Это чья-то хреновая шутка?
Это всё, что я хотел орать на всю квартиру и не только. Я хотел, чтобы мой вопрос слышал каждый живой на планете. Особенно она. На душе не скребли кошки, там было гораздо хуже. Разрывалась каждая клеточка меня. Моё состояние сложно описать словами. Я не взбешён и не в ярости, намного хуже. Попадись кто-то под руку, и я не замечу, как за долю секунды сверну шею. Рука тряслась, а мобильник готов был треснуть из-за силы, с которой я его сжимал. Клянусь, я не разбил его в ту же секунду, как только увидел Лизи в объятиях Дина только для того, чтобы посмотреть снимок ещё тысячу раз и убедиться в том, что зрение не обманывает меня. Он, чёрт возьми, обнимает её на вчерашнем матче, а она выглядит довольно счастливой. Я хочу, чтобы меня вырубили и надолго.
– Доброе утро, – говорит Алекс, но как только поднимает голову, её улыбчивое настроение вмиг меняется на настороженное, а лопатка в руках застывает. – Что…
Она не успевает продолжить вопрос, потому что я бросаю телефон, который успешно вписывается в плитку кухонного фартука и с грохотом валится на столешницу. Срываясь с места, она тянется к телефону, а я хлопаю дверью ванной комнаты. Я слышу скрип собственных зубов, слышу, как бьётся сердце, как будто оно не в груди, а в голове, чувствую, что готов разнести всё к чёртовой матери. Это не поможет выпустить гнев, но я буду рад сделать хоть что-нибудь. Кулаки невыносимо чешутся, так сильно хочется заехать ему в челюсть, а потом добраться до неё, чтобы посмотреть в глаза, и убить следом.
В отражении на меня смотрит совершенно другой человек. Я не помню, чтобы был в таком бешенстве хоть когда-нибудь. Я не был в таком состоянии даже когда всплыла вся подноготная отца. Единственный человек, от которого я никогда не ожидал подобного – девушка, которая заменила меня спустя неделю.
– Ты же знаешь, что Дин её друг, – хмурится Алекс, как только я выхожу из ванной комнаты. – Это нормально.
– Я приеду на следующих выходных, – цежу, едва выдавливая слова.
– Каким образом?
– Мне насрать каким!
Замечаю телефон на столе, и за одну секунду он влетает в ту же стену, на этот раз, разлетаясь на осколки, напоминая моё внутреннее разбитое вдребезги состояние. Алекс вздрагивает, глаза девушки распахиваются, а рот открывается. На её лице ужас, на лице Тома то же самое, пока я, словно сумасшедший, не могу найти себе место, бродя по квартире, то и дело, запуская пятерню в волосы и пиная всё, что попадается под ноги.
– Да сядь ты уже! – рявкает Том, благодаря чему, Алекс снова подпрыгивает на месте.
– Какого хрена я на это подписался!?
Мой крик эхом разносится в стенах, и напольная лампа у дивана летит на пол к разбитому телефону, к ним присоединяется стеклянный журнальный столик, в который влетает кулак. Кровь чуть ли не фонтаном брызгает, оставляя на бежевом ковре красные пятна и пронзая острой болью, к счастью, я не чувствую физической боли от слова совершенно.
– Картер, твою мать! – хрипит Том, с дури толкая меня на диван.
Алекс с ужасом на лице застыла на месте, смотря на меня. Выглядела она очень смешно, но мне не до смеха. Глаза накрыла пелена отчаянья и боли.
– Успокойся, – выдыхает Том, приступая к осмотру моей ладони, но я не даю ему время на игру в доктора. Выдёргиваю руку и поднимаю их в знак капитуляции.
– Пусть валит нахрен, – фыркаю, хлопая дверью проклятой спальни.
Пнув ножку кровати, замертво валюсь сверху. Кровь стынет в жилах, ведь я понимаю, что Дин идеальный вариант. Я и раньше это понимал, но сейчас я тут, а он там. Расстояние – худший враг. Между нами непреодолимая пропасть. Он не был замечен в ежедневной смене девушек, капитан футбольной команды, на доске почёта университета, завидный холостяк и всё прочее дерьмо. Всё то, на что забил я – преуспевает он. И я проигрываю. Внутри только одно желание: набрать Люку, бежать в зал, разбить костяшки о грушу и попробовать отпроситься любым способом в Нью-Йорк, но мой телефон валяется вдребезги разбитым, как и моё сердце, которое осталось в той квартире. Я уехал без души. Который день, чувствую себя пустым и мёртвым. Я никогда не сталкивался подобным опустошением. Как будто всё выбили, оставляя лишь физическую облицовку.
– Джаред…
Краем глаза замечаю тёмную макушку Алекс, которая торчит в дверном проёме. Вряд ли по моему виду можно сказать, что я настроен на задушевные разговоры, разглядывание потолка стало лучшей идеей, которая поступила в голову. Ей не требуется приглашение войти, она делает это самостоятельно, заняв край кровати. В глазах паника, в руках аптечка, которую она где-то отыскала в этой квартире. Хотя, я и не старался тут что-то найти или сделать. Я не считаю это место своим домом.
– Вот где рамка, – уголки губ девушки поднимаются, и я морщусь.
– Какая нахрен рамка?
Указав пальцев в сторону тумбочки, Алекс поджимает губы и скрывает улыбку. Смотрю на снимок, где мы были счастливы, но сейчас, кажется, это было слишком давно, и сомневаюсь в правдивости. Лизи купила эту рамку на рождественской ярмарке, на фотографии мы на Эмпайр-стейт-билдинг, тогда она убежала под предлогом туалета или чего-то подобного, а вернулась слишком довольной. Только увидев фото, я понял, зачем она отлучалась.
– Лизи искала её.
Эта рамка и фотография всё, что осталось от неё, разве ещё перчатки.
– Ты даже не разобрался, а уже всё придумал, – вздыхает она, рыская по аптечке. – Может, не стоит торопиться с выводами?
– Ты сама видела, – выдавливаю я, не сводя глаз с рамки.
– Мало ли, что я видела, всякое может быть.
Всякое может быть. Но не с ней. Лизи никогда не позволяла дотронуться до себя кому-то другому. Если она является той, кого я знаю, то могу с уверенностью сказать, что она не любит чужих касаний. Дело далеко не в брезгливости, она не любит, когда нарушают дистанцию и субординацию. Если кто-то другой положит руку на её плечо или спину, она вежливо отстранится, создав новую дистанцию. И так будет до тех пор, пока второй человек не поймёт её немых намёков.
– Ты… сможешь приехать? – тихо спрашивает Алекс.
– Не знаю, – мрачнею я, но буду полным идиотом, если не попробую.
Алекс кивает и приступает к обработке раны, вытаскивая осколки. Чувствую второй взгляд, и обращаю внимание к порогу. На дверной косяк отпёрся Том, сложив руки под грудью.
– Ты такой идиот.
– Ты такой идиот, – повторяю я.
– Заткнитесь оба, – резко обрывает Алекс. – Господи, что за детский сад.
– Можешь дать ему позвонить криминологам, чтобы они с пинцетами ползали по полу и собирали осколки, – говорит он, сделав несколько шагов в комнату и подхватив бинт из чемоданчика. – О чём ты думал? Это же стекло.
– Я не думал, – фыркаю я.
– Заметно, они убьют тебя, если это не сделает Люк.
– Плевать.
– Ты рехнулся? Где твои мозги, чёрт возьми?
– Мне пл…
– Вы можете заткнуться? – повысив голос, Алекс переглядывается между нами, всем видом показывая, что уложит нас двоих взмахом одной руки.
Девушка смотрит на меня.
– Ты должен терпеть, – заявляет она, следом обращаясь к Тому: – А ты наматывай бинт. И оба делайте это молча. Понятно?
Выгнув бровь, смотрю на брата, который в ответ смотрит на меня из-подо лба, передавая немой посыл, что заедет мне при первой возможности.
– Что за хренов матриархат? – сдерживаю улыбку, пристально следя за Алекс, которая на секунду поднимает глаза и выстреливает в меня невидимыми лучами.
– Я сказала заткнуться. Закрыть рот. Замолчать. Создать тишину. Притвориться мёртвым на несколько минут. Что непонятного?
– Всё понятно, – киваю я, продолжая переглядываться между ней и Томом.
Кто вообще властвует в этой парочке тошнотиков? Несколько минут назад, Алекс подпрыгивала из-за резкого и твёрдого тона своего парня, а сейчас затыкает нас двоих. У неё напрочь отсутствует чувство самосохранения и доминирует полное бесстрашие? Всё, что я знал о них несколько лет, оказалось неправдой. Скорей, главенствует между ними разве что святой дух.
Щурюсь, пристально всматриваясь в лицо Алекс, которая сосредоточенно вытаскивает осколки и собирает их в чашу.
– Ты только что заткнула нас двоих? – спрашиваю я.
– Да, – не глядя, кивает она.
– И ты уверена, что смогла это сделать?
– Полностью.
– А твой парень умеет разговаривать?
– Ещё слово и я двину тебе, – фыркает Том, награждая меня предупреждающим взглядом.
– Я ошибался, – улыбаюсь я. – Наш мальчик умеет разговаривать.
– Следи за собой, Картер, – говорит Алекс, бровь девушки дёргается вверх, как и уголки губ, как будто она на что-то намекает.
– Что за намёк?
– Кое-кто может заткнуть тебя без слов.
– Удиви меня.
– О, мы прекрасно знаем, кто это делает. Стоит ей посмотреть на тебя, и ты проглатываешь язык.
– Ты меня с кем-то… – усмехаюсь, но моментально затыкаюсь, так и не договорив до конца.
– Что? – довольно улыбается Алекс. – Вспомнил?
– Такого не было, – недовольно бурчу я, но понимаю свою неправоту, как Божий день.
Она права. Стоит Лизи посмотреть, и я понимаю её немой посыл заткнуться. Черт возьми, у неё отлично получается. До этой минуты, я не понимал, как легко она дёргает за ниточки и управляется со мной в два счёта. Достаточно взгляда её карих глаз, в которых я всё читаю чёрным по белому жирными буквами. Когда я стал таким послушным? Покладистым? Что за невидимая черта присутствует в них?
– Ты всё ещё думаешь, что такого не было? – подначивает Алекс.
– Отвали, – фыркаю я, устремляя внимание в стену напротив, но отчетливо чувствую её победный взгляд на себе. Я в заднице.
Хихикая, Алекс продолжает обрабатывать порезы, но теперь её лицо светится благодаря улыбке. Я и Том вляпались в то, с чем справиться не в силах или мы просто не желаем выкарабкиваться из этого болота. Нас двоих затянуло, и скорей всего, очень надолго. Собрав все средства в аптечку, Алекс поднимается с кровати, и с торжествующим видом выходит из комнаты, гордо вскинув подбородок. Слежу за ней, как ястреб до тех пор, пока не слышу, как стихают шаги и начинают звенеть осколки.
– Какого хрена ты творишь? – фыркает Том, хмуро смотря на меня.
– Ты собрался читать мне лекции? – иронично вскидываю бровь, окидывая его взглядом.
– Нет, хочу сказать, что ты идиот, которого нужно поискать.
– Это всё?
– Нет.
– Что ещё?
– Засунь в задницу свою гордость и будь мужиком, а не обиженной девочкой. Её всего лишь обнял друг, а ты разнёс квартиру.
– Я не разнёс квартиру, – рычу я.
– Ты готов ползать по полу? Там осколков больше, чем на гребаном заводе изготовления стёкол. Будь сдержаннее. Ты всё рушишь.
– Я ничего не рушу, – раздражение переполняет, но я стараюсь контролировать ярость, которая так и норовит выйти наружу, чтобы двинуть Тому.
– Ты разрушил свои отношения.
Секунда, и я подлетаю с кровати, почти нос к носу смотря в глаза брата, который остаётся абсолютно спокойным.
– И что дальше? – пренебрежительно спрашивает Том. – Заедешь мне или так и будешь стоять?
Рыкнув, отталкиваю его в сторону и смотрю из-подо лба, всем видом показывая, что готов убить его при первой возможности и ещё одном брошенном слове. Но мой брат не из тех, кто скроется с глаз. Он так же, как и Крис, продолжает смотреть на меня, не показывая и капли страха.
– Посмотри правде в глаза, твою мать, ты должен был подойти к этому иначе.
– Что ты знаешь о подходе? – морщусь я, и Том закрывает дверь, оставляя нас наедине.
– Больше тебя, как показывает практика.
Тыкаю в грудь пальцем, вдавливая его почти в грудную клетку брата, но он не торопится убирать его.
– Что ты знаешь об этом?
– Ты, кажется, забыл, что я уехал в Нью-Йорк на год раньше, сумев сохранить свои отношения, – эти слова похожи как на хорошую пощёчину, благодаря которым я буквально вздрагиваю.
– Ты, кажется, забыл, что Алекс к тебе прилетала, либо ты к ней, – язвлю я.
– И? – бросая мне вызов, он продолжает смотреть в мои глаза, не показывая страха. – И что дальше? Кто мешал тебе? Она могла прилетать к тебе, стоило только подойти к этому иначе, без приказов, условий и давления. Мы решили всё спокойно, чего не сказать о тебе.
– Ты шёл к этому несколько лет, у меня было меньше суток.
– Дерьмовое оправдание. Вторая попытка, Картер.
– Это не гребаное оправдание!
– Это оправдание, – говорит Том. – Возьми и исправь всё дерьмо, которое сделал. Задницу рви, чтобы была возможность прилететь и поговорить с ней спокойно. Ещё одна ошибка будет стоить тебе всего.
– Какая к черту ошибка?
– Для начала, убери то, что натворил за этой стеной. Моя девушка ползает по твоей квартире и собирает осколки, пока ты тут придумываешь себе новое оправдание.
С этими словами, Том открывает дверь и жестом указывает мне выйти первым. Он оказывается прав: Алекс практически ползает на четвереньках и собирает осколки. Становится невыносимо душно, стыдно и дерьмово на душе. Перевожу взгляд на брата, который подключается к ней и успевает оставить быстрый поцелуй на её щеке.
– Хреновый прилёт вышел, – выдыхаю я, смотря на них.
Алекс и Том поднимают голову, смотря в мою сторону, в то время как я истуканом застыл на месте.
– В следующий раз будет лучше, – добавляю я, и следующим словом, помогаю уголкам губ Алекс приподняться: – Обещаю.