– Мам, у меня нет никаких новостей про Степку, – произношу тяжко вздыхая.
Она звонит уже пятый раз за последний час, постоянно ахает и охает, причитает. Жалуется на подскочившее давление и просит срочно забрать моего второго сынишку. Потому что ей нужен покой.
Терпеливо объясняю о невозможности забрать годовалого ребенка пока нахожусь в стационаре. Здесь ему не место от слова совсем.
Нет бы просто поддержать…
– Лёша его забрал час назад и с тех пор врачи не спускались, – продолжаю объяснять матери ситуацию. Словно она изменилась за пять минут.
Брат сразу сказал, что ситуация крайне нехорошая и в ближайшее время новостей ждать не стоит. Степу забирают на экстренную операцию, которая продлится несколько часов.
– Федя капризничает. Хочет к маме, – говорит так, словно я поехала на курорт, пью мохито на пляже и нежусь под лучами горячего солнца слушая прибой. А не сижу убитая горем в ожидании новостей про своего сына.
Сына, который в стационар попал в том числе и по ее вине!
Держать себя в руках и не поддаваться отчаянию очень тяжко. От осознания собственной беспомощности становится плохо, как никогда.
А если у тебя еще толком нет никакой поддержки, так не впасть в истерику и поддаться отчаянию практически нереально.
Но я каким-то чудом держусь.
Держусь во многом благодаря серьезному взгляду серых глаз и словам, которые он мне сказал. Верю, что мужчина выполнит обещание и спасет моего сына. Нашего малыша.
В голове раз за разом прокручиваю наш последний разговор. И чем дольше я о нем думаю, тем быстрее паника угасает.
Словно Хмельницкий одним взглядом серых глаз смог ее прогнать.
– Саша! Я не могу стоять в стороне и просто ждать! – произношу в отчаянии, кидаясь к своему сыну. Его увозят на каталке, Степка плачет и зовет меня.
Сердце разрывается на части от боли. Ни дышать, ни думать, ни стоять не могу.
Силы покидают, рыдания душат. Опираясь рукой на стену, медленно сползаю вниз.
– Лисенок, – сильные мужские руки подхватывают меня и крепко держат не давая упасть. – Я вытащу Степку! – его голос с надрывом отзывается слабостью где-то в самом глубине сердца. – Успокойся, – заклинает меня. – И не реви.
– Угу, – киваю со слезами на глазах.
– Посмотри на меня, – говорит требовательно.
Поднимаю на мужчину глаза.
– Помни, твое состояние передается сыну. Он чувствует твой страх и сам начинает нервничать, – серьезный тон, строгий взгляд. Впитываю каждое слово. – Единственное, чем ты можешь помочь, так это держать себя в руках и надеяться на лучшее. Ясно?
– Угу, – киваю, поджав губы. Меня всю трясет.
Хмельницкий крепко прижимает меня к своей груди.
– Мы спасем его, Лисен, – заклинает. – Верь мне.
Резко, так же как и обнял, отстраняется и широким быстрым шагом уходит. Оставляя меня одну.
Чуть позже, в бокс вошла медсестра и проводила в комнату ожидания. В которой я до сих пор сижу.
– Я приеду домой, как только получится, – отвечаю безжизненным голосом. Пытаюсь следовать указаниям Хмельницкого и держать себя в руках.
Но у меня внутри не осталось эмоций. Там глухо, как в танке, а внутренности сковывает дикая боль.
Сама того не желая мама своими словами делает мне ещё больнее. Мне и так хреново, а она…
Думает только о себе.
Прав был Лёша, что не пустил её к себе жить! Это было единственным верным решением.
Жаль, что я тогда поддалась на уговоры и позвала ее жить к себе. Лучше б квартиру сняли, как изначально предлагал Лешка.
Или к Андрею б отправили… Брат он нам или не брат?
Вновь бросаю печальный взгляд на часы. Обреченно вздыхаю, стрелки на месте. Кажется, время остановилось и больше не движется.
Вздыхаю опять.
– Мам, пожалуйста, положи Феденьку спать, – прошу. – Уже очень поздно и он капризничает из-за того, что устал.
– Он у меня не укладывается! – психует. – Ни в какую! Я пробовала.
– Положи в кровать, приглуши свет и включи спокойные мультики, – терпеливо предлагаю вариант. – Только не советские, а современные! – предупреждаю.
Зная ее, она включит старые мультфильмы, которые мы смотрели в детстве. К сожалению, мальчикам нравятся только некоторые из них.
– Ты меня еще поучи, – произносит беззлобно. Но мне все равно неприятно от ее слов.
– Он любит мультик про мишек и лисичку, – объясняю. – А еще про коров.
– Про коров? – удивляется. В голосе сплошное недовольство.
– Да, мам, про коров, – повторяю еще раз. – Включи какой-то из них и он спокойно уляжется.
– Разберусь, – говорит и резко отключается.
Последнее, что слышу перед завершением вызова так это грохот на заднем фоне и плачь Феденьки.
Сердце уходит в пятки.
Строя самые невероятные предположения трясущимися пальцами набираю номер матери, считаю длинные гудки. Вызов скидывается.
Набираю снова.
– Мама! – чуть ли не кричу в трубку, как только она принимает звонок. – Что у вас?
– Все в порядке, не ори, – смеется. – Федя кастрюлю с водой на пол пролил, – поясняет. – Я лужу вытирала.
– Вода холодная была? – тут же уточняю. Меня всю трясет.
– Конечно, – продолжает смеяться. – Я картошку почистить собиралась, но перед этим тебе решила набрать. Вот, почистила.
Выдыхаю.
– Понятно, – успокаиваюсь в очередной раз. – Хорошо, что все обошлось.
– Дочка, с нами все будет в порядке, – заверяет. – Как будут новости по Степке позвони.
– Обязательно! – обещаю.
Попрощавшись с мамой завершаю вызов и поднимаюсь с кресла, сидеть не могу. Принимаюсь расхаживать по небольшому помещению.
Подхожу к окну, останавливаюсь напротив и принимаюсь следить за движением машин. На улице уже стемнело и за светом уличных фонарей многое не видно.
Красиво.
Степке было плохо несколько дней. Я уже что только не делала! И в поликлинику обращалась, и врача на дом вызывала. Скорую… Все говорили, что с ребенком все хорошо.
В том числе и моя мама.
Гриша, мой муж, так вообще заявил будто я плохая мать и сыновей лучше сдать в детский дом. По мнению моего мужа там им самое место.
Не знаю, почему до сих пор с ним не развелась. По хорошему давно пора подать документы на расторжение брака, да только он ведь, гад, от меня не отстанет.
Будет война.
А я к ней, к сожалению, пока не готова.
– Вась, – за спиной раздается голос брата. Резко оборачиваюсь, встречаюсь с Лешей глазами. Забываю дышать.
– Как все прошло? Что со Степой? Он в порядке?!