Я сижу в кафе «Черничная ночь». Интерьер пестрит изображениями главного ингредиента блюд заведения. Это наше с Владом любимое место, так как здесь зародилась наша дружба. Надеюсь, по иронии оно не станет ее последним пристанищем.
В целом, кафе мне нравится всем, за исключением того, что официантки, подходя принять заказ, нараспев произносят: «Добрый вече-е-е-ер!», «Добрый де-е-е-ень!» или «Доброе утро-о-о!»; зато благодаря такой странной манере приветствия, заведение запоминается посетителям.
Надеюсь, Влад придет: я написала ему извинения в Telegram и предложила угостить черничным пирогом; на что мой (надеюсь, не бывший) друг сначала ответил, что не уверен, сможет ли составить мне компанию, но после добавил, что, так как кафе находится возле его работы, он, вероятно, заскочит. Посыл его сообщений был следующим: «Ты приди, а я, может, присоединюсь, а может – нет».
Зачем я так обошлась с ним? Не стоило вчера говорить ему тех гадостей, дура! Если Влад не простит меня, зачем мне продолжать и без того бессмысленное существование? Парень бросил, работа, в буквальном смысле – дерьмо, и нет близкого человека, которому можно довериться. Осталось только пуститься во все тяжкие: подсесть на наркотики, познать тщетность бытия и закончить, как Курт Кобейн.
Потянувшись в сумочку за телефоном, я задеваю капсулу, которую получила утром. Я достаю устройство и вспоминаю, что по инструкции его нужно вставить в ухо. Почему не попробовать? Все равно терять нечего.
Я оглядываюсь кругом, осторожничая, как бы кто не заметил моих нелепых действий, и кладу странный прибор в ухо. Поток негативных эмоций останавливается. Переживания о работе, Глебе, Владе и сотне других вещей растворяются на фоне красоты бытия. Впервые за долгое время я перестаю сожалеть о прошлом, переживать о будущем и наслаждаюсь текущим моментом: я ощущаю энергетические потоки внутри себя, делаю глубокие вдохи, медленные выдохи; каждая мысль в моей голове полна ясности, а каждое движение тела – осознанности. Всё вокруг вызывает восхищение: звуки соприкосновения металлических приборов с посудой, приятная фоновая музыка, симфония ароматов выпечки и кондитерских изделий, приглушенные разговоры и жестикуляция посетителей кафе, разнообразные эмоции на их лицах. В серой толпе передо мной вырисовываются отдельные личности; каждый со своей историей, в ходе которой обстоятельства привели их в это кафе.
– Ваш заказ, – произносит девушка в фиолетовой форме и опускает на стол тарелку с пирогом. – Приятного аппетита!
Всё это я пропускаю через себя: то, как она ставит передо мной приборы, как произносит слова, как улыбается.
– Спасибо, – киваю я и добавляю с неподдельной искренностью: – спасибо, что вы есть.
– Официантка одаряет меня удивленным взглядом: кажется, она давно не слышала признательности за свою работу.
– Ой, спасибо, мне так приятно, – наивно произносит она, растроганно положив руку на сердце.
Когда девушка удаляется, я беру вилку, ощущая подушечками пальцев ее гладкую металлическую поверхность, отламываю кусочек пирога, кладу его в рот и наслаждаюсь каждой крошкой этой восхитительной выпечки со сладкой, слегка кисловатой начинкой.
– Решила начать без меня? – слышу знакомый голос и чувствую хлопок по плечу.
Капсула выпадает из уха и весь негатив, заполнявший меня прежде, возвращается. Черт! Что за паршивый день?! Я нагибаюсь, чтобы найти устройство.
– Лиза? – удивленно спрашивает Влад, садясь напротив. – Ты что-то потеряла?
– Капсулу!
– Какую еще капсулу? Лекарства пьешь? Антидепрессанты?
– Нет, – раздраженно бросаю я, продолжая водить руками по полу в поисках «чудодейственного прибора», – эта штуковина избавляет от негативных мыслей и позволяет наслаждаться жизнью.
– Я так и сказал: «антидепрессанты», – усмехается друг.
Наконец нащупав капсулу, я тут же вставляю ее в ухо. Черт! Она не работает! Нет! Я хочу вернуть это чувство!
– Лиз, ты не туда ее положила, – хохочет Влад, – ее, кстати, лучше протереть: ты все-таки ее с пола подобрала.
– Ты не понимаешь! – возражаю я и запальчиво пытаюсь объяснить. – Эта штука кладется в ухо, а потом…
Влад смотрит на меня в смущении. Кажется, он считает, что я сошла с ума.
– Дорогая, – начинает он, почесав затылок в недоумении, – видимо, у тебя стресс из-за расставания. Да и работа с этим недоумком Колей не подарок, но…
Покачав головой, он переводит взгляд в сторону, а я выражаю то, что он не смог произнести вслух:
– Я пришел, чтобы услышать твои извинения и хорошо провести вечер.
Влад кивает, давая понять, что я права.
– Слушай, – Влад опускает глаза, – я тебе признателен за всё, но…
– …ты достала меня, – глубоко вздыхаю я, снова озвучивая его мысли, – сначала ноешь из-за Глеба, потом срываешься на мне, а сейчас ведешь себя как больная.
Положив капсулу на стол, я отламываю еще кусочек пирога и, закрыв глаза, грустно качаю головой. Посмотрев на Влада, я замечаю, что он засунул устройство в ухо и задумчиво глядит в окно.
– Ты чувствуешь это? – спрашиваю я с надеждой.
Друг молча осматривается. Ну, давай! Влад вынимает капсулу и возвращает на стол.
– Никаких тайных посланий от инопланетян нет, – спокойно отвечает он.
Отлично, теперь стоит задуматься: может, отчаявшись достичь душевного облегчения естественным путем, я сама внушила себе эту перемену в эмоциональном состоянии, а капсула сработала как плацебо, или на работе мне подсыпали какой-то наркотик – в печенье, например, которое лежало на буфетной стойке без присмотра. Не удивлюсь, если Коля на очередной тусовке услышал, что в умеренных количествах экстази улучшает работоспособность сотрудников.
– Лиз, – Влад сжимает губы в смущенной гримасе, – я…
– …думаю, тебе стоит побыть одной и прийти в себя, – вновь заканчиваю я реплику друга.
– Тебе бы писательницей стать, не в этой, так в следующей жизни, – улыбается он. – Мы обязательно еще встретимся и душевно поболтаем. Пока могу лишь посоветовать обратиться за помощью к профессионалу. – После этих слов он покидает заведение.
Снисходительная манера, с которой говорил со мной Влад, разозлила меня, но я осознаю, что в его словах есть смысл. По крайней мере, он не отвернулся от меня окончательно, а лишь дал мне время побыть наедине с собой и разобраться в своих чувствах.
Подозвав девушку в фиолетовой форме, я заказываю три стакана черничного пива. Я опустошаю их за час и прошу повторить. Официантка смущенно на меня смотрит, но принимает заказ. Я пьянею и с каждым глотком всё больше люблю этот мир, несмотря на всё дерьмо, что в нем творится. Мое состояние походит на то, что я испытывала, когда дурацкая капсула была в моем ухе и работала. Я вспоминаю знакомую, которая, напившись, отправляет признания в любви всем из своего списка контактов, и, извиняясь на утро, получает ответы из серии: «Да ладно, мне было приятно это прочитать».
Время пролетает незаметно. В одиннадцать вечера в кафе остаемся только я и персонал. Ко мне подходит официантка с терминалом для безналичной оплаты.
– Простите, но мы закрываемся, – вежливо произносит она.
– И что, даже без песен? – возмущаюсь я, пьяная в стельку. – Мы-ы-ы уже-е-е-е закрыва-а-а-емся-я-я.
Девушка смотрит на меня с недовольством во взгляде.
– Ладно-ладно, – овладев собой на время, как можно более адекватно говорю я, – давайте я оплачу с телефона.
Я два раза тыкаю в экран айфона, навожу камеру на лицо, чтобы на дисплее появилась карта «Тинькофф Банка», а затем прижимаю телефон к терминалу для оплаты. Соответствующий звук оповещает, что деньги с карты снялись.
– Дзи-и-и-нь! – улыбаюсь я. – Ох, какой кэшбек у меня будет хороший.
– Всего вам доброго! – формально желает девушка, не скрывая своего раздражения.
Из «черничной» ночи я выхожу в московскую: темную, холодную и ветреную. На улице не многолюдно, несмотря на то, что я в центре города.
– Дзи-и-инь! Дзи-и-нь! – напеваю я в пьяном угаре. – Бля, завтра опять меня ждет весь этот «дзинь» в «Какашке Дзинь».
Я начинаю смеяться и кружиться так беззаботно, что едва не попадаю под колеса мимо проезжающей машины.
– Эй, че ты, мудила! – кричу я ему вслед.
– На дорогу гляди, пьяная корова! – раздраженно бросает водитель.
Показав владельцу автомобиля средний палец, я иду дальше. Где же тут метро? Ай, плевать, пойду куда глаза глядят: чем позже попаду в метро, тем позже доеду до дома – я туда не хочу. Вообще ничего не хочу, кроме Глеба.
При мысли о бывшем к горлу подступает комок рыданий.
– Да заебала, – говорю самой себе, – плачешь и плачешь, бу-бу-бу. «Я такая несчастная!»
Очень «кстати» мимо проходит парочка, которая останавливается и крепко обнимается. Это меня вконец выбешивает.
– Вы еще сосаться начните! – кричу я им. – Демонстрируете тут свою любовь! Хуже только люди в метро, которые целуются у всех на виду; хочется им вагон выделить, чтобы они наконец спокойно потрахались.
Я присматриваюсь к паре и узнаю парня: круглое лицо, высокий рост, добрые карие глаза и большие щеки. Сука, это же Глеб!
– Ах ты сволочь! – начинаю вопить я. – Уже нашел новую игрушку?! Нравится делать больно людям?
– Глеб, это кто? – спрашивает блондинка в сером пальто.
– Никто, – отмахивается бывший.
– Я никто?! – вспыхиваю я. – Никто? Сказал человек, который был для меня всем! Как ты смеешь, сука, так обо мне говорить?
– Пошли лучше, – лепечет новая девушка Глеба.
Они разворачиваются и идут в обратную сторону. Мне хочется побежать за ними, но я лишь плюю в их направлении и продолжаю прогулку.
– Никто, никто, никто, – повторяю я.
Я сворачиваю в ближайший переулок и, закрыв лицо руками, начинаю плакать. Ну что, Вселенная, нравится наблюдать, как я страдаю? Смотри, наслаждайся! Я ненавижу Тебя, ненавижу себя! Зачем Ты вновь столкнула меня с ним? Теперь мне кажется, что мое сердце проткнули ножом, а затем мечом, следом колом, да и всеми колющими орудиями, которые только существуют.
«На улице тихо, а в моей душе громко» – ха-ха, уже пошли цитаты из ванильных пабликов во Вконтакте. Какая-то муха укусила меня вновь засунуть эту мелкую хреновину себе в ухо. Может, она поможет мне окончательно сойти с ума?
Я делаю глубокий вдох и чувствую, как на мой палец падает снежинка. Я улыбаюсь. Устройство вновь работает! Теперь все будет хорошо, все будет замечательно и… меня резко хватают и тянут за собой.
– Что? Нет! Нет! Отвали! – кричу я.
– Ах, какой дэвущка, – хрипит грязный мужчина с восточным акцентом, – што ти делаишь отна в такой вримя?
– Отвали, сука! – вновь кричу я, но ублюдок закрывает мне рот ладонью.
Спустя мгновение мне вновь становится хорошо и спокойно, а затем ужас охватывает меня с новой силой, как никогда прежде.
– Ни кричи, – шепчет он зловеще, и я морщусь от его зловонного дыхания, – сдилаим дрюг дрюгу приятна и все!
– Нет! Нет! – Я пытаюсь вырваться, но тщетно.
Внутреннее состояние мечется от беспочвенной эйфории до паники. Завидев в стороне группу людей, я вспыхиваю надеждой, что они придут мне на помощь. Но они, испугавшись развернувшейся сцены, убегают. Черт! Трусы! Мне конец.
– Отвали! Сдохни, тварь! – надрываю я горло от безысходности. – Убейся об стену, сука!
Посмотрев ублюдку в глаза, я произношу последние слова и теряю сознание.