– Спасибо, – благодарю Хмельницкого. Он, как всегда, угадал. Со всей суматохой, что была сегодня с утра, я так и не успела насладиться горячим напитком.
Мама зудела над ухом, что я неблагодарная дочь, Лешу крыла на чем свет стоит и собиралась отправиться к своей дражайшей подруге в гости. Мне даже не нужно особенно напрягаться, чтобы понять цель визита. Нам кости помыть.
Видимо, они загрязнились.
Не знаю, что такого ужасного произошло в мамином прошлом, раз она превратилась в черствый сухарь, но от ее сухости и предвзятости страдают все в семье.
Обидно.
– Карамельный капучино, – произносит Саша. – Как ты любишь, – протягивает напиток.
С осторожностью, словно в стаканчике может быть не кофе, а бомба замедленного действия, принимаю напиток. Касаюсь картонного стаканчика ладошкой и тут же становится тепло.
– Спасибо, Саш, – говорю нерешительно улыбаясь.
– Пожалуйста, – отвечает, пряча усмешку в уголках губ. Он не спешит убирать руку от стаканчика, дожидаясь, чтобы я взяла его более уверенно.
Даже в таких мелочах Хмельницкий продолжает заботиться обо мне. И видя его отношение, зная его самого, у меня в голове до сих пор не укладывается то сухое и сжатое сообщение, в котором Саша отправляет меня на аборт. А после присылает на него денег.
Случайно соприкасаемся пальцами и от этого прикосновения по моему телу пробегает волна кипятка. Отдергиваю руку, будто ошпарилась.
Подношу стаканчик к губам, делаю глоток и едва не стону от удовольствия. Как же вкусно!
Хмельницкий видит мое блаженство и опять едва заметно ухмыляется.
– Значит, ты Федя, – наклоняется к сынишке. Тот сидя в своей коляске играет с синим трактором, малыш увлечен.
– Федя, – киваю, подтверждая.
– Лис, почему ты не говорила, что Леха твой брат? – вдруг ни с того, ни с сего задает глупый вопрос.
– Я и подумать не могла, что вы знакомы, – пожимаю плечами.
– Почему? – не отстает.
– Саш, я не привыкла играть в шпионов и выяснять знакомства всех вокруг, – огрызаюсь.
Глупейший вопрос! Неужели нельзя понять, что в нынешнем мире, при всех технологиях, мы можем не знать круг общения друг друга.
– Я не все вокруг, Лиса, – предупредительно рычит.
– Не утрируй, – отмахиваюсь. – Я и подумать не могла, что ты знаешь моего брата! А если б узнала о вашем знакомстве, то отправила тебя на все четыре стороны и к себе бы не подпустила!
– Ты и так это сделала, – заявляет, смотря мне прямо в глаза.
– Конечно-конечно! – фыркаю, отворачиваясь. – Ты заслужил все, о чем я тебе написала!
После его паршивейшего сообщения, я не сдержалась и написала все, что только думаю о подобных мужиках. Трусы! Безответственные! Жалкие трусы!
– Я надеялся, что после спасения Степки ты возьмешь свои слова назад, – щурится, не скрывая своего недовольства.
– Саш, давай договоримся, – резко разворачиваюсь и смотрю мужчине прямо в глаза. – О нашем прошлом просто забыли. Хорошо?
От негодования и злости меня всю трясет. Неужели можно быть таким гадким?
– Нет, – отвечает открыто.
Нет?!
Открываю и закрываю рот, хлопаю ресницами.
От шока я потеряла дар речи.
– Нет, Василиса, – произносит сурово. – У меня к тебе множество вопросов и один важнее другого.
Саша пристально смотрит на меня и его взгляд проникает в подкорку.
Я уже не так сильно уверена в своей правоте касаемо Хмельницкого. Когда он рядом, то поверить не могу, что Саша такой. Что он оказался самым главным судаком моей жизни.
– На твои вопросы у меня нет ответов, – тихо шепчу.
– Уверена? – провокационно выгибает бровь, спрашивает с вызовом.
Молчу. Я не хочу говорить.
Все, что могу ответить на его выпад, Саша прекрасно знает без меня. Так почему же он ведет себя так нелогично?
Воздух вокруг нас начинает нагреваться, пространство сужается, мир полыхает. Если протяну руку чуть вперед, так, кажется, наткнусь на глухую ледяную стену.
– Кто настоящий отец твоих сыновей, Василиса? – взгляд проницательных серых глаз смотрит прямо в сердце.
Саша достает из кармана машинку, протягивает ее Феде. Малыш совершенно не опасаясь постороннего для себя человека принимает подарок и с интересом принимается его изучать.
– Так кто? – продолжает давить. Закусываю губы.
Рассказывать правду слишком страшно. Если он узнает об этом, то никогда меня не простит.
– Не важно, – отмахиваюсь. Внутри все дрожит.
Чтобы сохранить в тайне беременность мне пришлось всем наврать, что мальчики родились раньше срока. Леша тогда очень много работал и не заметил моей лжи, а мама так никому и не рассказала, что я замуж за Гришу выходила будучи беременной от другого.
– Я знаю, что это не твой муж, – продолжает настаивать. Мурашки по коже бегут.
– С чего ты взял? – нервно усмехаюсь. Отмахиваюсь.
Хмельницкий не успокаивается. Он нависает надо мной и требует ответа.
– Кто? Говори! – требует.
– Мужчина, который отправил на аборт, когда узнал о моей беременности, – произношу гордо вздернув подбородок. Я до сих пор помню его смс…
И от тех слов никак не может затянуться рана на сердце.
– Кто это? – рычит, не скрывая своей ярости. – Я его уничтожу!
Не уничтожишь. Потому что это ты.
– Саш, не скажу, – отвечаю ему. – Можешь даже не пытаться. Выяснить правду не выйдет.
– Уверена? – задает вопрос со злой ухмылкой.
От этой самой ухмылки у меня холодок пробегает по позвоночнику, я забываю дышать.
Не стоило бросать Хмельницкому вызов…