью медитации, передавалась другим. Это не просто замечательная тридцатисекундная практика сострадания, но ещё очень тонкий способ стереть различия между собой и другими, чтобы искренне увидеть картину целиком.
Я неслучайно указала продолжительность практики «Посвящение заслуги». 30 секунд в день нужно для того, чтобы сделать окружающий нас мир лучше. Звучит посильно, правда? Так вот искусство медитации в том и заключается, чтобы быть свободным от всяких усилий. Согласна, это совсем не похоже на общепринятое мнение, но как есть.
Хотите медитировать? Будьте непосредственны в своём намерении, как дети. Потому что ваше намерение медитировать и есть медитация. Но помните, непосредственность не то же самое, что беспечность. Пикассо говорил: «Я могу рисовать как Рафаэль, но мне понадобилась вся жизнь, чтобы научиться рисовать так, как рисует ребёнок».