В учебные дни Мишка ложился спать в девять вечера, но завтра рано вставать не надо было, и парень засиделся у телевизора допоздна. В люстре горели все три лампочки, и в окне из-за этого вместо вида улицы с их второго этажа, отражалась комната, в которой стояли кровать, письменный стол, стул, шкаф, ящик с игрушками (в них парень давно уже перестал играть) и телевизор на тумбе. Но спать Мишка не ложился не из-за того, что по ТВ шло что-то интересное. После сегодняшней встречи с Женей парень боялся лечь, выключить свет и закрыть глаза. Каждые несколько минут он приникал лбом к окну, ладонями прикрывая пространство по бокам возле лица, чтоб создать тень, и с трепетом рассматривал улицу и двор, на котором утром он общался с неведомым существом, пытающимся казаться человеком. Именно так Мишка воспринял Женю. Она не человек, – думал он, – она, это что-то, что пыталось быть похожим на человека. От этого Мишке становилось еще страшнее. А что, если кто-то еще сможет подражать человеку, но так, что будет невозможно отличить? – подумал мальчик и, услышав шаги на улице, вновь приник к окну. Звуки шагов издавал какой-то мужчина, идущий по тротуару. Когда прохожий миновал подъезд Мишки, парень уселся обратно на кровать и сонными глазами уставился в телевизор, по которому шел старый советский фильм. Телевизор работал чуть слышно.
– Мишань! – крикнул отец из своей комнаты, – ты может уже ложиться будешь?! Час скоро!
– Да, сейчас!
Кровать Мишки стояла торцом к окну. Парень спал головой к двери. Телевизор находился от окна чуть правее, в углу комнаты.
Мишка выключил свет и посмотрел на улицу. Слегка колышущиеся ветви деревьев за окном заставили мальчика вздрогнуть, и он снова зажег люстру.
– Давай, сынок, пора уже, – слышал Миша голос отца за спиной из коридора. Парень стоял возле двери у выключателя и смотрел на свое отражение в стекле. Вася зашел в комнату. Положил руку сыну на плечо, приобняв его.
– Ты чего? – спросил Ласкин, – боишься?
– Ну… так. Неприятно как-то, – тихо произнес Миша.
– Дома-то чего бояться? – отец сел на кровать.
– Не знаю. Но я сегодня со светом посплю.
– Поспи со светом. Вон, ночник себе включи.
– Да. Включу, – Миша сел рядом с отцом, продолжая смотреть в окно.
– Ты видел что-то? – спросил Вася, поняв, что мальчик испуган и не отводит глаз от улицы.
– Нет, – он повернулся к папе, – просто… вдруг она ко мне в комнату залезет?
– Так она же еле ходит. Ты сам говорил, – отец заулыбался, – как она в туфлях полезет на второй этаж?
– Ну… не знаю…
– Лестницу подставит? – Ласкин пытался развеселить сына, – или нет, приедет на пожарной машине!
Мишка хихикнул.
– Если она тут появится, я ей эти пальцы кривые пообламываю! Ты уж не волнуйся! А потом запихнем ей ее туфли каблуками сам знаешь куда! – отец тоже издал смешок.
Мишка представил, как Женю выводит полиция из его комнаты, а у нее из задницы торчит туфель. Парень пытался сдержать смех, но все же не смог.
– И она такая говорит полиции, – продолжил отец – спасите! Они мне в зад туфлю засунули!
С этой глупости Мишка рассмеялся в голос.
– Давай, Мишаня, – Ласкин слегка потрепал его за волосы, – ложись и не бойся. Дома тебе ничего не угрожает. А в школу и из школы будем пока что вместе ходить. А за-а-а-автра… завтра приготовим с тобой пиццу!
– Хм… – Миша прищурился, искоса глядя на отца, – а вы неплохо придумали.
– Еще бы! Я вообще неплохо умею думать.
– Включи мне ты ночник, ладно? – уже без игривости произнес мальчик.
– Да, раздевайся, ложись. Включу.
Отец поставил приглушенную лампу на стол, напротив Мишки, и выключил свет люстры. Лампа горела теплым оранжевым светом. Миша улегся и накрылся одеялом до подбородка. С его ракурса улицы и двора видно не было. Лишь несколько квадратиков света в окнах дома напротив просачивались сквозь листву деревьев.
– Если что зови, сказал отец, – дверь я у себя и у тебя закрывать не буду, оставлю щелку.
– Хорошо.
Ласкин поцеловал сына в лоб и вышел из детской.
Когда Миша остался один в сумрачной комнате, радость и веселье от шуток отца мгновенно испарились. Жар побежал по телу, но раскрываться Мишке совсем не хотелось.
– Отвернуться надо, – подумал он, и повернулся на левый бок. Как только взгляд его уперся в стену, на которой во тьме еле просматривались узоры обоев, Миша сразу ощутил сзади чье-то присутствие. Ощутил это противное давящее чувство, будто за спиной кто-то стоит и вот-вот коснется тебя! Или чьи-то холодные руки залезут под одеяло и сожмут ногу… а когда обернешься, то никого не увидишь. Не в силах терпеть игру нервов, Миша резко раскрылся и сел, окидывая взглядом комнату. Никого. Спустя мгновенье он снова услышал шарканье ног за окном – звук становился все громче, кто-то приближался к их подъезду. Миша сглотнул. Сидя в напряжении, он вслушивался в звуки шагов, которые, достигнув максимальной громкости, начали постепенно становиться тише…
– Прохожий, – подумал Миша и лег, – просто кто-то прошел мимо. Да и как к нам в квартиру можно вломиться? Дверь железная. А чтоб на второй этаж залезть, это же надо, и правда, лестницу ставить. Да и зачем ко мне кому-то лезть?
Мальчик смотрел на колышущиеся ветки, а веки его становились все тяжелее. Он намеренно выгонял все демонические образы из своего сознания. Как только какая-то гадкая мысль-предательница ползла к его разуму, он тут же активировал цепочку нейронных связей, отвечающих за воспоминание о детском мультике про доброго динозаврика Ларса. Сейчас, сквозь сон, он увидел перед собой в памяти множество кривых пальцев, ветвившихся из предплечья, шевелящихся, как опарыши на гнилом трупе собаки… пальцы с длинными зелеными ногтями тянулись к нему, но мальчик тут же стер их силой мысли, как дворник машины сметает капли с лобового стекла, а на их место воссоздал образ розового доброго мультяшного диплодока, идущего возле своей мамы. Практически окончательно провалившись в сон, он наткнулся на голову Жени, повернутую лицом в его сторону. Мишка осмелился схватить голову руками и отшвырнуть, а потом мозг перешел в фазу быстрого сна и внешний мир для ребенка на время перестал существовать.
***
Когда шарканье за окном разбудило мальчика, он первым делом кинул взгляд на часы на столе. Те показывали половину четвертого утра. Дверь из комнаты в прихожую по-прежнему была открыта, но света от лампы не хватало, чтоб осветить маленький сектор коридора, который можно было бы рассмотреть с Мишиного положения, будь тут немного светлее.
За окном кто-то продолжал идти, еле волоча ноги.
Шарк… шарк… шарк… шарк…
Сейчас освещенное слабым светом ночника пространство заканчивалось на пороге его комнаты, а дальше начиналась чернота неизвестности. Мишке показалось, что в коридоре что-то промелькнуло. Парень, не вставая с кровати и не раскрываясь, дотянулся рукой до двери и толкнул ее. Та захлопнулась. Теперь мест в поле его зрения, где была бы абсолютна темень, не осталось. Шаги за окном становились громче, как и в другие разы, когда кто-то сначала приближался к подъезду, а потом, пройдя мимо, отдалялся.
Шарк… шарк… шарк…
– Миша, стиснув зубы, лежал и смотрел на ветки за окном.
Шарк… шарк… шарк…
– Давай, иди уже отсюда, – простонал парень про себя.
Шарк… шарк… шарк…
– Просо прохожий, – шепнул мальчик, – просто прохожий.
Шарк… шарк…
Звук резко оборвался.
Мишу будто током ударило. Пот проступил на лбу мальчика.
– Пожалуйста, иди дальше, – молился ребенок, – иди дальше.
Но звуков больше не было. А это значило, что кто-то сейчас стоял у него под окном.
– Я ведь ничего никому плохого никогда не делал, – думал он, – только всегда добро всем делал и желал всем добро. Прошу, уходи…
Не в силах терпеть страх неизвестности, Миша встал на четвереньки лицом к окну. Медленно он пополз вперед по кровати. В окно мальчик выглянул лишь одним глазом, так, чтоб его невозможно было заметить и… сердце его остановилось… замерло, когда он увидел мужчину стоящего прямо под окном его спальни. Человек этот был одет в черный пиджак и брюки. В руке он держал дипломат. На голове его была лысина, но по бокам оставались волосы. Мужчина, задрав голову, смотрел на Мишку.
Сердце паренька заколотилось, а потом ушло в пятки и чуть не выскочило! Мальчик резко отпрянул в сторону и прижался спиной к стене.
– Прошу, уходи, уходи отсюда, – шептал он, пытаясь сдержать слезы, – уходи, умоляю тебя…
Через несколько секунд Мишка высунулся правым глазом в окно – человек так и стоял внизу, глядя наверх. Мальчик пытался сфокусироваться на его руках, чтоб понять, все ли в порядке с его пальцами, но в свете уличного фонаря ночью, да еще и с расстояния, сделать это было невозможно.
Когда Миша понял, что голова мужчины становится все ближе, то от ужаса слезы потекли из глаз мальчика, а тело его парализовало. Ребенок стоял на коленях, опираясь руками на подоконник. Голова незнакомца медленно приближалась.
– Прошу… – шептал Миша, – прошу уходи… не надо забирать меня… пожалуйста…
Мальчик оттолкнулся руками и упал на спину. Накинул на себя одеяло и почуял, как что-то теплое стекает по животу и растекается под поясницей и ягодицами. Мочевой пузырь не выдержал и высвободил свое содержимое прямо на простыни.
– Пожалуйста, не забирай меня… – Миша плакал от безысходности. Он понимал, что надо вскочить и выбежать из комнаты, но от невероятного страха, сковавшего его, он не мог не то что бы убежать, он не мог даже раскрыться!
– Одеяло волшебное, – думал он и тихо плакал, – папа говорил раньше, когда я боялся, что одеяло волшебное… под ним меня нельзя схватить.
Трясущимися руками он слегка стянул с лица одеяло и увидел в окне поднимающуюся снизу голову. Сначала лоб… потом появились глаза… нос и рот… медленно ползла голова на длинной шее все выше и выше… Подбородок мужчины миновал уровень подоконника.
– Умоляю, не забирай меня от папы, – шептал мальчик, а слезы его текли по щекам и губам. Голова продолжала подниматься, и когда Миша увидел длинную бледную человеческую шею, он на мгновенье затаил дыханье и даже перестал плакать, потому что внутри у него все сжалось, сперло… мышцы застыли в спазме. На уровне оконной ручки голова остановилась. Шея, будто змея, уходила вниз, скрывалась за стеной. Одни глаза Мишины торчали из- под одеяла. Мальчик, не моргая, рассматривал лицо за окном. Лицо это было обычное, человеческое. Голова начала резко двигаться, направляя взгляд в разные части комнаты! Глаза существа оставались на месте, будто стеклянные, вставные! Поворачивалась лишь одна голова, совершая короткие рывки.
– Ищет меня? – подумал Миша, – оно меня ищет!
Голова будто сканировала пространство помещения – резкий молниеносный взгляд на стол, на кровать. На Мишку. На люстру. На лампу. На дверь. На пол. На потолок. В угол!
– Пожалуйста, оставь меня, уходи… уходи отсюда.
…на шкаф. На стол. На дверь. На Мишку. На пол. На шкаф…
– Уходи… я не могу больше… я сейчас умру… прошу… – сердце Мишки колотилось и ощущалось в висках. Скорость движения головы увеличивалась.
…на люстру! На потолок! На шкаф! В угол! На мишку! На дверь! На пол! На стену! На Мишку!
– Уходи прошу, – Миша шептал, ощущая соль слез и соплей во рту. Мальчика трясло. Не в силах терпеть, он вскочил и выбежал из комнаты с громким воплем вперемешку с плачем. В темном коридоре он истерично пытался нащупать выключатель, продолжая кричать, а когда сзади вспыхнул свет из комнаты отца, парень тут же рванул туда!
– Что такое?! – взволнованно спросил Ласкин.
– Оно тут! – выкрикнул Миша, вцепившись отцу в ноги.