Вуду по-берендейски - читать онлайн

Семаргл, навострив уши, с любопытством прислушивался к разговору и недоумевал, почему бы не приветить этих приятных молодых людей, с которыми он, грозный и мудрый пес, быстро подружился. Повизгивая, мохнатый сторож протиснулся мимо нас к женщине и вознамерился положить ей на плечи передние лапы, дабы сообщить, как она не права, и посоветовать изменить решение. Та протянула руку, намереваясь потрепать любимца по загривку, но пошатнулась и едва не упала. Хорошо, что Иван успел подхватить ее на руки и внес в дом.

В крошечной кухоньке на столе горели три большие свечи в старинном подсвечнике – этот свет мы и увидали издалека, поспешив на него, как глупые мотыльки, а сейчас испытывали смешанные чувства: тревогу за незнакомую женщину и досаду на несуразность положения, в котором оказались.

Иван прошел в комнату и, быстро осмотревшись, бережно положил свою ношу на кровать в углу. Семенящий следом и жалобно поскуливающий пес опустился на дощатый пол, подполз к хозяйке и принялся лизать свесившуюся руку. Женщина застонала, открыла глаза и обвела нашу притихшую компанию затуманенным взором.

– Извините, – прошептала она, хотела добавить еще что-то, но не смогла и вновь сомкнула ресницы.

– Сильного жара нет, уже хорошо, – положив ладонь ей на лоб, констатировал брат и привычно принялся командовать: – Девочки – по хозяйству, мальчики – на подхвате.

Я с гордостью смотрела на брата: замечательный из него получился руководитель!

Мы засуетились, выполняя приказы: растопили печку, натаскали воды из колодца и вскипятили, отыскали на кухне душистые лесные травки и сушеные ягоды, заварили чай. Лада занялась врачеванием (оказывается, в скиту учили еще и исцелять недуги с помощью собственной энергии!).

Когда хозяйка пришла в себя, мы, выложив на стол остатки походных припасов, напоили и накормили ее. Но она была так слаба, что разговоры пришлось отложить до утра, а на ночлег устраиваться самостоятельно. Семаргл, увидев, что с нашей помощью дело пошло на лад, проникся к гостям еще большей уважением, повеселел, принялся тихонько повизгивать, выражая симпатию, а потом запросился на улицу. Мы не возражали.

На этот раз я спала крепко, без сновидений и проснулась от раздававшегося с улицы стука. Во дворе за домом Иван рубил дрова, а Рослав и Лада складывали их в поленницы. Семаргл, поскуливая, ходил за девушкой по пятам и настойчиво требовал внимания, которое та время от времени и оказывала: почесывала за ушами и говорила нежные слова. Получив очередную порцию ласки, пес принимался прыгать и носиться по двору, как беззаботный щенок, сотрясая почву под ногами.

– Доброго утра, Лелечка, – приветствовала меня раскрасневшаяся сестра. – Мы решили отблагодарить Макошь за гостеприимство. Она живет одна-одинешенька – вот захворала, а по хозяйству помочь некому.

Видя, что ребята в данный момент сделали, что могли, и моя помощь не требуется, я присела на травку. Рядом пристроилась Лада.

– Устала я за последние дни, как никогда, – пожаловалась она. – Всегда была такой легкой на подъем – день-деньской занималась полезными делами, без устали скакала верхом, а нынче ноги подкашиваются с самого утра, будто и не отдыхала.

С некоторых пор я и сама ощущала несвойственный упадок сил и недоумевала, с чего бы? Вообще-то я не любительница обсуждать с посторонними людьми проблемы здоровья (своего или чужого) и к врачу обращаюсь, только когда уж совсем припечет. Но тут пришлось признать: наше общее с сестрой недомогание случилось совершенно не ко времени.

Подошедшие парни с самого начала прислушивались к нашему разговору, но до поры помалкивали.

– При переправе через Смородину духи предупреждали нас, что живым здесь не место, – напомнил Рослав. – Мы не приспособлены для существования в Нави, вот она потихоньку и забирает себе наши силы. Выход один – поскорее выполнить свою миссию и вернуться в Явь.

– Так что ж мы тратим время понапрасну: едва не валясь с ног, колем дрова, складываем их? Не заметила, чтобы кто-то начал собирать вещи! – возмутилась я. – Может быть, в наших ближайших планах стоит еще и уборка чужой территории?

– Не злись, Аленка. – Брат, успокаивающе погладил меня по голове. – Мы все хотим поскорей вернуться домой, но не оказать помощь одинокой женщине – неправильно, ты не находишь? Представь на ее месте свою или мою маму? Или отца Лады?

Под его укоризненным взглядом мне стало неловко.

– Ты, как всегда, прав, командир! – Я вытянулась по стойке «смирно» и, припомнив детский фильм про новогодние приключения Маши и Вити, пропела: – Мы должны помочь в дороге всем, кто ждет подмоги! – Исправилась.

Проснувшаяся Макошь попыталась приостановить нашу бурную деятельность, но вскоре сдалась.

– Переходим в дом, – привычно скомандовал Иван, – убираем, чистим и моем всех, включая хозяйку, собаку и прочую живность, если таковая сыщется, а потом пополняем запасы и отправляемся в путь.

Когда в доме были вымыты окна и полы, углы очищены от паутины, приведены в порядок покосившиеся ставни и палисад, жарко растоплена печь, и замешано тесто для блинов, мы взялись за хозяйку. Парни вновь принесли и согрели воду, а мы с Ладой вымыли женщину, используя мои, уже более чем скромные на тот момент, запасы мыла и шампуня, отыскали в комоде чистое нижнее белье и нарядное платье.

Высушенные длинные густые темные волосы, стараниями Лады заплетенные в косы и уложенные на голове короной, и красивая одежда преобразили женщину – она помолодела на пару десятков лет и с удовольствием разглядывала свое отражение в небольшом зеркале, а мы гордились делом рук своих: ах, какая красавица получилась! Только Семаргл, принимавший водные процедуры в ближайшей речке, был недоволен – и не только мытьем. Он отказывался признавать собственную хозяйку в благоухающей чужими ароматами женщине, жалобно скулил и скребся в дверь, просясь на улицу, чтобы поискать ее там. Успокоился пес лишь после того, как вся честная компания уселась за стол пить чай с блинами (перепавшими и крылатому сторожу), душистым лесным медом и малиной.

Мы страшно проголодались, но усталость взяла свое. Лада, съев пару блинов, отправилась спать, а вскоре ее примеру последовал и Рослав. Самым стойким оказался Иван. Сама не зная, почему, я тоже ненадолго задержалась, прислушиваясь к неторопливому разговору. Баюн, освоившийся в домике Макоши, как у себя дома, запрыгнул к хозяйке на колени с намерением принять в беседе самое непосредственное участие.

– Я наследственная ведунья, – поглаживая мягкую кошачью спинку, начала рассказ хозяйка. – Все женщины в нашем роду умели врачевать болезни и раны, принимать роды, облегчать боль. Люди приходили к нам не только за помощью, но и за советом – как поступить в трудной ситуации, отвести беду. Многим хотелось заглянуть в будущее, однако мы предсказывали судьбу не всем: ведь судьба – это не высеченная на камне надпись, которую невозможно стереть, и Род Всемогущий даровал каждому свободу выбора. – Похоже, я услышала-таки ответ на свой вопрос по поводу неопределенности человеческой судьбы. – И прежде чем приступить к гаданию, мы всегда предупреждали об этом. Тем, кто приходил с корыстными намерениями, отказывали, так что у членов нашей семьи хватало и друзей, и врагов.

Заинтригованная повествованием, я забыла, что еще несколько минут назад засыпала на ходу.

…Умница и красавица Макошь не была отшельницей – ей, как любой другой женщине, хотелось знаков внимания со стороны противоположного пола, она мечтала о семье с кучей ребятишек, чтобы дом звенел от детских голосов. Но, несмотря на обаяние и внешнюю привлекательность, мужчины сторонились ее – ведь люди, как правило, боятся того, чего не понимают, а дар, которым наделил женщину создатель, казался им опасным. К тому же из-за нежелания делиться семейными секретами ее всегда окружал ореол таинственности, и вопреки действительности, она слыла надменной и неприступной.

Так и прожила бы Макошь весь отпущенный ей век в одиночестве, но однажды ранним осенним утром обнаружила на своем крыльце подкидыша – грудного младенца с большими синими глазами. Обескураженная хозяйка бережно взяла на руки сверток и отнесла в дом, ожидая, что найдет разъяснения внутри, но, развернув одеяльце, не обнаружила ни записки, ни какого-то другого намека: кто такой этот малыш и откуда.

В ее доме поселилось счастье. Она назвала мальчугана в честь своего деда Константином, воспитывала его с любовью, нежностью и заботой, как родного сына, и учила всему, что знала и умела сама. Подкидыш рос смышленым и пригожим.

Однажды мать и сын, которому к тому времени исполнилось пятнадцать лет, гуляли по лесу, собирая травы и ведя неторопливый разговор. Тогда-то им и встретился странный человек, одетый в темный длинный просторный плащ. Незнакомец объяснил, что отбился от купеческого обоза, заблудился и попросил о помощи. Добросердечная Макошь привела его в дом, накормила и оставила на ночлег.

Мужчина представился Корнезиусом, знаменитым чужеземным лекарем. Он интересовался методами врачевания хозяйки, и сам дал женщине несколько ценных советов по сбору и хранению полезных трав, поделился новыми рецептами настоев для лечения тяжких недугов. Гость так искренне восторгался красотой Макоши, умом и сообразительностью Константина, что хозяйка, которой подобное внимание было в новинку, старалась во всем ему угодить и предложила погостить подольше. Мужчина согласился задержаться еще на несколько дней, но с условием: по истечении этого срока сын хозяйки проводит его в город…

– Когда пришла пора прощаться, гость ушел в сопровождении моего ненаглядного мальчика, и с тех пор я больше его не видела, – смахнула слезу хозяйка.

…После исчезновения Константина Макошь, едва заслышав на улице какой-то звук, бросалась к двери – в надежде, что вернулся сын. За долгие пятнадцать лет, миновавшие с того печального момента, не проходило и дня, чтобы она подолгу не простаивала на крыльце, всматриваясь вдаль, а, сидя вечерами на кухоньке и составляя сборы для настоев, постоянно поглядывала в окно.

Женщина часто ходила в город – расспрашивала знакомых и незнакомых людей, не видел ли кто ее мальчика, сопровождавшего высокого темноволосого мужчину? Люди отрицательно качали головами в ответ, кто-то пытался давать советы, другие жалели ее без слов.

Надежда на возвращение сына таяла с каждым годом, а добрых вестей о нем все не было. Она тосковала, но не проклинала свою долю, а лишь молилась, чтобы Род Всемогущий позаботился о благополучии Константина, где бы тот ни находился, да еще просила, чтобы Бог позволил увидеть его хотя бы раз.

Годы мелькали, как птицы, пролетающие над крышей ее дома. Однажды вечером она сидела у окна, смотрела на закат и молила Рода:

– Пожалуйста, позволь мне встретиться с сыном, совсем я истосковалась, без него мне белый свет не мил, позволь хотя бы убедиться, что он жив и с ним все в порядке!

Закрыв глаза, она незаметно задремала. Ей приснилось, что за окном поднялся сильный ветер. Сначала он долго тоненько скулил, как обиженный пес, стучал и скребся, будто просил впустить его в дом, а потом с силой распахнул ставни, ворвался внутрь, подхватил ее и понес куда-то далеко-далеко – покачивая, будто баюкал неразумное дитя…

– Мне впервые за много лет было хорошо и спокойно, – призналась Макошь. – Пробудившись в незнакомом месте на крылечке избушки, я нашла в ней все необходимое для одинокой женщины. Вокруг были только лес, горы вдалеке и ни одной живой души, но я постепенно освоилась с хозяйством, познакомилась с лесными обитателями, а вскоре ко мне пришли Семарглы.

– Почему вы говорите о них во множественном числе, – удивилась я. – Ведь у вас живет только пес?

– Потому что их двое. Псу нравится мое общество, он охраняет дом и не покидает меня надолго. А вот его подруга, своенравная особа, сначала относилась ко мне с недоверием – ревновала, наверное. Но потом привыкла, перестала видеть во мне соперницу, и частенько нас навещает. Иногда пес уходит вместе с ней погулять на воле, но всегда возвращается.

– Вы так и не встретились с сыном?

– Нет, – горестно вздохнула Макошь, но через мгновение улыбнулась. – Но я не теряю надежды – неспроста же неведомая сила перенесла меня сюда. По привычке собираю и сушу травы и ягоды, хотя, кроме меня, они здесь никому не нужны. Да вот неожиданно расхворалась – наверное, от тоски и одиночества.

– А разве здесь можно заболеть? – удивилась я.

– Она все еще слишком живая для этого мира, – встрял со своим авторитетным мнением Бай.

– Так и есть, – согласилась ведунья. – Вот только сама не знаю, хорошо это или плохо…

Глаза вновь стали слипаться, и я, подхватив кота, несмотря на его возражения, отправилась в кровать – отдохнуть перед решающим, как я надеялась, переходом. Почему бы не сделать это с максимальным комфортом – под мягким теплым боком Бая?

…Кружа над неприступным замком, я почему-то не могла опуститься вниз – туда, где у входа стоял высокий красивый темноволосый мужчина с синими глазами. В ответ на просьбу разрешить посадку он смеялся и грозил мне пальцем…

Блинный дух и запах свежезаваренного чая с малиной призывно щекотали ноздри. Я без промедления встала и, шлепая босыми ногами по дощатому полу, отправилась в кухню, где вся честная компания с удовольствием уплетала разогретые блины – стопка таяла на глазах.

– Э-э-эй! Оставьте и мне что-нибудь, обжоры! – Я быстро схватила верхний и примостилась у свободного края стола.

– C'est la Vie, – притворно вздохнул Иван. Вот уж не подозревала, что в его лексиконе имеются афоризмы еще и на французском языке. – Одни спят, другие – едят. Кто раньше встал, тому больше досталось! – перевел он, но я не стала спорить, сконцентрировавшись на поглощении остатков вчерашнего пиршества.

Насытившись, мы убрали и вымыли посуду. И тут мне вспомнился ночной разговор в Макошью.

– А вы можете мне погадать? – вырвалось непроизвольно.

Друзья умолкли, а Иван с удивлением уставились на меня: раньше (до визита в Берендеево княжество) я весьма скептически относилась к предсказаниям будущего в любой форме.

– Не приставай к человеку с глупостями, – начал сердиться брат.

Но я уперлась. Сами знаете, как это порой бывает у девчонок, когда в голову приходит идея, которую, как нам кажется, необходимо реализовать немедленно, любым способом – и чем она бредовее, тем, соответственно, привлекательнее. Однако Макошь, мудрая женщина, все поняла правильно – успокаивающе потрепала Ивана по плечу и кивком пригласила меня следовать за собой. Лада, пожав плечами, решила, что данное таинство касается и ее: во-первых, она моя сестра (хоть и троюродная), а во-вторых, ей было любопытно.

Гадалка задернула штору на окошке, присела к крошечному столику в углу спаленки и зажгла две большие желтые свечи по краям овального зеркала. Мы примостились на краешке кровати и тихонько, как две мышки, наблюдали за таинством – не упустить бы чего важного!

Пламя, поначалу горевшее ровно, дрогнуло, затрепетало, вытянулось вверх и распалось на лепестки – на стеариновых стержнях расцвели огненные лилии и многократно отразились в зеркале. Поверхность посветлела. Макошь пристально вглядывалась в глубину стекла. Мы уловили в ней какое-то движение, но не решились подвинуться ближе из боязни нарушить таинственный ритуал.

Мне показалось, что гадание заняло не меньше часа, хотя, возможно пролетело всего несколько мгновений. Свечи догорели дотла, а мы, как загипнотизированные, все продолжали таращиться в одну точку. Наконец, таинство закончилось, и Макошь встала. Встрепенувшись, мы вопросительно уставились на нее: ну, не томите же!

– Вас ждет встреча с могущественным существом, замыслы которого черны, как ночь. Леля не единожды столкнется с ним лицом к лицу и…

– Она победит? – Ладе не терпелось узнать ответ.

– Он слишком силен для маленькой девочки, ведь за его плечами опыт множества больших черных дел. – Глядя на наши встревоженные физиономии, Макошь улыбнулась и поспешила обнадежить. – Но вместе вы сможете сдержать его и помешать осуществиться страшным планам, а в недалеком будущем вас поддержит тот, кого вы сегодня считаете заклятым врагом.

– Это кто же?

Мы в недоумении переглянулись, но гадалка развела руками и виновато улыбнулась.

– Трудно объяснить…

– Может, посмотрите еще раз? – с надеждой спросили мы. – Ну, пожалуйста!

– Иногда лучше не знать всего, что предначертано. Поверьте, девочки, судьба намного мудрее людей и всегда предоставляет им выбор, да и Род-Заступник на нашей стороне.

– Удовлетворили любопытство? – Иван источал недовольство.

Нам, разочарованным результатами ворожбы, не хотелось даже огрызаться – мы лишь скорчили кислые рожицы и неопределенно пожали плечами – мол, так себе, с серединки на половинку! – и отправились собирать вещи, а когда вернулись, брат выглядел повеселевшим.

– Девчонки, нам крупно повезло: помощь пришла, откуда не ждали! – наш командир широким жестом указал на Макошь.

Мы переводили недоумевающие взгляды с хозяйки на Ивана и обратно: чем, интересно, поможет нам одинокая хрупкая женщина? Или в ее чулане случайно завалялся ковер-самолет, который подбросит путешественников до замка Хранителя? Брат загадочно улыбнулся и, поманив нас за собой, направился к двери. Макошь тоже вышла на улицу: проводить гостей, как мы тогда решили. Однако у нее оказалась другая миссия.

Отойдя на приличное расстояние, женщина поднесла ко рту сложенные лодочками узкие ладони и… громко завыла, как волк на луну. Мы с любопытством оглядывались по сторонам. Какое-то время ничего не происходило, и вдруг со стороны далеких гор в небе появилась черная точка, быстро увеличивавшаяся в размерах.

– Что, опять гарпия? Род Милостивый, избавь нас от этой напасти!

Я молитвенно сложила ладони под подбородком – и правильно сделала, потому что только с их помощью смогла удержать его в обычном положении, в то время как остальные от изумления разинули рты: возле Макоши грациозно приземлилась большая, вровень с нашим Семарглом, крылатая пантера.

Грациозная черная киса сложила крылья и уткнулась носом женщине в щеку. Встреча напоминала беседу двух подружек: Макошь, положив ладонь на широкий лоб крылатой кошки, о чем-то ее расспрашивала, почесывала под подбородком и за ушами, а та довольно щурилась и басовито мурлыкала. Пес попытался ревниво вклиниться между ними, но подруга оттеснила его, чтобы не мешал. «Наговорившись» всласть, она осчастливила вниманием и нас, осияв взглядом таких же желтых, как у ее друга, глаз.

Хозяйка подозвала пса, приласкала и что-то сказала на ухо, будто по секрету. Тот согласно гавкнул, лизнул ее в щеку и направился ко мне. Припал брюхом к земле, поджав под себя лапы, и внимательно посмотрел в глаза, словно предлагал оседлать себя. Я в недоумении оглянулась на Ивана.

– Ну, чего ты ждешь? Садись да держись крепче – в замок нас отнесут Семарглы, – предваряя мой вопрос, пояснил он.

Словно во сне, я забралась на спину крылатого пса, за моей спиной пристроилась Лада.

В последний раз мы оглянулись на Макошь и Соломона, который решил остаться на земле, и через мгновение парили в воздухе. Я крепко обняла летуна за мускулистую шею, но, заслышав жалобный скулеж, ослабила хватку. Немного пообвыкнув, рискнула осмотреться. Поодаль, ненамного опережая нас, пантера несла Ивана и Рослава. Я невольно залюбовалась ею: черная шерсть переливалась в солнечных лучах, мощные крылья редкими взмахами ускоряли полет – наверное, эти невероятные существа принадлежали небу и жили именно там, а на земле находили лишь временный приют. Но почему Басильда (мысленно я назвала так подружку пса, который пока оставался просто Семарглом) странно дергает хвостом, будто пытается стряхнуть с него большую и тяжелую колючку?

СОГЛЯДАТАЙ

Мы приближались к отвесным скалам, казавшимся с земли далекими и мелкими. На одной из них стоял замок, уходящий шпилями башен за облака и окруженный неприступными крепостными стенами. Интересно, откуда Макошь узнала, что попасть сюда можно только с воздуха? Впрочем, мы имели дело не с простой смертной, а с настоящей ясновидицей.

Крылатый пес поднялся выше. Ощутимо похолодало, и сестренка, пытаясь согреться, теснее прижалась ко мне. Поскорее бы приземлиться, что ли? Я посмотрела вниз, и по спине с удвоенной скоростью поползли мурашки: замок окружала прозрачная полусфера, не позволявшая попасть внутрь с воздуха – что ж, Хранитель предусмотрителен: до хранящихся у него древностей наверняка имеется немало охотников. Но ведь у нас-то совсем иная цель!

Семарглы наматывали круг за кругом, не зная, как поступить: повернуть назад или опуститься на одну из соседних скал? Но как мы преодолеем путь до замка без специального альпинистского снаряжения – «кошек» и страховочных тросов? А если каким-то чудом и сумеем – вряд ли попадем внутрь: на вход в неприступную цитадель жилища Кощея нет и намека!

Пес устал и тяжело дышал, все реже взмахивая крыльями. Басильда, вероятно, более выносливая и привычная к дальним перелетам, с каждым новым витком над сферой выпускала когти, пытаясь зацепить прозрачную преграду в надежде, что та лопнет, как мыльный пузырь или воздушный шарик. Бросив вниз полный отчаяния взгляд, я начала злиться: Хранитель наверняка знает о нашем прибытии, так почему же не спешит впустить нас внутрь – разве не ясно, что мы вот-вот разобьемся?

Внезапно сфера исчезла, будто растворилась в воздухе – давно пора! Обрадованный пес заложил такой крутой вираж, что спикировал на землю на бреющем полете. Мы с сестрой, не удержавшись, кубарем скатились на землю. Летун, бедняга, рухнул рядом, но сразу же вскочил на ноги. Пошатываясь от усталости, он подошел к нам и виновато понурился.

– Ты такой молодчина! Спасибо, что не сбросил нас. – Я встала сама и помогла подняться Ладе, а затем обняла крылатого извозчика и чмокнула в холодный влажный нос. Пес успокоился, удовлетворенно завилял хвостом и лег на землю.

Пантера в отличие от своего друга приземлилась плавно, будто не ощущала усталости. Дождавшись, пока ее седоки присоединятся к нам, она неторопливо направилась к своему приятелю.

Иван оглядывался по сторонам и выглядел озадаченным:

– Знать бы еще, с чего это хозяин замка такой добрый?

Добрый? Да ведь он тянул до последнего момента, не пуская нас – еще немного и мы с сестрой распрощались бы с жизнью.

– Наверное, я ему понравилась. При ближайшем рассмотрении. – Шутка получилась злой, с подтекстом (хорошо, что Кощей ее не слышал!). – Вот он и решил поближе познакомиться с очаровательной девушкой. – Однако друзья даже не улыбнулись – ситуация не располагала к веселью.

Мы направились к высокой железной двери и внимательно осмотрели каждый ее сантиметр – ни ручки, ни кольца или хотя бы примитивной колотушки, ни кнопки звонка – как же оповестить хозяина замка о своем прибытии?

– Надо просто подождать. Хранитель знает, что у него гости – без его разрешения мы бы сюда не попали. – Лада оставалась спокойной, как будто с самого начала была уверена в успехе предприятия.

Подтверждая ее слова, дверь плавно поднялась, освобождая проход, и я, самая любопытная и нетерпеливая, первой ступила в обозначившийся коридор.

На стенах, разгоняя сумрак в радиусе полутора метров, горели неяркие светильники, внешне напоминавшие настоящих божьих коровок, только величиной с кулак. Трепеща крылышками, жуки старательно освещали пространство, их усики время от времени соприкасались, издавая едва слышный щелчок, и между ними проскакивали крошечные голубые разряды-молнии. Интересно, они живые или механические, стилизованные под насекомых? Я с опаской прикоснулась к одному и сразу же отдернула руку, получив вопреки своим опасениям не разряд тока, а ощутимый толчок в спину от наткнувшегося на меня Ивана:

– Шагай вперед, юная натуралистка, не задерживай остальных, – вполголоса посоветовал брат.

– Разве эти удивительные создания не заслуживают внимания? Или в вашем мире подобное встречается на каждом шагу? – Ироничный голос принадлежал, вероятнее всего, владельцу замка. Мы застыли, пытаясь вычислить его местонахождение, но не преуспели. На наше счастье, он зазвучал снова: – Впрочем, если цель вашего визита в мое уединенное жилище настолько важна, что не позволяет отвлекаться на местные достопримечательности, не утруждайте себя осмотром. Поверните налево и следуйте вверх по лестнице. Я буду ждать вас на площадке второго этажа, – последовали указания для нелюбознательных гостей.

Он действительно стоял в просторном холле – такой же, как тогда в зеркале, – высокий, стройный, красивый и холодно отстраненный: высокий лоб в обрамлении длинных вьющихся темных волос, над большими синими глазами – брови вразлет, прямой нос, четко очерченные губы. Мне вдруг показалось, что наша с ним мимолетная встреча во дворце князя Берендея, случилась несколько лет назад, так что мы с Кощеем вполне могли бы считаться старыми знакомыми. Хранитель сдержанно кивнул в знак приветствия и жестом пригласил нас следовать за собой.

Обстановка замка отличалась аскетизмом: ни картин с изображением ученых мужей или военных баталий на стенах, ни дорогих старинных ваз на полу – лишь все те же жуки-светильники да закрытые массивные двери по разные стороны коридора. Странный какой-то замок, совершенно не романтичный, хотя, несомненно, древний – ему, на мой взгляд, недоставало пустых рыцарских доспехов, летучих мышей по углам и привидений, появляющихся ниоткуда, беззвучно скользящих в только им известном направлении и вновь исчезающих в никуда. Я была разочарована.

Хозяин остановился у одной из дверей и повернулся к нам. Краешек губ тронула усмешка или мне почудилось? Почему-то решив, что его развеселили именно мои глупые мысли, я смутилась: кто его знает, этого таинственного Кощея – вдруг он телепат? Надо спросить Ладу, нельзя ли научиться ставить защиту от таких вот любителей копаться в головах посторонних девушек?

Просторная комната, заставленная высокими стеллажами, куда пригласил нас Хранитель, вероятно, была его рабочим кабинетом. Сам хозяин расположился за просторным столом, а нежданным визитерам жестом предложил устроиться в креслах у противоположной стены.

Мы с любопытством осматривались, но ничего примечательного, наделяющего жилое помещение уютом – ни пушистого ковра на полу, ни камина с пылающим огнем и потрескивающими дровами – не обнаружилось. Единственная роскошь – картины на стенах. Я засмотрелась на одну из них, изображающую длинную спиралевидную лестницу. Она приковывала к себе взгляд, зачаровывала и манила: чем дольше я вглядывалась, тем сильнее меня тянуло подойти и поставить ногу на первую ступеньку, а потом шагать и шагать, поднимаясь все выше. Хорошо, что я вовремя поймала себя на намерении встать – даже оперлась руками о подлокотники. Воображение немедленно подсказало реакцию друзей на мои телодвижения, их удивленные лица, и это помогло избавиться от наваждения. Я осторожно осмотрелась – не заметил ли кто? Но ребята были погружены в собственные размышления, а вот Хранитель, напротив, внимательно наблюдал за мной и, похоже, остался доволен моей реакцией. Ощутив себя подопытным кроликом, я в дальнейшем избегала смотреть на странное полотно – наверняка, подлинный (и не исключено, что опасный!) артефакт: не будет же такой важный человек (если он, конечно, человек) размениваться на копии?

– Вас, несомненно, привело ко мне неотложное дело… – Хранитель первым нарушил затянувшееся молчание. Он просто констатировал факт, будто уже давно знал обо всем.

Холодность его тона отчего-то раздражала меня. Забыв, что мы с друзьями – незваные гости в чужом доме и находимся здесь лишь благодаря доброй воле его хозяина, я дерзко посмотрела Кощею в глаза и заявила:

– Для начала мы хотели бы познакомиться.

– Зовите меня Костанадосом или Константином – думаю, так вам будет привычнее. – На бесстрастном лице не отразилось обычных человеческих чувств – ни досады, ни удивления. Железный он, что ли?

– Елена или Леля, а для друзей просто Дюймовочка, – представилась я и намеревалась продолжать в том же духе, но сидевший рядом Иван накрыл мою руку своей широкой ладонью, призывая остановиться, и слова застряли в горле. – Извините! – виновато пробормотала я и раскашлялась.

Хранитель вопросительно посмотрел на остальных, и те поспешили назвать свои имена.

Сгорая от стыда за некорректное поведение, я почти не прислушивалась к дальнейшей беседе, а когда начала вникать, оказалось, что договаривающиеся стороны даже не приступили к обсуждению главного вопроса. Присутствующие вели оживленный разговор, больше напоминающий… допрос, – причем в качестве следователя выступал хозяин замка.

– Не заметили ли мы чего-то странного? – переспросил Иван и на минуту задумался. – Кое-что необычное действительно происходило, но поначалу мы посчитали это случайным стечением обстоятельств. Вот только моей сестре Аленушке постоянно казалось, что за ней кто-то наблюдает, – ответил Иван.

– Интуиция вашей Дюймовочки оказалась на высоте и предупредила ее об опасности. – Кощей бросил в мою сторону одобряющий взгляд, а я удивилась: это меня так похвалили, что ли? – Но когда девушка поделилась с вами подозрениями, вы отмахнулись от нее, как от назойливой мухи, не так ли?

– Откуда вы знаете? – Иван был так поражен, что даже привстал с кресла.

– Это неважно, – Хранитель жестом остановил его. – Вы ведь совсем недавно приблизились к разгадке, предположив, что напавших на вас Химер кто-то намеренно разбудил? – Брат озадаченно кивнул, не понимая, к чему тот клонит. – Но потом вновь успокоились.

И тут мне надоело отмалчиваться в ответ на критику в адрес друзей (пусть даже справедливую!) – с ними я и сама как-нибудь разберусь. Тем более что в моей голове зашевелились, складываясь в единую картинку, разрозненные кусочки головоломки: скит – разбойники – стойбище волкодлаков – рыжие сапоги шамана…

– Да не успокоились мы! – резче, чем хотелось бы, возразила я. – Странности и впрямь были. Сначала в лесу на нас напали разбойники, по всей видимости, заранее кем-то предупрежденные о нашем появлении. Насторожил шаман, проводивший обряд жертвоприношения у волкодлаков: вроде бы я его уже где-то встречала, но опознать разукрашенного и разряженного, как на маскараде, не смогла. Потом на нас напали кем-то потревоженные Химеры. И еще одна странность: когда мы летели в замок, Басильда (подруга нашего пока еще безымянного пса) во время полета недовольно дергала хвостом, будто пыталась сбросить прилипшую к нему большущую и тяжелую колючку.

– Поздравляю, вы привели за собой в мой замок «хвост» – кажется, именно так в вашем мире называют человека, который кого-то выслеживает? – Мы согласно кивнули. – Вам не хватило всего нескольких минут, чтобы внимательно выслушать проницательную Дюймовочку, сопоставить факты и сделать соответствующие выводы. – Это прозвучало почти как обвинение.

Я с досадой взглянула на хозяина замка: да сколько же можно говорить обо мне в третьем лице – она… ваша Дюймовочка… Отчего-то сильно задевало, что посторонний, хотя и отчасти знакомый, мужчина пытается защитить меня, совершенно чужого ему и, между прочим, взрослого и вполне самостоятельного человека от близких людей. И далось ему это прозвище – теперь оно казалось мне самой ужасно глупым.

– Вы не заметили, не вычислили и вовремя не обезвредили преследователя, шедшего за вами по пятам от самого скита, – подытожил Хранитель.

– Ну ладно, мы его привели, – разозлилась я. – Но ведь Вы, сняв защитный купол, сами впустили в свой замок незваных гостей – причем, вместе с «хвостом» – значит, отлично все знали.

– Где же он, кстати говоря, этот таинственный «хвост»? – в голосе Ивана вместо досады из-за допущенных промахов прозвучала тревога – все-таки мой братец типичный реалист: ничего личного, главное – результат.

– Совсем рядом. – Хранитель встал и рывком распахнул дверь, которая открывалась вовнутрь. – Praemonitus praemunitus.

– Кто предупрежден, тот вооружен, – осененный догадкой Иван машинально перевел латинскую поговорку. – Так вы каким-то образом все время наблюдали за нами. Но зачем?

Появление нового персонажа помешало Костанадосу ответить. Ухом вперед (наверняка подслушивал!) в помещение ввалился маленький толстячок, потерял равновесие и свалился на пол, задрав кверху коротенькие ножки, обутые в знакомые рыжие сапоги, но тут же резво перевернулся на четвереньки и уставился на нас снизу вверх. Гримаса растерянности на его лице быстро сменилась злобным выражением. Поднявшись на ноги и брезгливо отряхнувшись, наш преследователь скрестил руки на груди и сжал губы так, что они побелели. Затянувшуюся паузу нарушил Костанадос.

– Мне было любопытно! – Он ответил на вопрос брата, не отводя глаз от рассекреченного шпиона. – Вы ведь хорошо знакомы с этим господином, не правда ли?

Мы с ошарашенным видом кивнули. Лично я видела толстяка в скиту мельком и единственной запомнившейся в его достаточно обыденном облике деталью были рыжие сапоги – точно такие же, как на шамане, едва не устроившем моей сестренке кровопускание в стойбище волкодлаков.

Адресовав мерзавцу самый злобный из своего арсенала взгляд, я мечтала прожечь его насквозь, но тот даже не задымился. Надо бы при случае поинтересоваться у Лады, можно ли добиться подобного эффекта при помощи своих способностей? Как впоследствии оказалось – можно, но лучше все-таки воздержаться.

– Китоврас, правая рука Жрицы Огня! – Иван с разочарованием и горечью в голосе представил преследователя. – Вот уж кого не ожидал увидеть…

– Вы ничего от меня не узнаете, я буду молчать даже под пытками! – злобно и слишком торопливо выкрикнул наш преследователь, посверкивая маленькими, как у поросенка, глазками.

– Пытки? – удивленно переспросил Хранитель. – Еще чего! И так все узнаю.

Костанадос с высоты своего роста задумчиво изучал топтавшегося на месте и чувствующего себя неуютно под осуждающими взглядами присутствующих коротышку. Нас разбирало любопытство, но Хранитель не торопился озвучивать догадки. Он нагнулся и пристально посмотрел в бегающие глаза непрошеного гостя, а потом легонько дотронулся указательным пальцем до точки между его надбровными дугами. Китоврас медленно осел на пол, закрыл глаза, повернулся на бок и, подложив под щеку пухлые ладошки, захрапел, как карликовый бегемот (нормальный мужчина, пусть даже выше средней упитанности, на мой взгляд, не может сотрясать воздух с такой нечеловеческой силой).

– Может, нам его и пожалеть полагается? – задумчиво предположила я. – Умаялся, поди, лазутчик-неудачник: такой длинный путь проделал, сколько моральных и физических сил потратил, подметки на сапогах до дыр истоптал. И что самое обидное: никто его рвения по достоинству не оценит, и кино про него не снимут – хорошо, если в живых оставят и не лишат буйной головушки!

Иван и Рослав одобрительно хмыкнули.

– Вы его усыпили, чтобы он не слышал нашей беседы? – догадалась Лада.

Хранитель кивнул и вернулся за стол. Ритмично постукивая тонкими пальцами по его поверхности, он посмотрел на густые белые облака за окном, собираясь с мыслями, и заговорил:

– То, о чем вы сейчас услышите, всего лишь мои умозаключения, основанные на случайной информации, но, думаю, они не слишком далеки от действительности. Прав я или нет, вы сможете удостовериться по возвращении в княжество, допросив своего преследователя.

Мы, образно говоря, превратились в одно большое ухо.

– Этот субъект давно рвался к власти в скиту Белых Волхвов, но разве по силам такому ничтожеству соперничать с Жрицей Огня? Она же, если не ошибаюсь, еще и Страж? – Брат утвердительно кивнул. – Ваша матушка, Иван, не только сильная личность, но и могущественная кудесница. – Прочитав на моем лице неподдельное изумление (остальным-то он вряд ли раскрыл большой секрет), он с улыбкой пояснил. – Просто вам, Леля, до сих пор не представилось случая увидеть тетушку в настоящем деле. Ничего, еще успеете!

Я недоумевала: откуда Хранителю все известно? Может быть, он такой же ясновидящий, как Макошь? В моей голове, как это повелось, в совершенно неподходящий момент золотой рыбкой проскользнула какая-то дельная мысль, но тут же спряталась, не позволив себя прочитать.

…Чванливому Китоврасу надоело ждать своего звездного часа, который никак не желал наступать. Карьерист жаждал власти, а к ней-то его как раз и не допускала осторожная Жрица Огня, постоянно ссылаясь на незрелость характера и недостаток опыта.

Неожиданно ему подвернулся случай ускорить ход событий.

В один из визитов Йогини-Матушки в княжеский дворец, которую Китоврас сопровождал в качестве вероятного преемника, он познакомился с Мареной (конечно, Василю Берендею она назвалась другим именем и представилась дальней родственницей его жены, княгини Вероники). Та быстро раскусила лицемера и попросила его об одолжении: некоторое время следить за юной княжной и, по возможности, нейтрализовать – удалить под каким-либо предлогом из замка, чтобы самой без помех завладеть некоей ценной книгой. Взамен новая знакомая пообещала выполнить заветное желание толстяка – до срока освободить для него вакансию руководителя скита. Глупец имел неосторожность поверить обещаниям, которые та выполнять не собиралась, и попал в неприятную, мягко говоря, ситуацию…

На Ивана было жалко смотреть: он побледнел, сжал кулаки, а потом встал и шагнул к похрапывающему в свое удовольствие негодяю. Лада и Рослав повисли на нем, удерживая от необдуманного шага.

– Только не в моем замке – здесь он в любом случае не останется! – предупредил Хранитель. – Вы заберете его в Аркаим, где он поступит в ваше полное распоряжение для совершения правосудия. – Он взглянул на лежащего у его ног толстяка и повернулся к нам. – А теперь мы можем без помех побеседовать о вашем неотложном деле.

Костанадос внимательно выслушал наше предложение.

– Но вы отдаете себе отчет в том, что вряд ли когда-нибудь получите назад книгу, если оставите здесь?

– Что ж, по крайней мере, она будет надежно защищена. – Иван, уяснивший, что торг неуместен, ответил ему прямым взглядом.

– О, да! – усмехнулся Хранитель. – Кроме того, у вас наверняка имеются копии. – Друзья многозначительно промолчали, и тот удовлетворенно кивнул. – А теперь вам необходимо как можно скорее вернуться назад.

Я поймала себя на том, что непроизвольно надула губы, как маленькая обиженная девочка. А как же законы гостеприимства (застолье, экскурсия по замку, ответы на вопросы гостей) – не успели прийти, как уже выпроваживают?

– Несомненно, было бы интересно пообщаться с вами подольше, – слова Хранителя хоть и примирили меня немного с суровой действительностью, но обиду окончательно не развеяли, – однако воздействие Нави губительно для живых – вас постепенно покидают силы, да и выглядите вы, честно говоря, неважно. – Мне показалось или его голос стал мягче?

– А… Вы? – вырвалось у меня. – Почему Вы чувствуете себя здесь, как дома?

– Я живу на границе двух миров. Впрочем, Навь уже давно приняла меня и никогда не причинит вреда.

Коротко, но непонятно, отметила я, но постеснялась попросить разъяснений. Внезапно навалилась тяжесть, закружилась голова, и я обессилено откинулась на спинку кресла. Друзьям тоже приходилось несладко, но в отличие от меня они держались гораздо лучше – сидели, распрямив плечи, и не опуская головы.

Костанадос достал из шкафа вазу с фруктами и хрустальный кувшин с темно-красной жидкостью, разлил ее в высокие бокалы и предложил каждому из нас. Мы недоверчиво уставились на угощение: вдруг отравит? Меня так и подмывало съязвить, что избавляться от лишних свидетелей, вообще-то, вполне согласуется с духом детективного жанра, но вовремя прикусила язык.

– Я похож на убийцу? – Хранитель удивленно поднял брови и усмехнулся, но, я была уверена, что он меня прекрасно понял. – Эта настойка из редких целебных трав и фруктов повышает иммунитет организма и возвращает ему бодрость – но лишь на короткое время.

Все предельно ясно и лаконично (пейте, мол, и проваливайте восвояси), а потом с любопытством принюхалась: жидкость приятно пахла яблоком, мятой и лимоном. Сморщившись в предвкушении кислого вкуса, я сделала первый небольшой глоток на пробу и… залпом проглотила содержимое: напиток, тягучий и густой, как ликер, здорово освежил и быстро вернул силы. С благодарностью вернув пустой стакан, я едва удержалась, чтобы не попросить добавки. Хранитель уловил мое желание и пояснил, что к его большому сожалению, употреблять эликсир можно лишь в ограниченных количествах. Наверняка пожадничал.

Мои спутники отчего-то медлили и все еще держали в руках наполненные стаканы – интересно, это я оказалась самой храброй или остальные члены команды использовали меня, как наименее ценного члена экспедиции, в качестве дегустатора? Я смутилась: не годится думать о друзьях плохо – наверное, ребята просто на мгновение задумались о чем-то очень важном, вот и замешкались. Но тут Иван, Рослав и Лада наконец-то осознали, что первопроходец в моем лице не забился в предсмертных судорогах, не потерял сознание, а остался невредим – спохватившись, они быстренько опустошили бокалы и поставили на стол.

– Остается решить, что делать с этим… сморчком? – Иван с мрачным видом кивнул на мирно похрапывающего Китовраса. – Его же надо как-то переправить в Аркаим, а мне, честно говоря, даже прикасаться к нему не хочется.

После приема чудодейственного напитка меня переполняла энергия. Я готова была отправиться в путь немедленно и, если понадобится, проделать его пешком – очень уж хотелось домой. Настроение портил лишь вид развалившегося на полу толстяка. Действительно, каким образом мы потащим его через всю Навь? По очереди, разбившись на пары: один возьмет за руки, а другой за ноги? Нет уж, увольте – этот слизняк не стоит наших усилий.

– А что с ним сделают? – заинтересовалась я. – Отрубят голову? Повесят? Колесуют? Четвертуют? Или заменят смертную казнь пожизненным тюремным заключением?

– Судьбу предателя решать не нам с вами, – сурово ответствовал мой великолепный брат. – А пока… – Он извлек из вещмешка семейную реликвию и передал Костанадосу. Тот бережно принял ее и убрал в скрытую за книжными стеллажами нишу, где вполне мог находиться хитроумно замаскированный сейф. Затем легко, как перышко, подхватил за пояс храпящего шпиона и, распахнув входную дверь, вынес в коридор. Еще один переход мимо сияющих жуков-светильников, и мы оказались в небольшой комнате, вся обстановка которой состояла из зеркала и кресла с высокой спинкой (наверное, находясь здесь, Хранитель беседовал с Марьяной, а потом и со мной). Повинуясь почти незаметному жесту, кресло отодвинулось к стене. Я завистливо вздохнула: вот бы и мне так.

– Ты еще и не такое сможешь! – Подошедшая сзади сестра ободряюще обняла меня за плечи.

– Правда? – шепотом спросила я и пропустила момент, когда, повинуясь манипуляциям Хранителя, зеркало исчезло, и появилась часть незнакомого мне помещения.

Костанадос легко, как невесомый тючок, перекинул спящего толстяка в открывшийся проем. Тот звучно приложился о пол, хрюкнул и обиженно заворочался, бубня себе под нос что-то трудноразличимое. Мы один за другим прошли через портал. Уходя последней, я с надеждой оглянулась, но увидела лишь стену одной из башен княжеского замка.

Пробудившийся Китоврас сел и, потирая ушибленный бок, в недоумении осматривался.

– Где это я?

– Не имеет значения. – Иван рывком поднял его на ноги. – Вперед, шагом марш!

РОДСТВЕННЫЕ СВЯЗИ

Вниз по лестнице спускались гуськом: первым, придерживая Китовраса, шел Иван, за ним – мы с Ладой, замыкал шествие Рослав. На нижнем этаже – разделились: парни повели пленника в темницу, где тот должен будет ждать окончания расследования по делу о его измене Родине, а мы с Ладой поспешили в тронный зал.

Задержавшись у входа, с удивлением прислушались – из-за закрытой двери до нас доносились громкие и сердитые голоса, причем один, до боли знакомый, принадлежал моей маме. Захотелось поскорее ворваться внутрь, обнять и расцеловать ее, сердце нетерпеливо стучало, поторапливая (почему медлишь – ведь ты же так скучала!), и я послушно сделала шаг вперед и уже протянула руку, чтобы открыть дверь, но Лада остановила: приложив палец к губам, призвала к молчанию и прижалась ухом к двери. Я повиновалась и сделала то же самое.

– Где моя дочь? – Мама была на редкость раздражена – это было странно и непривычно: по устоявшейся учительской привычке она со всеми разговаривала спокойным, ровным тоном.

– Не смей меня отчитывать, я и сам хотел бы знать, где сейчас находится Лада, – голос Берендея дрожал от сдерживаемого гнева. Слышно было, как он, стараясь успокоиться, меряет тяжелыми шагами тронную залу. – Уже вторую неделю от нее нет никаких известий, и я…

– Я спрашивала про Лелю… – гневно прервала его мама и осеклась. – Так Лада тоже пропала? Ты не смог уберечь нашу девочку? – добавила она дрожащим голосом.

Интересно, о чем это она?

– Ты, как я понял, тоже не смогла уберечь… нашу девочку! – парировал князь.

Вот это да! – Мы с Ладой переглянулись, одновременно приложили вспотевшие ладошки к пылающим щекам, а затем, подчинившись внезапному порыву, взялись за руки и уставились друг на друга.

Так Лада и я – сестры? Причем, не какие-нибудь троюродные кузины, а самые что ни на есть родные близняшки – то-то мы похожи, как две капли воды. Поворот сюжета – в лучших традициях сентиментальных индийских кинофильмов середины прошлого века от индийского режиссера Раджа Капура: разлученные родителями близнецы, проживающие за тридевять земель друг от друга, неожиданно встречаются при драматических обстоятельствах. И ведь никто из окружающих даже не намекнул нам об этом. Ну, погодите, дорогие родственнички! Мы одинаково насупились, но переходить к решительным действиям не спешили, а продолжали прислушиваться к голосам за дверью.

– Соседки в последний раз видели Лелечку в компании интеллигентного на вид молодого человека. По их словам, одет он был странновато, но кто их разберет, этих современных ребят: то, что нам не по нраву, у них – последний «писк» моды. А через некоторое время из подъезда вышел огромный кот, по описанию очень похожий на нашего Бая. Бабушки почему-то решили, что животное привез с собой незнакомый молодой человек, и предположили, что кот наверняка кастрированный, потому и крупный такой. – По изменившейся интонации я поняла, что meine liebe mutti немного успокоилась. – Дочка оставила записку, что отправилась в деревню к Йогине – решила, мол, навестить тетю. – Я с обидой отметила: никогда раньше мама не называла меня Лелей, а Агату – Йогиней. И ведь ни полсловом за столько-то лет не обмолвилась о том, что у меня есть родная сестра, а мой отец жив-здоров и даже занимает в своем государстве самый высокий пост. – Вот только ума не приложу, как Баюшка в город попал, разве что твоя сестра его послала? – продолжала мама.

Действительно, странное явление – кот, гуляющий сам по себе и при этом попадающийся людям на глаза именно тогда, когда это нужно ему! Но каким образом баюн умудрился побывать в моем доме никем не замеченный, а потом оказался в Кукареках раньше нас? Задумавшись над загадочными перемещениями Соломона, я едва не пропустила продолжение.

– Спустя полторы недели я забеспокоилась: уж не настолько сильно Лелечка любит деревню, чтобы задержаться там больше, чем на пару дней! – Так с момента моей отлучки из дому миновала всего неделя с небольшим? А мне показалось, что путешествие по Нави заняло не меньше месяца! – К тому же примерно в это самое время она собиралась то ли в поход, то ли на туристический слет, – продолжала мама. – Я бросилась в Кукареки, а там – ни Агаты, ни Ивана, ни Лели, ни Бая… Что я должна была подумать? – В ее голосе зазвучали слезы.

– Ты прости меня, Вероника, – дрожащим (неслыханное дело!) голосом тихо произнес Василь. И столько в нем было щемящей душу нежности, а тон был таким просительным, что я даже засомневалась: точно ли это наш блюститель княжеской чести Великий князь Берендей, сурово отчитывавший меня в первую встречу за неподобающий внешний вид, или все-таки кто-то другой? – Мы с Ладой прилипли к двери, боясь пропустить хоть слово. – Столько лет прошло, что я не чаял свидеться с тобой и Лелюшкой. Все спрашивал Йогиню, нет ли от вас вестей, но она молчала – ты же помнишь, моя сестра всегда принимала твою сторону! Сказала только: «Если любишь, верни их сам».

– И ты прости меня, милый, я должна была быть терпимее.

Мы с удовлетворением отметили, что в отношениях родителей наметился прогресс, улыбнулись друг другу и приготовились слушать дальше. Это, не поощряющееся во всех мирах и, как пить дать, не соответствующее княжеской чести, занятие оказалось страшно увлекательным – особенно когда дело касалось собственных родителей.

К сожалению, так считали не все.

– Ай-яй-яй! – ехидно произнес над нашими головами знакомый голос. – И не стыдно вам подслушивать разговоры старших?

– Тише ты! – шикнула я на брата.

– Будь другом, не мешай, а? – взмолилась Лада.

– Еще чего! – возмутился Иван, бесцеремонно оттеснил нас в сторону и припал ухом к двери. – Я тоже хочу быть в курсе семейных дел.

Мы попытались отвоевать позицию, но не тут-то было – брат не собирался сдаваться без боя. Как назло, дверь, отделявшая нас от помещения, находилась точно за троном и открывалась вовнутрь, так что сцена явления блудных дочерей и племянника была вынесена на суд зрителей значительно раньше предусмотренного сценарием срока и в несколько иной трактовке.

Мы кубарем ввалились в тронный зал, перепугав родителей.

– Как вам не стыдно так себя вести, а еще взрослые! – завопили мы с сестрой, выпутываясь из тяжелой бархатной занавески, мешающей немедленно осуществить акт возмездия.

Возмущение испарилось, едва мы увидели перед собой их бледные лица. Мама держалась за сердце. Князь открывал и закрывал рот, словно рыба, которую только что вытащили из воды – видно, никак не мог сообразить, какой линии поведения отдать предпочтение: то ли прочитать нам нудную мораль про набившую всем оскомину княжескую честь, то ли прижать дочек к отцовской груди и дать волю нормальным человеческим эмоциям. Последнее одержало верх, и через мгновение мы оказались в его крепких объятиях.

Княгиня Вероника (она же Вера Ивановна Берендей, преподаватель русского языка и литературы в российской муниципальной средней школе) по мере своих слабых от пережитого волнения сил присоединилась к нему. И только когда мы начали задыхаться и взмолились о пощаде, отец немного ослабил хватку, но окончательно не выпустил (наверное, боялся, что мы опять куда-нибудь исчезнем).

И тут мама заплакала – да так горько и заразительно, что мы с сестрой немедленно присоединились к ней. Мы рыдали в шесть ручьев, орошая слезами княжеский парадный кафтан – причем, делали это с удовольствием, а значит, настроились на длительный срок. Берендей дрожащим от волнения голосом пытался нас утихомирить и, легонько похлопывая по спинам, приговаривал:

– Ну-ну, поплакали – и будет!

Однако мы не унимались. Лишь когда завывания достигли кульминации, раздался оглушительный свист, от неожиданности мы на полувсхлипе умолкли и оглянулись. То был не воскресший из небытия Соловей-разбойник и даже не Симург, не так давно успешно примеривший на себя его роль, а всего лишь наш любимый двоюродный братец Иванушка, которому по сценарию полагалось бы, стоя в сторонке, умиляться и незаметно смахивать рукой скупые мужские слезы.

Как бы ни так: достойный представитель славного княжеского рода Берендеев по мужской линии все и всегда делает по-своему. Вот и сейчас этот невоспитанный тип грубо вмешался в тонкий процесс проявления высоких женских чувств, а попросту говоря, не дал нам нареветься всласть. Мы так рассердились, что от выделяемых нами эманаций брови и волосы брата должны были бы задымиться, однако раскаяние на его лице так и не появилось.

Иван молча указал рукой на окно, за которым заметно потемнело. Усиливающийся ветер гнал клубы пыли и песка и горстями бросал их в стекло, между сгустившимися тучами сверкали молнии, погромыхивал гром – собиралась буря.

– Дорыдались?!

Почувствовав себя неуютно под его укоризненным взглядом, мы теснее прижались к отцу в поисках поддержки (а заодно скрывая пылающие от стыда щеки).

– Просил же вас, девчонки, контролировать себя, а если решили-таки устроить истерику, заранее объявите в стране штормовое предупреждение, дабы мирные жители не пострадали!

Родители разглядывали нас с удовольствием и одновременно с недоумением. Я их прекрасно понимала. Во-первых, не каждый день увидишь одновременно двух таких сногсшибательных красавиц (к тому же – собственных дочерей, которых столько времени носило неизвестно где). А во-вторых – совершенно непонятно, как нас теперь различать: прически, одежда, зеленые глаза и курносые носы совершенно одинаковые. Однако «разбор полетов» по обоюдному согласию сторон отложили на потом, поскольку государственные дела требовали первоочередного решения.

К срочно созванному семейному совету присоединилась Агата, а вот Советы Старейшин (большой и малый) решили не созывать, опасаясь разглашения семейных тайн, способных спровоцировать народные волнения.

Предатель Китоврас, вызванный на допрос, поломался пару минут да и выложил все свои секреты – без каких-либо пристрастий. Впрочем, ничего нового для себя мы не узнали – лишь несколько незначительных подробностей. Обвиняемого в государственной измене увели до принятия окончательного решения о мере пресечения.

По вопросу о наказании мерзавца наши мнения разделились: повесить или колесовать, четвертовать или все-таки сослать на каторгу – пожизненно заниматься общественно полезной деятельностью, добывая йодированную соль для внутренних нужд Берендеева княжества и на экспорт?

Лада оказалась самой милосердной из присутствующих – напомнила об отмене в государстве смертной казни и предложила попробовать перевоспитать толстяка. Ее предложение, потонувшее в возмущенных протестах, навело меня на полезную мысль, и я, извинившись, отлучилась на несколько минут за своим изрядно полегчавшим за время путешествия походным рюкзаком. Попросила минуту внимания и извлекла пластиковую бутылочку из-под йогурта.

– Леночка, не надо перебивать аппетит, потерпи немного – скоро будем кушать, – переглянувшись с отцом, привычно предупредила мама.

А вот Иван сразу сообразил, к чему я клоню, и захохотал, чем вызвал еще большее недоумение. В ожидании разъяснений, взгляды обратились на меня, но неожиданно центр внимания переместился в другую сторону – на неведомо как попавшего во дворец Соломона.

Кот с самого начала выяснения отношений между родителями сидел под троном, все слышал и был страшно оскорблен тем, что его назвали кастрированным – причем, тот факт, что данное предположение исходило от совершенно посторонних старушек, им в расчет не принимался. Наш мохнатый друг целых два часа любовно пестовал свою обиду и выбирал, в какой форме устроить протест: то ли объявить голодовку (что, на мой взгляд, было бы предпочтительнее), то ли бросить нас на произвол судьбы и уйти на вольные хлеба. Однако, услышав о необходимости принять решение по вопросу государственной важности, кот поостыл и временно отложил свою страшную месть: ну разве смогут обойтись без совета мудрого Баюна эти суетливые, нетерпеливые и недальновидные создания, именуемые людьми? Они же непременно все испортят!

Временно отодвинув обиду, любимец Агаты покинул убежище, с важным видом разлегся посреди тронной залы и принялся пересказывать для непосвященных байку про Козлиное Копытце, сопроводив собственными комментариями.

Его слушали его с интересом, прерывая взрывами смеха. А успокоившись, единодушно постановили: принять предложение княжон Лады и Лели о перевоспитании государственного преступника нетрадиционным способом.

По приказу князя стража привела Китовраса. Насидевшись в одиночной камере в полном неведении относительно своего будущего и страшась ожидаемой кары, тот рвался поведать даже о том, чего не было и быть не могло. Его снисходительно выслушали и, дабы успокоить расшатавшиеся нервы раскаявшегося и дрожащего от страха толстяка, предложили испить водички. Тот с благодарностью принял и залпом осушил кубок, а потом, как подкошенный, рухнул на пол и уснул. Стража отнесла его в отдельную комнату и закрыла на замок, оставив на всякий случай часового у дверей.

Лжеродственницу Великой княгини так и не нашли – Марьяна-Марена растаяла, как утренний туман, не оставив следов своего пребывания во дворце. Как выяснилось много позже, плохо смотрели – в противном случае удалось бы избежать больших неприятностей.

С исчезновением самозванки в стране на некоторое время стало спокойнее – ни призраков, ни ламий. Шайка атамана Кудеяра тоже не давала знать о себе – вероятно, потомок знаменитого «флибустьера» решил компенсировать длительное время активной трудовой деятельности на нелегком поприще «лесного чистильщика», уйдя в бессрочный отпуск.

* * *

Йогиня-Матушка вернулась к своим многочисленным обязанностям, объявив своим новым преемником Рослава. Китовраса, пробудившегося после тридцатишестичасового сна с младенчески чистым сознанием, отправили на воспитание в приемную семью – подальше от столицы. Мама решила задержаться на неопределенный срок и прояснить нерешенные когда-то семейные вопросы.

Нам с Иваном предстояло возвращение домой. Мне очень хотелось остаться в Аркаиме, но meine liebe mutter волновалась об оставленной без присмотра квартире и домашних цветах на подоконнике, которые непременно зачахнут без внимания и любви хозяйки.

Мы с сестренкой долго прощались, обещая друг другу как можно чаще видеться. Отец напоследок крепко обнял меня и шепнул на ушко:

– Прости меня, доченька. Как видишь, даже опытный правитель большой страны не застрахован от ошибок… – и отвернулся, якобы внезапно заинтересовавшись чем-то за окном, но я заметила, как он утер глаза тыльной стороной ладони.

Мама, постоянно оглядывалась на Ладу, словно боялась надолго выпустить ее из виду, и одновременно держала меня за руку, давая советы по ведению хозяйства (как будто я в первый раз остаюсь дома одна!).

– Тебе несколько раз звонил Влад, – сказала она, в тридцать восьмой раз целуя меня в щеку.

– Влад? Какой Влад? – Я не сразу вспомнила, о ком идет речь: все случившееся до путешествия в Берендеево княжество казалось теперь страшно далеким, незначительным и будто бы случившимся не со мной.

– Может, ты просто повзрослела? – предположил Иван, с которым я чуть позже поделилась сомнениями. – Всему свой срок!

– Всякому овощу свое время, – перефразировала я, и мы рассмеялись от облегчения, что все так хорошо закончилось.

Вот теперь можно было бы с чувством выполненного долга отправляться в обратный путь. Рослав собрался проводить нас до старого дуба, после чего ему предстояло вновь полюбоваться зеркальными скалами (на самом же деле – отыскать и вернуть в дворцовую конюшню наших загулявшихся на воле лошадок), Миканоэль вызвался помочь. А я вдруг вспомнила про одно, не терпящее отлагательств, дело, сунула Ивану в руки рюкзачок, пообещав, что вернусь буквально через пять минут, и побежала на третий этаж – по пути, указанному однажды лунной летней ночью беспокойным дворцовым привидением-дзядом.

Открыв дверь дальней комнаты, подошла к темному зеркалу и коснулась рукой холодной поверхности, которая мгновенно засветилась и отразила поднявшийся из кресла знакомый персонаж. Будто ждал, что приду, с удовлетворением отметила я, и сердце сладко затрепетало в груди.

– Здравствуй, Хранитель, – неожиданно для себя я перешла на «ты», но он не принял подачу.

– И Вам доброго вечера, княжна.

– Не хотелось возвращаться домой, не поблагодарив и не простившись…

– С чужим, по сути, человеком? – он закончил фразу по-своему.

А кто он в действительности для меня – «и не друг, и не враг, а… так»? Холодный, надменный, но притягивающий к себе, как магнит. Может быть, меня просто влечет окружающий его ореол тайны, которую непоседливая и любопытная девчонка пока не сумела разгадать?

– Не грустите, княжна. Бог даст – свидимся! – прервал затянувшуюся паузу Костанадос – будто и вправду прочитал в моей душе то, что еще не было ясно даже мне самой.

Последняя фраза вселила надежду, несмотря на то, что собеседник по-прежнему сохранял дистанцию и упорно обращался ко мне на «вы».

– Это можно расценивать, как приглашение?

– Как Вам будет угодно. – Вновь последовал легкий поклон.

Красивое лицо все так же походило на непроницаемо холодную маску вежливого равнодушия, но в глубине темно-синих глаз я все же разглядела насмешливый огонек, да в уголках притаилось любопытство и… еще что-то неведомое…

За обменом любезностями я едва не забыла о самом главном – зачем, собственно говоря, пришла сюда.

– Неподалеку от замка Хранителя с недавних пор поселилась замечательная женщина. – Во время разговора я старалась смотреть собеседнику в глаза и не без удовольствия отметила промелькнувшее в них замешательство (ну, слава Роду Милосердному, хоть что-то человеческое в нем осталось – значит, не все потеряно!). – Она так долго и сильно тосковала, мечтая встретиться с исчезнувшим пятнадцать лет назад приемным сыном, что Высшие Силы сжалились и перенесли ее поближе к нему, приставив для защиты Семарглов. Ее зовут Макошь, и она верит, что ее желание обязательно исполнится. Почему бы могущественному Хранителю не совершить благое дело и не помочь ей? – добавила я с некоторой долей лукавства. – Ему ведь и не такое чудо по силам, не правда ли?

Я ожидала, что он смутится или хотя бы удивится, чем подтвердит или опровергнет мои умозаключения. Но собеседник с непроницаемым видом молчал, привычно скрывая истинные чувства. Добавить к сказанному было нечего, мне осталось лишь попрощаться.

– До свидания, Константин!

Я положила ладонь на зеркальную поверхность, но Кощей не повторил дружеский жест. Разочарованно вздохнув, я повернулась к выходу. И тут мне почудилось, что Хранитель едва слышно произнес:

– Прощай, Дюймовочка!

Я резко развернулась, торопясь оставить последнее слово за собой, но зеркало погасло…

ЧАСТЬ 2

МЕСТЬ МАРЕНЫ

– Придется тебе возвращаться в город без меня, – озабоченно сообщил Иван по прибытии в Кукареки. – Мне надо завершить здесь кое-какие дела по просьбе мамы – ну, ты сама понимаешь.

Что ж тут непонятного? Жаль, конечно, что тетя не посвящает меня в свои секреты, но с другой стороны, меньше знаешь – крепче спишь. Впрочем, в тот момент я мечтала только о тихой пристани в нашей уютной двухкомнатной квартире на третьем этаже стандартной пятиэтажки на улице Московской, где можно наконец-то по-человечески выспаться. На потом была запланирована неторопливая прогулка по Старому Парку и… никаких чудес в ближайшем будущем: беру «тайм-аут» и прошу не беспокоить хотя бы три дня!

– А почему мы с тобой, братец Иванушка, забыли про мобильные телефоны? – посетовала я перед самым отбытием. – Они здорово облегчили бы нам жизнь – во всяком случае, на первых порах.

– Увы, сестрица Аленушка, сии полезные изобретения могучего прогресса совершенно бесполезны там, откуда мы только что прибыли: не ловят сигнал , я проверял.

Могла бы и сама догадаться: до Берендеева княжества вездесущие компании мобильной связи «Билайн», «Мегафон», «Теле-2» и «МТС» еще не дотянулись. Это означало, что в нашем распоряжении по-прежнему оставалась единственная и неповторимая система быстрого реагирования, состоящая из самостоятельных и не в меру предприимчивых пернатых и мохнатых друзей, которые в тот момент усиленно крутились под ногами и вились над головой.

Все члены вышеназванной команды с полной ответственностью отнеслись к проводам княжны Лели. Ее в целости и сохранности доставили на автобусную остановку: крепко обняли и поцеловали, обнюхали, облизали и обмахнули крылом (спасибо, хоть не клюнули!), обошли по кругу, отряхнув пыль дальних странствий пушистым кошачьим боком, и облетели круг почета на вороньих крылах в небесной синеве, проконтролировав безопасность боевой подруги. А потом долго каркали, мяукали и махали вслед, провожая со средней скоростью удаляющийся от д.Кукареки и натужно пыхтящий старенький автобус.

* * *

Больше всего на свете мне хотелось упасть на диван, накрыться с головой клетчатым пледом и провалиться в сон, как минимум, на сутки, но совесть не позволила: поникшие головки и пожухлые листья домашних растений с немым укором взывали о поливке, рыхлении и подкормке. Да и дорожную пыль, осевшую на одежде и застрявшую в горле, требовалось смыть с помощью водных процедур, душевых и чайных. Несмотря на дикую усталость, я проделала все это почти безропотно. Вскипятила воду в чайнике, заварила вкуснейший зеленый чай с романтичным названием «Грезы султана» и… отложила-таки чаепитие на неопределенный срок – иначе заснула бы прямо в кухне, свалившись под стол (что, согласитесь, никак не соответствует княжеской чести!).

Впервые за долгое время я спала крепко и без сновидений до позднего утра. Дневное светило, укоризненно взиравшее на соню через щелочку в неплотно задернутых портьерах, настойчиво пыталось разогнать яркими лучами полумрак комнаты. Настырный солнечный зайчик облюбовал мой правый глаз и отплясывал на нем джигу, напоминая, что скоро полдень и давно пора вставать.

Раздвинув шторы, я включила телевизор и с удивлением прослушала заботливое напоминание симпатичного диктора склеротикам-домоседам, что на дворе пятнадцатое июня. Как же незаметно летит время: кажется, только вчера я отправилась в «Оптику» за очками для Агаты…

В эфир вышел очередной выпуск информационной программы «Вести». Строгая телеведущая проинформировала зрителей о том, что в Германии, Италии и Франции продолжаются забастовки рабочих, требующих повышения заработной платы и снижения цен на бензин. Израильтяне и палестинцы по-прежнему выясняют, кто из них круче при помощи бомбежек и стрельбы вместо того, чтобы просто сесть за стол переговоров и достичь «консенсуса», как любил повторять первый и единственный президент СССР. В Африку, где свирепствовала засуха, по решению милосердной организации объединенных наций (ООН) в очередной раз направили гуманитарную помощь. А в нашей стране, к счастью, все оставалось в пределах нормы: российские военные мужественно боролись с международным терроризмом в Сирии, а политики обменивались предположениями, состоится ли встреча президентов США и России.

Переместившись в кухню, я обследовала полки в поисках съестного, но те сияли пустотой, а наколдовывать продукты из ничего я пока не умела – пришлось собираться в магазин: заплести волосы в косу и облачиться в джинсы и футболку.

Я осторожно высунула нос в коридор и, не обнаружив ничего подозрительного, вышла на улицу. Строго по дорожному переходу, соблюдая все правила уличного движения, добралась до соседней «Пятерочки» и, взяв на вооружение красную пластмассовую корзинку, принялась с удовольствием разглядывать посетителей – как же я, оказывается, соскучилась по соотечественникам!

Мой затылок настойчиво сверлил чей-то взгляд. Я повернулась и оказалась лицом к лицу с бдительным охранником, похоже, принявшим застывшую столбом подозрительную девицу за воровку, оценивающую место будущих преступных действий.

Проигнорировав возможные гнусные инсинуации, я отошла в сторонку и проделала ряд несложных успокоительных дыхательных и физических упражнений имени любимой сестры Лады: сжала-разжала кулачки и улыбнулась себе, любимой. Однако наблюдатель посчитал, что улыбка адресована ему, а манипуляции с кистями рук – специальная воровская разминка и решительно двинулся ко мне.

Дождавшись крепыша, я спокойно поинтересовалась, какие у него проблемы. Парень наморщил лоб, демонстрируя активный мыслительный процесс, но сообразил, что проблемы вообще-то должны быть у странной покупательницы, и выдавил:

– Отовариваетесь?

– Natürlich!

Я стрельнула глазками в прилипшего ко мне, как банный лист к мягкому месту, парня, кокетливо повела плечиком, а потом отвернулась и пошла по рядам, заполняя пластмассовую продуктовую корзинку.

Охранник шел за мной, как привязанный, словно и впрямь вычислил в российской глубинке иностранную шпионку, которую решил непременно обезвредить и доставить в соответствующие инстанции. Парень сопровождал каждое мое движение пристальным взглядом и, вероятно, уже представлял, как его вызовут в Министерство Внутренних Дел России, поблагодарят за бдительность и даже приставят к награде. А он, скромняга, отдаст честь и скажет просто:

– Служу России!

Мысленно развлекаясь картинками, подбрасываемыми разыгравшейся фантазией, я все ждала, когда же страж порядка поинтересуется покупательной способностью моего кошелька? Месяцем раньше я бы непременно возмутилась некорректным поведением сотрудника магазина, потребовала вызвать администратора и принести извинения. Нынче же ситуация просто забавляла: да вздумай я без оплаты утащить домой весь отложенный товар, парень при всей его мускулистости и силе вряд ли справился бы со мной!

Тем временем происходящее вызвало у покупателей – в основном жадных до любых происшествий пенсионеров – живой интерес. Разделившись на группы поддержки, они активно перешептывались за моей спиной.

Одни поддерживали охранника:

– Гляди, гляди, воровку пасет. Сейчас доведет до кассы и по рации полицию вызовет.

Другие сочувствовали мне:

– И почто к девке-то привязался? Может, она ни в чем и не виновата, надо бы разобраться!

– Да он на нее «глаз положил» и боится, как бы красотка не упорхнула до того, как познакомится с ним поближе, – откровенно насмехались над чрезмерно бдительным охранником третьи.

Мысленно посмеиваясь, возмутительница спокойствия оплатила покупки, чем разочаровала и зрителей, и бдительного стража порядка и, разложив продукты в фирменные полиэтиленовые пакеты с надписью «Пятерочка», оглянулась: парень, насупясь, смотрел мне вслед.

И тут я расшалилась: войдя в образ Соньки-Золотой Ручки, игриво повела плечиком (мол, извини, браток, при деньгах я нынче) и подмигнула ему. У охранника от удивления брови поползли на лоб, а я удовлетворенно вздохнула: а незачем возводить напраслину на порядочных девушек!

Возле подъезда маячила знакомая долговязая фигура.

Влад с хмурым видом забрал у меня пакеты с продуктами и понес на третий этаж. Поднимаясь следом, я с удивлением отметила, что появление приятеля не вызвало в моей душе отклика – ни радости, ни обиды. Только любопытство высунуло свой острый носик из каких-то ее потаенных глубин, куда со временем навсегда уходят остывшие чувства, и недовольно поинтересовалось:

– Ну и зачем, спрашивается, явился?

Я открыла дверь и посторонилась, пропуская в квартиру незваного гостя. Тот опустил на пол пакеты и протянул ко мне освободившиеся руки с намерением заключить в страстные объятия. А вот этого не надо! Ловко ускользнув, я – в виде компенсации – нацепила на лицо самую дружелюбную из улыбок.

– Проходи, дорогой, не стесняйся, – болтала я, сглаживая неловкость ситуации. – Хочешь чаю или кофе? С зефиром или печеньем? Или тебе того и другого?

Бывший возлюбленный в растерянности оседлал табурет и, опустив глаза, забормотал:

– Мне давно надо было с тобой поговорить… то есть объяснить… рассказать, но ты куда-то исчезла, и я… не знал, где тебя искать.

Он запинался, подбирая слова, но я не собиралась ему помогать, поскольку была ужасно занята – разбирала покупки и убирала продукты в холодильник, наполняла водой и ставила на газ чайник, доставала чашки, открывала упаковки с печеньем и зефиром в шоколаде, попутно удивляясь собственному равнодушию.

Всего месяц назад прежняя я страстно мечтала выяснить причину странного поведения неверного друга. Мне теперешней это было совершенно безразлично, а потому основная часть монолога незваного гостя благополучно проплыла мимо моих ушей. По неизвестной причине слух вычленил лишь заключительный «аккорд»:

– Ты, знаешь ли, сама во всем виновата!

–Я-а-а?! – Моему удивлению не было предела.

Вот тогда-то я окончательно осознала, что весь этот «разбор полетов» мне ни к чему. Надо каким-то образом переключить Влада на нейтральную тему, а в идеале – выпроводить.

– Конечно, ты прав, и во всем, что с нами произошло, несомненно, есть доля и моей вины (признавать себя полностью виноватой неизвестно в чем – ну уж нет!), – покладисто произнесла я. – Может, заключим перемирие?

Не ожидавший такого поворота событий Влад от неожиданности поперхнулся чаем.

– А… потом?

– Поживем – увидим, – оптимистично заключила я и приветливо улыбнулась. – Ты пей чай, а то остынет.

Гость обрадовался, что ожидаемый скандал не только не разгорелся, но и сам собой сошел на «нет» (причем, виновник этой некрасивой истории неожиданно поменял статус, превратившись из ответчика в частично пострадавшего) и защебетал, как птичка. Он с удовольствием поведал о событиях, которые я пропустила, пропадая неизвестно где и с кем – в этом месте Влад сердито нахмурил лоб, явив миру верный признак мужественности – глубокую складку между бровями и шутливо погрозил мне пальцем. Скрывая желание расхохотаться, я опустила голову.

Когда чай был выпит, печенье и зефир съедены, а собеседник исчерпал все насущные темы, я вспомнила, что собиралась прогуляться по Старому Парку. Бывший возлюбленный уходить не собирался, и мне пришлось сообщить ему о своих планах. Это было несколько не то, на что рассчитывал обнадеженный новым поворотом событий «истец» (и уж тем более, я, мечтавшая побродить в одиночестве), но, как истинный джентльмен, предложил составить компанию. Я обреченно вздохнула и согласилась, в глубине души удивляясь собственной покладистости.

Июньское солнышко лениво спускалось к лесу за речкой. Забыв о спутнике, я брела по липовой аллее и размышляла: где теперь будет жить наша воссоединившаяся семья; как часто мы будем видеться с сестрой, если я по-прежнему останусь в своем городе; что сталось с Макошью, и чем в данный момент занят Костанадос?

– Я тебе не мешаю? – Обиженный тон спутника достиг моих ушей со значительным опозданием – не сразу дошло, что вопрос адресован именно мне, и с удивлением уставилась на высокого парня с родинкой на правой щеке, околачивающегося рядом, по-видимому, уже довольно продолжительное время. – Ты смотришь на меня так, словно видишь впервые, – не на шутку обиделся Влад, но, спохватившись, исправился: – Может, познакомимся заново?

Ответить помешал штормовой порыв ветра, с силой пригнувший макушки деревьев почти до самой земли; затрещали, ломаясь, ветки; вокруг потемнело и ощутимо похолодало. Мамаши кинулись успокаивать перепуганных, орущих чад. Однако моему приятелю внезапная перемена погоды пришлась кстати – не мог же он упустить возможность покрасоваться!

– Пусть сильнее грянет буря! – театрально запрокинув голову, воскликнул Влад.

Приветствуя непогоду, он воздел руки к небу и – весьма своевременно: в заботливо раскрытые объятия свалился взъерошенный ворон и заорал:

– Карррраул!

«Заклинатель бури» от неожиданности пошатнулся и, не перехвати я птицу, свалился бы вместе с ней на выложенную плиткой дорожку. Автоматически запихнув ворона в свою объемную сумку, я помогла Владу встать и предупредила:

– Гроза собирается, – тут же забыв о его существовании. В голове, отзываясь болью, запульсировала тревожная мысль: в Берендеевом княжестве что-то случилось.

Я так торопилась к остановке, что едва не врезалась в выстроившуюся в ожидании маршрутки очередь, а потом, невежливо обогнув возмущенных горожан, вскочила в первое подошедшее такси. Не обращая внимания на протестующие вопли Симурга и косые взгляды пассажиров, всю дорогу притоптывала ногой от нетерпения: ну, почему мы так медленно едем – пешком добралась бы быстрее!

Едва водитель притормозил на нужной остановке, я под облегченный вздох попутчиков ужом выскользнула из пассажирского салона и бросилась бежать через двор.

– Скорее, ну, скорее же – что ты ползешь, как черепаха! – подгоняла я себя.

Перепрыгивая через две ступеньки сразу, поднялась на третий этаж и ввалилась в прихожую. Бесцеремонно вытащила за крыло ворона и потребовала:

– Выкладывай!

Обиженный неуважительным отношением ворон вспорхнул на полочку для головных уборов под самым потолком, откуда мне его было не достать, и обиженно нахохлился.

– Напррасно! Симуррг хорроший! – каркнул он и демонстративно отвернулся.

Пришлось сменить тактику.

– Конечно, ты хорроший, Симочка – золотой, изумррудный и даже, если хочешь знать, ррубиновый, – от нервного напряжения я тоже начала грассировать. – А княжна Леля – прросто изверг, инквизитор, узурпатор, диктатор и сатрап в одном лице. Прости меня, Симочка, ну прости – я переволновалась. Хочешь печеньице?

Ворон оживился, черные глазаки-бусинки алчно блеснули, и он решительно заявил:

– Коррмиться!

Я призвала себя к терпению, шикнула на распоясавшуюся тревогу и отправилась в кухню – раскрошила в блюдце печенье, налила в чашку молока, после чего исполненная достоинства птица соизволила сменить место дислокации и приступить к трапезе. Истребив угощение, ворон протянул мне лапу с привязанной толстой ниткой запиской. Дрожащими от волнения пальцами, я, казалось, целую вечность пыталась развязать неподатливый узелок.

– Осторрожно! Оторрвешь, изверргиня! – ежеминутно предупреждал сварливый пернатый почтальон.

Потеряв терпение, я сбегала за маникюрными ножницами, перерезала неподатливую нить, расправила снятую с птичьей лапы бумажную полоску и прочитала:

– Жду у Агаты в Кукареках, одежда – походная. Поторопись! Иван.

Я растерянно посмотрела на ворона.

– Объяснить не хочешь?

– Беррендеи дрремлют, – просветил «оракул».

Не успела я перевести дух и расслабиться (ну, отдыхают мои родители после трудов праведных – и слава Роду Милосердному!), как последовало шокирующее продолжение:

– Отрравлены! Вррагиней!

Я опустилась на пятую точку на том самом место, где только что стояла. Ненароком задетая табуретка перевернулась и стукнулась об пол. Мерзкий, как паутина, страх, облепил тело от пальцев ног до самой макушки, в глазах потемнело. Единственное, на что я оказалась способна в тот момент – дышать глубоко и размеренно, повторяя вслух:

– Вдох и выдох, вдох и выдох, вдох и выдох…

Это вернуло способность адекватно мыслить и различать слова, которые выкрикивал перепуганный птах. Перебегая с одного края стола на другой, он осипшим голосом каркал мне поочередно в левое, а потом в правое ухо:

– Погрружены в летаррргию! Дррремлют, дррремлют! Поторррапливайся!

Опираясь на все, что попалось под руку, я кое-как поднялась с пола, поставила табурет на ножки, присела и перевела дух. От вороньего крика звенело в ушах.

– Сейчас ты у меня тоже уснешь, милая птичка, причем навеки! – прорычала я, приходя в себя. – Рразве можно так пугать!

Ворон предусмотрительно перелетел на посудную полку – повыше и подальше! – и затараторил:

– Симуррг хорроший! Быстррый! Бесстррашный! Торропился!

– Да ладно уж! – Ворон-то и впрямь ни в чем не виноват. – Беру свои слова назад.

– Вперред! Пррямиком в Кукарреки! – Птица вылетела в коридор, демонстрируя полную боевую готовность.

– Но-но, не так быстро, мне еще собраться надо.

Это были самые стремительные сборы в дорогу за всю мою жизнь. В этот раз природная лень сыграла мне на руку – я так и не удосужилась разобрать походный рюкзак, а потому осталось лишь дополнить кладь запасными батарейками для фонарика и толстым мотком бечевки, блокнотом, твердыми и более надежными, чем шариковые ручки, простыми карандашами, точилкой, бутылкой минеральной воды и пачкой сухого печенья. Под руку случайно попалась подаренная мамой небольшая голубая сумочка для косметики, которую я поначалу отодвинула в сторону – вряд ли там, куда я собираюсь отправиться, мне пригодятся тушь для ресниц, помада тени и румяна.

Сменив босоножки на кроссовки, я накинула походную куртку-штормовку и в последний раз обвела взглядом квартиру: не забыла ли чего? А потом, повинуясь неосознанному побуждению, запихнула-таки в распухший вещмешок косметичку, посадила ворона на плечо и вышла за дверь.

Возле подъезда на лавочке сидел Влад – грустный, потерянный. Где-то в глубине моего охлажденного до состояния сухого льда сердца шевельнулось запоздалое раскаяние: совсем про него забыла.

Встрепенувшись при моем появлении, парень задал вполне закономерный вопрос:

– Лен, что происходит? Может быть, ты променяла меня на нового друга? – Он кивнул на ворона.

Симург немедленно приосанился и одобрительно каркнул, но я даже не улыбнулась шутке – мне было не до веселья.

– Твоя машина на ходу? – Он утвердительно кивнул, а я, удивляясь собственной черствости, приказала. – Отвезешь меня в Кукареки. – Но спохватилась и немного смягчила резкость: – Тебе ведь не трудно? Вот и хорошо.

К счастью, новенькая «Нива-Шевроле», гордость моего бывшего возлюбленного, была припаркована неподалеку. Влад помог мне сесть, аккуратно захлопнул дверь, занял водительское место и дождался, пока пассажирка пристегнет ремень. Когда я уже почти потеряла терпение, автомобиль наконец-то тронулся с места.

Парень всю дорогу косился на погруженную в собственные раздумья подругу и обиженно поджимал губы, ожидая объяснений, но мне не хотелось разговаривать.

Вот и знакомая площадь возле продмага. Влад галантно помог мне выйти, надеть рюкзак и попытался поцеловать, но я ловко увернулась, потрепала его по щеке, прощебетала: «Благодетель!» – и с чувством выполненного долга ретировалась.

Лишь отойдя на несколько метров, я осознала, в какой растерянности оставила приятеля. То-то он, бедняжечка, удивился: обычно поклонницы разговаривают с ним со-овсе-ем другим тоном. А ведь когда-то мне страшно льстило, что этот избалованный вниманием девушек молодой человек остановил свой выбор на мне, обычной девчонке. Нынче же, несмотря на все атрибуты успеха (эффектную внешность, собственный автомобиль, высокопоставленных родителей и радужные жизненные перспективы), он стал мне совершенно не интересен.

– Все течет, все изменяется! – машинально пробормотала я, с удивлением отметив, что не только запомнила, но и к месту употребила давно ставшие поговоркой слова древнегреческого философа Гераклита Эфесского, которого любит цитировать мой продвинутый братец. Недаром говорят: с кем поведешься, от того и наберешься.

Миновав открытое пространство, я перешла с быстрого шага на бег. Вот и знакомый домик – «весь в плюще», как описал его однажды знакомый дедушка-мотоциклист по имени Мотя. Тоскливо скрипнула калитка, но на ее зов никто не отозвался, и тетя не вышла на крылечко встретить меня.

* * *

В сенях я сняла и бросила на лавку рюкзак. Ворон устроился на подоконнике, с укоризной взглянул на пустое блюдце и принялся чистить перышки.

– Вань, я приехала!

В ответ – тишина, хотя отсутствие замка на входной двери указывало на чье-то присутствие, а своих или чужих – сейчас проверим.

Я прошла в комнату и остолбенела: Иван и Бай неподвижно сидели на диване, уставившись в одну точку – ни тот, ни другой не обратили на меня ни малейшего внимания.

Чтобы привести друзей в чувство, я пощелкала пальцами перед их носами, похлопала в ладоши и, наконец, громко потопала по полу – никакой реакции! Ладно, пусть пока все остается как есть. Отогнав усилием воли вновь подступившую панику, я присела рядом и откинулась на спинку дивана.

Хорошо тибетским монахам! У них с молодых ногтей воспитывают железную силу воли, учат в любой момент полностью абстрагироваться от внешнего мира и подчинять мысли единой цели. У меня же порой эмоции просто зашкаливают, и призвать их к порядку стоит огромных усилий. Может, стоит немного помедитировать в тишине, чтобы снять стресс? Недолго думая, я перебралась на коврик на полу, с трудом приняла непривычную позу «лотоса» и, сложив пальцы рук особым образом, принялась повторять:

– Ом-м-м! Ом-м-м! О-м-м-м!».

И через несколько минут дело пошло на лад. Погрузившись в созерцание внутреннего мира (в кои-то годы получилось!), я пропустила момент, когда вокруг возобновилась активная жизнедеятельность – причем, события происходили в обратном порядке: теперь уже перед моим носом щелкали пальцы и хлопали в ладоши, а от громкого басистого с надрывом «Маа-ааа-ууу» правая барабанная перепонка больно завибрировала, грозя лопнуть.

Попытка вскочить оказалась неудачной – мое запутавшееся в собственных переплетенных конечностях тело завалилось набок, затекшие ноги возмущенно заныли. Недовольная тем, что меня так невежливо прервали, я едва не погубила исполнителя оригинальной арии: две крошечные молнии самостоятельно метнулись из моих глаз, достав самый кончик пушистого хвоста улепетывающего Соломона.

Кот длинным прыжком взлетел на шкаф, потеснив ворона, и заверещал дрожащим голосом, призывая присутствующих в свидетели творящегося беспредела:

– Да ведь ты меня едва не спалила, злодейка! И это в благодарность за то, что я вернул тебя к жизни?!

– А нечего было в ухо орать! – огрызнулась я. – Если выяснится, что мой слух пострадал, еще добавлю.

– Да ладно тебе, Лен, успокойся. Мы тоже переволновались! – Иван выступил в качестве миротворца. – Пока тебя ждали, решили немного абстрагироваться от ситуации – все лучше, чем переживать понапрасну. А когда закончили, видим – ты сидишь неподвижная, как истукан, и ни на что не реагируешь. – Он на всякий случай отодвинулся на край дивана. – Ну, почти никак.

– Когда в следующий раз надумаете успокоить собственные нервы, позаботьтесь о том, чтобы и мои остались невредимыми.

А потом мы представили всю картину целиком, захохотали и помирились, простив друг другу треволнения, травмированную барабанную перепонку, подпаленный хвост и приступили к обсуждению разыгравшейся в Аркаиме трагедии.

Иван не знал подробностей, но уверял, что ситуация находится под контролем – рядом с родителями неотлучно находится Йогиня-Матушка, но она просила нас не терять времени и как можно скорее прибыть во дворец.

– Так что же мы тут сидим? – Я одной рукой подхватила за лямки рюкзачок, на другую набросила почти невесомый анорак и подтянула шнурки на кроссовках. – Надеюсь, нас встретят на той стороне? Кони не помешали бы!

– Об этом я договорился!

Иван затянул шнурок на объемистом вещмешке и, спустившись вместе со мной и Баем с крылечка, навесил на дверь замок, махнул рукой парившему над крышей ворону, и мы поспешили к дуплу-порталу.

* * *

Рославу порядком надоело ходить вокруг дуба и гадать, скоро ли мы прибудем. С нашим появлением он оживился – кивнул мне в знак приветствия и обменялся крепким рукопожатием с Иваном. Брат подхватил кота, мы вскочили в седла и тронулись в путь. Симург всю дорогу развлекался тем, что залетал далеко вперед, садился на ветку дерева в ожидании, пока всадники поравняются с ним, а потом вновь снимался с места. Ученик Йогини-Матушки тем временем излагал события, которые мы пропустили.

…После отъезда княжны Лели и племянника Василь предложил Веронике прогуляться по отреставрированному за время ее отсутствия дворцу и полюбоваться новыми пристройками. Княгиня с радостью согласилась, но сначала пожелала взглянуть на покои Лады. Там родители устроились в мягких креслах – поговорить и выпить по кубку клюквенного морса. Одного глотка оказалось достаточно, чтобы они лишились чувств. К счастью, Йогиня-Матушка, не успевшая отбыть в скит, почуяла неладное и подняла тревогу. Князя и княгиню нашли быстро, и Жрица Огня воспользовалась универсальным противоядием, с которым никогда не расставалась…

– Значит, все в порядке? – с надеждой спросила я.

Рослав тяжело вздохнул и отрицательно покачал головой:

– В напиток был подмешан сильный яд замедленного действия, состав которого неизвестен даже моей матери – а ведь она прекрасно разбирается в зельях! Никто не сомневается, что это дело рук Марьяны. Не исключено, что отрава изначально предназначалась Ладе, и злодейка планировала шантажировать князя – не сомневалась, что ради возвращения наследницы к жизни он готов поступиться даже троном.

Больше не сдерживаясь, я заплакала навзрыд – горько, со всхлипами и причитаниями, как маленькая девочка. Иван придержал коня, взял мои ледяные ладошки в свои горячие руки и вытер мокрые следы на щеках:

– Поверь, все не так плохо, как кажется на первый взгляд. А слезы ни в коей мере не соответствуют княжеской чести, так что немедленно осушите их, княжна Леля!

Он в точности скопировал интонацию Великого князя, надеясь развеселить меня, но я заплакала еще горше: было страшно жаль маму и недавно обретенного отца, а еще жальче – себя и Ладу.

К счастью, Рослав, знакомый с ситуацией во всех подробностях, вернул мне способность здраво мыслить:

– В горах гмуров есть Хрустальная Пещера, где время течет настолько медленно, что почти останавливается для находящихся внутри нее живых существ. Князя и княгиню тайно, дабы не вызывать паники и ненужных кривотолков, переместили туда. Это играет нам на руку, потому что…

– Мы должны успеть найти противоядие? – обрадовалась я.

Ожившая надежда деловито оттеснила горе на второй план и начала нетерпеливо подстегивать меня: давай же, действуй, делай хоть что-нибудь – выясняй, ищи! Я оглянулась на друзей в поисках поддержки, но… кот дипломатично помалкивал, а Иван так и вовсе не разделял моего энтузиазма.

– И где же ты собираешься его искать? – спокойно поинтересовался брат.

– То есть как это – где? – От страшной догадки по телу пробежала предательская дрожь, а глазам вновь наполнились слезами. – Или его не существует? Ик! – сдерживаемое рыдание перешло в икоту.

К счастью, Рослав заверил нас, что противоядие, способное вернуть родителей к жизни, приготовить можно – теоретически: Йогиня-Матушка разыскала в старинных свитках рецепт сложного зелья, в состав которого входит слюна дракона.

Готовая расцеловать друга за добрую весть, я принялась командовать:

– Мы немедленно едем к драконам и, если понадобится, будем на коленях умолять их плюнуть в нас!

– Ты только укажи нам направление движения, о, мудрейшая из Елен, и мы с радостью присоединимся к тебе, – вкрадчивый голос Соломона остудил мой пыл, вновь заставив волноваться. – Драконы, видишь ли, перевелись в нашем княжестве более 500 лет назад так быстро, что их даже не успели занести в Желтую Книгу редких и охраняемых государством видов живых существ.

Едва ожившая надежда вновь сжалась в комочек, который по мере продолжения рассказа становился все меньше.

…В стародавние времена в мире насчитывалось 256 разновидностей гордых, мудрых и могучих драконов – лунных и солнечных, горных и равнинных, пещерных и водяных, чешуйчатых, гладкокожих и многих других. И по характеру они различались точно так же, как остальные живые существа, населяющие нашу прекрасную планету: одни были миролюбивыми и открытыми для общения, другие – заносчивыми и злобными. Но люди, возомнившие себя венцами творения Рода Небесного, принялись расчетливо и планомерно уничтожать крылатых ящеров без разбора.

Кто только не охотился на драконов! Рыцари истребляли их, дабы записать на свой счет подвиг во имя прекрасных глаз дамы сердца. Охотники добывали чешуйчатую шкуру, которая годилась на изготовление доспехов, одежды, обуви и модных аксессуаров. Целители платили большие деньги за разные части тела легендарных существ и варили из них декокты и настойки, эликсиры и микстуры, делали амулеты, обереги и т.д. И это не говоря уже о Повелителе Тьмы, который веками пытался заполучить в свою собственность детенышей летающих ящеров, дабы воспитать злобное и послушное его воле крылатое войско, а еще, по непроверенным данным, для проведения каких-то чудовищных опытов…

Когда суть сказанного дошла до меня окончательно, я готова была завыть от отчаяния, как волкодлаки на Луну, но из последних сил держалась – все еще надеялась на лучшее и мысленно твердила, что мы непременно что-нибудь придумаем. Или я сама как-нибудь помогу папе и маме, а потом разыщу злодейку Марьяну и заставлю ее заплатить за причиненное зло. Не знаю еще – как, но я обязательно это сделаю!

– По слухам, с крылатыми ящерами хорошо ладили асилки, так что если где-то и сохранились драконы, то их следует искать в землях великанов!

Бай завершил рассказ, а я уцепилась за спасительную ниточку бесценной информации, как утопающий за соломинку:

– За чем же дело стало? Асилки-то по-прежнему обретаются в пределах княжества! – В свое время кот просветил меня, что в стране берендеева до сего дня проживает множество народностей – от гномов (гмуров) до великанов (волотов-асилков). – И мы немедленно отправляемся к ним.

– Живут-поживают, да никого знать не желают, – вновь остудил мое рвение кот.

Я вопросительно уставилась на брата.

– Неужели попасть к ним сложнее, чем в Навь?

– За Зеркальными скалами находится гряда с пещерами и подземными городами гмуров, у которых берендеи испокон веков покупают металлы и оружие, меняют зерно и продукты на драгоценные камни и т.д. Минуя горы, можно добраться до земель асилков. Боюсь только, что это куда труднее, чем нанести без приглашения визит к Хранителю – а ведь его нам было чем заинтересовать! Асилки, видишь ли, весьма разобижены на берендеев.

– И причина настолько серьезная? – разволновалась я.

– Да в том-то и дело, что выеденного яйца не стоит! Якобы один из предков нынешнего Великого князя, для которого асилки когда-то возвели дворец, то ли неправильно рассчитался за выполненную работу, то ли обозвал строителей халтурщиками, что стало для гордецов волотов страшным оскорблением.

На самом деле подробностей никто не помнил, а непосредственных участников и свидетелей конфликта давно уже не было в этом мире, но обида осталась, и ее до сих пор бережно хранили, холили, лелеяли и передавали из поколения в поколение, как драгоценную семейную реликвию.

– Да какая разница, кто и на кого зуб точит, – разозлилась я. – У нас нет иного варианта, кроме как найти подход к великанам! – Ох, попадись мне Марена, придушила бы ее собственными руками! Но сначала надо все-таки добраться до асилков и любым способом склонить их к сотрудничеству.

Я уже знала, что на время отсутствия отца трон заняла Лада, но она сильная и храбрая, так что – справится (тем более, рядом находится мудрая Йогиня-Матушка, готовая всегда поддержать племянницу).

Мы не стали тратить время на визит во дворец, а поспешили в скит, чтобы запастись продуктами в дальнюю дорогу и раздобыть, если получится, ценные сведения, а уже потом пробираться к асилкам через горный кряж гмуров.

Иван поманил к себе ворона:

– Лети во дворец, расскажи о наших планах Ладе и Жрице Огня. Да смотри там – без отсебятины.

– Симуррг – мудррый! – обиженно каркнул пернатый вестник и взмыл в небо.

* * *

В столице во избежание паники объявили, что Великий князь Василь вместе с супругой Вероникой отбыли с дружественным визитом в суверенную область великанов-асилков для налаживания отношений и торговых связей. Править осталась наследница Лада под патронажем Йогини-Матушки. Жрица Огня пользовалась в народе непререкаемым авторитетом и уважением, и злопыхатели – к счастью, немногочисленные – были вынуждены помалкивать.

Прилетел Симург с сообщением от брата и сестры, и княжна почти успокоилась – во всяком случае, внешне девушка была по-прежнему ровна и приветлива с окружающими. Только тетя Йога (так Лада привыкла с детства называть могущественную ведунью) понимала, какой ценой удается племяннице совладать со своими страхами.

На девятый – выходной и по традиции ярмарочный – день отсутствия Великого князя на рыночной площади в самом центре Аркаим начались конфликты. Стражи метались из конца в конец, разнимая дерущихся, но стоило навести порядок в одном месте, ссориться начинали в другом: неизвестные люди, исподволь заводившие разговоры о царящей в их стране несправедливости, сеяли среди берендеев смуту.

– Князь и его приближенные набивают карманы за счет простого люда, поднимают налоги и цены, пируют и жируют, в то время как простые беры голодают, добывая пропитание в поте лица своего, – смущали народ болтуны. – Берендей-то бросил государственные дела на произвол судьбы и отбыл развлекаться!

Всем, кто готов был слушать, «по секрету» сообщали о скором наступлении конца времен, но желаемого результата не достигли: бабы, поохав, расходились за покупками, а мужики скептически посмеивались и переходили к обсуждению более насущных вопросов – прогноза погоды на ближайшие полгода, будущего урожая зерновых и внутренней политики княжества.

Берендеи не бедствовали, на мудрого правителя, отродясь, не роптали, а потому надоевших смутьянов отовсюду гнали, надавав для острастки тумаков. Однако те не спешили покидать людное место и продолжали провоцировать народ. В конце концов, купцы, возмущенные тем, что им мешают спокойно сбывать привезенный издалека товар, сами сдали зачинщиков беспорядков городской страже, началось расследование.

Гулянья и торговля возобновились с прежним размахом. Заголосили-забренчали на гуслях музыканты, заплясали скоморохи. Бродячие цирковые артисты демонстрировали чудеса ловкости и отваги на подвешенном над землей канате. Кукловоды показывали представление про то, как старый Царь Горох возжелал в жены Прекрасную Елену, годящуюся ему во внучки, и что из этого вышло. Набирали силу игрища, всеобщее веселье постепенно стирало из памяти недавние неприятные происшествия. И вдруг нежданно-негаданно началось обещанное светопреставление.

Небо заволокли низкие тучи, поднялся сильный ветер. Откуда-то сверху налетел смерч и затормозил в центре ярмарочной площади, разметав прилавки вместе с продавцами и товаром. Огромная ручища в черной железной перчатке раздвинула свернутое конусом пространство, следом показалась другая – с зажатым в ней гигантским копьем, и из вращающейся воронки неспешно выступил закованный в латы великан.

Рыцарь выпрямился во весь рост, откинул забрало, и толпа завопила от ужаса: с высоты пятиметрового роста на людей скалился в безобразной усмешке обтянутый высохшей кожей череп, в пустых глазницах которого полыхало зеленое пламя. Гремя металлическими наколенниками, чудище шагнуло вперед, и народ, сбросив оцепенение, бросился врассыпную.

Дворцовая стража в полном боевом снаряжении при поддержке витязей, творивших боевые заклинания, оказалась лицом к лицу с монстром. Но что могли они противопоставить во много раз превосходившей их колдовской мощи? Стрелы, молнии и боевые пульсары не причиняли тому ни малейшего вреда, обходя стороной.

Не обращая внимания на путающихся под ногами людишек, страшилище приготовилось продолжить победное шествие, когда на его пути возникла женщина с развевающимися на ветру длинными черными волосами. Она выставила перед собой руки, и между ней и громадиной в доспехах выросла невидимая прочная стена: враг застыл на месте, тщетно пытаясь поднять ногу, дабы раздавить дерзкую бабу.

Кудесница отмахнулась от него правой рукой, как от назойливой мухи, а левой – отшвырнула назад, в центр воронки, которая по-матерински нежно приняла исполина, сомкнув вокруг него крепкие объятья. Женщина вскинула голову вверх, и смерч, повинуясь ее приказу, послушно взмыл ввысь, унося с собой холодный ветер и разорванные в лохмотья тучи.

Йогиня-Матушка глубоко вздохнула, широко развела руки и подставила ладони солнцу, восстанавливая потраченную энергию огненной стихии. Постояла несколько минут, ведя безмолвный диалог с небесным светилом, и исчезла, будто и не было ее.

Народ возвращался на площадь с опаской. Стражникам и витязям помогли подняться и поймать лошадей. Купцы установили прилавки, собрали и разложили разбросанный товар. Праздник продолжился, но без прежнего куража – у всех было испорчено настроение. А к вечеру по городу поползли разнообразные слухи: о страшном знамении приближающегося конца света; могущественной Жрице Огня, избавившей берендеев от ниспосланного (не иначе – Чернобогом) чудища и отбывшем из столицы в самый неподходящий момент Великом князе. Горожане обсуждали ярмарочные события, обраставшие все новыми невероятными подробностями. Сомнения, посеянные провокаторами в умах берендеев, давали буйные всходы.

* * *

В столице стало неспокойно. С окраин приходили сообщения о черных призраках и ползающих в лесах ламиях. В деревнях пропадали люди, а на дорогах бесчинствовали шайки татей.

Предусмотрительная Лада приняла решение о созыве Большого Совета Старейшин в полном составе: только он в отсутствие законного правителя имел право принимать указы на государственном уровне. На обсуждение она вынесла лишь одно предложение: в связи с неспокойной обстановкой в стране организовать военные сборы, дабы проверить и поддержать боеготовность и обороноспособность Берендеева княжества.

Старейшины взирали на юную княжну с раздражением.

– Больно молода еще – созывать Большой Совет, – шептались одни.

– Молоко на губах обсохнуть не успело, а туда же – повелевает! – тихо, чтоб не услышал никто, кроме сидящих рядом, возмущались другие.

– Прежде чем понапрасну отвлекать занятых людей, спросила бы старших: так, мол, и так, не знаю, как поступить. Посоветуйте, дяденьки. А мы бы ей, малолетке, по доброте ответили, что вместо Большого Совета вполне можно обойтись и Малым, – ерничали третьи.

Однако открыто перечить княжне остереглись: в стране и впрямь творилось неладное, и на душе у всех было неспокойно: Великий князь-то, никого не предупредив, и вправду исчез – по официально обнародованной версии, отправился к несговорчивым гордецам асилкам, с которыми до сих пор знать не знался. Вот неопытная в делах управления огромной страной наследница и принялась своевольничать. Нет, конечно, в чем-то княжна права, но престарелым самолюбивым боярам не хотелось вот так сразу потакать капризам девчонки, хотя с самим Берендеем они вели бы себя иначе.

Наконец кто-то набрался храбрости и высказался в том духе, что надо-де дождаться князя-батюшку, а уж он, родимый, как всегда, примет верное решение. Войны-то берендеям пока что никто не объявлял? Нет! А явившееся на площади страшилище – просто морок, что кто-то в шутку навел, который Йогиня-Матушка, заступница наша, одной левой рукой и развеяла. Все горячо согласились и с чувством выполненного долга посчитали собрание закрытым.

Лада готова была плакать от отчаяния: да, она молода и неопытна, но отнюдь не глупа – неужели эти убеленные сединами мужи не видят, что обстановка в стране накаляется с каждым днем?

– Как вы решили, мудрейшие, так тому и быть, – Жрица Огня поднялась со своего места и встала рядом с племянницей. – Сие означает, что присутствующие прекрасно отдают себе отчет в происходящем и полностью берут на себя ответственность за то, что еще может случиться за время отсутствия Великого князя, – спокойно произнесла она. – Я смогла противостоять одному, как вы его назвали, «мороку», а буде их два, три или десяток одновременно – кто в случае повторного нападения защитит мирных жителей: стариков, женщин, детей? Если я правильно поняла, этими заступниками будете вы, уважаемые? Такой героизм не может не радовать – склоняю голову перед вашей отвагой! На этом мы действительно закончим обсуждение столь несущественного вопроса и вернемся к более важным делам.

Она первой направилась к выходу.

– Э-э-э, Йогинюшка, постой-ка, матушка наша родимая, – раздались вслед возбужденные голоса и сразу несколько членов совета вскочили с мест в порыве остановить ее. – Ты уж не серчай на нас, нерасторопных, давай-ка рассмотрим эту проблему еще разок со всех сторон – может, и придем к общему мнению?

– Что ж, давайте обсудим. – Голос повернувшейся к членам Большого Совета Йогини по-прежнему оставался ровным, без тени насмешки или раздражения.

Скрыв улыбку, Жрица Огня ободряюще кивнула племяннице и вернулась на свое место.

Через пять минут предложение юной княжны было единодушно принято. А на следующий день на Дворцовой площади огласили Княжеский Указ: по всей стране объявить сборы дееспособного мужского населения призывного возраста и провести учения по всей форме военного времени, дабы еще более укрепить обороноспособность Берендеева княжества.

У Лады не стало спокойнее на душе. Ночью ей не спалось, она мерила шагами свою, больше не казавшуюся уютной, горницу.

– Где же вы, Ванечка, Лелечка? Помоги вам Род-Заступник в трудную минуту! Заклинаю: пожалуйста, поторопитесь, мне так трудно без вас.

СТРАШНЫЙ ЛЕС

– Обсудим план действий?

– Так мы вроде бы уже все решили? – Я удивленно посмотрела на Ивана. – Пополняем запасы продуктов у тети Йоги, а уж оттуда – сразу к асилкам.

– Это слишком далеко, – возразил Рослав. – Предлагаю отправиться в другой скит – тот, что ближе к нам.

Я подняла руки в знак признания, что целиком и полностью полагаюсь на мнение мужской части команды: поеду туда, куда скажут. Но за свою покладистость потребовала плату в виде дополнительной информации. Иван в свою очередь предложил следовать совету французского философа Жана Жака Руссо и совместить приятное с полезным – поговорить по дороге до населенного пункта, коим, если верить установленному поблизости указателю, укрепленному на старом, потемневшем от времени столбе, была деревня под названием Малые Горшки.

– Ну, если здесь Малые Горшки, то наверняка существуют и Большие, – предположила я.

– Не где-то, а немного дальше, за лесом – мы минуем их по пути в скит. – Рослав продолжал знакомить меня с местной топографией. – А от него в земли асилков ведет кружная дорога в обход гористой местности гмуров.

– Если мне не изменяет память, именно в Малых Горшках проживает родственник нашего бравого атамана, – вспомнила я. – Если повезет, мы с ним там встретимся!

– О-о-о, нет! – простонал Соломон, с первой встречи невзлюбивший Кудеяра. – Надеюсь, его родня не отличается столь завидным долготерпением: рыжий дядя весьма утомительная личность – странно, что вы этого не заметили.

Обсуждать недостатки случайного знакомого, с которым судьба свела нас в первый и, возможно, в последний раз, не хотелось, и я сменила тему.

До сих пор мне казалось, что в скиту живут только религиозные люди, которые всю свою жизнь проводят в постах и молитвах. Близкое знакомство с тетей Агатой, оказавшейся могущественной Берегиней, обычаями и обрядами берендеев навело на новые размышления, и в голове теснилось множество вопросов. На этот раз мои многочисленные «зачем» и «почему» достались Рославу, который был круглым сиротой и в числе других адептов долгое время провел под крылом у белых волхвов.

– В скитах воспитываются особо одаренные дети, в том числе и те, кто остался без родителей. Волхвы, или, как их называют берендеи, кудесники, хранят дошедшие от далеких предков премудрости и тайны Рода – создателя человечества. Там не преподают, как в ваших школах и институтах, отдельные предметы (иностранные языки, математику, физику, философию и т.д.), поскольку у берендеев существует одна наука, дающая представление о жизни как едином целом.

– Неужели любой крестьянин может запросто прийти к волхвам, заявить о своем страстном желании учиться, и его сразу примут в скит? – Ох, не верилось мне, что все так тривиально, хотя Рослав и утверждал, что тяга к знаниям в княжестве приветствуется, поскольку государству нужны образованные граждане.

Оказалось, за количеством там не гнались, делая основной упор на качество. И при наличии соответствующих способностей, склада ума и характера в скиты принимали отпрысков пекарей, крестьян и трубочистов, а за содержание и обучение не слишком обеспеченных людей платило государство. В княжестве знатным происхождением или особенными талантами и знаниями не кичились – перед Родом Всемилостивым и Великим князем все были равны и обязаны делать все возможное для процветания родного края.

Оказавшись в Малые Горшки, мы переключились на осмотр достопримечательностей. Гончарное дело, по- видимому, было здесь основным занятием: на заборах, окружавших аккуратные сельские домики, а также на перилах крылечек висели и стояли горшки и горшочки, кувшины и кувшинчики, миски и мисочки – большей частью такие миниатюрные, что казались детской посудой.

С укрепленной на двухэтажном срубе вывески «У Трындея» путникам лукаво подмигивал усатый мужчина с миской, наполненной дымящейся кашей, в одной руке и с расписной ложкой – в другой. Я торопливо проглотила наполнившую рот слюну (уже вечерело, а мы еще и не обедали!).

На наши голоса из харчевни выскочил расторопный паренек, принял поводья и, получив от Ивана монетку, пообещал расседлать, почистить и накормить наших лошадок.

В общем зале было немноголюдно – время массовых посиделок за кружкой пива еще не приспело. И едва мы устроились за дальним столиком у окна – с расчетом, чтобы видеть зал и двор, как появился сам Трындей, внешне очень схожий с изображением на вывеске, и положил перед нами пухлую тетрадь с обширным меню.

– Не стесняйтесь, гости дорогие, нашими кушаньями не гнушайтесь, во вкусовых качествах не сомневайтесь, заказывайте больше, все организуем в лучшем виде, – скороговоркой выпалил хозяин. Он набрал воздуха в легкие и раскрыл рот, собираясь продолжать в том же духе, но Иван поднял руку вверх, привлекая его внимание.

– Господин Трындей, если я не ошибаюсь? – Хозяин утвердительно кивнул. – Что посоветуете заказать?

– На горячее – курицу, запеченную с черносливом, с гарниром из хрустящего картофеля, обжаренного с луком и специями, а к нему – салат из репы, редиса и моркови с местной болотной клюквой, заправленный сметанным соусом с чесноком. На десерт – творожный пудинг с земляничным киселем. Все продукты исключительно натуральные – с огорода, из леса, с болотца.

Хозяин со скоростью счетной машины для денег перелистывал страницы пухлого меню, отмечая пальцем наиболее интересные, с его точки зрения, блюда, и хорошо поставленным голосом драматического артиста разъяснял технологии их приготовления. Наши пустые желудки охотно вторили каждому слову.