Наша родственница ящерица
выползает на припек.
По вечерам в «Тхань Де» далеко не все и далеко не всегда любили выходить за ограду. Чаще всего прогуливались не торопясь по территории гостиницы перед сном, невольно слушая неотдаленные звуки дискотеки. При этом главным зрелищем, особенно для приехавших недавно и оттого не успевших еще вдоволь насладиться, служили «мáшки». Почему они так назывались – непонятно, и выяснить это уже, наверное, невозможно. По крайней мере, я понятия не имею, у кого можно было бы спросить, кто мог бы мне объяснить этот странный факт номинации. Как бы то ни было, «машками» назывались небольшие, лупоглазенькие ящерки-гекконы, которые по ночам в изобилии ползали по стенам гостиничных корпусов. Не заметить их было невозможно. Они смешно перебирали лапками с присосками и скапливались преимущественно в ореолах ярких настенных фонарей, к которым на свет слетались тучи насекомых. Все это происходило примерно метрах в трех от земли, буквально под каждым ярким фонарем, какие были прикручены к стенам зданий. Сейчас мне думается, что «машки» – это производное от «масенькие», в смысле «малюсенькие», иного варианта в голову не приходит. Я представляю себе такую ситуацию. Быть может, какой-то неизвестный мне, самый-самый первый советский ребенок в Сайгоне увидел на стене смешную ящерку, придумал спонтанно это смешное, под стать ей, словечко, произнес его вслух, родитель запомнил, и вот оно стало единицей местного словаря. А может быть, этот гипотетический ребенок даже поймал себе как-то вечером такого геккончика (мама-мама! какой он миленький!), принес домой, посадил в коробочку, стал его кормить и, как полагается, дал ему (ей) подходящее имя.