Всемирная история. Крестовые походы - читать онлайн

Глава 2. Восток есть Восток: врата Азии на рубеже тысячелетий

К началу второго тысячелетия Святая земля, по которой ступала нога Иисуса Христа, уже более трех с половиной веков находилась под владычеством мусульман. Арабы овладели Иерусалимом в 637 г., когда принимать капитуляцию священного для иудеев, христиан и приверженцев ислама города лично прибыл последователь и второй преемник пророка Мухаммеда, второй «праведный халиф» (634–644) Омар ибн аль-Хаттаб, находившийся в то время в Сирии. Значимость овладения Иерусалимом для мусульман сложно переоценить, ведь они получали в свои руки город, священный одновременно для представителей трех важнейших в регионе религий. Согласно преданию, халиф въехал в город верхом на белом верблюде, поразив всех присутствовавших бедностью и простотой своих одежд, – на нем была лишь шерстяная рубашка, промокшая от пота. Здесь Омара встретил патриарх Иерусалимский Софроний в сопровождении градоначальника, названного в арабских источниках батриком по византийскому титулу патрикий. Софроний провел Омара по всем важнейшим церквям города, показал руины Ветхозаветного храма. Во время пребывания халифа в храме Гроба Господня настало время одной из пяти ежедневных мусульманских молитв, которые сейчас совершаются в сторону Мекки, однако в раннем исламе изначально осуществлялись в сторону Иерусалима. Омар спросил у патриарха, где можно расстелить молитвенный коврик и преклонить колени, на что Софроний ответил, что халиф волен выбрать любое место, даже посреди храма. Халиф, однако, вышел за пределы храмовой стены и лишь там совершил обряд. Он объяснил свой выбор тем, что не желает разрушения христианского храма, ведь мусульмане обязательно построят мечеть в том месте, где халиф впервые помолился в Святом городе.

Слова халифа начали воплощаться в жизнь уже в первые дни его пребывания в Иерусалиме, когда по его почину мусульмане приступили к расчистке небольшой площадки для сооружения мечети от скопившегося на Храмовой горе мусора и строительных обломков. Омар, согласно преданию, принимал в этом участие. Уже в течение нескольких дней, к первой или второй пятнице пребывания халифа в городе, избранное место было подготовлено для сооружения мусульманского молитвенного дома. Эта заложенная халифом Омаром мечеть получила название Масджид ал-Акса («Отдаленнейшая мечеть») в связи с тем, что упомянутая в Коране «дальняя мечеть» была связана в представлении мусульман именно с Иерусалимом. Она была поставлена на скале, с которой Мухаммед, по его словам, был вознесен к престолу самого Аллаха, о чем сказано в 17-й суре Корана: «Хвала тому, кто перенес ночью своего раба из мечети неприкосновенной в мечеть отдаленнейшую…» Именно в связи с этим Иерусалим для мусульман был глубоко почитаемым городом, третьим по святости после Мекки и Медины. После пятничной молитвы на первоначально обустроенном под строительство мечети участке Омар отбыл из Иерусалима. Возведение мечети затянулось, и даже более тридцати лет спустя, в 670 г., постройка, согласно описанию европейского паломника в Святую землю Аркульфа, представляла собой лишь полуразрушенное и частично надстроенное здание, в котором балки перекрытия были положены на остатки древних стен. Достроить Отдаленнейшую мечеть удалось, видимо, лишь к концу VII в.

Перед тем как войти в город, Омар даровал жителям Иерусалима охранную грамоту, согласно которой мусульмане гарантировали христианам свободу вероисповедания и отправления культа, неприкосновенность христианских храмов, сохранность имущества общин и частной собственности. Сохраненный в истории ат-Табари текст договора халифа с жителями города гласил: «Во имя Аллаха, милостивого, милосердного. Вот те гарантии неприкосновенности, которые раб Аллаха Омар дал жителям Илии (так арабы называли Иерусалим – от латинского „Элия“). Он дал им гарантию неприкосновенности им самим, их состояниям, их церквям и их крестам, их больным и здоровым и всей общине. Поистине, в их церквях не будут селиться и не будут они разрушены, не будут умалены они, ни их ограды, ни их кресты, ни их достояние, и не будут притеснять их за веру и не нанесут вреда никому из них; и не будет жить с ними в Илии ни один еврей. И обязаны жители Илии платить джизью, как платят жители городов, и обязаны изгнать из города ромеев и разбойников, а тот из них, кто выедет, будет в безопасности, он сам и его имущество, пока не прибудет в безопасное для него место. А тот из них, кто останется, – тоже в безопасности, на нем, как и на жителях Илии, лежит джизья. А если кто-то из жителей Илии пожелает выехать сам со своим имуществом вместе с ромеями и покинет свои церкви и свои кресты, то они неприкосновенны и сами, и их церкви, и их кресты… Все, что в этой грамоте, под покровительством Аллаха и защитой его посланника, и под защитой халифов, и под защитой верующих, если они будут платить ту джизью, что возложена на них». Таким образом были заложены основы мирного сосуществования мусульман с христианами в Святой земле да и во всем исламском мире.

Битва при Манцикерте 1071 г. (миниатюра XV в.)

Христиане, а также иудеи считались в исламе «людьми Писания», которым дозволено исповедовать свою религию при условии лояльности к власти мусульман и выплате джизьи – подушной подати с иноверцев. По представлениям мусульман, «люди Писания» исповедовали искаженную религию, в которой недоставало признания пророка Мухаммеда и Корана, однако верили они в того же Бога, что и мусульмане. Следовательно, с ними не нужно было воевать, истребляя либо силой принуждая принять истинное вероучение. Упоминание о недопущении евреев в Иерусалим в грамоте халифа Омара носило локальный характер и было связано с их пособничеством персам во время византийско-иранской войны 602–628 гг., за что они были выселены из города. Ислам вел непримиримую борьбу лишь с язычниками, исповедовавшими многобожие, сторонники же авраамических религий, а также персы-зороастрийцы оказались в положении подчиненного, зависимого, но вместе с тем защищаемого населения, называвшегося «зиммии» или «зимми» – «люди, пребывающие под защитой (покровительством)». Они не имели права принимать участие в государственном управлении, им было запрещено проповедовать среди мусульман свою религию, строить новые храмы, помогать либо давать убежище врагам ислама, носить оружие, передвигаться верхом на лошадях, жениться на мусульманках, строить дома выше, чем дома мусульман, а также продавать мусульманам запрещенные в исламе напитки. Однако при этом на них не накладывалось никаких ограничений в отправлении религиозного культа и во внутреннем самоуправлении их общины, а термин «зимма», означавший не только «защита», но также и «договор», подразумевал, что, с одной стороны, зависимое население добровольно приняло свое положение согласно достигнутому соглашению, однако и господствующие сторонники ислама также должны соблюдать свою часть обязательств, обеспечивая зиммиям защиту и покровительство.

При халифе Абд ал-Малике (685–705) мусульманская сакрализация Иерусалима получила новый импульс. Одним из важнейших направлений государственной политики этого халифа, осуществившего ряд реформ, направленных на укрепление государственной власти, стало возвышение Иерусалима как главнейшей мусульманской святыни. Во время его правления, в 686–691 гг., в городе была построена грандиозная восьмиугольная купольная мечеть Куббат ас-Сахра («Купол скалы»). Арабские авторы объясняли ее сооружение желанием халифа сделать Иерусалим главным центром паломничества мусульман, отодвинув на второй план хадж к Каабе в Мекке. Другой причиной возведения «Купола скалы» мусульманские писатели считали стремление Абд ал-Малика затмить величие храма Гроба Господня, возвысив тем самым ислам над христианством и иудаизмом в самом почитаемом в этих двух религиях городе. Последнее, несомненно, удалось, и на многие столетия Куббат ас-Сахра стала архитектурной доминантой Святого города, возвышая свой позолоченный купол, барабан которого имел в диаметре 20,5 м, над всеми остальными постройками Иерусалима. С этого же времени мусульмане стали называть Иерусалим не Илия, а ал-Кудс – «Святыня».

Попытка халифа Абд аль-Малика возвеличить Иерусалим в значительной степени была обусловлена внутриполитической борьбой за власть в мусульманском государстве. В условиях господства ислама эта борьба неминуемо приобретала религиозный характер и привела к расколу некогда единого религиозного учения на два враждующих между собой направления – шиитов и суннитов. Эта борьба мало сказалась на положении христиан в исламском мире, однако она во многом определила положение, в котором оказалась Святая земля и, шире, Юго-Западная Азия в XI в., накануне крестовых походов. Суть противостояния двух течений в исламе сводилась к представлению о том, кто может стать халифом – правящим духовным лидером всего мусульманского сообщества. Название «шииты» происходит от слова «ши-а», которое можно перевести как «партия», «часть», «группа», «фракция». Они считали, что халифом может стать только кровный родственник пророка Мухаммеда, поскольку его род осенен особой благодатью. Шииты сплотились вокруг четвертого «праведного халифа» Али ибн Абу-Талиба (656–661), двоюродного брата Мухаммеда, женатого на его дочери Фатиме, а также их потомков. Их оппонентами выступили сунниты, настаивавшие на том, что главой мусульман должен стать тот, кого поддержит большинство всей исламской общины. Название этого направления происходит от термина «сунна» (в переводе с арабского означает «пример для наследования» или «образец для подражания»), и так называется сборник священных преданий, хадисов, о жизни, деяниях и наставлениях пророка Мухаммеда.

Победителями в борьбе двух течений ислама первоначально вышли сунниты. После убийства Али и поражения шиитов власть в исламском мире получил халиф Муавия ибн Суфьян (661–680), основавший династию Омейядов и перенесший столицу государства в богатый сирийский город Дамаск. На время халифата Омейядов (661–750) пришлось становление и развитие полноценных государственных структур и расцвет экономики исламского государства, продолжились победоносные арабские завоевания. В их ходе к покоренным ранее византийским Палестине, Сирии и Египту, а также землям Сасанидского Ирана добавились Северная Африка и практически весь Пиренейский полуостров на западе, а также территории между реками Амударья и Сырдарья, страны Фергана, Белуджистан и Синд на востоке. Дважды, в 674–678 и 717–718 гг., арабы стояли у стен столицы Византии Константинополя и были отброшены лишь благодаря титаническому напряжению сил империи и супероружию того времени, «греческому огню», – изготовленной на нефтяной основе зажигательной смеси, которой византийцам удалось сжечь мусульманские флоты. На первую треть VIII в. пришелся расцвет единого мусульманского государства, раскинувшегося от Атлантического океана на западе до Хорасана и Синда на востоке, от земель Черной Африки на юге до Пиренейских и Кавказских гор на севере, однако колоссальные размеры страны стали одной из главнейших причин политико-экономического кризиса, охватившего Омейядский халифат к середине VIII в.

В 750 г. в результате кровавого переворота династия Омейядов была свергнута и к власти пришел Абу аль-Аббас ас-Саффах (750–754), происходивший из рода аль-Аббаса ибн Абд ал-Мутталиба ибн Хашима, дяди Мухаммеда и Али. Принадлежность к роду пророка позволила ему использовать в борьбе за власть шиитов, однако вскоре Аббасиды твердо встали на сторону ортодоксальных суннитов, поскольку шииты не оставляли попыток привести к власти прямых потомков халифа Али ибн Абу-Талиба (656–661) и его жены Фатимы. Преемник Абу аль-Аббаса ас-Саффаха халиф Абу Джафар аль-Мансур (754–775) перенес центр халифата в Ирак, основав для этого в 762–763 гг. новую столицу в Багдаде. Халифат Аббасидов (750–945) начал распадаться уже с конца VIII – начала IX в., когда возникли полунезависимые эмираты Идрисидов (789–974) в Марокко, Рустамидов (777–909) в Алжире, Аглабидов (800–909) в Северной Африке, Тахиридов (821–873) в Хорасане, Саманидов (819–1005) в Мавераннахре. Они стали предвестниками появления практически полностью самостоятельных государственных образований, важнейшим из которых стал эмират Тулунидов (868–905) в Египте, распространивший свою власть также на Сирию. Багдадские халифы практически утратили власть над отдаленными провинциями своего государства, сохраняя контроль лишь над Ираком и частью Ирана. К середине X в. их фактическая власть и вовсе стала ограничиваться Багдадом и его ближайшей округой, хотя в духовном плане они продолжали оставаться лидерами всего мусульманского мира.

Религиозный статус придерживавшихся суннизма багдадских халифов был подорван лишь с появлением самостоятельного шиитского халифата, основанного исмаилитами – последователи радикальной группировки шиитов. Исмаилиты почитали седьмого имама Исмаила, около 760 г. незаконно лишенного отцом – шестым шиитским имамом Джафаром ибн Садиком – права наследования имамата. Они считали, что Исмаил скрывается до конца времен, когда должен будет явиться в качестве Мессии – Махди. До той поры он пребывает незримо, воплощая свой дух в каждом последующем имаме. В 909 г. Али Саид Абдаллах ал-Махди (909–934), объявив себя потомком Исмаила и опираясь на поддержку его сторонников из числа шиитов, сверг магрибскую династию Аглабидов, основав новую династию и провозгласив приверженность наследственному принципу имамата. Подчеркивая свою прямую связь с родом пророка, он назвал новую династию именем Фатимы – дочери Мухаммеда и жены четвертого «праведного халифа» Али.

Так на исторической арене появился шиитский халифат Фатимидов (909–1171), само название которого было мощным идеологическим ударом по власти багдадских Аббасидов. Целью Фатимидов было уничтожение суннитского халифата Аббасидов ради образования единого исламского халифата под своей властью. Противостояние суннитов и шиитов вышло на новый уровень конфронтации двух самостоятельных халифатов, однако продлилось в таком формате совсем недолго – уже в 945 г. багдадский халифат Аббасидов прекратил свое существование, попав под власть шиитской династии Буидов (Бувайхидов) (945–1056), происходившей из Дайлама – горной области у юго-западного побережья Каспийского моря. Багдадские суннитские халифы при этом сохранили статус духовных глав мусульман-суннитов, однако реальная политическая власть отныне была сосредоточена в руках Буидов, являвшихся шиитами. Это существенно повлияло на фатимидско-буидские отношения, и после овладения Багдадом Буиды не предпринимали каких-либо существенных попыток завоевывать новые территории. Они не преследовали суннитов и не пытались сменить суннитского халифа из Аббасидов, однако поощряли распространение шиизма. Они отмечали шиитские праздники, способствовали кодификации имамистского права и упорядочиванию шиитской теологии, открывали шиитские учебные заведения – духовные школы-медресе. Это, видимо, существенно смягчило политическое противостояние Буидов и Фатимидов, хотя последние не оставили попыток подорвать авторитет лишенных политической власти суннитских халифов. Доходило до того, что шиитские подданные Буидов в Центральном Ираке и Мосуле при чтении хутбы – пятничной молитвы во здравие халифа – вместо имен Аббасидов упоминали фатимидского халифа аль-Хакима (996–1021). Лишь прямое насильственное вмешательство буидского султана Баха ад-Даула (989–1012) заставило их упоминать во время молитвы имена багдадских суннитских халифов.

Вскоре после падения Аббасидского халифата в Багдаде, в 969 г., Фатимиды распространили свою власть на Египет и вслед за этим на Сирию, основав в 972 г. новую столицу своего халифата, названную Каиром (аль-Кахира – «Город победы»). Суверенитет Фатимидов был признан также в Йемене и Хиджазе с его священными городами Меккой и Мединой. Им на рубеже I–II тысячелетий принадлежала и Палестина с Иерусалимом. Таким образом, три важнейших для исламской религии культовых центра, из которых один был также святыней для иудеев и христиан, оказались в руках мусульман-шиитов, являвшихся, к тому же, представителями радикального течения исмаилитов. Это, как ни странно, не оказало существенного негативного влияния на официальную политику по отношению как к представителям иных течений ислама, так и к иноверцам – иудеям и христианам. Исследователи полагают, что это было не только проявлением традиционной для ислама веротерпимости по отношению к «людям Писания», но также следствием рационалистической уверенности исмаилитов в том, что их учение легко и логически стройно обосновывается. Благодаря этому, будучи уверенными в своей правоте и непогрешимости, они легко соглашались на открытые религиозные диспуты с иноверцами.

После завоевания Египта халифы из династии Фатимидов никоим образом не преследовали местное христианское население, не чинили препятствий его культовой и экономической деятельности. Свободой вероисповедания пользовались придворные медики-иудеи, которых не заставляли принимать ислам. Более того, христиане и иудеи продолжали занимать многочисленные должности, в том числе и высокие, в составе государственного аппарата Фатимидского халифата. Так, при первом египетском халифе фатимидской династии аль-Муиззе (953–975), прибывшем в Каир вместе с гробами своих предков, всей экономической жизнью страны заведовал принявший ислам выходец из багдадских иудеев Ибн Киллиса. Ближайшим помощником этого правителя был военачальник всей его армии, талантливый полководец, христианин со славянскими корнями и бывший раб Джаухар, прославившийся своими военными победами. Следующий фатимидский халиф аль-Азиз (975–996) сохранил на занимаемой должности Ибн Киллису (умер ок. 990 г.). Своим визирем аль-Азиз сделал христианина Ису, а тот назначил своим помощником в Сирии местного иудея Манассию. Более того, зятьями этого халифа были представители местного христианского духовенства.

Таким образом, при всех перипетиях религиозного противостояния внутри ислама, в конце X в. официальное отношение к «людям Писания» продолжало, как и в середине VII в., оставаться благожелательно-покровительственным. Отказ от насильственной исламизации, сохранение отеческой веры иудеями и христианами, свободное отправление культа и недопущение разрушения синагог и христианских храмов способствовали утверждению религиозного мира и добрососедских отношений между верующими разных религий. Не обходилось, конечно же, без эксцессов. Так случилось в 996 г., когда по приказу халифа в Египте было предпринято строительство мощного военного флота, чтобы дать отпор византийцам, грозившим Фатимидам на Средиземном море. Когда эти корабли были полностью сожжены прямо на верфях, в поджоге заподозрили греческих купцов, прибывавших в египетские портовые города из Византии. Вспыхнули стихийные погромы, от которых пострадали не только иностранцы, но и местные христиане, не только частные дома и лавки, но и христианские церкви. Дело дошло до того, что смертельное ранение получил местный несторианский[5] епископ. Впрочем, фатимидские власти отреагировали на случившееся быстро и весьма жестко, схватив несколько десятков погромщиков и казнив каждого третьего из них. Единичное исключение лишь подтвердило твердую установку Фатимидского халифата на поддержание устойчивого религиозного мира среди своих подданных.

На фоне последовательной политики веротерпимости настоящим шоком как для христиан и иудеев, так и для самих мусульман стало правление пришедшего к власти одиннадцатилетним ребенком халифа аль-Хакима (996–1021). Он, судя по всему, был не вполне психически здоровым человеком, склонным к садизму и религиозному фанатизму. При аль-Хакиме начались систематические гонения на иудеев и христиан, было запрещено публичное отправление богослужений во время христианских праздников. В период с 1003 по 1017 гг. по его приказу сносились и разрушались синагоги, церкви и монастыри, а на их месте возводились мечети. В 1009 г. дошло до разрушения иерусалимского храма Гроба Господня, которое стало болезненным ударом для всего христианского мира. Был также осквернен и разрушен большой монастырь аль-Кусайр на горе аль-Мукаттам в Каире, разграблению и надругательству подвергались христианские кладбища. Еще одним видом гонений стало введение обязательных для немусульман атрибутов одежды. По некоторым сведениям, христиане должны были носить на шее большие деревянные или медные кресты, весившие по десять фунтов – более трех килограммов. Иудеи же были обязаны носить тяжелые шары либо волочить за собой плахи в форме телячьей головы.

Не обошел аль-Хаким вниманием и своих мусульманских подданных, от которых требовалось неукоснительное соблюдение мусульманских запретов, в частности на употребление свинины и алкогольных напитков – пива и вина. Дошло до того, что с этой целью истреблялись виноградники. Под запрет попали также какие-либо игры, увеселения и развлечения. Были установлены монополии на торговлю и ремесленное производство, на рынках запрещалось торговать в дневное время. Женщинам предписывалось все время находиться в пределах дома отца или мужа, а чтобы они не выходили на улицу, сапожникам было запрещено шить женскую обувь.

Гонения на иноверцев, а вместе с этим и давление на мусульман прекратились лишь к 1020 г., когда аль-Хаким круто изменил свое отношение к религии предков и повелел запретить Коран, отказаться от всех предписаний и запретов ислама, а также разрушить мечети, в частности Масджид ал-Акса и Куббат ал-Сахра в Иерусалиме. Себя он объявил конечным воплощением единственно истинного Бога, которому и следует поклоняться. Удар по исламу стал, видимо, последней каплей для подданных, и спустя год, в 1021 г., аль-Хаким исчез при неясных обстоятельствах во время традиционной вечерней прогулки. При следующем фатимидском халифе аз-Захире (1021–1036) все гонения, инициированные аль-Хакимом, были прекращены, иудеи и христиане вновь получили право и возможность открыто исповедовать свою религию. В 1048 г., при халифе аль-Мустансире (1036–1094), византийцам было позволено восстановить храм Гроба Господня. В пределах Фатимидского халифата было возобновлено религиозное согласие, и христианские паломники вновь получили возможность посещать Святую землю. Впрочем, гонения аль-Хакима на христиан не были забыты и стали впоследствии в обобщенном и гиперболизированном виде одним из доводов в пользу крестового похода с целью освобождения Иерусалима от мусульман.

К середине XI в. на Востоке вызрела еще одна мощная военная сила, которой суждено было перекроить политическую карту Ближнего Востока непосредственно перед началом крестовых походов. Этой силой были тюркские племена огузов, среди которых особое место заняли турки-сельджуки, названные так по имени вождя Сельджука, полулегендарного основателя правившей династии Сельджукидов. Продвигаясь под давлением изменяющихся климатических условий, приведших к засухе, из Трансокситании – междуречья Окса и Амударьи – на запад, огузы попали в X – начале XI вв. под влияние ислама, приняв его суннитскую версию. Описывая в «Истории деяний в заморских землях» турок-сельджуков, Вильгельм Тирский создал образ небогатого и малокультурного, но сильного в военном отношении кочевнического народа: «Турки и туркмены имеют одни корни; они родом с земель, расположенных в северной части Сирии. Это грубые и малопривлекательные люди. У них нет ни страны, ни поселений, они постоянно передвигаются в поисках пастбищ для своих животных. Никто из них не жил ни в замке, ни в крепости… Они идут вместе со всем своим имуществом, рабами и слугами, табунами лошадей, стадами быков, коров и овец… В них заключается все их богатство. Они не обрабатывают землю, ничего не знают о торговле, ибо у них нет денег; чтобы удовлетворять свои потребности, они довольствуются тем, что обменивают животных, сыр и молоко…»

Битва крестоносцев с турками-сельджуками (миниатюра XIV в.)

В 30–40-е гг. XI в. внук Сельджука Тогрул-бек (1038–1063) покорил Нишапур, где был в 1038 г. провозглашен султаном, Хорасан, Хорезм и почти всю территорию Ирана. Рождение Сельджукского государства ознаменовало состоявшееся в мае 1040 г. сражение сельджуков с газневидским войском у стен находившейся на пути из Серахса в Мерв крепости Данданакан. Войско Газневидов, государство которых незадолго до этого, в правление Махмуда Газневи (998–1030), объединило земли Афганистана, части Ирана, Индии и Средней Азии, потерпело в этой битве сокрушительное поражение, открыв сельджукам путь на запад. Пятнадцать лет спустя произошло еще одно знаковое событие, способствовавшее утверждению власти династии Великих Сельджукидов (1038–1194). В 1055 г. стотысячное войско сельджуков, не встречая серьезного сопротивления, заняло Багдад. Тогрул-бек провозгласил себя защитником суннитского халифа от захватившей власть шиитской династии Буидов и без труда добился того, что халиф ал-Каим (1031–1075) объявил его «султаном и царем Востока и Запада» и выдал за него замуж одну из своих дочерей.

С приходом тюрок-сельджуков в Западной Азии появилась сила, угрожающая одновременно и Византийской империи, и Фатимидскому халифату. «Эти люди, – писал Вильгельм Тирский, – за весьма короткое время завоевали не только персидское государство, но и все арабские земли. Скоро они будут господствовать над всем Востоком…» Тогрул-бек, будучи убежденным суннитом, выступил ярым противником шиитского государства с центром в Египте, и его преемники придерживались избранной им политической линии. Племянник и преемник Тогрул-бека султан Алп-Арслан (Храбрый Лев) (1063–1072) покорил Армению, Азербайджан и Восточную Грузию. В 1071 г. он разгромил войска императора Византии Романа IV Диогена (1067–1071) в битве при Манцикерте. Византийский василевс был захвачен в плен и отпущен лишь после обещания пересмотреть границы и уступить сельджукам Манцикерт и Антиохию, а также выплатить колоссальный выкуп в сто тысяч золотых. Судьба императора Романа IV оказалась плачевной. Он был низложен еще до возвращения в Константинополь, попытался бороться за власть и в итоге, сдавшись на милость победителей под гарантию личной безопасности, был вероломно и жестоко ослеплен летом 1072 г. Через несколько дней Роман IV Диоген скончался, не вынеся мучений.

Победа при Манцикерте позволила сельджукам двинуться дальше на запад, захватывая Малую Азию, Сирию и Палестину и обустраиваясь там всерьез и надолго. Вскоре после битвы при Манцикерте, в 1073 г., они захватили Иерусалим, отобрав его у Фатимидского халифата. В 1076 г. Фатимиды вернули себе Святой город, однако в 1078 г. сельджуки вновь захватили его, в этот раз окончательно вытеснив шиитских властителей из Палестины. По словам Вильгельма Тирского, сельджуки «после великих завоеваний пожелали захватить Египет, который славился в те времена силой и богатством; они вошли в Сирию и овладели этой страной и основными городами, среди которых был и Святой Иерусалим».

Расцвет государства Великих Сельджуков пришелся на правление сына Альп-Арслана султана Малик-Шаха I (1072–1092), при котором сельджукское государство достигло максимальных территориальных пределов, раскинувшись от Индии до Сирии, от Гиндукуша до Средиземного моря. Однако в этой формально единой державе уже с середины 1070-х гг. вызревало зерно распада, брошенное самим Малик-Шахом у западных границ его владений. Этим семенем дезинтеграции сельджукского государства стал созданный в 1077 г. племянником Алп-Арслана эмиром Сулейманом ибн Куталмышем (1077–1086) султанат Сельджуков Рума, или Румийский (Румский) султанат (1077–1307) со столицей в Изнике (Никее). Уже в самом названии этого государства по арабскому обозначению Византийской империи – ар-Рум – крылись претензии на наследование римской славы и ромейских, то есть византийских, земель. Это был вызов Византии, вызовом же государству Великих Сельджуков стало самовольное присвоение Сулейманом титула султана, что делало его правителем, равнозначным Малик-Шаху. Воюя с начала 1080-х гг. на два фронта, Сулейман в 1081 г. заключил с византийским императором Алексеем I Коминым (1081–1118) договор о размежевании их владений. Граница, согласно достигнутому соглашению, должна была проходить по реке Драконт.

Сулейман удерживал власть в своих руках до 1086 г., когда был побежден и убит братом Малик-Шаха Тутушем. Румийские сельджуки были изгнаны из северной Сирии, однако заложенное Сулейманом государство на этом не закончило свое существование и вскоре смогло доказать свою жизнеспособность. Когда после смерти Малик-Шаха в 1092 г. начался стремительный распад созданной им и его предками державы, сын Сулеймана султан Кылыч Арслан («Сабля Льва») возродил султанат Сельджуков Рума со столицей в Никее. Позже, после потери Никеи под напором крестоносцев и возврата города Византийской империи, столица государства была перенесена в Иконий (современная Конья), в связи с чем Румский султанат называют также Иконийским. Палестина и Сирия попали в это время на несколько лет под власть брата Малик-Шаха Тутуша, контролировавшего земли от пределов Фатимидского Египта на юге до Антиохии на севере. Наместником Иерусалима при нем стал военачальник по имени Артук. После смерти Тутуша в 1085 г. его держава, сама бывшая лишь западным обломком государства Великих Сельджуков, распалась на несколько независимых владений. В Дамаске стал править его сын Дукак, в Алеппо – другой сын, Ридван. Дукак контролировал также Иерусалим, где правили Сокман и Ильгази, сыновья бывшего наместника Святого города Артука.

Положение христиан Иерусалима после сельджукского завоевания оценивается исследователями по-разному. С одной стороны, есть убедительные свидетельства сохранения традиций мусульманской веротерпимости и относительного благоденствия как христианской, так и иудейской общин города. Так, мусульманский ученый Абу Бакр ибн аль-Араби, посетивший Иерусалим в 1092 г., отмечал, что в городе были образованные люди, исповедовавшие как ислам, так и христианство и иудаизм. По его словам, христиане «возделывают свои земли и содержат церкви в хорошем состоянии». С другой стороны, можно привести свидетельство Вильгельма Тирского, согласно которому сельджуки после завоевания Иерусалима «подвергли гонениям жителей, мучили и обложили их небывалой доныне данью». Отображают ли слова западного хрониста реальную картину сельджукского владычества над Иерусалимом или же он переносит на события сельджукского завоевания свидетельства о более ранних гонениях на христиан, к примеру во времена фатимидского халифа аль-Хакима в первые десятилетия XI в.? Найти достоверный ответ на этот вопрос непросто, однако красочно описанные Вильгельмом Тирским страдания гонимых христиан в Палестине – как местных жителей, так и паломников к святыням Иерусалима – заслуживают, чтобы привести их полностью: «Среди опасностей всякого рода в это бедственное время в Палестину стекались во множестве греки и латиняне по обету поклонения святым местам. Пройдя по неприятельской земле чрез тысячу смертей, они являлись к городским воротам, но не могли войти в них, не заплатив предварительно в виде подати одного золотого привратникам. Потеряв все на пути и едва успев сохранить жизнь, чтобы достигнуть желанной цели, они не имели чем заплатить подати. Вследствие того тысячи пилигримов, собравшись в окрестностях города и ожидая возможности войти, доходили до совершенной наготы и погибали от голода и нищеты. Для несчастных же жителей города и живые, и мертвые составляли одинаково невыносимую тяжесть. С трудом они могли позаботиться о доставке припасов для живых; но им нужно было позаботиться и о погребении мертвых; все подобные труды превышали их силы. Получившие право входа за плату обращались еще в предмет величайших забот. Надобно было бояться, что, ходя без предосторожностей при посещении святых мест, они могут быть избиты, оплеваны и даже где-нибудь задушены. Заботясь о предупреждении таких несчастий и воодушевленные братской любовью, иерусалимские граждане ходили постоянно за пилигримами, чтобы наблюдать за их безопасностью и защищать от нечаянных нападений… Из тысячи пилигримов едва ли один мог сам удовлетворять свои нужды, потому что они теряли все путевые запасы и с трудом спасали жизнь среди стольких опасностей и трудов. Таким образом, жители не имели покоя ни в доме, ни вне его, смерть угрожала им каждый день, и, что хуже всякой смерти, они падали под бременем невыносимого рабства. Наконец, к довершению всех этих бедствий, их церкви, охраняемые и возобновляемые не без труда, подвергались ежедневно жестоким нападениям. Во время богослужения неверные, наводя на христиан ужас своими криками и бешенством, вбегали неожиданно в храм, садились на алтари, не делая различия в местах, опрокидывали чаши, топтали ногами сосуды, посвященные служению Господу, ломали мрамор и наносили духовенству оскорбления и побои. С самим владыкой патриархом обращались как с лицом презренным и ничтожным, хватали его за бороду и волосы, свергали с престола и бросали на землю. Нередко они овладевали им и, таща его, как последнего раба, без всякой причины сажали в темницу, лишь бы тем огорчить народ, соболезновавший своему пастырю».

Как бы то ни было, к середине 90-х гг. XI в. в пределах Юго-Западной Азии и уже Святой земли сложилась ситуация многовластия, когда на господство над Сирией и Палестиной претендовали одновременно три существенно взаимно ослабленные силы – подпавший к тому времени под власть военных визирей египетский Фатимидский халифат, султанат Сельджуков Рума и султанат Великих Сельджуков. Ни одно из этих государств не было способно обеспечить должный контроль над регионом, что привело к возникновению здесь мелких, враждующих между собой эмиратов, не способных оказать действенное сопротивление сильному, хорошо подготовленному и организованному внешнему врагу. Иерусалим был готов упасть к ногам того завоевателя, который оказался бы способным его захватить, и в этом плане начало крестовых походов оказалось весьма своевременным.