Не всякий огонь есть свет. Ибо свет – истина, а огонь может быть вероломным. Вы думаете, что он освещает, а он испепеляет.
«Виктор Гюго»
Эта история началась не так давно по меркам Асгарда и около десяти веков назад, если переводить на людской род, в те самые времена викингов, завоеваний и крестовых походов. В один день счастье и скорбь омрачили местообитание Богов, когда на ложе первенца-наследника трона родилась принцесса, а смертная её мать канула в небытие. Никто точно не мог сказать где теперь дева, что провела несколько случайных ночей с Тором. Вальхалла иль земной рай? Загадка никогда не будет разгадана, к тому же не столь важно данное упоминание. Мать покинула свое дитя, не взяв ни разу на руки, не улыбнувшись и не одарив связью прочнее стали. Роды проходили тяжело с самого начала. Будь Царица уверена в неудаче, возможно, трагедии избежать был шанс. Но хрупкая молодая девушка не выдержала сил, что росли в ней. Маленькая богиня требовала тела более мощного, а от отца спрашивались лишь забота, тепло и любовь. Тор, однако, праздновал рождение сына с друзьями в таверне, не ведая, что сегодня на свет явилась малышка, а любимая умерла.
Младший сын Фригги и Одина Локи всячески поддерживал роженицу, отказываясь уходить и держа её бледную, холодную и вспотевшую ладонь до последнего вздоха. Кажется, никто не скорбел больше него. Молодой Бог злился, ярость топила его сердце ещё сильнее, когда оказалось, что Тор – горе-отец и даже не муж! (вечно откладывал женитьбу, ссылаясь на неподходящий период, сыпал обещаниями о браке после рождения ребёнка, на деле оттягивая нежеланное и развлекаясь в тайне с другими женщинами на пирах, тогда как Анна, чьей преданности можно восхититься – покорно ждала возлюбленного, не смея заговорить с кем-то посторонним) напивается в компании Вольштагга, Фандрала и Огуна, а за всем превеселеньким действом наблюдает и поддерживает компанию леди Сиф. Младший принц, рождённый на почти четыре столетия позже светловолосого Громовержца, однако по уму превосходил многих, исключая разве что нынешних Правителей. А чувствительность и гордость его возвышалась над всем миром. Локи был разбит. Гнев и боль раздирали душу. Хотелось найти брата и свернуть тому шею, но отпустить руку мёртвой девы не мог, собственное тело отказывалось двигаться до той поры, покамест детский возглас не заполнил опочивальню.
Подняв слезливый взгляд на мать, держащую младенца, он приподнялся с постели, будучи в бреду и все ещё не осознавая произошедшего в полной мере, поплелся к женщине, заглядывая в золотые пелёнки, за которыми пряталась она.
«Такая маленькая, красивая, темноволосая Богиня – будущее Асгарда, идеальная Царица», – то сразу же всплыло в мыслях его, чистосердечное признание чуда с глазами яркоизумрудными, как у матери. – «Счастье, что не от отца досталась ей такая блажь».
– Могу я…? – смахнув рукавом смятой рубахи алмаз слезы со щеки, Локи умоляюще потянулся к девочке, которую Фригга с радостью передала, точно и достоверно объясняя как надо держать племянницу.
Яркие лучи заходящего солнца мгновенно осветили покои, будто рождая день заново, ослепляя прислугу и повитух, стирающих со лба упокоенной капли пота влажными тряпками, пропитанными неким ароматным составом. Богу стало дурно. Он никогда не думал, что Анну однажды смажут этой мерзостью. Пахло приятно, некие благоухающие травы, что сопровождали дух на всем пути в лучшее место – по своей сути должны поднять настроение, но когда в сознании всплывали образы мёртвых воинов, коих обрабатывали также ещё со стародавних времен… Рвотный рефлекс сработал сиесекундно, оставив последний взор на кровавом, но уже покрытом теле девы, принц вернул принцессу матери и метнулся прочь отсюда, набирая скорость в коридорах дворца, убегая в неизведанность.
Похороны проходили в соответствии с истинными традициями асов так, словно мертвая, прекрасная девица – часть семьи, хоть по правде ею и не являлась. На данном настоял Локи, чему, к счастью, никто не противился, практически в одиночку готовя обряды и раздавая приказы налево и направо, при любом угождении подчинённых, оставаясь озлобленным и абсолютно недовольным, считая, что все не то и не так, однако, сам он не пришёл проводить подругу в последний путь перед сожжением. Дочь её тоже предпочёл боле не навещать. Тор – не муж, но отныне отец, огорченью положенному предаться не сумел. На следующий день же отправился на охоту под предлогом необходимости прощального пира из лучшей добытой им дичи прибрежных лесов и явился спустя неделю, когда все придворные и думать забыли о происшествии.
Много дней подряд Локи сидел на вершине одной из башен замка, свесив ноги с выступа открытого окна, перебирая в пальцах золотистую прядь волос Анны, что успел незаметно срезать с трупа. В память, возможно, либо просто хотелось ощущать её рядом. Все слилось воедино – часы, дни, кругообороты солнца, обозначающие начало или конец суток. Ничто не имело значения. Теперь все одинаково, отныне это спрятанное ото взоров чужих кладбище воспоминаний, место неведомое другим – тайное убежище. Глупая, глупая юношеская влюблённость. Такая сильная привязанность останется раной на сердце до конца бессмертных дней. Братец выбрал очередную невинную овечку в одном из походов на Мидгардские острова, прихватив пленницу, при этом знатно подпивши. Беззащитная и напуганная до полусмерти, она не сопротивлялась, поначалу решив, что забрали её, а точнее отдали Варварам в качестве платы за аренду родительского дома.
Впервые увидев деву во дворце, младший принц сочувственно покачал головой, зная, что месяц – самое долгое счастье, кое она обретёт в кровати Тора. Но заключение вышло ошибочным. Настолько уникальна и своенравна оказалась смертная, что души в ней не чаяла и Фригга, и Один, и сам Тор, ухаживающий, как никогда прежде, по дурости срывая цветы в мамином саду (за что из раза в раз получал от неё нагоняй, виновато поскуливая в качестве извинений), героически поднимаясь по лианам, оплетающим высоченные стены прямиком в комнату, выделенную для иномирской гостьи.
Двое сообщников тем часом хихикали за кулисами, наблюдая как трудится Тор, забираясь в посторонние окна и получая собственным подарком по морде, сопровождаясь диким визгом и криком, на который по обыденности забегала стража под разлетающиеся лепестки редких роз.
Два абсолютно разных брата, выбирающие разные тактики. Старший – закаленный в боях и привыкший получать все по первому желанию – получал все по первому желанию, в том числе и Анну. Младший – проводивший свободную от учёбы минуту в обществе матери, умоляя обучить её какому-нибудь мудреному заклинанию, а чего не хватало в познаниях Фригги, добавлялось из величественной библиотеки – не имел навыков обольщения столь искусных. Это и ни к чему. Девушке доставало одного общества и интересной беседы с ним, чтобы счесть лучшим другом.
И впервые Локи по настоящему был не одинок, а сердце билось в ритме галопа, когда ранним утром, сразу после пробуждения, мысли о скорой встрече поднимали уголки губ в болезненноблагодатной улыбке. А потом она забеременела, и мир рухнул. Конечно… Разумеется, Локи узнал первым, она доверяла ему больше остальных. Она убила его одним предложением. Он возненавидел её. Он возненавидел Тора. Брата, который получал все, ведя себя как стадное животное, при этом чавкая за столом и награждаясь бурными аплодисментами. Нельзя придумать наказания хуже того, в котором извечные старания и крах за крахом одного, идут в ногу с победами и триумфами другого.
***
Весь Асгард стоял на ушах. Служки, имевшие права на отпочин в фантазиях ближайшие недели, летали по лабиринтам замка, хлопоча наилучшим образом. Приглашённые гости стекались со всех уголков неизмеримой Вселенной. Молодую пару усадили в центре огромнейшего стола, длиною с сам Биврест, объявляя о скорой же свадьбе во сопротивление главного наследника, не собирающегося взваливать на могучие плечи ответственность за обрюхаченную девицу. Примерно такие слова были подслушаны одной кухаркой при разговоре Тора с Огуном, переданные другой, а от той швее, потом конюху, затем капеллану, прачке и камергеру. В конце слуха, дошедшего ушам Громовержеца, столь пораженного клеветой, оказалось, будто он говорил с самим Царём, моля сослать Анну в бездну Гиннунгагап на попечение великану Аургельмиру. Самой же девушке особого дела не было до молвы, определяющей ее дальнейшую жизнь. Способна составить она карту будущего пути и без чьей-то подоплеки. Разочарованная, впрочем, отсутствием доброго друга ныне на тяжёлой линии, вставшей перед ногами и безразличием отца ребёнка, что носит под сердцем – загнали в тоску глубинную, способствовавшую отречению от помощи и добродетели Царицы.
Намедни порешали бракосочетание отложить, уповая на благоразумное разрешение ситуации к близлежащим родам.
***
Горечно хмыкнув злодейке-судьбе на потешье, Локи принялся, практически не глядя, вплетать тот жалкий остаток её существования в свои волосы, оттеняя растрепанную причёску свежестью запаха сладкой ванили.
***
Бог времени задумчиво прикусил край нижней губы, вливаясь в тенистую ауру ветви, стремительно развивающейся после рождения Богини Безумия.